Аномалия Шарли

ГЛАВА 28

МАРТ 2213

Это был мертвый месяц. Пауза между хвостом зимы и бушующей головой весны. Все деревья были голыми и сжимались, боясь пустить почки без надежды на хорошую погоду.

Они ждали мескитов — скрюченных старых выживших, которые пустили свои корни по скалам и по бесплодным равнинам. Казалось, они всегда знают, когда наступили последние морозы. Будто их ветви тянулись и извивались только для того, чтобы читать изменения ветра. И как только они сбрасывали свои тонкие листья, другие деревья следовали примеру.

А пока мескиты еще спали. Они лежали ровно и тихо, пока яростный ветер хлестал другие деревья. Ветер жалил: сильный северный ветер, едва сдерживаемый восточным. Он был не такой резкий, как зимние ветры, но и не такой мягкий, чтобы ему можно было доверять.

Мэтт и Тревор склонились над ним, направляясь в его ревущую пасть — все еще упрямо шагая на север. Они носили свои плащи застегнутыми до подбородка и держали воротники над ушами. Части их, открытые ветру, краснели болели. Но они не останавливались.

Несколько месяцев назад Мэтт умолял бы об отдыхе. Его кожа была бы слишком мягкой, чтобы выдержать холод; его ботинки были бы мокрыми от лопающихся волдырей. Теперь его кожа загрубела, и подошвы его ног стали такими же толстыми, как и его ботинки.

Нижнюю половину лица закрывала клочковатая борода. Он скрывала те его части, которые шокировали, — изможденные части, полые части. Теперь его плащ укутывал его. Он висел вокруг тела, которое в основном представляло собой тонкую клетку из ребер и двух торчащих бедер.

Тревор справлялся немного лучше. Он больше принимал хаос, чем Мэтт, и был сильнее готов делать все, что должен. Вместо того чтобы бороться, он позволил ему изменить его форму. Тревор был худощавым, а не тощим.

Он выдерживал смертоносный новый мир с терпением и умением старого мескитового дерева.

— Вот, — сказал он, указывая на группу деревьев впереди. Они были широкими, высокими, были посажены аккуратными рядами — мальчики узнали, что это был признак деревьев, с которых падали какие-то плоды. — Должно же что-то остаться, тебе не кажется? Я знаю, что это, вероятно, будет гнилым, но…

Но испорченная еда была лучше, чем ничего.

Мэтт это знал. И он ел и не такое.

— Пошли, — хрипло сказал он.

Тревор все еще носил дробовик, который они забрали у человека в ZOOTer-Cade; Рюкзак Мэтта был полон инструментов. Оба комплекта оборудования несколько раз поддерживали их жизнь.

Люди становились все более отчаянными по мере того, как тянулись месяцы, а припасов становилось все меньше. Мэтт знал, как проникнуть в то, что другие люди не могли понять. А Тревор не боялся стрелять.

Он держал дробовик у груди, когда они нырнули в деревья. В роще было громче, чем в низинах: ветер стучал верхушками деревьев и стонал тяжелыми ветками.

Челюсть Мэтта сжалась, когда одно из деревьев с громким хлопком сдвинулось. Он расстегнул рюкзак и достал тяжелый гаечный ключ, который держал сбоку, как дубинку.

— Эй, идем!

Всего два ряда, а Тревор уже что-то нашел. Он схватил с земли черный слизистый орех и раскрошил его скорлупу в руке. Плоды внутри были мокрыми и сморщенными. Тревор сунул его в рот и несколько мгновений жевал, прежде чем выплюнуть.

Он потер язык рукавом джинсовой куртки, глаза слезились.

— Фу! Я не могу его жевать — он слишком горький.

— Тогда не жуй, — Мэтт взял еще один орех и расколол его во рту. Он проглотил гнилой плод целиком — вместе с несколькими чешуйками скорлупы. — Не позволяй ему коснуться языка, и ты не почувствуешь его вкуса.

Тревор покачал головой.

— Нет, я подожду до следующей остановки.

Он был смелым в большинстве вещей — он брал то, что хотел, и стрелял, если приходилось. Он был готов броситься в бой. Но все это было о выживании. Он не будет рисковать, делая что-то, если думал, что мог умереть или заболеть от этого.

Мэтт? Ему было все равно. Он пожал худыми плечами и лопал гнилые орехи, словно надеясь, что они его убьют.

— Как думаешь, насколько мы близки?

Тревор прикусил губу.

— Не знаю… я не могу ничего сказать отсюда. Нам нужно найти дорогу и посмотреть, какой город будет следующим.

Города были опасны, но дороги были еще хуже. Люди разбили лагеря вдоль дорог, используя в качестве укрытия застрявшие машины. Это были голодные люди, отчаянные люди — и они не охотились, как боты. Они не выключались ночью… и не просто убивали.

— Говорю же: если мы сможем добраться до Рио-Висты, все будет в порядке, — быстро сказал Тревор, когда Мэтт покачал головой. — Это крошечный город. Там ничего не ходит — и он далеко. Они все еще использовали человеческую полицию, когда я видел его в последний раз.

— Когда это было?

— Эм, восемь лет назад, вроде.

Мэтт фыркнул и снова покачал головой.

— Многое может измениться за восемь лет, Трев.

— Я знаю, — сказал он, защищаясь. — Но я говорю тебе, будет безопасно. У одного из моих двоюродных братьев есть ранчо за пределами Рио-Виста. У него целая комната, которая просто заставлена ​​оружием, и он даже не использует АВА — так что держу пари, что его дом в безопасности. Он будет там и поможет нам, — резко говорил Тревор, словно хотел, чтобы эти слова превратились в правду. — Если кто-то и пережил все это, так это Даниэль.

Мэтт ничего не говорил. Он вернулся к гнилым орехам, а Тревор пошел вперед.

Они медленно пробирались через рощу, их глаза то и дело смотрели на землю и на тропу перед ними. Деревья становились гуще к середине. Мэтт начинал беспокоиться и предлагал держаться подальше.

Но Тревор нашел то, ради чего стоило остаться.

— Эй, смотри! — он держал арахис между пальцами. Его скорлупа была сухой и коричневой, но плод внутри был еще свежим.

— Где ты это нашел? — сказал Мэтт. Он медленно жевал свою половинку ореха. Они научились смаковать все, что было вкусно, потому что никто не обещал, что это не будет последним, что они попробовали.

Тревор пожал плечами.

— Он просто лежал на земле, прямо над… эй! — он побежал вперед и наклонился, чтобы схватить второй арахис. Его глаза расширились, когда он посмотрел на тропу. — Они повсюду! Повсюду!

Глаза Мэтта потемнели. Последние коричневатые крошки остались непрожеванными между его губами.

— Но… но арахис не растет на деревьях, — тихо сказал он. — Откуда они?

— Какая разница? Вероятно, кто-то уронил их, — Тревор повесил дробовик на плечи, чтобы собирать арахис обеими руками. Он собирал их горстями, распихивая по карманам. — Чувак, их куча! Бьюсь об заклад, хватит, чтобы сделать немного арахисового ма…

— Осторожно! — закричал Мэтт.

Мужчина выбежал из-за дерева и бросился на них. Тревор поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как мачете летит к его лицу, но не успел остановить его.

Он получил лезвием между глаз. Раздался тошнотворный, влажный хруст — будто кто-то ударил дыню о дерево. Его голова раскололась, и мачете застрял между костями черепа. Мужчине пришлось использовать пятку ботинка, чтобы удерживать Тревора, пока он вытаскивал лезвие.

Мэтт отшатнулся, наблюдая, как тело Тревора падало на землю, арахис высыпался из его безжизненной хватки, а его лицо отскочило от камней… из раны на его лбу вытекала каша красноватого мяса.

— Тревор! — Мэтта трясло, костяшки пальцев побелели от ярости. Он кричал, атаковал человека с мачете. Его глаза могли вылезти из орбит, он замахнулся гаечным ключом над головой.

Он был почти там. Еще несколько шагов, и он размозжил бы этому человеку голову. Но он был так разгневан, что не заметил, как рядом с ним выскочила женщина с битой.

Она замахнулась битой ему в голову, и тело Мэтта упало на землю.

* * *

Уже поздний вечер, наверное, оставалось пару часов до заката.

Мэтт мутно смотрел на стену перед собой. Когда-то это была часть старого магазина. Но он зарос и был заброшен в течение многих лет — задолго до того, как вирус уничтожил АВА.

Крыши не было, только группа вечнозеленых дубов, разросшихся достаточно широко, чтобы раскинуться над руинами и дать им укрытие. От магазина остались четыре рушащиеся стены. Они были так опустошены плющом и шиповником, что, вероятно, скоро развалятся. Стены были недостаточно прочными для защиты, но они довольно хорошо скрывали свет огня.

Безопасно можно было смотреть только на огонь. Повсюду была густая паутина сохнущего мяса и скопления недружелюбных взглядов. Однако дальний угол комнаты был худшей частью.

Мэтт знал, что было сзади. Он слышал звуки скручивающихся суставов, лопающихся сухожилий — влажный, липкий стон свежего мяса, отделяющегося от кости. И он мог видеть тень от ступней Тревора, падающую на стену перед ним.

Они были привязаны к одной из вечнозеленых ветвей. Остальная часть его тела болталась под ними и стекает на пол.

— Нет, — Мэтт снова и снова шипел сквозь зубы. Он царапал глубокие полосы на боках своего лица. Между его пальцами текли слезы. — Нет, нет, нет…

— У него было что-нибудь при себе, кроме этого пистолета?

В этом лагере было восемь человек. Двое из них резали мясо, а женщина рылась в куче одежды Тревора. Остальные пятеро наблюдали за ней с интересом.

— Нет, — хмыкнула она через мгновение. — Только перочинный нож и эта штука.

Между пальцами она держала куб Тревора — устаревший интернет-куб, который он купил несколько месяцев назад у какого-то старого скряги. Мэтт смотрел на него так, будто только что вспомнил, что он существовал.

— Теперь это никуда не годится, — фыркая, сказал один из людей. — С тем же успехом ты мог бы просто…

— Стойте! — Мэтт пополз к женщине, пока у него не кончилась веревка. Они привязали его к металлическому кольцу, вмурованному в заднюю стену, и связали его запястья болезненным узлом. Он вздрогнул, когда веревка отбросила его. — Пожалуйста, не сжигайте его! Для него это было важно. Могу ли я… могу ли я получить его?

Женщина выглядела удивленной. Она обернулась и крикнула одному из мясников:

— Эй, пацан хочет кубик своего друга.

— Черт возьми, мне все равно! — огрызнулся мясник. — Просто отдай ему. В любом случае, он не будет здесь долго.

Женщина бросила Куб, пожимая плечами. Мэтту пришлось прыгнуть, чтобы поймать его, и он снова сморщился. Но когда он отполз обратно в свой угол, он крепко — целеустремленно — прижал Куб к своей груди.

— Сколько нам еще ждать ужина, а? — крикнул другой мужчина. Он смотрел на вечернее солнце. — Скоро нам нужно будет потушить огонь, а я не буду есть, если не будет хорошо прожарено.

— Значит, ты не ешь, — буркнул второй мясник. — Потому что мы подаем на среднем уровне.

Остальные хихикали, а Мэтт всхлипывал в рукава своего плаща. Куб был аккуратно спрятан в передний карман. Время от времени он протягивал руку, чтобы прижать ее к своему сердцу.

Через несколько минут над лагерем разнесся слабый жужжащий звук.

— Что это?

Пятеро человек, слонявшихся вокруг вещей Тревора, внезапно потянулись к своему оружию. Двоим из них посчастливилось иметь оружие — у остальных были только мачете.

— Лучше бы это был не какой-нибудь бот, — прошипел один из них. И его глаза были суровыми под полями шляпы. — Если это бот, то нам всем просто…

— Смотрите! — женщина указала на место над головой Мэтта.

Крошечный дрон пролетел над стенами и проник в их лагерь. Это был дрон-разведчик — пластиковая лампочка, подвешенная под маленьким вращающимся винтом. В передней части лампы была установлена ​​линза. Она перемещалась по их лагерю, как глазное яблоко, незаметно все записывая.

Дроны-разведчики обычно были безвредны. Они предназначались для документирования окружающего мира и ничего более. Но если на них нападут…

— Ч-что оно делает? — сказал один мужчина. — Оно смотрит на нас?

— Он отмечает нас! — закричал кто-то. — Он сообщает ботам, где мы находимся!

— Быстрее — кто-нибудь, сбейте эту штуку, пока она нас не увидела! — закричала женщина. — Стреляйте!

Глаза Мэтта расширились, и он вскочил на ноги.

— Нет! Не…!

Было поздно. Человек с револьвером выстрелил в линзу дрона. Луч поджарил тонкие внутренние провода дрона, и его крошечное тело упало на землю.

— Ха! Прибил этого придурка, — сказал он с ухмылкой. Затем он растоптал пропеллер пяткой. — Никакие боты не придут за мной.

Пока остальные праздновали, взгляд Мэтта устремился к деревьям. Его лицо приобрело оттенок бледности, когда он зашептал:

— Вы, идиоты… глупцы…

ВЖУМ.

Что-то похожее на глубокий звук гонга эхом разнесся среди деревьев. Ветви тряслись, а листья трещали с силой, большей, чем ветер. Прежде чем кто-либо успел пошевелиться, весь купол загорелся десятками гневных красных сфер — и на лагерь обрушилась армия ботов.

Они выглядели как механические ящерицы. Их длинные тела состояли из тысяч крошечных сегментов, что давало им диапазон движений, намного превосходящий среднего бота. Казалось, они почти скользили, когда падали с деревьев и преследовали людей по руинам.

У ящериц были четыре конечности и четыре набора широких, острых как бритва когтей. Они сгибали конечности под собой и прыгали на свою добычу. Когти пронзали плоть и кости, удерживая ящериц на месте, а их хвосты вводили в людей какой-то яд.

Это явно был паралитик. До появления вируса эти боты, вероятно, были предназначены для того, чтобы парализовать нарушителей закона и удерживать их в плену до тех пор, пока не появятся власти. Но сейчас они сошли с ума.

Отдыхающие падали почти сразу после первого укола и, похоже, не могли защитить себя от повторного.

И снова.

И снова.

Мужчина упал перед Мэттом. Мачете выпал из его руки и покинул пределы досягаемости. Пока ящерицы превращали его тело в сочащуюся губку, Мэтт схватил мачете и перерезал веревку.

Он не успел освободить руки — они все еще были связаны. Теперь, когда человек перед ним, наконец, перестал дергаться, ящерицы искали более свежую добычу.

У них были толстые, почти приплюснутые головы с единственной красной линзой посередине. Эта линза пульсировала, как ровное сердцебиение, пока они искали. Но едва один из них заметил Мэтта, она вспыхнула размытым пятном.

Он не пытался покинуть руины. Он не бежал к выходу, как пытались сделать многие люди. Крики доносились из глубины леса, где одному из мясников удалось убежать довольно далеко, прежде чем его, наконец, сбили. Ни один человек не мог обогнать бота.

Поэтому Мэтт не пытался сбежать.

Вместо этого он побежал к огню.

Он едва успел. Из его зубов вырвался панический визг, когда ящерица царапнула его голень когтем. Она пронзила его штаны и глубоко вонзилась в кожу, едва не задев кость. Но это было не смертельное попадание — и пока он оставался у костра, Мэтт был в безопасности.

Ящерицы знали, что в руинах было еще одно тело. Они скользили по стенам и щебетали друг другу, пытаясь найти его. Их объективы были специально оснащены инфракрасными датчиками. Они могли легко выследить любое живое существо.

Но Мэтт нашел способ обмануть их. Он использовал огонь, чтобы скрыть тепло своего тела. Он сидел на корточках так близко к огню, что жар прожигал его сквозь одежду. Пот струился по его лицу, а ноги начали трястись, когда боль становилась невыносимой.

Но если он хотел остаться в живых, он не мог двигаться.

Он не мог двигаться.

Наконец, после почти часа неподвижного сидения у костра, ящерицы отключились. Солнце опустилось достаточно низко, чтобы запустить их протокол режима покоя. Их конечности спрятались внутри тела, а хвосты обвились вокруг них, оставляя их в виде маленьких стручков, похожих на яйца.

Как только последняя ящерица заснула, Мэтт убежал от костра и стал собирать все, что мог. Он схватил дробовик, перочинный нож Тревора и мачете. Любая еда, кроме мяса, попадала в его рюкзак вместе с инструментами.

Затем Мэтт побежал.

Он покинул руины и лес — оставил этот кошмар далеко позади. Он бежал так быстро, как только могли его ноги, и не переставал бежать до рассвета.