Анастасия, боярыня Воеводина

Глава 18

— Вот ты и обеспечивал бы. Ты решил прихватить корону, разругался с императором, продул битву, которую многие считают, мог выиграть, если бы проявил чуть больше стойкости. Лишился своего и нашего, кстати, родового гнезда, а исправлять должен я? Женившись на пугале на 10 лет меня старше! С дурным характером и лошадиной физиономией? К тому же моей теткой!.За что? За твои, отец, ошибки?

— Мы семья! Мы должны обеспечить твоей матери достойное существование!

— Ты, ты потерял, ты и обеспечивай! Причем здесь я? Ты меня и так лишил всего. Имени, наследства, жилья! Хочешь лишить последнего, свободы?

— Надо чем-то жертвовать ради семьи!

— Вот и жертвуй! Гордостью! Кинься в ноги императору, признай ошибки, проси простить, вернуть Пфальц! Я уверен, он ждет именно этого! Нет, нам гордость не позволяет! А жертвовать сыном, ради никчемного куска земли и развалины, именующейся замком, пожалуйста! Мое последнее слово — нет!

— Ты понимаешь, что мы живем в этом городе только благодаря тому, что я внук Вильгельма Оранского! А мать этой девицы его дочь! Захоти она, и нас выкинут отсюда! Куда мы пойдем?

— Твоя мать, наша бабушка, тоже дочка Вильгельма. Так что не выкинут!

— Значит так. Три дня на размышления. Или ты женишься, или я выгоняю тебя из семьи. Объявлю внезапно умершим! Катался на лодке и утонул! Вода холодная, не выплыл. Понял? Я не стану рисковать последним убежищем ради мальчишки, не желающего помочь матери! Скажу, был согласен, хотели уже приехать, и вот, утонул! Несчастье!

— То есть, вы мне советуете утопиться, что бы избежать брака? Я запомню. И возьму на вооружение, — последовала последняя угроза сына. Он хлопнул дверью и вылетел вон.

Генрих-Фредерик имел свои планы на жизнь. Он планировал получить хорошее образование, поступить в недавно основанный Лейденский университет, а потом уже решить — чему посвятить себя, военной карьере, или государственной, попытаться получить обратно Пфальц, даже ценой смены вероисповедания, для отвода глаз. Его восхищала фраза короля Франции, Генриха IV — «Париж стоит мессы»! Он тоже считал, что ради освобождения родного Пфальца можно и веру на время сменить, а потом, когда Габсбургам станет не до Пфальца, стать обратно кальвинистом. Он свободно говорил на трех языках, причем, все были ему почти родные. В Пфальце, расположенном между Францией и Германскими княжествами, в ходу были, как французский, так и немецкий, ему специально наняли двух нянек, француженку и немку. К шести годам он уже свободно говорил на обоих языках.

Потом, после потери Пфальца, его воспитанием занималась мать — англичанка, точнее, шотландка с чисто английским воспитанием. Но, что бы дети не забывали родные языки, родители наняли преподавателей, как немцев, так и французов. Так что писать и читать он умел на всех трех языках. И на голландском. Ну, и конечно, обязательная в Европе латынь. Потом, будучи уже старше, он решил изучить итальянский, мечтая посетить Италию. В Лейденском университете он хотел изучить поглубже математику и историю, делая упор на историю знаменитых войн. Конечно, основы он знал, и алгебру, и геометрию, но для стратега была важна и тригонометрия. У него уже подобралась компания друзей, которые ждали только минимального возраста для поступления — 15-ти лет. А наиболее близкий друг, Вильгельм Фредерик, Вилли, из Оранского дома, внучатый племянник Вильгельма Оранского, внук его младшего брата, старше Генриха Фредерика на год, даже перенес поездку в Лейден, что бы поступить вместе.

Сейчас, выскочив из дома, который они занимали в Гааге, Фредди, как его обычно звали друзья, брел по улице, решая, что ему делать. Запланированное поступление в университет становилось невозможным. Подслушанный разговор матери с отцом полностью перечеркивал его планы. Мать убеждала отца отстать от сына, дать ему жить своей жизнью, и не заставлять брать в жены свою двоюродную тетку, старше него. Отец упрямо стоял на своем.

— «Так же, как при сражении на Белой горе! Мать убеждала его, что не все потеряно, надо к утру перегруппировать свои силы и нанести удар по имперцам, не ожидающим действий от разбитых чехов. Отец не слушал, твердил, что все пропало и надо бежать, пока их не схватили».

Фредди было уже шесть, и он прекрасно все понимал. Потом, став старше, он пересмотрел план сражения и понял, что да, шанс был, но отец предпочел бегство и потерю всего! Так и сейчас, в ответ на уверения матери, что им не нужен никакой замок тем более, ценой счастья старшего сына, отец упорствовал и заявлял, что если Хайнрих не пойдет в храм добровольно, то он его или напоит, или подольет восточного снадобья, временно лишающего человека всякого соображения. И отдаст приказ оттащить в храм в бессознательном состоянии. Все, тупик. Из дома надо бежать. Иного выхода нет.

Услышав от отца весь тот бред о бракосочетании под дурманом, или в пьяном виде, он взлетел на третий этаж, где были комнаты мальчиков, и стал лихорадочно кидать свои вещи в небольшой походный мешок, с которым он раньше ходил на экскурсии и ездил на пикники. Потом пересчитал наличные деньги. Всего 38 гульденов. Зря он потратился на покупку бумаги, чернил и перьев для поступления в университет! Ничего, как-нибудь. Надо узнать, сколько стоит каюта до Англии. Может, дядя Карл поможет! Присел, стараясь собрать мысли. В таком состоянии его застал младший брат, Карл Людвиг, младше его на три года.

— Фредди! Ты куда-то собрался? На пикник? Меня возьмешь?

— Нет, Карл не на пикник. Я уеду на какое-то время! Ты пока не говори отцу, что меня видел, хорошо?

— Понял, сбегаешь из-за той красотки, на которой тебя женить собрались!

— Тихо, Карл, не надо меня пока выдавать, и вообще, говори, что меня не видел!

— Ты хоть записку матери напиши, она же с ума сойдет, как бы отца не прибила!

— Ты прав, Карл, молодец! Только ты отдай матери прямо в руки, когда меня искать будут!

Фридрих быстро набросал несколько строк на половине листа бумаги.

— На, держи, я пошел, пока меня не хватились, а то запрут!

— Подожди, вот, держи, 14 гульденов, скопил, хотел щенка купить, но тебе нужнее. Да и родители против собаки!

— Спасибо, братик. Если я не вернусь, постарайся получить обратно Пфальц. Ты дипломат, у тебя выйдет. Прощай! И должен прийти Вилли, скажи, я буду ждать его у старого пирса, в порту, он знает, где!

Братья обнялись и Фредди тихо, по черной лестнице спустился вниз, выскочил из дома через заднюю калитку и поспешил к порту Гааги. На дом, где они прожили почти десять лет он не обернулся, боялся растерять решимость. Он пошел на свое любимое место, в район порта, откуда любил наблюдать швартующиеся и отплывающие парусники. Сел на кнехт на старом пирсе и стал лихорадочно думать, что делать дальше.

— Фредди! — Вильгельм Фредерик, друг, которого все называли Вилли, что бы отличать от Фредди, хотя он вполне мог так зваться, если бы Генрих Фридрих не ненавидел свое первое имя. Может быть, потому, что именно так называл его отец, когда устраивал выговоры. — Фредди? Ты что? Решил бежать?

— Другого выхода нет, отец не передумает. А всю жизнь провести у юбки старой мегеры, ходить на задних лапках, исполнять капризы, не для меня. Прикроешь?

— Как?

— Отец идею подал. Утонуть!

— С ума сошел!?

— Да не взаправду, понарошку. Оставлю в лодке мокрый дублет, и шляпу, ты подтвердишь, что я захотел покататься в бухте на лодке, нервы успокоить. А потом, увидят лодку у лестницы, подумают, что вылезал, туфля соскользнула, Кстати, я ее тоже в лодку брошу. Сорвался, держался за лодку, но сейчас апрель, вода холодная, утонул! Все, свободен! Только пока не решил, куда податься. Может, в Париж, в Сорбонну? Или в Оксфорд, в Англию. Там дороже, но, может дядя Карл поможет?

— Ага, и сдаст отцу. И ему сейчас не до тебя после смерти Бэкингема то собирает, то разгоняет парламент. И с женой воюет. Что бы слишком много католических кардиналов не разводила!

— Тогда как быть с 52 гульденами я долго не протяну. Может, в наемники податься? Заработаю денег, а потом уже в университет!

— Не выйдет в наемники. Еще мой дед издал указ, что наниматься можно в пехоту только после совершеннолетия, а в кавалерию после 16 лет! И в кавалерию не выйдет, там со своим конем надо. А тебе домой нельзя. Сразу под замок посадят, и сразу к алтарю. Давай я тебе коня из отцовской конюшни приведу!

— И меня обвинят в краже лошади из конюшни штатгальтера! На галеры как-то не хочется!

— Так я письмо напишу, дарственную!

— Все равно, у меня документов нет. Они у отца в кабинете. Да и если предъявлю подлинные, сразу под белы ручки и к отцу! Ты не знаешь, где фальшивые достать?

— На это время нужно, пока делают, отец тебя найдет. Знаешь что, поезжай в Англию. Там у нашей семьи заклятый друг имеется. Президент Московской компании, Джон Меррик. Постоянно они с отцом собачатся, из-за товаров из России. На самое нужное у них монополия. И на лес, и на пеньку, и на канаты, и на ткань для парусов, конопляную дерюгу. И на лен, на мед, на мех! Да, и на воск! Ничего нам не оставили! Ты же образован, пусть не в университете, дома, но все равно, пять языков! И в цифрах не путаешься. Может, возьмет клерком в компанию! Вот и заработаешь на учебу! А самое выгодное сейчас, говорят в Россию завербоваться. Там иностранцев нанимают и хорошие деньги платят. И не только в войска. Подучишь в компании русский, и наймешься, даже офицером! Россия сейчас не воюет и долго еще воевать не будет. Не убьют хотя бы. Посиди, я быстро, а то пойдем вместе в таверну, холодно здесь! Там записку и напишу!

— Пошли. Я заодно переоденусь. Тот дублет, что на мне здесь брошу, его дома все видели на мне, и туфли на сапоги сменю. Дома некогда было.

Записку Вилли написал, мизансцену гибели создали. Пришлось жертвовать шляпой. У Фредди остался только берет. Сойдет! Потом пошли в судоходную контору. Узнали, сколько стоит плаванье до Лондона. К сожалению, все дешевые места были разобраны, а отплывать надо было сейчас! В течении часа отплывали два судна — старая посудина шла не в Лондон, а в Ярмут. Билет был дешев, но оттуда до Лондона надо было еще добраться. Это означало еще расход денег на покупку, или наем лошади. Выходило дороже. В отплывающем в Лондон барке осталась, как назло, одна каюта, как ее назвал служащий компании, «Люкс». На одного, но зато не надо было брать с собой питание и воду. Это было включено в стоимость. Стоило все это неподъемные 28 гульденов. Подумали, Вилли сбегал в трактир, принес две бутылки приличного красного вина и кружку. Строго наказал чистую воду не пить, только с вином. Посмотрели для очистки совести на дешевое судно. Оказался обшарпанный, грязный бот. На таком по реке плыть страшно, не только по морю.

Вернулись, в контору, боясь, что за это время «Люкс» уже выкупили. Но в этот день миллионеров не случились, так что, когда клерк сделал еще скидку на три гульдена, лишь бы не упустить пассажира, выкупили каюту и поспешили на пирс. Вовремя. Барк уже собирался поднимать трап. Обнялись на прощание. Вилли отдал ему все, что было в карманах, десять с половиной гульденов, остатки от карманных денег на месяц и просил писать, как у него дела. Обещал. Поднялся на борт, матрос показал каюту, не выразив удивления, что господин путешествует без слуги, и практически без вещей. Фредди кинул свой мешок на койку, и вышел. Постоял у борта, смотря, как Гаага исчезает в предзакатных сумерках, вместе с со старой жизнью. Прошел в каюту. Есть не хотелось. Пересчитал деньги. З7,5 гульдена. На пол гульдена меньше, чем у него было, когда он решился бежать. Спасибо Карлу и Вилли. Но все равно, будет экономить. Барк слегка покачивало. Он вспомнил, что лучшее средство от морской болезни, это сон, улегся на койку, даже с чистым бельем! Действительно, люкс! И, отключившись от забот сегодняшнего дня крепко уснул, уплывая навстречу неизвестности.