Алькатрас и рыцари Кристаллии

Глава 18

Я бы хотел принести вам извинения. Еще давно, в первом томе этой серии, ближе к его концу, я насмехался над тем, как некоторые читатели слишком уж долго не ложатся спать, увлекшись чтением книги. Уж я-то знаю, каково это. История вас буквально затягивает, и вы не хотите останавливаться. А потом автор начинает использовать всякие нечестные приемчики — например, сталкивается под конец главы с собственной матерью, и вам ничего не остается, кроме как перевернуть страницу и читать дальше.

Все это крайне несправедливо по отношению к читателям, и мне подобными делишками заниматься не пристало. В конце концов, в любой хорошей книге непременно должна быть одна вещь — и это, разумеется, перерыв на туалет.

Мы, персонажи книг, можем посещать уборную в промежутках между главами, но как же быть вам? Вам приходится ждать, пока в книге не начнется какой-нибудь неторопливый и скучный пассаж. А раз в моей книге таковых не встречается, я буквально вынуждаю вас терпеть до самого конца истории. А это попросту не справедливо. Так что приготовьтесь, это ваш шанс. Пришло время для того самого неспешного и нудного отрывка.

Мохнатая панда — благородное создание, известное превосходными навыками шахматной игры. Зачастую панды играют в обмен на ледерхозе, составляющие основную часть их излюбленного рациона. Помимо этого, они зарабатывают целое состояние на продаже лицензий, уменьшая членов своего клана и заполняя их набивкой, а потом продавая под видом плюшевых игрушек для маленьких детей. Согласно одной популярной теории, однажды все эти плюшевые панды решат восстать и захватить власть над миром. И это будет весело, потому что панды рулят.

Ну что, поделали свои дела? Отлично. Может, теперь мы, наконец-то, сможем вернуться к нашей истории. (Бесит, когда приходится вот так вас дожидаться, так что скажите спасибо за мое терпение.)

Моя мать взяла книгу и энергично помахала Темному Окулятору с веснушчатым лицом.

— Фицрой, иди сюда.

— Да, да, Шаста, — с излишним усердием отозвался тот. Он посмотрел на нее восхищенным взглядом. — Что это?

— Прочти это, — велела она, вручив ему книгу вместе с Линзами Переводчика.

Парень взял томик и Линзы; мне было отвратительно видеть, как сильно он спешил угодить моей матери. Я отошел чуть назад и поднял руку к ближайшей стене.

— Хм, да… — сообщил Фицрой. — Шаста, это она! Та самая книга, которая была нам нужна!

— Прекрасно, — ответила Шаста, протягивая руку к книге об инкарнах.

В этот самый момент я коснулся стеклянной стены и высвободил в нее мощную волну разрушительной силы. Я уже знал, что сломать это стекло у меня не получится — именно на это и был мой расчет. Раньше мне уже удавалось использовать в качестве проводника своей силы стены, столы и даже дымовые следы. Предметы могли передавать мою способность к разрушению, подобно электрическим проводам, разбивая на мелкие кусочки то, что находилось на другом конце.

Это был риск, но я вовсе не собирался бросать своих друзей в комнате, полной Библиотекарей. Тем более, если одним из них был официальный романист Алькатрас Смедри. Должен же я был позаботиться о своем наследии.

К счастью, это сработало. Сила Таланта разошлась по стене, как рябь на поверхности озера. Настенные лампы разлетелись вдребезги.

И комната погрузилась в темноту.

Я прыгнул вперед и выхватил книгу, которую Фицрой как раз передавал Шасте. Кто-то закричал от ужаса и удивления, и я отчетливо услышал, как ругнулась моя мать. Я рванул к двери и, оказавшись, в освещенном коридоре, поспешил снять Линзы Маскировщика.

Неожиданно изнутри комнаты донесся какой-то грохот. Затем из темноты показалось чье-то лицо. Это был один из Библиотекарских головорезов. Я съежился, готовясь к предстоящей драке, но мужчина вдруг упал на пол с искаженным от боли лицом. Пока он стонал, Бастилия перепрыгнула через него и схватила за ногу; следом бежал ее брат, принц Райкерс.

— Где Фолсом… — начал было я, но критик вскоре появился, держа в руках роман Райкерса и готовый в любой момент открыть книгу и начать танцевать. Он тяжело дышал и выбежал за дверь в тот самый момент, когда Бастилия отшвырнула в сторону еще одного бугая, которому хватило ума пойти на свет. Прошло всего несколько секунд, но я уже начал волноваться. Куда запропастились Пой с Гималайей?

— Я даю этому побегу три с половиной из семи целых и семи восьмых, Алькатрас, — взбудораженно заметил Фолсом. — Задумка хороша, но исполнение оказалось той еще нервотрепкой.

— Принято к сведению, — напряженно ответил я, оглядываясь по сторонам. Куда подевались наши солдаты? Они должны были дежурить на лестнице, но сейчас она пустовала. И если уж на то пошло, то и с самой лестницей было что-то не так.

— Ребята? — произнес Райкерс. — Мне кажется…

— Туда! — крикнула Бастилия, указав рукой, когда из теней появились Пой с Гималайей. Двое проскочили в дверь, и я тут же плотно захлопнул ее, а после еще и заклинил замок своим Талантом.

— Что это был за грохот? — спросил я.

— Я споткнулся о пару книжных рядов, — ответил Пой, — и уронил их на Библиотекарей, в качестве отвлекающего маневра.

— Хитро, — похвалил я. — Давайте уже отсюда выбираться.

Мы помчались вверх по лестнице, и ее деревянные ступеньки заскрипели под нашим весом.

— Это был рискованный ход, Смедри, — заметила Бастилия.

— А ты от меня чего-то другого ожидала?

— Конечно нет, — огрызнулась она. — Но зачем был отдавать книгу этой Библиотекарше?

— В итоге-то я ее вернул, — ответил я, демонстрируя томик на Забытом Языке. — К тому же теперь мы точно знаем, что им была нужна именно она.

Бастилия склонила голову набок.

— Да уж. Порой ты и правда бываешь умен.

Я улыбнулся. К несчастью, правда заключалась в том, что прямо сейчас умом не блистал никто из нас. Никто, кроме Райкерса, конечно — вот только на него мы предпочли не обращать внимания. Обычно такая стратегия не сулит никаких проблем.

Если не считать тех случаев, когда вы мчитесь не по той лестнице. Наконец, меня осенило, и я застыл на месте, вынудив неуклюже затормозить и всех остальных.

— В чем дело, Алькатрас? — спросил Пой.

— Лестница, — ответил я. — Она же деревянная.

— И что?

— Раньше она была каменной.

— Вот это я и пытаюсь сказать! — воскликнул принц Райкерс. — Интересно, как они умудрились изменить материал ступенек.

На меня неожиданно нахлынуло чувство леденящего ужаса. Дверь была прямо над нами. Я взволнованно подошел к ней и толкнул.

За ней оказался зал средневекового замка, совершенно не похожий на тот, где дежурили наши солдаты. Комната была отделана красными коврами, в отдалении виднелись библиотечные стопки, а внутри оказалось добрых две сотни Библиотекарских воинов.

— Битые Стекла! — выругалась Бастилия, захлопывая дверь прямо у меня перед носом. — Что здесь происходит?

На мгновение я проигнорировал ее вопрос и снова метнулся вниз по ступенькам. Библиотекари, запертые внутри архивов, барабанили в дверь, пытаясь ее выломать. Теперь, когда я остановился, чтобы подумать, мне стало ясно, что лестничный пролет перед входом в комнату был совсем не похож на тот, что я видел раньше. Он был куда больше, а слева находилась еще одна дверь.

Когда остальные сгрудились на лестнице, я распахнул левую дверь. Сделав шаг, я оказался в громадной комнате, заполненной проводами, стеклянными панелями и учеными в белых лабораторных халатах. По обе стороны комнаты находились огромные контейнеры. Как я подозревал, со светопеском.

— Да что во имя Песков здесь творится? — спросил Фолсом, заглядывая мне через плечо.

Я ошарашенно стоял на месте.

— Мы уже не в здании Архивов, Фолсом.

— Что?

— Они подменили комнату! Целый архив, заполненный книгами, — весь стеклянный зал — поменяли местами с другой комнатой при помощи Стекла-Транспортёра! Они рыли туннель не внутрь комнаты, а к ее углам, чтобы закрепить там стекла и телепортировать архив в другое место!

Идея была блестящей. Стеклянные стены невозможно сломать, лестница хорошо охраняется. Но что, если взять комнату целиком и подменить ее другой? Можно прочесать архивы в поисках нужной книги, а потом вернуть комнату на прежнее место, и никто ничего не заподозрит.

Дверь за нами резко распахнулась, и, обернувшись, я увидел, как к лестнице пробивается группа мускулистых Библиотекарей. Я едва заметил, как Бастилия напряглась, готовясь к предстоящей битве, а Фолсом уже было собрался открыть роман с музыкальной пластинкой.

— Нет, — сказал я им. — Нас одолели. Не тратьте силы на драку.

Часть меня сочла странным то, что они прислушались к моим словам. Перечить не стала даже Бастилия. Я ожидал, что принц опередит меня и возьмет командование в свои руки, но его, похоже, вполне устраивало просто стоять и наблюдать. Кажется, он и вовсе был в восторге.

— Прекрасно! — шепнул он мне. — Нас взяли в плен!

«Здорово», — подумал я, когда моя мать протиснулась через сломанную дверь. Увидев меня, она улыбнулась — что для нее было редкостью. Так улыбается кошка, которая только что нашла мышь и хочет с ней поиграть.

— Алькатрас, — произнесла она.

— Мама, — холодно отвел я.

Она приподняла бровь.

— Свяжите их, — велела она своим мордоворотам. — И принесите мне вон ту книгу.

Громилы вытащили мечи и препроводили нас в комнату с учеными.

— Зачем ты меня остановил? — прошипела Бастилия.

— Потому что от драки не было бы никакого толка, — шепнул я в ответ. — Мы даже не знаем, где находимся — может, вообще в Тихоземье. Нужно вернуться в Королевские Архивы.

Я ждал, но никто так и не произнес вездесущее «не библиотеку». Тут до меня дошло, что нас с Бастилией больше никто не слышит — но ведь в этом как раз и смысл говорить шепотом. (Ну, и для большей таинственности, конечно.)

— И как же нам тогда попасть назад? — спросила Бастилия.

Я глянул на окружавшее нас оборудование. Для этого нужно было привести в действие силиматические машины. Вот только как?

Прежде, чем я успел спросить об этом Бастилию, прихвостни Шасты растащили нас и связали веревками. Это не было особой проблемой — веревку мой Талант мог разорвать в два счета, и если эти головорезы будут думать, что мы связаны, то, вполне возможно, ослабят бдительность, что даст нам больше шансов для побега.

Библиотекари принялись обшаривать наши карманы, выкладывая на невысокий столик личные вещи — включая и мои собственные Линзы. После они заставили нас лечь на пол — белый и абсолютно стерильный. В самой комнате бурлила какая-то деятельность: Библиотекари и ученые проверяли мониторы, провода и стеклянные панели.

Моя мать пролистала книгу об истории Смедри, хотя прочесть ее, понятное дело, не могла. Ее лакея, Фицроя, больше интересовали мои Линзы.

— Еще одна пара Линз Переводчика, — сказал он, беря их в руки. — Лишними не будут.

Положив их в карман, он перешел к остальным.

— Линзы Окулятора, — произнес он. — Скукота. — Их Фицрой отложил в сторону. — Одна бесцветная Линза, — продолжил он, осматривая Линзу Правдоискателя. — Скорее всего, бесполезна. — Он передал ее одному из ученых, который вставил ее в оправу для очков.

— А! — продолжил Фицрой. — Тут случайно не Линзы Маскировщика? Вот это ценное приобретение!

Ученый принес очки с вставленной в них Линзой Правдоискателя, но Фицрой отложил их в сторону и вместо этого надел Линзы Маскировщика. Он тот же сменил облик, преобразившись в куда более мускулистую и привлекательную версию самого себя.

— Хм, весьма недурно, — заметил он, осмотрев свои руки.

«Почему я об этом не подумал?» — мелькнула у меня мысль.

— О, чуть не забыла, — сказала Шаста, что-то доставая из сумочки. Она бросила своим бугаям несколько стеклянных браслетов. — Наденьте их на этого, этого и этого. — Она указал на меня, Фолсома и Поя.

Троих Смедри. Ничего хорошего это не предвещало. Возможно, сейчас было самое время, чтобы попытаться сбежать. Но… мы были окружены и по-прежнему не знали, как вернуться назад при помощи этих машин. И прежде, чем я успел определиться, один из громил уже защелкнул браслет у меня на руке.

Я никакой разницы не почувствовал.

— То, чего вы сейчас не чувствуете, — небрежно заметила моя мать, — это потеря ваших Талантов. Браслеты сделаны из Стекла Ингибитора.

— Стекло Ингибитора — всего лишь миф! — потрясенно выпалил Пой.

— Нет, если верить словам инкарнов, — с улыбкой возразила Шаста. — Вы бы удивились, какие знания можно почерпнуть из этих книг на Забытом Языке. — Она резко захлопнула томик, который держала в руках. С самодовольной улыбкой на лице она открыла выдвижной ящик стола и бросила книгу туда. Затем снова задвинула ящик и — как ни странно — взяла один из браслетов со Стеклом Ингибитора и нацепила его себе на руку.

— Удобная штука, эти браслеты, — заметила она. — Таланты Смедри становятся куда удобнее, если можно точно выбрать момент их активации. У моей матери был тот же Талант, что и у отца — терять разные вещи, а получила она его как раз благодаря замужеству. Дедушка говорил, что она так и не научилась его контролировать, так что желание носить Стекло Ингибитора было вполне понятным.

— Вы и вам подобные, — сказал Пой, сопротивлявшийся, пока Библиотекарские головорезы надевали ему на руку браслет. — Только и хотите, что все держать под контролем. Хотите, чтобы все было нормальным и обыденным, никакой свободы или неопределенности.

— Я бы и сама лучше не сказала, — заметила моя мать, складывая руки за спиной.

Дело принимало скверный оборот. Я выругался. Надо было позволить Бастилии дать бой, а потом воспользоваться всеобщим замешательством, чтобы попытаться запустить телепорт. Без наших Талантов нам грозили серьезные неприятности. Свой я уже испробовал, но никакой реакции не получил. Чувство было довольно странным. Примерно как пытаешься завести машину, а в ответ получаешь лишь жалостливый скрежет.

Я покрутил рукой, пытаясь выяснить, получится ли снять браслет из Стекла Ингибитора, но он держался крепко. Я скрипнул зубами. Может, у меня получится как-то применить Линзы на столе.

К несчастью, единственными оставшимися Линзами были простые Линзы Окулятора и единственная Линза Правдоискателя. «Класс», — подумал я, пожалев — и уже не в первый раз, — что дедушка Смедри не снабдил меня Линзами, которые бы пригодились в бою.

Но я был не в том положении, чтобы выбирать. Я вытянул шею и, изогнувшись вбок, умудрился прикоснуться щекой к оправе Правдоискателя. Я мог пользоваться Линзой, пока сохранялся физический контакт.

— Ты чудовище, — заявил Пой, все еще обращаясь к моей матери.

— Чудовище? — переспросила Шаста. — Потому что люблю порядок? Думаю, ты разделишь наши взгляды, как только увидишь, что мы можем сделать для Свободных Королевств. Разве ты не знаменитой антрополог Пой Синг-Синг Смедри? Я слышала, ты весьма неравнодушен к Тихоземью. Зачем же так резко отзываться о Библиотекарях, если тебя настолько увлекают наши страны?

Пой молчал.

— Вот именно, — подтвердила Шаста. — Мир станет лучше, когда им будут править Библиотекари.

Я замер. Через Линзу, лежавшую на столе рядом с моей головой, мне ее было почти не видно. Но слова, которые она только что произнесла — они не были правдивы на все сто процентов. Когда она это говорила, я увидел, как из ее рта выплыла струя грязновато-серого воздуха. Как будто моя мать сама была не до конца уверена в том, что говорит правду.

— Госпожа Флетчер, — обратился подошедший к ней Библиотекарь-громила. — Я сообщил начальству о наших пленниках.

Шаста нахмурилась.

— Что ж… ясно.

— Вы, конечно же, доставите их к нам, — добавил солдат. — Кажется, это принц Райкерс Дартмур — он может стать весьма ценным заложником.

— Это мои пленники, капитан, — возразила Шаста. — И я сама решу, что с ними делать.

— О? Оборудование и ученые принадлежат Костям Нотариуса. Вам обещали только книгу, не более того. Вы сказали, что мы можем забрать из комнаты все, что пожелаем. Что ж, мы хотим забрать этих людей.

«Кости Нотариуса, — подумал я. — Это объясняет, почему здесь столько проводов». Библиотекари из секты Костей Нотариуса любили смешивать технологии Свободных Королевств и Тихоземья. Вероятно, именно поэтому к емкостям со светопеском были подведены каким-то провода. Вместо того, чтобы просто открыть контейнеры и направить поток света на стекло, Библиотекари пользовались проводами и переключателями.

Это могло сыграть нам на руку. Возможно, есть способ активировать телепорт при помощи этих машин.

— Что ж, ладно, — резким тоном ответила моя мать. — Можете их забрать. Но в качестве компенсации я хочу забрать половину платы за ваши услуги.

Меня будто пырнули прямо в грудь. Значит, она и правда была готова меня продать. Будто я пустое место.

— Но Шаста, — возразил, подходя к ней, молодой Библиотекарь-Окулятор. — Ты просто их отдашь? Даже паренька?

— Он для меня ничего не значит.

Я замер.

Это была ложь.

Через уголок Линзы я видел это ясно, как день. Когда она произнесла эти слова, с ее губ сорвалось облако черной грязи.

— Шаста Смедри, — с улыбкой произнес солдат. — Женщина, готовая выйти замуж ради одного только Таланта и произвести на свет ребенка только лишь для того, чтобы продать его тому, кто заплатит самую высокую цену!

— Почему я должна испытывать хоть какие-то чувства к сыну нальхаллца? Забирайте мальчишку. Мне все равно.

Снова ложь.

— Давайте уже с этим покончим, — сказала она напоследок. Ее манеры были настолько выдержанными, настолько спокойными. Никто бы и не подумал, что она может так нагло врать.

Но… что это означало? Не могла же ее и правда заботить моя судьба. Она была ужасным, подлым человеком. У монстров вроде нее не бывает чувств.

Ее не могла заботить моя судьба. Мне хотелось, чтобы заботила. Куда проще было признать ее бессердечным чудовищем.

— А как же отец? — вдруг прошептал я. — Его ты тоже ненавидишь?

Шаста повернулась ко мне, встретившись со мной взглядом. Она открыла рот, чтобы ответить, и мне показалось, будто наружу вырвалась струйка черного дыма, который потянуло вниз под собственной тяжестью.

Но затем дым исчез.

— Что он делает? — разъяренно воскликнула она, указав на стол. — Фицрой, я же велела тебе спрятать эти Линзы в надежное место!

Окулятор в ужасе подпрыгнул, метнулся к столу, схватил Линзу Правдоискателя и убрал ее в карман.

— Прошу прощения, — сказал он. С этим словами Фицрой забрал остальные Линзы и спрятал их в другом кармане.

Я откинулся на спинку стула, чувствуя накатившую досаду. И что теперь?

Я был храбрым и гениальным Алькатрасом Смедри. Обо мне была написана не одна книга. Райкерс улыбался, будто все это было одним большим приключением. И я догадывался почему. Он не чувствовал угрозы. Ведь я мог вытащить его из любой передряги.

Именно тогда я и понял, что именно мне пытался сказать дедушка Смедри. В самой славе нет ничего плохого. Как и в похвалах. Опасность заключалась в том, чтобы действительно считать себя тем, кем тебя воображали другие.

Я вляпался в это, думая, что мы сможем освободиться, благодаря моему Таланту. Что ж, теперь этот вариант отпадал. Я подверг других опасности, потому что позволил собственной уверенности превратиться в самонадеянность.

И в этом отчасти виноваты и вы. Вот к чему приводит ваше восхищение. Используя наши имена, вы создаете себе героев, но эти творения настолько неправдоподобны, настолько возвышенны, что реальному человеку с ними ни за что не сравниться. Вы уничтожаете нас, сжираете заживо.

И я — это то, что останется, когда вы доведете дело до конца.