Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин

Раздел I Наш паровоз, вперед лети!

В разделе в основном собраны монологи и рассказы, написанные автором в годы, когда он верил, что впереди с фонарем идет партия, а за ней след в след — правительство, исполкомы, домоуправления и народ, что всепобеждающий марксизм-ленинизм в соединении с беспробудным пьянством создали-таки человека нового типа, что материалистическое учение о преимуществах духовного богатства — единственно верное.

Письмо Прасковьи Алексеевны Тютеревой, жительницы села Большие Прудищи, жене президента США Рональда Рейгана по батюшке, спрашивала на почте, там тоже никто не знает.

Вы уж извините, не знаю, как вас по батюшке, спрашивала на почте, там тоже никто не знает.

А пишу я вам неспроста, а потому что Василий мой стал сам не свой, а с месяц назад пришел домой сильно выпивши, что за ним не водится. Пришел он сильно выпивши и говорит: «Прасковья, худые дела. Рональд-президент с ястребами затевают устроить мировую войну. С того я и сорвался».

Меня, не поверишь, как кипятком обдало. Чего уж нам такого делить-то? Че уж друг на друга зря щериться? Пустое это дело. Я тебе так скажу, наши мужики первыми драку ни за что не начнут. Но, конечно, доведись им на стороне где схлестнуться с ястребами, хорошим не кончится, схлопочут и те, и другие суток по пятнадцать.

Мой про твоего спокойно слышать не может, сразу у него волосы дыбом, глаза косить начинают, и не поймешь, куда он ими смотрит. Никогда я его таким не видала. И, может, грех это, но ночью спать с ним стала бояться.

И вот я думаю, ты будешь со мною согласная, надо нам с тобою как-то все улаживать. Давай уж постараемся с тобою.

Зачем опять война и такие страдания? Так уж позарез никому этого не нужно.

Не хочу твоего зря хаить, но, может, его кто подзуживает, может, связался с дурной компанией. Тем более тебе надо постараться.

Только ты на рожон не лезь, мужики этого не любят. Скажет: «Молчи, дура, не твоего ума дело». И только все испортишь.

А ты вот как сделай. Вот в субботу пришли с ним из бани, поставь ему четвертинку. Бог с ней, раз уж им это слаще меда. Теперь видишь, развезло его чуть-чуть, подсядь поближе, прижмись всей массою, чтобы у него в глазах поплыло. Ну, как мы все делаем, когда детишкам либо самой что-то купить надо. И тут начни издалека: «Что за компания у тебя такая, одни ястребы? Не нравятся они мне до смерти. Ты ведь семейный человек, в коллективе тебя уважают. Не водился бы ты с ними, ведь шпана шпаной».

Конечно, он не сразу все в толк возьмет и, может статься, после вина и бани начнет приставать к тебе. Уж ты не пожалей себя ради общего-то дела. А только выдалась свободная минутка, ты опять за свое, дескать: «Странно мне, сколько уж русских воевали и Наполеон, и Гитлер, а конец один — сдохли все, — дескать, хватит тебе, Рональд, стервенеть-то, что уж ты, как с цепи сорвался, давай замиряться с русскими. Они люди хорошие, на чужое не зарятся. Мы, слава богу, тоже не бедствуем. Что уж нам от добра добра-то искать? Как бы еще самим боком не вышло. Ведь они могут нам и фонаря под глаз поставить».

Глядишь, таким манером он и образумится. Я тут со своей стороны баб подговорю, чтобы мужикам послабление дали. Лаской мы все вместе больше добьемся, ты уж не сомневайся.

Ведь начнись война, детей наших же поуничтожает. А разве это дело, чтобы родители своих детей переживали?

Я тебе в письмо вкладаю открытку с обратным адресом, чтобы ты не тратилась. Напиши, как у тебя заладится с Рональдом, а то я буду очень беспокоиться.

Щас весна, послать вам нечего, а осенью жди меда гречишного, грибов сушеных и соленых. И приглашаю в гости, когда вам будет удобно, когда у вас с Рональдом отпуск совпадает.

Приезжайте с детьми, места всем хватит, у нас хоть не Белый дом, но тоже изба просторная. Приезжай, не задумывайся. Я рецепты знаю и от колик в животе, и когда ноги сводит, и от нервных заболеваний. Они тебе сгодятся. Ты мне тоже какие-нибудь американские секреты откроешь. Мало ли что, надо помогать друг дружке.

Щас мне на вечернюю работу пора бежать, у нас с дисциплиной теперь строго и давно бы пора.

Пока прощаюсь с тобой. Прасковья Тютерева.

А еще тебе шлют привет: Авдотья-вдова, Лукерья, что в войну трех сыновей потеряла, другая Авдотья, у которой муж уж после войны от ран умер, Маня-заика, у нее на глазах родителей расстреляли, Феня с Малых Прудищ, вот она передо мной сидит, так в девках и осталась, мужиков-то на всех не хватало. Шлют они тебе привет, а ты уж постарайся в моей просьбе, не то какие мы на этом свете матери, если допустим до убийства детей, своих ли, чужих ли? Они все наши дети, мы все — их матери.

Товарищи, у кого есть вопросы ко мне, пожалуйста.

В чем мы их превосходим?.. Кто спросил?.. Ага, вижу.

Отвечаю. Они нас в электронике, мы их… Да, еще они нас в кибернетике, генетике, медицине.

Мы их!.. Я, товарищи, не буду придерживаться какой-то схемы, первое, что придет в голову.

Значит, они нас: в автомобилестроении, в пенсионном обеспечении, в сфере обслуживания, в сельском хозяйстве.

Мы их!.. Успеваете записывать? Хорошо. Мы их!.. Тут, товарищи, важно помнить вот о чем. Они имеют то, что могут, а мы не имеем то, что хотим. Здесь тонкость.

То, что мы хотим иметь, больше того, что они имеют. Если мы еще до конца используем преимущества нашей системы!

Что какие?.. Кто спросил?

Интересно, чем отдельные товарищи слушают. Я же только что сказал: мы хотим иметь больше, чем они имеют. То, что мы хотим, минус то, что они имеют — это наше преимущество. Плюс, товарищи, наши богатейшие природные ресурсы. Наши ученые прикинули тут на счетах… Может получиться сказка. Дойдет до того, что японцы начнут покупать у нас магнитофоны, итальянцы — обувь, американцы — автомобили.

Всем сразу не хватит, они на первое время введут у себя талоны, в первую очередь активистам империализма.

Теперь спросим себя: как же дошли они до такой жизни?

Мое личное мнение — народ не виноват, виновата система. Многопартийность ихняя — раз, когда один нагородил и как с гуся вода, потому что у руля уже другая партия.

У нас — для сравнения — во всем виновата одна только партия… В смысле, одна только у нас партия.

Второе, что их подведет — частная собственность, эта идея фикс, что каждый может стать миллионером, а каждый не стал. Обещание, данное народу, не выполнено. Больше того, сейчас выяснилось, что у нас подпольных миллионеров больше, чем у них безработных.

Что?.. Не понял. Почему мы так безнадежно отстали?.. Кто спросил?.. Ага, вижу. Товарищи, я позволю себе привести вот такой образный пример. Сквозь джунгли проложили шоссе. И один движется по этому шоссе. А другой прет по джунглям путем, которым до него никто не шел. Где на неведомых дорожках следы невиданных зверей. И действительно, товарищи, такого зверья, как выяснилось, нигде больше не встречалось.

Так кто же кого обгонит, если один по шоссе на автомобиле, другой в чем мать родила, голодный, ободранный, кругом зверье, главное — он дороги не знает, он представления не имеет, куда идет. Погодные условия все время подводят, пьяный частенько.

Что вы говорите?.. Чего он в джунгли полез?.. Так я же говорю: пьяный все время. И он туда ночью попал… в ночь с 25-го на 26-е.

И потом еще такая тонкость, товарищи. Когда сравниваем, не надо забывать, что у каждого свой образ жизни.

Скажем, они за все платят, мы за все расплачиваемся. Вроде бы одно и то же, но здесь тонкость, есть разница.

Медицина — она у нас не лечит, ее как будто совсем нет, так мы и не платим ничего. А на похороны тебе даже дают деньги, то есть все для человека.

Когда такая жизнь кончится?.. Кто спросил?.. Ага, вижу.

Товарищи, конкретной даты нет. Обещали к двухтысячному, но есть сомнения.

Спасибо за внимание.

Гражданин судья!

Гражданин прокурор!

Друзья!

В своем последнем слове я прежде всего хочу прямо и откровенно сказать: рад был бы познакомиться с вами не здесь. Далее: виновным себя ни в чем не признаю.

На первый взгляд обвинение убедительно: тунеядство, спекуляции, махинации с валютой и прочее, и прочее, и прочее, и так далее, и тому подобное. Но судят человека, а не громкие слова. Чем отличается один человек от другого? Темпераментом, характером, вкусом, воспитанием.

Можно ли судить человека за темперамент, который достался ему от родителей? Нельзя!

Можно ли судить человека за воспитание, которое дала ему школа? Нельзя!

Остается, по сути дела, одно — вкус.

Что такое вкус?

Вы, товарищ судья, любите картошку, прокурор — гречневую кашу, я — мясо. Если он любит гречневую кашу, вы же не заставляете его есть картошку. Так или не так?

У вас хороший слух, у него хорошее зрение, у меня хороший аппетит. Вы идете в консерваторию, прокурор — в театр, я — в ресторан. Если у меня хороший аппетит, зачем я пойду в консерваторию?.. Кто меня там знает?.. Что я там не видел?

У кого к чему вкус, тот тем пусть и занимается.

Вы собираете марки, он — открытки, у меня две семьи: одна — в Москве, другая — в Ленинграде. В Киеве еще есть. Кому будет лучше, если я начну собирать открытки?.. И я не знаю.

Обратимся к природе, нашей общей матери.

В ней вообще нет ничего одинакового, в ней все неповторимо: каждый листок, каждый лепесток, ничто ни над чем не довлеет, не преобладает.

То же самое у людей. Вы — судья, он — прокурор, я — нигде не работаю. Если я начну работать, в природе нарушится равновесие, произойдет катастрофа, катаклизм.

Если вы этого добиваетесь, тогда понятно, зачем мы здесь собрались. Если нет, предлагаю разойтись.

Хорошо, приведу еще один пример.

Вы, товарищ судья, и вы, товарищ прокурор, провели детство и юность в городе, поэтому любите бродить по его кривым улочкам, на которых стоят замечательные памятники древней архитектуры.

Я свое детство провел на берегах великой русской реки Волги, люблю простор, большую воду, поэтому у меня дача с бассейном.

Что к этому еще можно добавить, не представляю.

Вы умные люди, я, если вы успели заметить, тоже не дурак.

Почему мы не можем понять друг друга? Не ясно. Лично меня это настораживает.

Объясняю последний раз на самом дорогом. У вас один ребенок, у прокурора два, у вас дочь, у него сыновья. Сколько детей у меня, кто они, я не знаю. Может, их больше, чем у прокурора открыток. Почему так? Потому, что мы разные, как все в природе. Это естественно. Что естественно, то прекрасно. Можно ли судить красоту? Нельзя!

Гражданин судья!

Друзья!

Заканчивая свое последнее слово, хочу напомнить вам одну народную мудрость. Она говорит: «О вкусах не спорят!» Точно сказано, давно и надолго!

За примерами ходить далеко не надо. Прокурор требует, чтобы мне дали десять лет, адвокат просит пять, я у вас ничего не прошу.

Я все сказал, я сажусь.

В воскресенье знакомого встретил.

Так себе знакомый, даже забыл, как его зовут. В школе учились вместе. Он химиком стал.

Ну, зашли к нему — нищета, конечно: мебели нет, посуды нет, даже этой нет… жены — одни пробирки да колбы. Сидим на кухне.

Я говорю:

— Слушай, грязи у тебя по колено, а тараканов что-то незаметно совсем.

Он говорит:

— Есть, только их не видно. Я порошок придумал — они нюхают, и их не видно становится.

Я говорю:

— У нас один мужик тоже, выпил как следует, его три дня на работе никто не видел.

Он достает порошок какой-то, нюхает и — как корова языком слизала. Только пиджак с брюками по кухне мотаются. Потом появляется, говорит:

— Если подольше понюхать, можно исчезнуть часа на два… примерно.

Он над человеком опыты еще не проводил. Ну и, конечно, только он отлучился куда-то на секунду, я порошка себе отсыпал сколько успел.

Вечером прихожу домой — никого нет, никто не мешает. А у нас начальник — чистокровный сукин сын, взяточник, каких на земле было мало.

Короче, раздеваюсь догола, думаю: «Сейчас отучу гадину брать взятки».

Достаю порошок. Чтобы времени с запасом было, вынюхал весь до конца. Подошел к зеркалу — чисто, нигде ничего не видно.

На улицу само собой без ключей, без часов, ничего же взять нельзя.

Только дверь захлопнул, из квартиры напротив соседка выходит. Я с непривычки, конечно, затоптался, прикрылся на всякий случай. Она — ноль внимания.

Тут лифт подходит. Зашли с ней. Я, наверное, от волнения говорю:

— Мне на первый.

Она нажимает на первый, оборачивается… Я уже вышел на первом, она все стояла, смотрела в угол.

Начальник через дом живет, захожу в подъезд к нему, поднимаюсь, звоню. Жена его открывает, я раз дверь на нее и вошел.

Она:

— Что такое? Кто там?!

Я говорю:

— Никого там, все здесь давно.

Она:

— Слава богу, а то я чуть не перепугалась до смерти.

Я говорю:.

— Чего пугаться? Сквозняк.

Она идет на кухню, улыбается. В дверях останавливается вдруг, говорит:

— Откуда сквозняк-то?

Я ее спрашиваю:

— Вы с кем разговариваете?

Она:

— С тобой.

— А кто я такой, интересно?

— Не знаю.

И смеется: ха-ха-ха, ха-ха-ха.

Я говорю:

— Что смешного? Так с ума можно сойти.

Она рот прикрыла рукой.

Да, ладно, в общем, ушла она. "У них в коридоре кругом посуда редкая. Все на взятки куплено. Я беру первый попавшийся сервиз — БЭМС об пол.

Она из кухни, он из гостиной выскакивают через секунду.

Она говорит:

— Урод косорукий.

Он спрашивает ее:

— Тебя в какую психушку устроить?

Неловко как-то, когда двое ругаются, я пошел на кухню. 7 км чайник кипит вовсю, я выключил… Кипяток вылил, свежей воды набрал. Я не могу без дела, мне все время что-то делать надо.

На столе пирожное надкусанное, выбросил в мусорное ведро, а то мухи, они заразу разносят.

Ну, они поговорили. Заходит она, чайник потрогала — горячий, налила себе с заваркой, подула… попробовала — сплюнула, хотела пирожным заесть — нету. Стала кровью наливаться, я перепугался, отвечать еще за нее, говорю:

— Оно в мусорном ведре.

Она заглянула в ведро — пирожное сверху лежит. Успокоилась, говорит:

— Что такое? Сама же его туда выбросила.

Да, ладно, ну ее. Я вышел в коридор, взял еще один сервиз — БЭМС об пол!

Выскакивают оба. И опять:

— Когда ты угомонишься, змей ползучий?!

Он говорит:

— Замолчи!..

Эта… Ну, матом, в общем. А я не люблю, когда матом, нехорошо это, пошел к нему в гостиную.

Он, оказывается, телевизор смотрел. «Конкурс красоты». Я переключил — «Человек и закон» идет, какой-то уголовник выступает.

На самом интересном месте входит начальник мой — Тихоруков Семен Игоревич его зовут — переключает на «Красавиц», я тут же — на «Закон», он — на «Красавиц», я — на «Закон». Он хотел опять на красавиц, а уголовник говорит:

— Еще раз так сделаешь, ноги оторву.

Он про свое рассказывал, но получилось жутко. Начальник обомлел, потом подкрался к розетке и выдернул шнур от телевизора.

Я опять вставил. Уголовник как раз говорит:

— Я тебя предупреждал, поганый твой род, ты не послушал умного человека, теперь смотри на небо в последний раз.

Понятно, что совпадение, но все равно как-то не по себе. Начальник к аптечке кинулся, там у него: йод, спирт, таблетки всякие.

Пока он полстакана валерьянки накапывал, я до следующего сервиза добрался — БЭМС его об пол!

Они оба в коридор, я — в гостиную.

А валерьянка, я вам скажу, плохо помогает от нервов, я налил ему полстакана спирта, остаток на кресло пролился… на сиденье.

Ну, входит он — щека расцарапана, глаз один подбит, другой дергается; схватил стакан и все до дна выпил и… начал руками воздух ловить и задел люстру чешскую. А жена в дверях стоит со скалкой, говорит:

— Опять скажешь, что не ты?!

И скалкой его пару раз осалила. Он все воздух ловит, показывает ей, чтобы закусить дала, синеть начал. Она кинулась на кухню, несет ему пирожное надкусанное.

Тут по телевизору «Последние новости» начались. Диктор появился — я звук убрал, говорю:

— Добрый вечер, товарищи. Мы уже сообщали вам, что Тихоруков Семен Игоревич изобличен вчера как злостный взяточник. Доказательства неопровержимы. Сегодня состоялся заочный суд над ним. Преступник приговорен к смертной казни через повешение.

Он снова руками замахал, потом обмер и затих, она обрадовалась.

Я тогда говорю:

— С конфискацией имущества.

Тут и она обмерла. Я телевизор выключил, собрался уже домой идти, он вдруг говорит:

— Что это было?

Она:

— Сквозняк, наверное.

Он:

— Откуда сквозняк?

Она:

— Ты с кем разговариваешь?

Он:

— С тобой.

Она:

— А кто я такая, интересно?

Он говорит:

— Дура ты, вот кто.

И садится в кресло. Посидел, чувствует — мокро что-то.

Поднялся, ощупывает себя.

Она принюхалась, говорит:

— Умник, спиртом под себя ходишь?.. Это как же надо пить, чтобы организм не успевал перерабатывать?.. Смотреть на тебя не хочу. Больше, — говорит, — никогда не прикасайся ко мне даже пальцем.

И отвернулась от него.

Черт меня дернул, я тут же размахиваюсь — хлоп ее ладонью — по… ну… Ну, не важно. Она поворачивается к нему, бледная вся, говорит:

— По борделям зарубежным соскучился, да?.. Так я тебе вот чо скажу: пока ты там болтался, я тут тоже время зря не теряла.

А я не люблю эти подробности… пикантные, пошел себе.

В коридоре еще один сервиз симпатичный — БЭМС об пол. Никто не выскочил.

До дома спокойно добрался. Вхожу в подъезд — опять соседка, лифт ждет. Зашел с ней. Думаю: «Дай сейчас нарочно разыграю» — говорю:

— Мне на двенадцатый.

Она спокойно нажимает на двенадцатый, поворачивается… говорит:

— Что в таком виде-то?

Смотрю — весь я здесь!.. С головы до ног. Когда проступило все, не знаю. Может, и по улице так шел. Молчать неприлично уже, говорю:

— С маскарада еду.

Она:

— Что же без жены?

Говорю:

— У ней костюма нету.

Она:

— Такой костюм у всех есть.

Тут лифт остановился. А я же без ключей! Еще успел испугаться: вдруг жены дома нет. Зря только испугался — нот она, на площадке стоит, беспокоится. И тоже зря беспокоится, потому что вот он я — выхожу из лифта. Вернее, мы вдвоем с соседкой.

На следующий день с начальником встретились — как братья, как близнецы — у обоих щеки поцарапаны и по одному глазу прикрыто. Но как был он сукин сын, так и остался, слупил с меня сто рублей.

Столько претерпел я, и все зря!.. Значит, химия взяточников не берет!.. Не знаю теперь, чем их можно вывести, теряю надежду.

Правда, вчера на улице одного знакомого встретил. Так себе знакомый, учился со мной в параллельном классе, сейчас завхоз в институте ядерной физики.

Завтра зайду к нему.

Галь, ты чего далеко села?..

Тебе будет не видать меня. Проходи сюда, щас в первом ряду освободим. Освободите первый ряд. Я сказал: освободите первый ряд!

Галь, решила остаться, где сидишь?.. Смотри, как тебе удобнее.

Тогда начнем. Товарищи, еще раз всем вам большое спасибо за то, что послали меня так далеко, на фестиваль молодежи и студентов.

Хотел для начала привести вам несколько таких… впечатляющих цифр, но забыл их, поэтому перейду сразу к воспоминаниям.

Народов мира оказалось больше, чем я думал. Есть нот с такими глазами, есть почти совсем без глаз.

И у всех свои обычаи. У всех! К примеру, беру индусов. Одеваются в чалму. И что думаешь?.. И не пьют! У них вера такая: если не пить, все будет нормально.

У нас щас тоже уже есть непьющие. Конечно, их пока не так много, как хотелось бы дружественным нам странам, но нам самое главное — начать.

Верно я говорю, Кузьмич?.. Что ты набычился?.. Мне сказали, ты завязал. А пора бы уж тебе в индусы подаваться. Смотри, а то потом в принудительном порядке.

Товарищи, что меня особенно поразило на Всемирном фестивале молодежи?.. Все народы мира разные, но у всех с нами есть сходство!

Французы — не убавить, не прибавить. Как есть мы, когда у нас праздник. Тоже улыбаются всем, обнимаются с первым встречным. Я вот щас смотрю в зал — у нас в праздник каждый третий француз.

Англичане — наоборот. Недалеко живут от французов, через пролив, а уже все наоборот. Тоже как мы, только уже на торжественном собрании. Следят за собой, что сказать что сделать, к кому чем повернуться.

Аллилуй! Я тебе про хорошие манеры рассказываю, а ты в ухе спичкой ковыряешь. Тебе бы в Англии за такие манеры, знаешь, что устроили?. Тебя бы мать родная не узнала… Если чтобы меня лучше слышать, то ковыряй.

Немцы. Тоже мы, но уже после праздника.

Вьетнамцы. Эти вообще один к одному. Вылитые мы. Тоже приветливые, скромные, старательные.

Аллилуй, слышишь меня? Я говорю: поставь рядом тебя и вьетнамца — не отличишь. Им тоже что прикажут.

Галь, чего он к тебе подсел?.. Отсядь от Гали! Ты зачем к ней?.. Галь, зачем он к тебе подсел?.. Отсядь, отсядь!

Перехожу к рассказу о личных встречах с представителями народов. Сразу оговорюсь. Надо учить языки.

Аллилуй, слышишь?.. Учи языки. С арабом говоришь — еще туда-сюда, с таиландцем — хана, половины не разобрать. Будешь кивать, а он враг окажется.

Личные встречи. Кубинец. Зовут Мигелем. Вот я его спрашиваю:

— Михаил, что, как вас ни покажут, все вы пляшете и поете? Когда работаете?

Он говорит:

— Насчет спеть нас хлебом не корми. А насчет работы вы не присмотрелись. Просто мы в это время тоже пляшем и поем.

И я подумал: «У нас в конце квартала тоже бывает свистопляска. Надо бы нам, как кубинцам, держать темп этот постоянно».

Теперь итальянец. Лючио Фарретти. Отчества у них нет. Этот все к нам хотел перебраться.

— У вас, — говорит, — лучше.

Ему, может быть, и лучше, а тебе точно хуже будет. Отсядь от Гали! Я щас прекращу воспоминания. Маньяк.

Лючио Фарретти… мама мия.

«Мне говорили, что только в России, и нигде больше, есть такие красивые женщины».

Я ему сказал:

«Удивляться не приходится. Женщины — это наше национальное богатство. Как в Африке алмазы, как на Востоке нефть, как в Исландии селедка».

Я его, конечно, пригласил посетить нас, но предостерег, что, во-первых, нам наши женщины самим дороги, раз так. А во-вторых, что они хоть и самые красивые, но к шальной жизни не приучены, и ты ей хоть миллион привези, она все равно на пенсию себе будет дорабатывать. Так что не так уж часто будешь ты с нею с глазу на глаз.

Галк дай ему по рукам!.. Я тебе сделаю, у тебя ни отчества не будет, ни дня рождения. Только дата смерти.

Перехожу к самому печальному. Не всегда все шло гладко, доходило до инцидентов. К сожалению, один произошел лично со мной,

Подвели раз к японцу. Разговариваем с ним. Он немного по-французски, я немного по-немецки. Я ему говорю:

— У нас медицинское обслуживание бесплатное.

Он говорит:

— И у нас.

Соврал, глазом не моргнул.

Я говорю:

— Мы за учебу не платим.

Он говорит:

— И мы не платим.

Я говорю:

— Мы иногда в транспорте не платим.

Он говорит:

— Мы всегда ездим задаром.

Я тогда говорю:

— У нас праздников на полгода!

Он тогда говорит:

— У нас вся жизнь — праздник!

Конечно, я приврал немного, он, чувствую, совсем закрался, уже ни в какие ворота не лезет.

И что вы думаете?.. Киргиз оказался. Ему кто-то кимоно подарил, а на мне шляпа была мексиканская.

Ну все, я предупреждал тебя. Товарищи, я прекращаю воспоминания.

Ну что, друзья природы, достукались?.. В лес приходишь, кишит он животными?.. Не кишит. Удочку забросишь в окружающую среду — что там? Кто там?.. Никого.

Кто так сделал? Какой зверь?.. Человек. Чего добился?.. Добился, что его самого от окружающей среды спасать пора. В водоемах можно купаться?.. Нельзя. Полной грудью можно вдохнуть?.. Можно, но врачи не советуют.

Сейчас не задумаемся, вместо природы будем иметь одну большую Красную книгу.

Где волки?.. Вывели всех. А они были санитарами леса! Животное бредет больное, заразное, он его цап — и к когтю, природа ему благодарна.

Кто теперь у нас заместо волка?.. Я. Из любви к лесу. Без любви жизнь на земле замрет.

В субботу рано утречком пройдешь звериной тропой к водопою, присядешь на задние лапы — сидишь, санитаришь.

Кругом красота: ветерок листочки колышет, водичка в ручеечке журчит, птичка маленькая — фьють-фьють, другая ей — тюить-тюить. Лось выходит — осанка царская, шаг легкий, красавец, но больной.

Бах-тарарах, к ногтю его, чтобы миазмы не распространял.

Птичка — фьють-фьють, мышка — шур-шур. Где будни? Где праздник?.. Не поймешь, все ликует и поет.

Хочешь отдохнуть? Нельзя! Надо санитарить.

Днем выходишь на опушку. Господи, твоя сила! Что же это такое? Жить как хочется хорошо и долго!

Вот шмель золотой летит, вон цветок тебе кланяется. Зайчик из-за куста, как из сказки, прыг-скок, прыг-скок, серенький, умница. Килограмма на три, а то и на все пять. В общем, здоровый заяц, но больной.

Цок его промеж ушей для дезинфекции. Воздух чище стал, настроение у всех приподнятое, свадебное.

Хочешь отдохнуть? Нельзя! Надо санитарить.

Солнце высоко поднялось, в воздухе марево играет, кругом писк, звон, пение, тянется все к теплу, свету, в душе чувства добрые шевелятся.

Стрек-стрек, ж-ж, з-з — стрекоза пролетела; чок-чок, брень-брень — белка скачет; бах-тарарах — справа гром гремит, слева тишь, на небе ни облачка.

Значит, справа водоемы очищают от заразной рыбы. Чу!.. Камыш шумит — болотце рядом. Тук-тук… дятел во вторую смену вышел, тук-тук… труженик, тук-тук… рядом где-то.

Нет, не рядом и не дятел. Это далеко где-то больные деревья на дачу рубят.

Кряк-кряк, дрынь-дрынь, цорк-цорк — живет лес своей потаенной жизнью.

Вечером костерок разведешь, лежишь смотришь на закат, мечтаешь о чем-нибудь нравственном или удивляешься, как в природе все мудро соткано. Зайчик травку ест, ты — зайчика, всем хорошо.

Вдруг — чавк-гавк. Что такое?!. В чем дело?.. Что-то противоестественное, лесничий идет с собакой — враг номер один и номер два. Травят кого-то заместо волка.

Который здоровый, ноги в руки и утек. А который, как я, больной?

Вон шмель золотой летит, вон цветок пахнет, вон я с лосем на опушку выскочил.

Господи! Как жить-то хочется!.. Цап-лап, хрясь — в грязь, брык-дрыг.

За что?!. Чего добились?.. Ну сижу я, а зверь, заразный, полумертвый, в это время резвится, среду заражает.

В лесу хищник должен быть! Зверь-санитар! Кто у вас теперь заместо меня?.. Никого. Лес запустили, реки захламили, дышать нечем!

А вы выпустите меня, я вам за год и флору и фауну девственными сделаю!

Меня беречь нужно, подкармливать. А вы? Мне же плохо здесь. Занесите меня в Красную книгу! Занесите!! Я же совсем могу исчезнуть, навсегда. Я же в неволе не размножаюсь.

Я тут познакомился с одним мужиком, он работает на самом верху, выше крыши. Ну, мне интересно стало, а такой мужик еще, душа нараспашку. Спросил его насчет привилегий.

Он так удивился. Говорит:

— Какие привилегии?

Я говорю:

— Сам не знаю. Болтает народ… Лечат вас, может, повеселев, чем нас?

Он говорит:

— Нас повеселее?! Вот ты, говорит, лег в городскую больницу, ты тоски не знаешь, в любой момент народу вокруг — не то, что умереть, заснуть не дадут. А у нас после обеда в домино сыграть не с кем.

Я спросил:

— Мрут, что ли, до обеда?

Он говорит:

— Не мрут, но с кем играть-то? У каждого отдельная палата. То есть, понимаешь, если тяжело заболел, горшка подать некому. «На фиг, думаю, мне такое лечение». Но все-таки допытываюсь:

— Есть же какие-то преимущества. В очередях не надо стоять, пайки у вас, заказы, дефицит — все на дом.

Он говорит:

— Смеешься, что ли? Зачем ты так смеешься жестоко? Это не преимущество, это — смерть. Жизнь — это движение! Это когда тебя то в кипяток, то в прорубь, то в очередь, то из очереди. Вот ты вышел из дома, извини за выражение, за нижним бельем. Ты предпоследнее постирал, а последнее порвалось. Вышел, выбежал— туда, сюда, вперед, назад — нигде ничего! Это — жизнь, ты весь в движении. И вдруг дают. Кинулся, растолкал всех — первый в очереди — «Да здравствует Советская власть!».

Несут — итальянское… не то тапочки, не то шляпы. Какая тебе разница? У тебя все равно ничего нет, ты — нищий. Это — жизнь! И тут начали продавать. У тебя глаза горят, кровь кипит. Кто-то слева взял сто штук по двойной цене, кто-то справа по тройной, кто-то еще что-то. И ты первый, но перед тобой кончилось. Горе! Слезы! Отчаяние! — «Долой Советскую власть! В гробу такие перемены!».

И тут еще несут, еще лучше… не то ползунки, не то лифчики. Какая тебе разница, ты — нищий. И ты тянешься, и хвать последнее. Все — радость, счастье, не зря жизнь прожил.

Сколько ты всего пережил, а вышел только за трусами. А выйди за мебелью. Ты сто жизней проживешь, пока достанешь табуретку.

Я так обрадовался, что у меня в квартире шаром покати, что мне еще жить и жить в очередях! Но вида не подаю, говорю:

— А оклады-то!

Он:

— Что оклады?

— Оклады-то подняли вам ни за что ни про что, за здорово живешь, почти в два раза.

Он говорит:

— Нам подняли?!. Это мы сами себе подняли. А что такое сами себе? Сам себе цветы купил или сам себе бутылку поставил. Это — одни расходы. Если бы кто-то тебе, а то ты сам себе. Мы в сильной растрате. Я каждый месяц сам себе как будто ящик коньяка ставлю.

Я перекрестился. «Слава тебе, господи, — думаю, — что нам не прибавили. И так концы с концами не сводишь, а тут бы точно по миру пошли».

И так мне его что-то жалко стало, этого мужика, седой уже, а чего он хорошего видел в жизни? Жена у него не работает, болеет с детства — дыхание неровное.

И я, значит, рядом — все при мне: в выходные работаешь — платят: покалечился на производстве — за электричество скидка; жена шьет, дочь шьет, теща вяжет, тесть бутылки сдает.

В общем, стою перед ним — как будто я у него в голодный год талоны на хлеб украл. Достал, что было: три рубля, сигареты «Астра», спички — все отдал.

Я к чему все это? Есть которые болтают про привилегии, народ мутят. Им бы фитиль вставить куда следует. Работала же комиссия, прямо сказал Примаков: «Нету никаких привилегий».

Чего мутят народ?.. Примаков же врать не будет.

В медицине у нас толком ничего не изучено! У меня друга лечили от цирроза печени, а он загнулся от алкоголизма.

А возьмем аллергию. Одному цветок в радость, другой от него в обморок падает или ему от цитрусовых плохо… на рынке. Бывает, люди увидят много бумажных денег, и у них ноги подкашиваются — аллергия, болезнь века!

У меня вот — только подумаю о работе, все тело пятнами покрывается. Значит, что-то такое есть в организме! Какой-то он знак подает, сигналит.

Ты расшифруй, медицина! От денег же мне ничего, хоть сколько дай. Значит, каждому свое лечение.

Кому-то три раза в день цветок нюхать, кому-то надо не нюхать, а работать за троих. Мне, может быть, нужно три раза в день после еды давать по рублю. А у нас же!

Я им кровь, мочу — все собрал, говорю:

— Ну-ка, интересно, что там под микроскопом?

Они говорят:

— Ничего, нормально под микроскопом.

Значит, надо в обсерваторию, посмотреть, что телескоп скажет. Верно?

Они говорят:

— Телескоп изобрели, чтобы звезды наблюдать, а не ваше…

Как с людьми разговаривают! А я только подумаю о работе, на меня страх нападает панический. Значит, что-то такое есть в организме! Какая-то зараза сумела проникнуть!

Ну и что, что рентген не показывает? Может, у меня болезнь тоньше рентгена! Может, у меня нерв… за что-то зацепился. За сухожилие. Я не знаю, так говорю, первое попавшее. Я этому не учился. Не этому учился. Я вообще не учился. А у нас же!

Никто ничего не хочет делать. К глазнику пришел:

— Доктор, работу увижу — в глазах темнеет. Но не до конца. На солнце смотрю, что-то мутное есть.

Он говорит:

— Вам надо к терапевту.

Я к терапевту. Хитрее сделал: написал, что чувствую, на бумажке. Протягиваю ему:

— Это что по признакам?

Он говорит:

— По признакам это беременность.

Я говорю:

— Не может быть.

Он говорит:

— Не пугайтесь, ничего страшного. У половины человечества это бывает.

Я говорю:

— Это из другой половины.

Он говорит:

— Тогда вам надо к психиатру.

Вхожу к психиатру, говорю:

— Друг, выручай!

Он:

— Что с нами такое?

И за молоток. Чем лечат, а?! Ну, видит, я его опередить могу, молоток положил, начал гипнозом:

— Спи.

Я сплю.

— Пой.

Я пою.

— Пройди по потолку.

Я прошел.

— Работай.

Как меня всего заколотит. Синий стал, и пена изо рта. Он говорит:

— Чего-то у вас в центральном мозгу отключено.

Я спрашиваю:

— Это сколько будет в рублях, если перевести на инвалидность?

— Ноль рублей.

Медицина! Я у него в кабинете за дверь уцепился, меня шесть человек не могли оторвать. Это нормально?! Или не нормально?!

Кричу:

— Справку давай!

В поликлинике все стекла вдребезги. Это что?.. Это здоровому человеку под силу?

Они специалиста вызвали из зоопарка со снотворной пулей. Тот прицелился — как даст!

Я обмяк, но от двери они меня отодрать не могут. Тогда тот вторую заряжает.

Я говорю:

— Убейте, а работать не буду!

Ка-ак он даст!

Очнулся на скамейке в каком-то садике, в руке бюллетень на три дня. Завтра на работу, а во мне снотворного на месяц. Как жить?! Никто не знает. Медицина!

С погодой заметили, что творится? То в жар, то в холод, то дунет, то плюнет, то завоет, то заплачет. Очередь за чем-нибудь стоит, подойдите, встаньте спокойно, послушайте, что говорят:

— Чего он вста-ал?

— Кто?

— Кто?

— Уши развесил, дураком прикидывается-я!

— Где?

— Где?

— В шею его-о!

— Кого? Кого?

— Его-о.

— А что дают?

— Что дают?

— В шею его-о-о!

— Кого? Кого?

— А что дают?

— Давали.

— В шею его-о!

— А что давали?

— Не знаю.

— Еще будут давать?

— Не будут.

— А что вы стоите?

— А что вы привязались?

— Нет, что вы стоите?!

— Тебя забыл спросить.

— А ты не тыкай!

— А ты не трогай!

— А то я тыкну!

— Сейчас я трону!

Нервы у людей расшатаны. От непогоды. Обещали мороз, дали тепло. Кругом тает, все вспотели, потом остыли. Вспотели — остыли, один чихнул — у семерых грипп, семеро чихнули — сорок девять с бюллетенью. С бюллетенью постой в очереди! И еще неизвестно за чем. И еще неизвестно, будет ли еще. От непогоды все, вот в чем дело.

В кинотеатр пришли, сели, свет погас, занавес пошел, комедия началась. Теперь послушайте, что говорят вокруг.

— Вер, она мне приносит туфли. Я спрашиваю: почем, Дин? Сто рублей, Нин! Слышишь, Галь? С ума сойти!

— Тихо вы!

— Что тихо?

— А то тихо.

— А что такое?

— Не одни здесь.

— А что такое?

— Человек спит.

— Зву-ук! Зву-у-ук!

Звук исчез. Отчего?.. От непогоды. Обещали тепло, дали мороз. Все замерзли, потом согрелись… потом еще согрелись… потом еще по сто грамм. И напортачили со звуком, и с туфлями, и с комедиями. От непогоды все, вот в чем дело.

В автобус садитесь. На вас навалились, вы повалились, вас пихнули, вы нырнули, вас зонтом в спину, вы локтем в ребро, вы над ними торт, они вам к животу мороженую рыбу. Теперь послушайте, что говорят кругом.

— Вы что в самом деле? Куда вы руку положили?

— Куда я ее дену?

— Что вы себе позволяете? Уберите сейчас же!

— Ага. Мне надо держаться за что-то?

— Ха-ам!

— А вы, товарищ, смолчите. Будьте умнее ее.

— Еще чего?!

— Мужчину прищемили!

— Да не мужчину, женщину.

— Черт их разберет сейчас.

— Что вы мне в лицо дышите?

— А я сам на одной ноге стою.

— Пальто отдайте!.. Синее мое, синее!

— Ой!

— Ай!

— О-ох!

— У-ух! Все!.. Сломались.

— Освободите салон.

— Гос-споди, так хорошо ехали.

Думаете, автобусов не хватает?.. От непогоды все. Циклон шел, на него антициклон налетел, навалился, а его самого прижали… ветры с океана… И вообще у нас в часы пик то жара, то холод, то дождь, то снег, то с Атлантического дунет, то с Тихого плюнет. Стихия!

Итак, товарищи, мы с вами находимся на территории зоопарка, в мире животных, наших меньших братьев. Как они живут здесь?

Мальчик, отойди от клетки!

Как они живут здесь, наши братья и сестры? Сейчас я сориентируюсь. Там вход, там озеро, значит, по левую руку будет птица, сестра, так сказать.

А сколько времени?.. Спасибо. Перед вами, товарищи, находится… одну минуточку, у меня все записано.

Так, это — голубоногая олуша. Гнезд не строит, свои два-три яйца кладет прямо на песок. Питается рыбой, кальмарами и ракообразными… братьями.

Я иногда думаю: нам бы так относиться друг к другу, как мы относимся к животным, — с заботой, теплом, вниманием. Извините за иронию.

Справа от вас хищники. Мальчик, что смешного я сказала? Кто в клетке?.. Дядя?

Одну минуточку… там озеро, там вход, справа хищник. Все правильно, товарищи, это хищник.

Почему — нет? Просто он встал на задние лапы и стал похожим на мужчину. Смотрит на меня как, а! Наверное, их скоро должны кормить.

А сколько времени?.. Ой-ей-ей!

Итак, это хищник… помолчи, мальчик, когда тебя не спрашивают. Семейство кошачьих, туловище вытянуто, ноги низкие, сильные… Маленькая, очень тупая голова.

Смотрит на меня как! Обратите внимание, как он на меня смотрит! Зверь. Не я же составляю эти путеводители, правильно?

Что он говорит?.. Случайно закрыли и ушли? Видите, товарищи, как бывает еще в мире животных, какое безобразие.

Документы у него при себе?.. А где?.. А кто это докажет?.. Зачем же я пойду куда-то?.. Это не мое дело. Мое дело — рассказать вам о хищнике. В наше время каждый прежде всего должен хорошо делать свое дело.

Вот интересные данные: длина от конца морды до корня хвоста достигает двух метров. Брэм пишет: «Жрет сколько может».

Мальчик, не надо мне подсказывать, у меня официальные данные.

Та-ак… Где я?.. «Гнезд не строит. Свои два-три яйца кладет прямо на песок». Это не то. Одну минуточку.

А сколько времени?.. Спасибо.

Мальчик, отойди от клетки. Я кому сказала?.. Кормить животных не разрешается. Вот так же недавно отравили двух страусов… Мало ли что он просит, сам ешь, им тут дают.

Смотрит на меня как! Самец. Что он говорит?.. Хам он. Распустили их тут, живут на всем готовом и еще недовольны. Не обращайте на него внимания, товарищи.

Что делает! Матом на весь зоопарк. Ну вы подумайте!.. От такого слышу! Да, от такого же! Еще хуже! Я хоть на работе, а вам стыдно должно быть. Молодой мужчина, интеллигент. Что делает?! Он мне все мероприятие сорвет. Собственно, я закончила.

Товарищи, вы имели возможность, — мальчик, встань на место, — убедиться, как щедра природа на выдумку, как многообразна и многолика она в своих проявлениях. Одну минуточку, у меня все записано.

От хама слышу!.. Та-ак… «Беречь природу — наш святой долг». И еще. «Все доброе в людях начинается с любви к природе».

А почему вдруг стало так тихо?.. Мальчик, что он там делает? Плачет? Довели человека?!

Смотрит на меня так печально, как газель. Жалко его до слез.

Послушайте, не плачьте вы так. Ну что вы как ребенок, в самом деле. Человек вы, конечно, человек.

Он уже сам начал сомневаться. До чего довели!

Если я вас чем-то обидела, простите, я ведь на работе. Ну, вот и хорошо, вот и умница. Слезы утрите. Зачем же вы рукавом? Чудак какой.

Он симпатичный, правда?.. Улыбнитесь… Ну, я прошу вас. Какая прелесть!

Что?.. Я симпатичная? Да перестаньте, ни к чему это. Я вам сказала: перестаньте. Сейчас же перестаньте. Слышите?!

Ну зачем ерунду говорить? Какая я красавица? Ну хватит, хватит, в самом-то деле, люди кругом.

Как какой цветок?.. Мне таких слов еще никто никогда не говорил… Ирина. А вас?.. Николай? Правда Николай?.. И мне очень приятно… Одна… Да откуда?! Работа, собрания, магазины. Суета какая-то все. Хороших разобрали, за пьянчужку не хочется.

Что? Как это?.. Что он такое говорит, товарищи? Мальчик, я сама знаю, соглашаться мне или не соглашаться.

Ну Дети пошли! Чему только от них не научишься.

Коля… Я даже не знаю, что вам ответить. Я от внимания отвыкла, Коля. Мимозы Восьмого марта от коллектива, и все. За коллектив замуж не выйдешь. Как-то я…

Да, я вижу, что вы непьющий… Я верю, что прилично зарабатываете… Правда? У меня тоже однокомнатная… Конечно, съедемся… Да я не плачу, это так… ветер.

Мальчик, ты тоже одинокий? Хочешь, мы тебя усыновим?.. С уроков сорвался?.. Как это сорвался?.. Сбежал, что ли? Ну, погуляй. А то, действительно, замучили детей.

Коля! Ты меня слышишь? Я тебе клянусь, Коля! Ты будешь счастливый мужчина всех времен и народов! Да! Да, товарищи. А что вы думали?! Раз одинокая женщина, значит, вали все на нее, всю работу, да?!

И хотите, чтобы после этого я была счастливой? Чтобы я была красивой, нежной, да?.. Никогда!

Но вот теперь… Теперь, когда я встретила настоящего мужчину, который полюбил меня с первого взгляда, теперь я стану первой красавицей. Я вам обещаю, товарищи, честное слово.

Коля, сокол мой, у нас с тобой вся жизнь пройдет как одно мгновение, потому что счастливые часов не наблюдают.

Вся моя прежняя жизнь, Коля, до встречи с тобой, — это страшный сон. Я крутилась как белка в колесе, я веч но боялась опоздать куда-нибудь, я только и делала, что у всех спрашивала: «Сколько времени?»… Представляешь?

Кстати, сколько времени?.. Но все-таки?

Не может быть! Как же так? Это катастрофа! Товарищи, мы же с вами ничего не успеваем! Мы еще должны куда-то успеть. Ничего не соображаю. Минуточку. Там у нас озеро, здесь хищник, значит, выход прямо.

За мной, товарищи! Вперед!

Председателю Совета Министров лично.

Мною, данные о себе прилагаю, придуман проект, который позволит резко уйти вперед в расчете на душу населения.

Что делаем?.. Разрешаем воровать официально) От этого мы ничего не теряем, потому что уже давно воруют так, как будто официально разрешили.

Но зато!

Сколько мы сразу сэкономим здоровья, человеческих нервов! Ведь люди главное!

Этот тезис отдельно. Представьте себе такую страшную картину. Какой-нибудь Сидоров решил что-то своровать. Он все предусмотрел и крадется по родному предприятию, на котором вырос, встретил любовь, стал человеком. На него жалко смотреть — он дрожит, мокрый как мышь, всего перекосило.

Другой эпизод этой же картины — Иванов, который не ворует ни грамма, но пьет много. Он еще позавчера напился на работе, вчера проснулся, сегодня чувствует, кто-то крадется по его родному предприятию, где он вырос, стал человеком. И он тоже начинает волноваться, тоже мокрый как мышь, весь волос у него дыбом. То есть здоровья ни у кого!

А Сидоров уже тянет руку, чтобы взять себе чего-нибудь, и попадает Иванову в глаз. Тот кричит дурным голосом — у Сидорова инфаркт, Иванов окосел. И теперь им обоим плати по бюллетеню неизвестно сколько, неизвестно за что. То есть выйдет дороже, чем если бы Сидоров воровал официально.

Конечно, у нас есть такие, что воруют хладнокровно, не дрогнув рукой, не моргнув глазом, но их меньше тех, кто ворует как Сидоров, с оглядкой, совестливо.

За мое предложение выступает еще целый ряд соображений. Ведь вы смотрите, что получается. Те, кто сейчас занят на борьбе с хищениями, они же начнут наконец работать. Это сколько сразу освободится рук! Какую мы получим сразу прибыль! Я даже не умею назвать число, здесь нужны специалисты с калькуляторами.

А если еще все у нас начнут воровать не по-дикому, вручную — азиатщина наша?! У нас же, вы не поверите, до сих пор еще растаскивают все по блату, по знакомству — азиатщина наша, будь она трижды неладна.

На Западе давно уже ворует лазер и всякие гены с искусственным сердцем, а мы все по блату, все вручную! Мы по воровству сильно отстаем, товарищ Председатель. Извините за резкую правду, говорю, что думаю.

И вот теперь вы представьте себе на секунду такую картину. Иванов год уже как не пьет, но начал воровать с помощью элетроники. Сколько у него теперь свободного времени на основную работу?! Сколько он принесет всем нам пользы? Куда мы денем прибыль? Я не знаю. Тут нужны специалисты, им думать и думать.

Теперь — он же свое ворует, что сам смастерил. Он же себе сделает лучше, чем на экспорт. А это чистое золото!

А тут Сидоров поднялся с постели, видит такое дело кругом, он не то что лазер приспособит, он откроет новые законы природы! Они есть у нас! Не было в них нужды, но теперь разрешили воровать, и он их откроет! От этого произойдет рост промышленности, расцвет культуры. Культура даст скачок сознательности, и воровство у нас прекратится навсегда — мы резко уйдем вперед.

Вот вкратце все.

Должен предупредить вас, товарищ Председатель, что наша с вами идея привьется не сразу, она может встретить протест косных умов. Но вы, конечно, читали про Джордана Бруно и нашего Константина Циолковского, обогнавших свое время. Их пример заставляет дерзать, смотреть в будущее.

До скорого свидания, дорогой товарищ Председатель. Чтобы вы не поняли меня превратно, хочу сообщить: для себя лично ничего не прощу и вообще пишу вам, можно сказать, из будущего, где нахожусь в четвертый раз.

Постскриптум. Если проект в целом понравится, то детали я мог бы доработать на свободе.

Постпостскриптум. Если в целом не понравится, то мог бы и в целом доработать на свободе.

(история в письмах)

Письмо первое

«Николай, бродяга, здравствуй!

Что же ты, непутевый сын, ничего не напишешь о себе? Небось замотался, еле языком ворочаешь? А говорил я тебе: «Не ходи в геологи, проклянешь все». Еще сдуру напросился на Север. Черт тебя знает, о чем ты думаешь! Мать вот подсказывает: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». У нас и у дядей твоих чего только нету, а все благодаря им. Теперь решили жить для души, тебе рано пока об этом думать, обставься сначала.

Привет от наших, вот они все тут сидят: мать, дядя Сергей и дядя Петр.

Постскриптум. Дядя Петр завел знакомство в книжном магазине, теперь мы все с подпиской — читай не хочу».

Письмо второе

«Николай, здравствуй!

У нас горе. Дядя Петр прочитал Толстого, Тургенева, Чехова и пошел сознался в хищениях. Дали ему три года с конфискацией имущества. Теперь он будет к тебе поближе. В остальном без изменений. Для души решили больше не жить, здоровье уже не то. Хотим выехать на природу, прийти в себя. Мать велит передать: «Если женился, то поцелуй жену».

Письмо третье

«Коля, здравствуй, сынок!

Дядя Сережа был в заповедном лесу на озере, вернулся с курорта — кровь с молоком. Очень понравилось, говорит: местность красивая, особенно закаты. Вечером сядешь у костра — тишина, рядом озеро дышит, и кажется, будто кто-то смотрит на тебя из леса, к себе манит. Рассказывал часов до шести утра, в половине седьмого пошел сознался в махинациях. Дали пять лет с конфискацией имущества. Теперь он будет к т. е. поближе. Остались мы с матерью одни. Хочется пожить для души, но как-то боязно. А так все хорошо, всего полно.

Пиши, не забывай нас.

Постскриптум. Мать последнее время недосыпает, сторожит меня»

Письмо четвертое

«Коля, сынок дорогой, здравствуй!

Какие у тебя новости? Что ищешь сейчас в недрах земли? Хорошую ты себе выбрал профессию! Я до слез рад, Коля, что у тебя ни кола ни двора! Живи для души! Горжусь тобой, сынок, так и знай!

Привет от наших. Вот мы все тут сидим: дядя Петр, Сергей и я, твой отец».

Еще Александр Сергеевич говорил:

— Нас всех учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь.

Как сейчас учат, даже Пушкину не снилось. Ничего же на практике не совпадает с теорией.

Я вот — инженером, сто сорок получаю. Товарищ мой — за одной партой сидели, у него до десятого класса нелады были с таблицей умножения — он тоже сто сорок получает, но он в комиссионном работает «Фарфор — хрусталь».

У меня — велосипед, у него — «Вольво».

У него — дача с бассейном, у меня — кухня с балконом.

Я каждый месяц откладываю три рубля, он — семьсот.

Я знаю, что голь на выдумки хитра, сам однажды из ста сорока выкроил десять рублей… перешел дорогу в неположенном месте. Десять, но не семьсот же из ста сорока?!

Я к академику одному прорвался, математику. Говорю:

— Мы по вашим учебникам учились, верили, что пятью пять двадцать пять, а смотрите, что в жизни получается.

Он говорит:

— Не может быть. Пятью пять двадцать пять!

Я говорю:

— Но вот же! И вот, и вот. И вон, и вон. И тот и этот. А вон тот нигде не работает, вообще из ничего выкраивает в месяц больше, чем вы за Нобелевскую премию.

Он:

— Не может быть! Пятью пять двадцать пять!

Я говорю:

— Когда-то, может, и было двадцать пять, а сейчас семьсот, конечно, не для всех. А химию возьмем. По таблице Менделеева все в природе должно занимать место согласно своей валентности. Я после школы окунулся в жизнь — не совпадает с таблицей! Где должна быть высокая валентность, сидит элемент совсем без валентности, совсем тупой.

Или Менделеев ошибся, или этот элемент как-то природу обманул, мать свою природу как-то нагрел. Если он природу объегорил, значит, он не тупой. А если тупой, почему на этом месте?.. А если он тупой, но всех объегорил и сидит на своем месте, значит, нас не тому учили по химии. И по физике. Я от физики уже суеверный стал, я креститься начал, мне везде черти мерещатся. Я куда за чем ни приду, мне говорят:

— Только что было. Только что! Пять минут назад всего было вот так и народу никого.

Я говорю:

— Как никого?!

Они говорят:

— Никого. Еще три минуты назад никого, ни души! И всего вот так!

Я говорю:

— Как три минуты?! Всего было полно и никого, и три минуты назад?!

Они говорят:

— Чтоб вам минуту назад зайти!

Я каждый раз думаю: «Чтоб мне, идиоту, минуту назад зайти!» Как это получается, что вчера при закрытии рано, а сегодня при открытии уже поздно?.. Ще та секунда, когда всего полно и народа никого, ни души?.. Ще она, кто ее спрятал, какой физик?

Приятель из «Фарфор-хрусталь» куда ни придет — «Только что привезли! Ну, только что, и то, что вам нужно. И точно ваш размер!»

Я своего размера еще никогда ничего не носил. Не попадаю на свой размер, секунды не хватает… Больше есть размер, меньше есть, чуть больше попадаются, чуть меньше завались, моего никогда!

Или мне крупно не везет или нас не тому учили по физике.

А, может, нас вообще по всем предметам не тому учили?.. Что там по истории?.. Почему, кого история сейчас хвалит, потом она его ругает, а кого сейчас ругает, потом она его очень хвалит?

И что у нас все-таки: все равны или не все?.. Или равны это по математике?

А что по литературе… герой нашего времени всегда лишний человек? Или не всегда?.. Или «всегда — не всегда» это по физике?!

В общем, если практика всегда права, то надо что-то подчистить в теории. А если наша теория верна, то надо что-то менять на практике.

Путешествовать надо больше, товарищи. Духовно еще богаче становишься, для ума много пищи приобретаешь.

Я где только не побывал, чего только не повидал! За границей три раза был, по туристической. Посмотрел на их жизнь, вспомнил нашу, сравнил.

В общем-то мы их!.. Но кое в чем они нас. Мы их — в общем, они нас в частности… кое в чем.

У нас вышел на улицу часов в одиннадцать вечера — куда пойти?.. У них есть куда. Приходишь — вино, музыка, стриптиз.

Что такое стриптиз?.. Женщина. Танцует. Во время танца раздевается. А ты хочешь смотри, хочешь нет, твое дело.

Я первый раз не хотел… но смотрел — ничего особенного. «Маяк» у себя включите, когда жена ко сну готовится — то же самое. Просто там чужая жена.

Если взять по эмоциональному накалу, хоккей выше. Хоккей у нас лучше… Стриптиз — у них.

Деталь одну заметил. У нас идешь по улице — «Ателье», «Ателье», «Аптека», «Ателье», «Парикмахерская», «Ателье», «Ателье».

У них — «Банк», «Ювелирный магазин», «Бар», «Банк», «Бар», «Ювелирный магазин», «Бар», «Бар», «Бар». Заходишь — вино, музыка, стриптиз.

У нас в ателье можно зайти.

Природа у нас богаче. У них вообще нет природы. У них — смог. Дышать нечем.

Утром выходишь из гостиницы, хочешь посетить музей или галерею какую-нибудь — через пять минут задыхаешься, думаешь, где бы свежим воздухом дохнуть.

В банк не пустят, в ювелирный магазин сам не пойдешь. Заходишь в бар — вино, музыка, стриптиз… А почитать нечего! С собой надо брать.

Идешь стриптиз смотреть — почитать с собой бери, там нет. Читают мало. У нас все читают — и старики, и дети. Им этот стриптиз даром не нужен.

Что еще бросилось в глаза? Мата на улицах не слышно. Вообще плохо слышно — шум большой. У нас на улицах очень хорошо слышно. По телевидению у них программ больше, передачи у нас интереснее. У них включаешь — стрельба-пальба, разбой-мордобой, у нас включаешь — «Человек и закон». У них включаешь — стриптиз, у нас включаешь — «А ну-ка, девушки». Одним словом, у них часов шесть посмотришь — и тупой становишься, не соображаешь ничего. У нас полчаса посмотришь — все ясно.

Пьяных на улице не увидишь, все в барах. На улицах все прилично, культурно. У нас вот стриптиз не привился, у нас большое влияние получил алкоголизм, а оказывается, одно другому противоядие. Ну и еще один штрих. У них в бар приходишь — можешь пить, можешь не пить. Скажем, у тебя печень больная, а остальные органы себя хорошо чувствуют. Не пей, смотри стриптиз или читай, твое дело.

Собственно, у нас в ресторане то же самое: не будешь пить — не пей, сиди весь вечер, читай меню. Короче, товарищи, больше надо путешествовать.

Отчего мы все время так уверенно смотрим вперед?.. Не от того ли, что все время нам страшно оглянуться назад?

* * *

Контузили диктатурой, покалечили войной, оглушили застоем, одурманили алкоголем — в результате получился человек нового типа.

* * *

Хорошо там, где нас нет… Может, потому там и хорошо.

* * *

Говорят, если прекратим воровать, жить станем лучше. Дураку понятно… Как прекратить-то?

* * *

«Самое лучшее — самым бедным!» Это прекрасно. Но самое лучшее — это ведь самое дорогое. А самое дорогое самым бедным — это издевательство.

* * *

Как-то у нас… Если умница, то нечист на руку, если гений, то бабник, если талантище, то обязательно пьяница. Что же тогда говорить о наших дураках?

* * *

Качество продукции можно резко улучшить, если заранее знать, что продукцию удастся вынести.

* * *

Когда нет-нет да услышишь: «Вождь индейцев Буйвол Могучая шея, Крепкий рог, Сильный помет…», испытываешь неловкость, потому что дикость все-таки.

Когда слышишь — «Народный артист СССР, лауреат Ленинской премии и Государственных премий СССР и РСФСР, Герой Социалистического Труда, кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени, почетный житель и так далее и так далее», тоже как-то… кажется, что отдает пометом.

* * *

В истории нашей два периода — «до пьянства» и «пьянство». Третьего, видимо, не будет.

* * *

Работать бы — как у нас, зарплату бы — как у них!

* * *

— Вы гений!

— Перестаньте сейчас же!.. Не в этом дело.

* * *

А жуликов, каких мало… у нас немало.

* * *

Антисемитизм. Двое нищих про более удачливого третьего:

— Еврей?

— Евре-ей!

* * *

Аттракцион «Американские горки»?.. Что-то вроде наших дорог.

* * *

У нас, что ни шаг, то исторический поворот. Похоже, мы в лабиринте.

* * *

Коммунизм — это не когда за каждым углом распивочная и публичный дом.

Коммунизм — это когда распивочная и публичный дом не за каждым углом.

* * *

Плохо, что мы не знаем середины ни в чем. Живем или одним днем — получается пьянство, или вечностью — тогда строим коммунизм.

А оба эти занятия для человека хоть и привлекательны, но вредны.