Альпинист. Книга 2

Глава 19 Ссоры

Путь до отметки в 4200 метров не сложен. Начало пути, сил еще у всех с преизбытком. Топай и топай. Только вот шли мы долго, тяжело и казалось, что последнее отдаем высоте, измотавшись до свинцовой усталости. Сказалось случившееся в лагере. Я видел по лицам своих спутников, что каждый думает об одном. Я тоже думал. И тоже вертел всякое в голове, пристраивая друг к другу стекляшки этого разбитого витража, пытаясь понять, как же все было на самом деле.

Основных теорий было две. Первая — убийца и в самом деле хотел убить Рудова. Вторая — жертвой должен был стать я. Каждая версия уводила совсем в другую сторону.

При первом варианте получалось, что Костарев и в самом деле мог бы — чисто теоретически, — убить Сергея из-за их ссоры. Но в этом я все больше и больше сомневался. Больше Рудов ни с кем не конфликтовал и причин с ним так жестко поступать ни у кого не было.

Вторая версия все сильно меняла. Должны были убить меня. Но явно не знали, что на моем месте спит другой человек. Ошиблись. А кому я перешел дорогу? Костареву? Нет. С ним я успел поговорить по душам, и он признался мне, что обязан мне за свое спасение. Более вероятно, что это дело рук Вектора. Он каким-то образом вышел на кого-то из группы, подкупил и заставил сделать такое.

Кто это мог быть?

Клим? Точно нет. Артем? Сомнительно. Он хоть и падкий до денег, но на убийство ради золотых вряд ли пойдет. Марина? Ну что за бред! Марк, тот новичок, про которого никто ничего не знает? Парень и в самом деле темная лошадка. Только вот беда. Ночевал он в моей палатке и никуда ночью не выходил.

Впрочем, если ставить под сомнение все, то и слова свидетеля тоже стоит рассмотреть скептически. А что, если он все же задремал на пару минут и не заметил этого? А в это время убийца сделал свое дело и вернулся к нам в палатку.

А что, если это и не основная группа сделала? Ведь не проверяли базовую группу. Они тоже теоретически могут быть причастны.

Мысли. Они словно осы потревоженного осиного гнезда кружили в голове и не давали покоя. Я принялся делить людей на тех, кто точно не мог такого совершить, и кто все же — опять-таки, теоретически, — все же мог. И список этот постоянно менялся.

Нет. Нужно откинуть все это. Потому что голова начинает пухнуть. Нельзя отвлекаться на постороннее. Я на подъеме, а значит, все внимание должно быть здесь.

Только теперь я стал прислушиваться и приглядываться к окружающему. И тут же приметил детали, которые раньше не замечал. Группа двигалась не так, как обычно. В каждом движении чувствовалась усталость. Дыхание людей было сиплым, похожим на ветер. Володька, идущий сразу после меня, шел тяжело, выкидывая ноги резко, подымая стопы не высоко, оставляя после себя длинные следы. Он с трудом держал быстрый темп ходьбы, который мы взяли.

Мне стало вдруг жалко парня.

Конечно, все можно было списать на тяжелую ношу — у каждого из нас были огромные рюкзаки с провизией, горючим, вещами, которые нужно было за первые три дня докинуть до второй точки в пять двести метров. Но я понимал, что не только это является причиной сегодняшнего состояния группы. Моральная составляющая тоже не маловажна. И она сейчас на исходе.

И вновь мысли возвратились к случившемуся. Я ничего не мог поделать с собой, даже принялся ругать сам себя за свою слабохарактерность. Но все было пустое. Особо не давали слова Володьки. И ведь верно подметил. Сейчас в группе с нами идет и убийца.

Я с трудом заставил себя отвести взгляд от группы. Нет. Я не судья и не Господь Бог, чтобы назначать убийцу.

Громада горы угнетала. Я глядел на ее освещенный солнцем склон и гребни, и казалось мне, что Победа стала еще выше. И как мы сможем на нее подняться? Это практически невозможно. Было трудно держать черные эмоции, которые так и лезли наружу.

До первой точки добрались с небольшим опозданием. Поставили палатку. Разместились. Все — в траурном молчании. Но не только усталость была причиной молчания. Каждый понимал и то, что вертелось в голове и у меня. Среди нас убийца. И ничего хорошего в этом нет. Когда нет доверия в компании — пиши пропало. И я это понимал. Только вот пока не знал, что сделать.

Знал лишь, что нужно всех отвлечь. Было чем.

— Леся, Марина, — окликнул я ребят. — На вас сегодня самое сложное — кухня. Артем, Генка и Володя — вы ночевку отвечаете. Снег нужно нагрести на лед. Снег рыхлый, недавно выпал, поэтому утрамбовать, но не до камня.

— Есть!

— Клим. Ты за примусы ответственный. Поможешь девчонкам разжечь.

— Так точно! Тепло будет, как у Маринки под мышкой!

Все хохотнули.

— Товарищ руководитель группы! — тут же подхватил Генка, комично вытянувшись по струнке и отдав честь. — Разрешите проконтролировать температуру и произвести сравнительные замеры заявленных товарищем Климом градусов в палатке с исходными, взятыми под мышкой комсомолки Маринки?

Все вновь расхохотались.

— Дурак! — фыркнула девушка, тоже не в силах сдержать улыбку.

— Так я же с заботой обо всех! — улыбнулся Генка.

— Марк, ты ответственный за груз, — продолжил я раздавать поручения. — Нужно перегруппировать его. Володькину ношу разгрузить немного.

— Чего это мое разгружать?! — возмутился Володька. — Мне не тяжело! Что я, самый ущербный что ли?

— Не спорь, я видел, как ты ноги волочешь. Это не просто так. У тебя перевес.

— Нормально! Нужно будет — я и твое все на горб смогу закинуть.

— Володя, не спорь. Нужно равномерное распределение груза, по возможностям и силам группы.

— Но…

— Не спорь, — с нажимом сказал я.

— Понял, — вздохнул парень. — С руководителем группы не спорю.

— Вот и хорошо.

— А мне что делать? — спросил Костарев, глядя на меня.

— Ты… мне поможешь. С рацией. Нужно связаться с базой и сообщить и прибытии.

Костарев, уже готовый стать вновь изгоем в группе, довольно кивнул.

Все принялись за дела. Хоть и устали, а спорить не стали — каждый понимал, что исполнять обязанности нужно, тут не до споров.

Впрочем, споры тоже случились. Пока мы с Костаревым доставали рацию, подключали ее и настраивали на нужную волну, Леся с Мариной вдруг сцепились не на шутку.

Все началось с пустяка — с каши. В условиях высоты ее готовят достаточно просто: набирают в котелок снега, топят на горелке, засыпают крупу. Соль, сахар, а также концентрат по желанию и вкусу. Тут первый раз Марина и сделала замечание Лесе.

— Ты мало солишь.

— Думаешь? — спросила девушка. — Я две щепотки, как обычно.

— Что ты, соли, что ли пожалела?

— Мне не жалко, но просто будет пересолено. Кто это есть будет? Да и пить потом всю ночь будем воду.

Марина фыркнула, ничего не ответила. Но вскоре вновь начала морщить носик.

— Больше жира добавляй.

— Хорошо, — сквозь зубы ответила Леся.

— Чего концентрат жалеешь? Парням витамины нужны, а ты как пылью посыпала. Мужа своего так же будешь кормить? Так он у тебя зачахнет быстро.

— Марина, ты чего? — удивленно спросила Леся. — Что-то случилось?

— Что случилось? — холодно повторила девушка. — Ничего не случилось. Просто ты то солишь, как будто украла соль, то концентрата кладешь в кашу мало. Есть же норма, сколько ложек класть.

— Так я столько и кладу!

— Не надо на меня кричать. Я просто тебе говорю…

— Нет, Марина, ты не говоришь, ты придираешься!

— Чего это я придираюсь? Я тебе просто говорю как надо. А ты все делаешь неправильно. Мы так на Пик Победы не поднимемся — сил не хватит.

— Не нравится — вари сама! — в сердцах воскликнула Леся и швырнула ложку под ноги.

— Иди, Андрею пожалуйся, — едко ответила девушка. — Он же твой парень теперь? Хорошо устроилась. Руководителя группы отхватила.

— Да ты!..

— Девушки! Вы чего тут устроили?! — первым подскочил в палатку Генка, поняв, что намечается что-то не входящее в планы группы действо. — А ну прекратить!

Я тоже услышал голоса на повышенных тонах, передал рации Костареву и пошел разбираться.

— Что случилось?

— Да вот, девчонки чего-то не поделили, — кивнул Генка.

— Леся, Марина, что случилось? — спросил я, глядя на девушек.

— Вон, у нее спроси, — ответила Леся, глядя исподлобья на Марину.

И вышла из палатки.

— Марина?

— А я чего? — пожала та плечами. — Я ничего. Это она все. Нервничает чего-то. У девушек такое бывает, раз в месяц. Наверное, из-за этого. Не обращайте внимание.

Генка, смутившись, молча вышел. Я последовал за ним.

Подойдя к Лесе, я шепнул:

— Что случилось?

— Мне-то откуда знать? — сомкнув руки на груди, ответила Леся. — Эта мегера первая начала. То солю я мало, то концентрат сыплю не так. Чего она придирается ко мне? Не нравится — пусть сама готовит!

— Ладно, остынь. Возьми себя в руки.

— Да я уже в порядке, — кивнула Леся. — Но обратно не ставь меня готовить с ней. Пусть вон лучше Генка ей помогает, или кто-то другой.

Однако помощи не потребовалось. Марина вышла из палатки, принялась стучать вилкой по алюминиевой кружке, приговаривая:

— Ужин! Все на ужин!

Парни обрадовалось. После сложного и холодного дня всем хотелось хлебнуть горяченького.

— Ладно, успокаивайся. Сейчас не время ссориться и устраивать разборки. Все в порядке? — осторожно спросил я у Леси.

Та кивнула.

— Да, я в норме. Пошли, нужно поесть.

Вечер был вполне хорошим. Мы поели каши, выпили по несколько стаканов горячего сладкого чая. Разместились все в одной палатке. Ощущая, как становится тепло от еды и как тянет в сон, начали млеть. И лишь Генка все никак не мог угомониться, травил анекдоты.

— Досталась по наследству одному альпинисту каска от его погибшего товарища. Надел он эту каску, полез на гору. Вдруг слышит голос: «Шаг влево!» Сделал. В ту же секунду мимо проносится огромный камень. Вот везуха! Идет дальше. Вдруг опять голос: «Шаг вправо!». Отскочил. Лавина прошла. «С такой каской в любые горы можно ходить!». Идет дальше. Опять слышит: «Повесь меня на куст!». Тот повесил. Тут же камнепад сходит, альпинист падает, разбивается. Каска, сидя на кусте, говорит: «Ну вот, вроде опять цела осталась!».

— Анекдот с бородой, Геннадий! — проворчала Марина.

— Зато смешной! — ответил тот. — А еще знаю про горного короля и ночной горшок.

— Нет уж, на сегодня хватит! — ответила девушка.

— Пора и в самом деле отдыхать, — согласился я.

Остальные, давя зевоту, тоже поддержали меня. Мы начали укладываться. Ощущался легкий трепет — все-таки первая ночевка на Победе, в лагере. Не базовом, не в нулевом. А первом на маршруте.

— Ребята, — подал вдруг голос Генка. — Не сочтите за глупость, но у меня есть предложение.

— Какое? — спросил я.

Генка мялся, не зная, как подойти к делу. Потом, получив от Володьки тычок локтем, сказал:

— Давайте все ледорубы наружу подальше вынесем? За палатку. Так, на всякий случай.

Я хотел спросить зачем, но быстро догадался. Пауза повисла в палатке. Нехорошая пауза. Вопрос был щепетильным. А еще он заставил вспомнить все, что произошло там, внизу.

— Просто… ребят, ну не заставляйте меня это вслух произносить!

— Что произносить? — проворчал Артем, ворочаясь в своем спальнике и пытаясь улечься удобней.

— Ты что, и вправду не понимаешь? — спросил Генка, глядя на парня.

— Чего ты пристал со своими вопросами? — пробурчал Артем. — То какие-то странные предложения вносишь, то потом еще более странно ведешь себя. Ледорубы зачем далеко выносить? Чтобы потерять их? Без ледоруба остаться на высоте — это верная погибель. Да и к тому же некоторые ледорубы и вовсе задействованы. Мой вот, например, для растяжки палатки использовали.

— Ты ведь притворяешься, да? — спросил Генка, пристально глядя на парня. — Ведь притворяешься? Ты ведь не настолько болван в самом деле?

— Ты чего меня болваном обозвал? — обиделся парень.

И я понял, что время, проведенное в лагере для «притирки», прошло впустую. Не притерлись. А может быть, и сказалась ситуация на базовом лагере, выбившая у всех из-под ног почву. Вот теперь так и реагируют, в штыки друг дружку воспринимают.

— А кто ты? — продолжал Генка. — Посуди сам, кто ты, если хочешь ночевать в одной палатке с тем, кто убил Рудова ледорубом.

Повисла пауза.

— Генка, — прошипел я.

— А что, разве я не прав?

— Давай ты хоть немного помолчишь?

— Помолчать я могу, без проблем. Но вот ночевать в палатке, где совсем рядом ледорубы лежат — только руку высуни наружу, — желания никакого у меня нет.

— Андрей, ты не обижайся, но я согласен с Генкой, — внезапно произнес Володька.

— А я согласна с Андреем, — поддержала меня Леся. — Ледорубы может занести снегом, потеряем — не найдем. Их нужно при себе держать.

— Ну конечно, еще бы ты не была согласна с Андреем! — ядовито произнесла Марина.

— А ты помолчи! — прошипела Леся.

— Сама молчи!

— Ребята, ну вы чего? — попытался утихомирить всех Марк, но его даже слушать не стали.

— Марина, а ты чего дерзить стала? — спросил ее Клим. — Ты думаешь, тебе одной тяжело? Я вот тоже не в своей тарелке, но молчу же.

— Чего ты не в своей тарелке? — спросила девушка.

— А потому что могу прямо сейчас с убийцей разговаривать. Или кашу есть из одного котелка. Или лежать бок о бок.

— Ты чего, хочешь сказать, что я убийца?! — возмутился Володька, лежащий рядом.

— Я не хочу сказать этого, но мало ли…

— Да ты совсем берега попутал! Я тебе сейчас…

— А ну тихо! — не выдержал я. — Прекратить базар! Ребята, вы чего? Нельзя сейчас раздоры устраивать. В сыщиков тут не играть, про убийство даже не заикаться! Не ваше это дело. Расследование ведется.

— Уже провели, — ехидно заметил Артем. — Известно кто Рудова оприходовал.

И глянул на Костарева.

— Да я тебя сейчас голыми руками отделаю! — не остался тот в стороне.

— Слышали?! — взвизгнул Артем. — Он мне угрожает! Убийством угрожает! Я не буду тут ночевать! И ледоруб свой точно не отдам. В руках буду сжимать. Пусть только кто-то подойдет ко мне — живо желание отобью!

— А ну замолкли все! — не вытерпел я.

И прибавил пару крепких слов. Это подействовало, все притихли.

— Еще кто-то что-то скажет — пойдет вторую палатку ставить. Есть желание?

Желания выходить на холод и возиться в снегу ни у кого не было. Эта палатка была уже прогрета, а ждать, когда вторая прогреется от примуса, пришлось бы долго.

— Не хотите оставлять рядом с палаткой ледорубы, поступим иначе — свяжем их веревкой и отнесем подальше. Второй конец веревки привяжем к палатке, чтобы в случае, если будет метель, мы смогли найти инструмент. Всех все устраивает?

Все промолчали.

— Значит так и сделаем.

— Я помогу, — подскочил Клим.

Оделся он быстрей, похватал ледорубы и выскочил на улицу. Я натянул шапку и последовал за ним.

Снаружи было холодно. Было уже темно, но блеклый свет луны и звезд, рассеиваясь в атмосфере, мягко подсвечивал белый снег, создавая причудливый вид — черное небо и сероватый ландшафт вокруг. Казалось, что я нахожусь совсем на другой планете. Погода стояла плохая, свистел ветер, трепал палатку и швырял в лицо снег.

— Клим! — крикнул я, и возглас мой подхватил ветер и унес прочь.

Парня нигде видно не было. На мгновение кольнуло неприятное чувство — а что, если Генку сбил с ног ветер и потащил прочь?

— Клим…

Я повернулся в другую сторону и крик мой застрял в глотке. Было от чего.

Сквозь серую мглу проглядывался силуэт незнакомца. Это точно был не Клим.