Апрельское, или Секрет забытого письма (СИ)

Глава 23

Я пришла к выводу, что ситуация с Максимом нужна была мне для того, чтобы решиться на кардинальный шаг в отношениях с мужем. Наверное, я бы так и топталась на месте, если бы не появление в моей жизни Макса. Так и копила бы недовольство в себе. А ведь на самом деле, если бы я всегда говорила мужу о том, что меня волнует, а не терпела, то мы бы расстались гораздо раньше. Но всегда так страшно причинять боль другому.

Шли дни, и на смену эмоциям постепенно приходил холодный разум. Максим... Почему он так настаивал на том, чтобы поговорить вечером? Когда я вошла, не обрадовался, не поцеловал, вообще не прикоснулся ко мне? Это резко контрастировало с его обычным поведением, с его нежными признаниями, ласками, что он мне дарил. И это совершенно неуместное, странное, прозвучавшее, мягко говоря, неестественно, предложение расстаться... Я неожиданно вспомнила один из звонков, которому стала невольным свидетелем. «У меня их нет... Ну, подавай на меня в суд...» У него что-то вымогали? Требовали? Ему угрожают или шантажируют? И он не хочет подвергать меня опасности. Алину убили. Вдруг это произошло из-за того, что она была его женой? И он опасается, что со мной тоже что-нибудь случится? Решил отстраниться, мол, смотрите, я её бросил, нас ничего не связывает, она вообще не имеет ко мне отношения. Поэтому, может, и маму с сыном в столицу не перевозит. Там для них безопаснее. Боже, Максим, во что ты вляпался с этим своим бизнесом?!

Я взяла телефон и позвонила ему. Даже повод предварительно придумала — отдать письма, которые он просил. Но телефон абонента был выключен. Спустя полчаса набрала ещё раз. Вечером попробовала позвонить снова. И мне в очередной раз ответил робот. В груди растекался холодный страх. С ним что-то случилось! Ночью я не могла спать. Постоянно думала обо всём этом, пыталась вспомнить детали нашего разговора в кабинете, его слова, жесты, выражение лица. Может его подслушивают, и он об этом знает? А вдруг эта Татьяна за ним следит? Хотя куда ей быть шпионкой. Дитю на вид лет двадцать и она, по-моему, до крайности робка.

Моя тревога настолько обострилась, что я совершенно не могла ей противиться. Снова звонила и звонила ему. Зашла в соцсети, но он там не был уже почти месяц. Я знала адрес его матери. Там же располагался кошачий питомник. Утром помчалась туда.

Всегда представляла себе питомник как какую-то большую территорию с вольерами или клетками, где содержатся животные. Этакая зооферма. Но оказалось, что звери живут в обычном частном доме вместе с хозяйкой. Дом не такой большой, как тот, в котором десять лет назад я бывала в гостях у семьи Максима. Но тоже не менее шикарный. К нему прилегала большая терраса с арками из красного кирпича и уличным камином. Во дворе имелась беседка из того же красного кирпича, украшенная ковкой. Были здесь кованые ворота, несколько деревянных скамей-качелей, шикарный виноградник, плитка по всему двору и отдельные ухоженные зелёные зоны с газоном, фонтанчиками и клумбами. Когда я приехала, ко мне сразу вышла девушка, по всей видимости, помощница хозяйки или сотрудница питомника.

— Здравствуйте, вас интересует котёнок? Вы звонили?

Наверное, приняла меня за обеспеченную леди, желающую обзавестись дорогой живой игрушкой. Моя машина, видневшаяся за воротами, деловой костюм и модные солнечные очки тому способствовали.

— Нет, я не звонила.

— Пройдёмте в дом, животные там. Все котята с документами и великолепными породными данными. Растим их как для себя.

Рекламная компания была внезапно прервана при появлении матери Максима. Я сразу её узнала. А вот она меня нет.

— Добрый день, я к вам, — направилась я в её сторону.

Нужно было как-то начать разговор, но я совершенно не помнила её имени. К счастью, сотрудница, что первой подошла ко мне, обратилась к хозяйке по имени-отчеству. Тогда, наконец, я осмелилась заговорить о том, зачем приехала.

— Евгения Викторовна, вы не знаете, где Максим?

— Максим? — она как-то свысока посмотрела на меня. — Зачем он вам? Вы, простите, кто? Уж не Светлана ли?

— Да, Светлана.

Чуть помолчав, женщина жестом пригласила меня пройти в беседку, где стояли диваны, усыпанные маленькими подушками, и расположилась рядом сама.

— Это вы его сюда вызвали? Он прилетел ни с того ни с сего, весь на взводе. Мой сын никогда таким странным не был, а сейчас как подменили! Извините, но это, наверное, из-за вас!

— Так он здесь? А когда он приехал? Что сказал?

— Да ничего не сказал. Влетел к нам посреди ночи, говорит, хотел узнать, всё ли у нас нормально. И пропал. Со вчерашнего дня не звонит. И знаете. Я не хотела бы, чтобы вы с Максимом виделись. У него ещё всё впереди. Я так понимаю, вы намного старше…

— Ну, не так чтобы намного... — попыталась возразить я.

— Он ещё может жениться, завести детей. Не лезьте к нему.

Его маму можно было понять. Думаю, я бы тоже не хотела такую пассию для своего сына. Но вмешиваться ни за что не стала бы. Тем более так бесцеремонно.

— Я читала ваше творчество. Случайно увидела у Максима. Надеюсь, вы нигде не упоминали, что речь идёт о нашей семье? Не хватало нам ещё и этого позора, — укоризненно сказала она.

Десять лет назад Евгения Викторовна мне показалась тихой, спокойной, доброжелательной. В общем, полной противоположностью своего супруга. Но оказалось, что я ошибалась. Эта женщина всю жизнь прожила в тени Ильи Андреевича и не смела показать своего истинного я. А теперь она стала такой, какой была на самом деле.

Я не стала задерживаться в столь негостеприимном месте, попрощалась и уже собиралась сесть в автомобиль, когда меня окликнул какой-то молодой человек. Темноволосый, смуглый, в тёмных очках, которые он сразу снял. Будто Максим, когда я его впервые увидела.

— Добрый день. Простите, вы ищете Макса?

— Да, — обернулась к нему я.

Кирилл оказался уже совсем взрослым. Я как-то и не задумывалась, что ему ведь восемнадцать. Парень был хорош собой, впрочем, как и его дядюшка.

— Кирилл, привет ты меня помнишь? Я Светлана. Когда-то давно ты приезжал ко мне с Максимом, и мы вместе гуляли. Ты ещё рассказывал, как Макс плакал из-за кроссовок, которые погрыз пёс. И что собаку застрелил твой дед.

— А, помню, — не очень уверенно отозвался юноша. — Помню. А вы не знаете, где Макс?

— К сожалению, нет. Сейчас хочу поехать к нему на квартиру.

— Можно с вами?

— Конечно. Садись.

Он устроился рядом со мной на пассажирском сиденье, и мы поехали.

— Кир, скажи, а правда, что Алину, жену Максима, убили?

— Да.

— Как это случилось?

— Машина взорвалась. Машина Макса. Аля собиралась к врачу ехать. Из-за беременности. А её тачка как раз в ремонте была. Она попросила тачку Макса. Села, тронулась и взрыв. Она не сразу погибла. А на следующий день в больнице. Так и не приходя в сознание.

— Постой, она что, беременная была?

— Ну да. Виновного не нашли. Хотя Макс все свои связи подключил. Вроде, по официальной версии какую-то неисправность с аккумулятором обнаружили. Сказали, если бы взрывчатка, машину бы разнесло на куски и вокруг бы всё зацепило. А так повреждения небольшие. В тот день у нас в посёлке электричества не было, и камеры наблюдения не работали. Это потом уже Макс беспроводные заказал, на автономных батареях…

Выходит, хотели убить самого Максима. Страшно подумать, что он чувствовал и как это пережил. Потерять жену и нерождённого ребёнка... Наверное, до сих пор себя винит, что не сберёг их.

Ключ у меня был. Но он, к моему ужасу, не понадобился. Дверь была не заперта, внутри всё перевёрнуто. Страшный разгром и пятна крови на паркете в гостиной, похожие на россыпь алых бусинок... В ушах зашумело. Я, кажется, начала задыхаться, стала хватать ртом воздух и чуть им не захлебнулась. По крайней мере, ощущения были похожие. Правда, в тот момент я этого не осознавала. Понимала только, что вокруг всё куда-то уплывает, а потом выключился свет. Пришла в себя и обнаружила, что лежу на полу. Попыталась сесть, но меня кто-то удержал. И это был врач.

— Лежите, резко вставать нельзя. У вас был глубокий обморок. Еле в чувство привели. Сейчас голова не болит? Не кружится? У вас давление низкое. Часто такое бывает?

Я отрицательно покачала головой.

— Первый раз в жизни сознание потеряла, — свой голос я слышала глухо, как через вату.

А вот другие звуки постепенно становились чётче. Я повернулась и поняла, что из комнаты доносятся голоса. Будто там находилось много народу. Странно. Только что ведь никого не было.

Слышала, как доктор диктовал фельдшеру мой диагноз: «Синкопальное состояние» и что-то там ещё.

— Советую обратиться ближайшее время к участковому терапевту. А лучше, к неврологу, — обратился он ко мне.

Но всё моё внимание было приковано к людям в гостиной. Когда увидела присевшего рядом Кирилла, немного успокоилась. Он вцепился в лямку своего рюкзака, накинутого на плечо, и нервно её теребил. Глядел на меня беспомощно своими огромными карими глазищами. Глазами Максима... Удивительно, как же эти двое похожи.

— Я вызвал полицию и скорую. Испугался.

— Молодец, всё правильно, — я, наконец, села.

Сразу вспомнились странные телефонные звонки. Говорить ли о них полиции? Его наверняка похитили! Что, если хотят убить или уже убили?

Маму его пока волновать не стоило. Поэтому я попросила сотрудников полиции ей не звонить. Рассказала, всё, что знала. Подписала какую-то бумагу. И нас с Кириллом отпустили. Ноутбука Макса в квартире не было. Я видела, как криминалист снимает отпечатки с мебели и предметов интерьера, как всё вокруг фотографирует, особенно кровь на полу. Но оставаться там нам не разрешили. Пришлось ехать домой.

Его искали, а я ничего не могла сделать. Только ждать и надеяться. И это сводило с ума. Когда мне позвонили с незнакомого номера, отвечала с гулко бьющимся где-то в районе висков сердцем.

— Да?

— Здравствуйте, Света. Это мама Максима. Вы с ним виделись? Где он? С вами? Я места себе не нахожу. Меня напугал звонок из полиции. Пригласили на какое-то опознание. Наверное, это ошибка, да?

Я не знала, что сказать, поэтому какое-то время мы обе молчали.

— Не представляю, как буду жить, если окажется, что моего сына убили, — вдруг произнесла женщина. — Как Алиночку.

У меня внутри всё оборвалось. О таком даже думать нельзя было!

— Хотите, я с вами съезжу? — предложила я почему-то полушёпотом.

Представленное нам тело явно принадлежало кому-то другому. Даже сомнений не возникло. Евгения Викторовна расплакалась от радости. Она всё повторяла, что это же значит, что он жив. И что, наверное, просто уехал куда-то по делам. Конечно, она же не видела того погрома на его съемной квартире. Когда Евгения Викторовна немного успокоилась, я спросила:

— А откуда вы обо мне узнали?

— Как откуда? — женщина достала салфетки и принялась аккуратно промокать глаза. — Максим рассказал. Говорил, что хочет меня с вами познакомить. А я против была. Сразу ему заявила, чтобы в мой дом приводил только ту, которую хочет сделать своей женой. Он тогда ответил, что и приведёт.

Я закусила губу с такой силой, что, кажется, выступила кровь. Старалась не смотреть на неё, следила за дорогой так сосредоточенно, как делала только в первые месяцы после окончания автошколы. И надеялась, что моих самовольно выступивших слёз она не заметит.

— Я что-то не то сказала? — Евгения Викторовна склонилась по мне, поглядела внимательно.

— Да нет, — я шмыгнула носом. — Просто Максим меня бросил. Сказал, что мы расстаёмся.

— Не может быть, — категорично заявила она. — Он так вас передо мной отстаивал, так убеждал меня, говорил, что вы мне точно понравитесь. И это ведь совсем недавно было. Перед его отъездом. Мой сын не подонок, чтобы так с женщинами обращаться. Его что-то вынудило это сказать. Вы его не обижали?

Этот вопрос прозвучал наивно, как будто мы говорим о мальчике, побившем кого-то в детском саду.

— Не знаю, — вздохнула я.

Я уже ничего не соображала. Сердце готово было вырваться и само поскакать на поиски Максима.