Анастасия, боярыня Воеводина

Глава 30

Обед в этот раз был роскошен, но не так обилен, как прошлый. Много рыбы, много заедок, основное блюдо — птица, те гуси и утки, что набили на соколиной охоте. И два жидких блюда — уха, тройная, царская, густая и насыщенная, в которой плавали куски осетра, и его разновидности — стерляди, ценимой при русском дворе больше, за утонченный вкус. Хотя Для Фреда разницы большой не было. Но уха была красивой, прозрачной, с янтарными блестками жира. И странный суп ярко-красного цвета, вроде уже попробованных им щей, только, как Микки объяснил, с добавлением свеклы, или бурака по Южно-Русски, которая придавала супу цвет и кисло-сладкий привкус. Как всегда, до пирогов добрались только единичные гости. Вообще, кухня русская была проще, чем европейская, без замысловатых блюд, соусов и обилия приправ, но вкуснее. Видимо, из-за свежести продуктов. Свежими продукты позволяли сохранять ледники, погреба, забитые зимой льдом, который не таял до конца лета. А Европе лед сохранялся в лучшем случае до марта. В этот раз Фред с нетерпением дожидался конца обеда, предвкушая обещанный урок чародейства. Наконец, отзвучали все положенные здравицы. Государь поднялся, его проводили в покои, отдыхать. Фред вышел из трапезной, и стал ждать Настю. Она вышла быстро, и повела его на второй этаж, а потом по коридорам терема с многочисленными поворотами.

— И почему не сделать коридор прямым? — пробормотал Фред, вроде про себя, но Настя услышала.

— Из-за сквозняков. Они выдувают тепло, а потом, сквозняк может раздуть пламя, и огонь быстро охватит все строение. А так, если загорится в одной комнате, жильцы других могут успеть выйти, и постараться потушить пожар! Все последний поворот, пришли.

Но за этим поворотом их ожидал неприятный сюрприз! Из-за очередного угла вывернулся молодой Прозоровский. Не обращая на Фреда внимания, он плотоядно улыбнулся при виде Насти, и протянул:

— Какая встреча, княжна! Вы так торопитесь прямо в мои объятия?

— Уйди с дороги, дурак — фыркнула Анастасия — мой отец, по-моему ясно, объяснил твоему, что надеяться на какой-то союз нечего. Ты мне не нравишься, ты почти не одарен, и совершенно мне не подходишь!

— А если я тебя сейчас зажму в угол, куда денешься? Или надеешься, что учителишка, нацепивший сабельку тебя защитит?

Фред понимал только отдельные слова, но общий смысл разговора ему был понятен. Насте этот тип неприятен, его он в расчет не принимает, и наглеет. Он шагнул вперед.

— Приставать к девушке в темном углу, после того, как она тебя отвергла, может либо дурак, либо подонок. Так что вам лучше уйти с дороги. Настя, переведи, пожалуйста!

Настя перевела автоматически, и только потом осознала, что по европейским меркам это был формальный вызов. Она попыталась что-то сказать, смягчить сказанное, но Прозоровский шагнул вперед и потянул саблю из ножен.

— Не тебе, щенок безродный меня манерам учить! — прорычал он.

Фред быстро прокручивал ситуацию в голове. Он прекрасно владел шпагой, и на его счету уже было две дуэли, тайные, так как в Провинциях они были под запретом. Так что убивать на них не убивали, но ранить было обязательно — они шли «до первой крови». Убивать было нельзя, это могло обернуться виселицей для участников. Но сейчас драться придется незнакомым оружием. Он, конечно, пару раз доставал саблю, прикидывал, как ей фехтовать, и понял, что ей в основном рубят. Хотя, колющий удар вполне можно нанести. Шпага тоже было колюще-рубящим оружием. Рапира — только колющим. Но рубящие удары шпагой наносились обычно в настоящем бою, в дуэлях считались подлыми. Но им учили. Смущала и изогнутая форма оружия. Но, в общем, он был вполне уверен. И тут, в голове у него неожиданно ясно появилось:

— «Вряд ли мальчишка владеет саблей, нацепил для красоты, но убивать нельзя, выгонят, и больше здесь не появиться. Надо опозорить, прогнать. Женщины любят победителей»!

Фред уверенно отодвинул Настю к стене, и шагнул вперед, тоже вытаскивая саблю.

Она как-то удобно лежала в руке. Прозоровский грозно замахнулся, пытаясь испугать соперника, но тот не отступил, и его грозный замах был встречен сталью, твердо лежащей в не менее твердой руке. Пришлось отступить. Вновь замах, и вновь столкновение клинков, только теперь Фред на просто отводил клинок, он по нему ударил. Судя по гримасе противника, удачно. Рука у того должна была порядочно онеметь. Финт, непривычный для боя на саблях, удар по оружию противника, и сабля Прозоровского полетела на пол. Фред наступил на нее ногой, приставив кончик лезвия к шее задиры.

— Извинись перед дамой, и тогда дам уйти, — на ломаном русском выговорил Фред.

В тот же момент раздались хлопки в ладоши. И в коридоре появилось новое действующее лицо. Даже лица. Князь Михаил с двумя сыновьями. Который наблюдал за короткой схваткой, готовый вмешаться в любой момент.

— Ну что, сударь, не на того напал? — с ехидством спросил он Прозоровского — это тебе не двенадцатилетних мальчишек гонять? Попал на умеющего фехтовать и сдулся. Фред, отпусти эту скотину — обратился он в победителю по английски, — конечно, хорошо бы его прирезать, что бы больше не мешался, но слишком много потом хлопот будет. Пусть к папочке катиться! А вы убедились в пользе умения фехтовать? Человек впервые в жизни саблю в руки взял, и вот, результат. А все потому, что в Европе дворян фехтовать учить начинают, раньше, чем на горшок ходить. Они еще в платьицах бегают, да, у нас в рубашонках, а у них в платьях, что бы штаны постоянно не мочили, а детскую шпагу уже в руках держат. Их там так и различают — в руках шпага, или меч — мальчик, кукла — девочка. Так что я попрошу Фреда вас учить еще и фехтованию. Он это сумеет лучше меня. Он-то лет четырнадцать этому учился, а я три месяца, на корабле и все! И вас, сударь забияка, что бы через полчаса в усадьбе не было, а через два часа на моей земле. Поймаю…

— И что? Убьете?

— Нет, высечь прикажу прилюдно. Я природный князь, мне выскочек учить можно! Пошел вон! И ручки к сабле не тяни, я ее отцу твоему пошлю, с указанием, где ты ее потерял. И с предложением высечь тебя уже самому. Пошел вон!

Прозоровского как ветром сдуло.

— Настя, — строго спросил Михаил дочь, — ты почему сама не остановила?

— Растерялась! Не ожидала от обоих такого! Но, если бы поняла, что он может Фреду навредить, меры бы приняла. Но Фред таким уверенным был!

— Что, уже приходилось драться не в фехтовальном зале?

— Да, дважды. Но не на смерть. Мы всегда уславливались до первой крови, и тайно. За просто дуэль могли в тюрьму отправить, а за убийство соперника — на виселицу! Так что, до первой крови!

— Что же, Прозоровскому нужно свечку Вильгельму Оранскому поставить за его эдикт. Видно было, что ты крови не жаждал! Миг бы прибить?

— Мог!

— Вот, видите, олухи, Фридрих уже дважды на дуэлях дрался, а ему еще 16-ти нет! Так что, попрошу тебя еще и этих двоих классическому фехтованию поучить. А я тебя, как все разъедутся — сабельному бою. Против настоящего бойца, не этого слабака, тебе все же не выстоять.

Фред почтительно поклонился, признавая правоту князя.

— Раз уж все в сборе, и учебная комната рядом, пошли, представлю, друг другу, познакомитесь, гости разъедутся завтра, послезавтра заниматься начнете. И, вот что я подумал, давайте-ка вы взаимно обучать друг друга будете — Фред вас английскому, немецкому и французскому, а вы его русскому. А то я все обещаю, а руки не доходят, и не скоро дойдут. Заодно и родной язык перед началом учебы вспомните! — предложил князь.

Мальчишки согласно закивали. Момент Михаил выбрал подходящий, Фред в глазах сорванцов предстал в самом выгодном свете, не просто нанятый иностранец, пошедший в учителя по бедности, а как истинный дворянин. Кстати, о высоком происхождении учителя он сыновей известил заранее, что бы не было конфуза. Так что в учебную комнату княжичи отправились радостно, все, кроме княжны. Она-то рассчитывала спокойно поговорить с Фредом наедине, выспросить у него побольше о нем самом, о семье. А теперь? Братья не отстанут! И тут ее осенило! Так даже лучше! Надо только направить расспросы мальчишек в нужное русло, не на владение оружием, а на происхождение. Так она все и узнает, и не нужно вести беседу на грани приличия, слишком показывая свой интерес.

А интерес у нее был. И это она поняла в момент его схватки с Позоровским. Но остановить бой, значило обидеть Фреда сомнением в его силах, так что она просто смотрела, готовая при опасной для него ситуации все прекратить. Но вышло даже лучше, чем она ожидала. Отлично вышло!

В комнате было тепло, князь, рассчитывая знакомить учителя с учениками, приказал протопить. Так что он просто представил их друг другу.

— Михаил, Федор, Настя, представляю вам Генриха-Фридриха Рейнского, вашего учителя по иностранным языкам. Имейте в виду, он первое имя свое не любит, так что обращайтесь просто Фридрих, или Фред, когда познакомитесь получше. Как вы уже поняли, он дворянин, в Европе это имеет совсем другое значение, чем у нас. У нас это звание человека среднего происхождения, иногда из простых ратников, получивший от сюзерена землю и крестьян. Это имение не всегда передается по наследству, и может быть отобрано за ненадлежащую службу. Вот у нас такими являются Майк Каменский и Николай Остогоженский. Они свои имения получили от меня. И, если Николай получил в наследственное владение за свои заслуги, то Майк пока в пожизненное. Посмотрим, что из его детей вырастет. У Николая сын уже десятник, это в пятнадцать лет! Причем, заслужил сам. И с Николаем мы многое вместе пережили. Да и пострадал он в свое время из-за меня с Михаилом. Царем. Он сотником в царевом войске был, а это высокий чин.

В Европе дворянин, даже без титула, все равно наследственный владетель, пусть даже у него и имеется что один замок и пара деревень. И принадлежит к привилегированному сословию. А Фред по происхождению даже не дворянин, он аристократ, высший слой дворянства. Просто так сложилась ситуация, что он был вынужден объявить себя умершим, и сбежать из семьи. Так что пользуйтесь возможностью, и подучитесь у него правильной речи на иностранном языке, а заодно и манерам. А то иногда ведете себя, как форменные дикари. Особенно ты, Федор. У меня планы были передать тебе со временем посольский приказ, а пока тебе с твоими талантами только войны с другими государствами провоцировать! И еще, кроме трех названных языков Фред может подтянуть вас по латыни, если есть какие-то непонятки, и еще научить двум языкам. Голландскому и итальянскому, если будет желание. Как я понимаю, Фред, голландский не родной, но все же десять лет пребывания делают почти родным, да и учиться ты хотел в Лейдене, а там обучение на голландском. Федор, возьми на заметку. Голландцы сейчас формируют свое государство, построят крепкую власть, и пролезут в торговлю, круче, чем англичане. Пригодится! Все, знакомьтесь. — Закончив речь, отец вышел, оставив их одних.

Настя задумалась. Отец прекрасно знал европейский этикет. И то, что он первыми представил Фреду братьев, о многом говорило. Значит, считал его выше по происхождению, чем сыновья князя! Теперь все зависит от братьев и их любопытства!

И ее надежды оправдались полностью. Первое, что выпалил Федор, не успела закрыться дверь за отцом, было:

— А почему ты сбежал из семьи?

Фред понял, что в простой беседе незачем требовать всех условностей, и обращения на «вы», поэтому принял манеру общения, предложенную братьями. Это не с девицей!

— Все просто, Федор. Отец решил за счет меня исправить свои ошибки. Из-за них он слишком много потерял, вот и решил принести меня в жертву. Объявил в приказном порядке, что я должен немедленно жениться на уродливой девице на 10 лет меня старше, так как я ей с детства нравился, и ее мать дала согласие. А она, мать, дочка Вильгельма Оранского, и нас могут выгнать из Гааги, где мы жили, после того, как он все потерял. То, что он Вильгельму Оранскому внук, и его мать, сестра матери этой девицы жива, он почему-то благополучно забыл! Так что будущая жена была моей двоюродной теткой. Мы с отцом три дня ругались. Он договорился до того, что объявит меня умершим и выгонит из семьи, что бы не сообщать о моем отказе. А потом я случайно подслушал, что отец в разговоре с матерью, которая все уговаривала его махнуть рукой на Гаагу и уехать в Англию, придумал опоить меня дурманом и женить насильно. Тут я и вспомнил о его угрозе объявить меня утонувшим, и решил привести ее в исполнение. Сбежать, но так, что бы подумали, что я утонул. Мне помог все разыграть мой друг, Вилли, и он написал рекомендательное письмо Джону Меррику, с которым у его отца были какие-то торговые дела. Я только оставил записку матери, что я жив. Планировал заработать, и поступить в Университет. А Джон предложил поехать в Россию. Особого выбора у меня не было, но я не жалею.