Да… Ну и денек… Тренировка с древним оружием, рисование плана Каэр Камланна, опять тренировка, кража пергамента (при этом Питера засек какой-то раб, и ему пришлось притвориться, будто у него возникло непреодолимое желание порисовать), опять тренировка, и при всем при этом не забывать держаться подальше от тех, кто мог бы заподозрить, что с Ланселотом не все ладно, и.., мечты о Гвинифре.
Покачиваясь на табуретке и касаясь спиной холодной стены, Питер пытался сосредоточиться перед сном. Он торопливо водил заточенным углем по пергаменту, делал новые записи в своем «вахтенном журнале», не забывая при этом бросать осторожные взгляды на занавес, боясь, что кто-нибудь войдет и застанет его за совершенно нетипичной для Ланселота литературной деятельностью.
«Анлодда,., не так проста, как я думал. Она довольно холодна, но не очень похожа на Селли. На мое счастье, она не то масонка, не то герл-скаут, или еще кто-то в этом духе. Надо попробовать пожать ей руку.
Но откуда у нее такое боевое мастерство? Или мальчишка врет? Что скрывает Анлодда? И кого же она убила на дороге? Будду?
Пункт 1: Селли должна понимать, что мы догадаемся, куда она отправилась. Машина зафиксировала все данные.
Посему пункт 2: она должна понимать, что мы попытаемся вернуть ее, а если не получится – пошлем кого-то за ней. Она не дура и должна догадаться, что это буду я.
Вывод: Селли Корвин понимает, что я появлюсь здесь. Может быть, она уже догадывается, что я здесь.
А может, ее самой здесь пока нет? Бланделл же говорил, что линии времени не прямые, поэтому она могла опередить меня на несколько месяцев или, наоборот, опоздать на какое-то время. А если так, то она не может знать, когда я здесь появлюсь, может не знать и того, что я уже здесь!
Моргауза слишком проницательна для того, чтобы быть террористкой. Она бы уж точно увидела, как бесконечен этот цикл: нападение – месть – контрнападение, и т.д. Из нее бы в наше время скорее получился политикан из Шин фейн, а еще вероятнее – законник. В общем, для хорошего солдата она слишком умна.
Гвинифра…»
Питер растерялся, попытался представить красотку Гвинифру с кинжалом в руке, перерезающую горло королю Артуру на супружеском ложе. Вдруг перед глазами у Питера поплыло, созданный образ дрогнул, и он увидел супругов слившихся в экстазе страсти.
Питер поежился, не в силах признаться себе, которое из двух видений огорчило его сильнее. Не без труда он снова вернулся к прерванной записи.
«Подогреваемые…»
Боже, что я пишу?
Питер зачеркнул слово, написал: «Подозреваемые, мужчины: Корс Кант, Кей, Бедивир, Медраут, Меровий.
Подозреваемые, женщины: Анлодда, Гвинифра». Написав второе имя, Питер горько вздохнул.
«Вычеркиваю Корса Канта, он целиком принадлежит этому миру. Однако он что-то умалчивает про Анлодду и драку с саксами. Меровий? Нет. Я не стал бы поворачиваться к нему спиной, но он – не Селли Корвин.
Остается пять подозреваемых: Анлодда, Гвинифра, Кей, Бедивир, Медраут, но вполне может быть, что Селли Корвин живет внутри кого-то совершенно постороннего – служанки, рабыни».
В коридоре послышался треск. Питер торопливо спрятал пергамент под тунику. Прислушался.
Никого. Ветер. «Конец второго дня», – подумал Питер. Он улегся на кровать и постарался выбросить из головы соблазнительную принцессу и ее страстный танец.