Артур-полководец

Глава 19

Питер проводил глазами поспешившего на кухню юношу. «Не туда ли умчалась и эта рыжеволосая девица? – подумал он, но тут же отбросил эту мысль. – Я здесь для того, чтобы изловить террористку, а не для того, чтобы влезать в любовные истории мальчика, умершего пятнадцать сотен лет назад».

«Моргауза…» Питер быстро проиграл в уме эпос Томаса Мэлори. Королева Маргауза, которая спала с Артуром и родила Мордреда, ублюдка, который впоследствии убил Артура и уничтожил Камелот.

Он шал за амазонкой к покоям Моргаузы, готовясь встретиться с падшей королевой спокойно и хладнокровно. Чувствовал он себя, однако, далеко не спокойно. Она в его списке подозреваемых значилась в самом начале в отличие от Гиневры. Судя по легенде, Маргауза обладала как раз теми чертами характера, которые подошли бы и Селли Корвин.

Да и потом с каждым новым знакомством вероятность того, что он совершит роковую ошибку и его сочтут клеветником и самозванцем, возрастала. «Сколько всего нужно помнить, – думал Питер, – и как легко все испортить – легче и не бывает».

Высоченная деваха-воин увела его из триклиния, провела по вычищенному до блеска внутреннему дворику с пожухлой травой, вереском и рощицей осин в самой середине. Дрожащие листья осин уже начинали краснеть. Амазонка шагала напрямик, по стриженым газонам, хотя по дворику вела мощенная булыжником дорожка. Вскоре они с Питером оказались в арочном переходе, своды которого подпирало несколько декоративных мраморных колонн. Переход вел к трехэтажной пристройке. Стены внутри, как и других крыльях дворца, оказались покрытыми белой штукатуркой, на которой кое-где пестрела яркая мозаика или красовались фрески.

Покои Моргаузы располагались на нижнем этаже и охранялись устрашающего вида амазонками. Питер незаметно улыбнулся, гадая, какую часть своей жизни отстаивала Моргауза, и что она пыталась доказать. «Любую из них я бы завалил за двадцать секунд, – подумал он. – Лучше бы выставила отряд легионеров, честное слово».

Моргауза восседала на плетеном стуле с высокой спинкой в окружении нескольких обнаженных женщин. Те, склонив головы, стояли на коленях. На Питера королева взирала, словно богиня, к которой приближался ее верховный жрец. Ее волосы, цвета «соль с перцем», свисали на грудь десятками отдельных, похожих на змей прядок. Прической королева на полторы тысячи лет опередила свое, время. На сооружение такого куафюра наверняка уходил не один час.

«С ней будет просто, – решил Питер. – Пожалуй, мне удастся ее очаровать и польстить ей». Сделать это стоило. Ее сынок Мордред – вполне подходящая мишень для внедрения ирландской террористки. Питер решил, что и с мамаши, и с сынка нужно будет глаз не спускать.

Но понял он и другое: что сейчас не спускает глаз с обнаженных дамочек.., рабыни, что ли? Дабы взгляд его не блуждал, он устремил его на лицо королевы.

– Рада видеть тебя, благородный Ланселот, – приветствовала Питера королева, и чуть саркастичная улыбка как-то сразу понизила температуру предстоящей беседы.

– Рад видеть тебя, – эхом отозвался Питер. – Женщина сказала мне, что ты желаешь поговорить со мной. Губы Моргаузы дрогнули, но она не улыбалась.

– С тех пор, как сегодня вечером взошла луна, твой выговор изменился, – отметила она. – Вероятно, твое sensus следует твоему cogitatio?

«Cogitatio»? To есть мышление? A «sensus» – что значит?

– Соображаю я нынче плохо, королева Марг… Моргауза, – поправился Питер и мысленно выругал себя, велев выучить наизусть все здешние имена. Руководствоваться книгами Мэлори в качестве туристического справочника оказалось делом ненадежным.

– Не стал ли ты соображать лучше из-за того, что задумался о предстоящем поединке с Кугой из Уэссекса?

– Пожалуй. Уверен, я смогу одолеть его. Я слыхал, что он…

Моргауза небрежно махнула рукой и не дала Питеру договорить.

– Меня нисколько не интересуют твои стратегия и тактика, Ланселот, я тебе и раньше об этом говорила. Ты лучше подумай о ставках и последствиях. Надеюсь, ты не настолько туп, чтобы замышлять убийство этого вонючего сакса?

«Наплюй на эту сучку, заколи свинью!» – приказал грубый голос Ланселота в сознании у Питера. Голос прозвучал так ясно, что Питер чуть не обернулся посмотреть, кто это сказал. Питер отвлекся: ему пришлось несколько секунд потратить на то, чтобы утихомирить разбушевавшегося Ланселота, и потому он пропустил следующую фразу королевы.

– Ты меня слушаешь или нет, сикамбрийская деревенщина? Я приказываю тебе: оставить Кугу в живых! Не убивай его, понял?

Питер вздрогнул, припомнив о предупреждении, – А почему нет? Что такого, если он подохнет? У Моргаузы стали такие глаза, словно ее собеседник только что нагло помочился в корзинку для пикника.

– Ланселот, Ланселот, сколько же раз я должна тебе повторять: Куга – посланник Кадвина, он пользуется римским правом свободного перемещения, а также находится под защитой наших законов гостеприимства. И как ты думаешь – если ты умеешь думать, – что случится, если ты заколешь его прямо во внутреннем дворе нашего замка?

– Ладно. Закалывать не стану.

– И голову не отрубишь, и руки, и ноги. Поклянись, легат.

Питер облизнул губы и осенил грудь крестом. Моргауза, похоже, не очень-то ему поверила.

– Что это – такой особый сикамбрийский клятвенный ритуал?

– Вроде того, – кивнул Питер.

– Забудь. Поклянись, как римлянин, варвар-пес. Как римлянин? А как, интересно, клянутся римляне?

– Клянусь Юпитером…

Моргауза заговорила отрывисто, чеканя каждый слог:

– Вытащи руку из-за спины и положи между ног. Да как следует! А теперь клянись Митрой и Sol Invictus. И даже не вздумай нарушить клятву, иначе та часть твоего тела, которую ты сейчас сожмешь в руке, усохнет, как гнилой плод!

Неохотно, гадая, уже не уловка ли это Селли, дабы раскусить его, Ланселот сунул руку между ног.

– К-клянусь Митрой и Sol Invictus, что не убью Кугу! Он протараторил клятву как можно скорее, поспешно выпустил из пальцев свой орган оплодотворения – ему показалось, что в пальцах у него что-то живое.

Затем он попытался изобразить очаровательную, соблазнительную улыбку. При этом он незаметно за спиной вытер руку о штаны.

– Ну а теперь.., теперь, Моргауза, и ты должна отплатить мне услугой за услугу.

– Услугу? – Королева удивленно подняла брови, едва заметно наклонила голову набок. – Какую услугу?

«Ты же не будешь возражать, если я начну прислеживать за твоим сынком Мордредом, а? Ну, конечно, не будешь…»

– Я.., а-а-а, мне хотелось бы побыть с тобой наедине. Попозже. – И Питер

нагло улыбнулся, изо всех сил стараясь стать похожим на Эррола Флинна . «Ага, попозже, когда я тебя маленько подопрашиваю и выясню, не сидит ли в тебе Селли Корвин».

Не изменившись в лице, королева ухитрилась с болью в голосе воскликнуть:

– О! Я так и думала, что все этим кончится. Ты ведь иначе не умеешь, верно? Ведь ты привык быть в победителях!

Она рассеянно играла длинной прядью седеющих волос, скрывая злость под маской бесстрастности.

– Договорились, Ланселот. После поединка, в твоих покоях, в полночь. Только недолго.

«Неужели у Моргаузы с Ланселотом действительно что-то было?»

Что-то шло не так, и это Питеру не нравилось, но он решил выдержать свою роль до конца. Его грубоватые чары действовали на Гвинифру, так почему бы не соблазнить и Моргаузу?

– «Недолго» – никогда! – нагло заявил он. – Только в меру и ради удовлетворения. Будешь довольна, – добавил он, подмигнув королеве, поклонился и ретировался.

Только дойдя до середины комнаты, он понял, что произошло на самом деле: это не он соблазнил Моргаузу, нет. Она предложила ему себя взамен, за то, что он сохранит жизнь Куты. Судя по всему, нахал Ланселот на такое был вполне способен.

«Я победитель! Что вижу, то и беру!» – воскликнул потаенный голос, и у Питера стрельнуло в голове.

Он замер на полушаге, и чуть было не обернулся и не отменил назначенную Моргаузой встречу. Но нет, нельзя. Это привлекло бы к нему еще больше внимания. «Но это же… Это же самая настоящая проституция!»

У Питера вдруг ужасно заболело в паху и он поморщился. Он на миг задумался и решил, что нужно будет в поединке получить нечаянное ранение, и тогда ему не придется принимать у себя королеву Моргаузу.

А потом пришла другая мысль: «Господи Всевышний, вдруг мне и не придется получать ранение нечаянно? Вдруг меня действительно ранит или убьет этот Куга? А если так, то что случится с моим телом – там, дома?» Они с Бланделлом о такой возможности не говорили, а что, если…

Питер вдруг понял, что уже вышел из флигеля и шагает по усаженному осинами внутреннему двору. Наконец он вошел в триклиний.

Вечеринка выдохлась. Мужчины и женщины слонялись по пиршественному залу или лежали – полураздетые или раздетые донага. Свечи одна за другой догорали, и зал все больше и больше погружался во мрак. Только несколько свечей на столе у Артура и Меровия слуги постепенно заменяли свежими. А хозяин замка и гость продолжали тихо беседовать.

Питер вдруг ощутил страшную усталость – будто бы дня полтора не присаживался, шагал. Он пересек зал в дальнем конце, под колоннами, и добрался до лестницы. Поднялся на второй этаж, отыскал комнату, в которой произошло его вселение в тело Ланселота, и повалился на кровать, даже не задернув занавес на двери.

«Конец первого дня», – успел подумать он перед тем, как крепко уснуть. Во сне ему снились конные рыцари из ИРА, палящие из автоматов.