Ашантийская куколка

3

Эдна, с ее волнующе выразительной грудью, был настоящая красавица

Черная греза поэта.

Она жила жизнью обычной рыночной торговки и о будущем, по правде говоря, думала очень мало. Зато Мам не переставала твердить своей внучке, что требует от нее лишь одного: чтобы та достойно продолжила их дело, если вдруг ее, бабушку, свалит недуг или в дело вмешается смерть. А Эдна в ответ только смеялась. Не потому, что потеря бабушки ее не трогала, нет, просто сама бабушка умела так говорить о самых важных минутах жизни человека, что Эдна воспринимала смерть как неотъемлемую часть существования. Люди умирают, и это тоже — жизнь. А грусть — всего лишь притворство, за которым скрывается неспособность противостоять жизни, — той жизни, что непрерывно восполняет пробел, причиненный безжалостной рукой смерти. Каждое утро встает новое солнце и для нас наступает новый день.

Дождь, будь он проливной или просто небо уронит как бы в насмешку всего несколько капель, — это все для того, чтобы мы верили в возвращение безоблачных дней. Туча, которая хотела бы погубить солнце, способна лишь окропить крыши домов небесной водой, прозрачной, как красивая ложь.

Солнце никогда не умирает, солнце — это человек, .обретший бессмертие. Это великое божество.

От одной этой мысли глаза девушки заискрились. Ей еще и пяти лет не было, когда она впервые услышала от бабушки, что солнце — это бог. А позже, когда бы ни вспоминались ей бабушкины слова, она испытывала чувство необъяснимой радости, о чем красноречиво говорили ее счастливое лицо и глаза.

Эдна росла при бабушке и знала ее куда лучше, чем кого–либо из своей семьи. Мам присутствовала во всех ее детских воспоминаниях — и тогда, когда была еще жива ее мать, а это длилось недолго, и тогда, когда тетушка, которую родственники прозвали Принцессой, решила взять на себя заботы о маленькой сиротке.

Отец Эдны оставил семейный очаг незадолго до появления на свет ребенка, заявив, что он непричастен к беременности своей жены. Для злоязычных это был лакомый кусочек. А вы знаете, что такое человек злоязычный: он говорит и «да» и «нет» по любому поводу, даже когда речь идет о таком важном деле. Разумеется, в своих бесконечных пересудах злоязычные любили подчеркнуть тот факт, что «брат Данка» только на восьмом месяце беременности своей жены заметил, что он не одинок в ожидании появления младенца. Этой минуты ждал и другой, хотя отнюдь не собирался выполнять обязанности отца. Если вам когда–нибудь доведется попасть в положение будущего отца, советую вам с самого начала разобраться, ваш ли это ребенок или нет.

Таким образом, Эдна появилась на свет, когда в доме уже не было отца. Прошли первые четыре счастливых года в жизни ребенка, и тут судьба словно ополчилась на это хрупкое существо: когда девочке пошел пятый год, умерла ее мать.

Тетушка Принцесса имела законного мужа и по воскресеньям дважды ходила в церковь. Жила она не под одной крышей со своим мужем, господином Тетейя, и даже не в одной из многочисленных пристроек, лепившихся к основному господскому дому и составлявших «владение» хозяина. Дело в том, ‚что все эти пристройки были заняты другими женами Тетейя. Он привез их из Дагомеи, и они, эти жены, узнав, что Тетейя собирается взять себе еще одну жену, которая к тому же будет на особом положении, совсем остервенели. Тетушка Принцесса, как большинство членов ее семьи, происходила из племени ашанти и жила в Аккре «испокон веков», как она не без гордости заявляла всякий раз, когда хотела напомнить своим соперницам, что она в Гане — своя.

Живя, если так можно выразиться, «вне стен дома», тетушка Принцесса широко пользовалась своим положением, которое позволяло ей одновременно быть и замужней женщиной, а значит, находиться под покровительством мужа, и в то же время чувствовать себя до известной степени свободной. Это давало злым языкам повод распространять про тетушку Принцессу любые слухи, которые никто не удосуживался проверить. И получилось, что многие в Аккре знали тетушку Принцессу только лишь по рассказам, а своими собственными глазами даже ее и не видели. Одни говорили, что у нее нет детей, потому что она не хотела их иметь. И впрямь, разве женщина не имеет права отказаться заводить ребенка? Другие утверждали, что у нее было несколько мужей и что ходит она так часто в церковь, потому что совесть у нее не слишком–то чиста, особенно в отношении одной из девяти заповедей. Правда, здесь все языки, и злые и добрые, расходились во мнениях, так как кое–кто утверждал, будто тетушка Принцесса ходит в церковь совсем не для того, чтобы замаливать грехи и слушать проповеди, — она ходит туда, чтобы «завлекать мужчин». Но мало ли что болтают люди!

Чтобы то ни было, но тетушка Принцесса заняла прочное положение в семье Тетейя, снискав его благосклонность своими выдающимися кулинарными талантами. Этим она буквально затмила своих, так сказать, «сожен», а точнее, своих соперниц. Шутка ли сказать — пришла последней, а стала первой. Неудивительно, что с ее появлением зависть и ревность прочно поселились во «владениях» господина Тетейя. Сам же хозяин этих «владений» — управляющий довольно солидной торговой фирмой — жил на широкую ногу, женам своим ни в чем не отказывал и никогда не опускался до разбирательства семейных дрязг. Впрочем, какой мужчина, имеющий несколько жен, не будет чувствовать себя польщенным, если в его гареме идут из–за него постоянные ссоры? Но хотя тетушка Принцесса жила в полном достатке, ее обвиняли еще и в том, что она выбрала себе какого–то «несчастного чужака», чтобы потом обобрать его. Насчет этого ходило много сплетен, но тетушка Принцесса не обращала на них внимания и говорила, что придет время и небеса пошлют ей случай доказать, что она порядочная женщина.

И вот однажды небеса действительно послали ей такой случай. У маленькой Эдны внезапно умерла мать. Каких только случаев не посылают нам небеса!.. Тетушка Принцесса сразу же взяла Эдну к себе. Она вдруг почувствовала, что в доме у нее до сих пор не хватало именно ребенка, и с радостью посвятила себя воспитанию Эдны. Тем более что желание ее было поддержано господином Тетейя, которому пришлась по душе мысль, что его жена займется воспитанием девочки.

Бабушка, обожавшая внучку, попросила у тетушки разрешения жить в ее доме и в меру своих сил присматривать за Эдной. Просьба вполне естественная, ведь вы же знаете, Принцесса тоже была ей дочерью, как и покойная мать Эдны. Однако слушайте:

— Что, что? Присматривать за Эдной? Но у тебя же не будет времени! Ведь ты…

— Должна каждый день ходить на рынок, знаю, знаю. Но Принцесса, доченька ты моя, я вовсе не собираюсь мешать тебе воспитывать племянницу, у меня этого и в мыслях не было. Мне и правда некогда, ведь у меня своих хлопот на рынке хватает.

— Так в чем же дело?

— А вдруг тебе, Принцесса, понадобится уйти из дому‚ скажем, вечером, разве плохо, что я посижу с маленькой Эдной?

— Если мне понадобится куда–нибудь уйти, я уж ее как–нибудь устроюсь. Эдна не будет оставаться одна, можешь быть спокойна.

— Но почему ты все–таки, доченька, так упорно не хочешь, чтобы я жила с тобой и моей родной внучкой?

— Почему? Почему? Откуда я знаю? Просто не хочу, чтобы все началось сначала. Тетейя женился на мне, а не на моей семье. Сегодня ты, а завтра появится еще кто–нибудь из родни и тоже попросится, чтобы я его у себя приютила. Где же моему мужу прокормить вас всех, ведь у него и своя семья не маленькая. Нет уж‚ Эдной я сама займусь. Увидишь, все будет в порядке.

— Так вот что? Значит, это тебя пугает?

— Да, мать.

— Значит, я…

— Можешь приходить сюда, когда тебе вздумается, в любое время, но жить у меня ты не будешь.

— Знаешь…

Знаю, тебе больно меня слушать, но все равно изменить я ничего не могу.

Услышав такие слова из уст дочки, бабушка горько заплакала:

— Господи владыка небесный! За что ты меня караешь? Ты не дочь мне послал, а чудовище какое–то…

— Это я уже слышала, мать, слышала чаще, чем мне бы хотелось. И из дома–то я ушла только потому ‚что мне надоело слушать, будто я чудовище, которое бог послал тебе как кару неизвестно за какие грехи. Я не собираюсь снова все это выслушивать. Пусть бог тебя наградил таким чудовищем, как я, но…

— Доченька моя, ты здесь ни при чем, я тебя не упрекаю, ведь не сама же ты себя создала! — причитала бабушка.

— Если ты упрекаешь создателя, тут уж разбирайся сама, мать. И все–таки создатель, который, по твоим словам, создал меня чудовищем, теперь предоставляет мне случай показать всем, что не так уж я чудовищна. И этот случай я не упущу.

— О небеса! Как разговаривает со мной моя собственная дочь!

— Я ничем тебя не обидела, мать. Я просто сказала, что ты можешь приходить в любое время, когда тебе вздумается, но заниматься маленькой Эдной буду я сама. Она станет моей дочерью.

У Мам хватило еще сил пролить слезу и посетовать на свою участь, Принцесса же не изменила своего решения, хотя под конец тоже расплакалась и призналась, что обошлась с матерью не слишком–то хорошо. На этом женщины расстались: мать согласилась на условия, поставленные Принцессой, и впредь должна была строго их придерживаться, сколько бы ни прошло месяцев и лет. Эдна же в результате их соглашения провела несколько лет в доме тетушки Принцессы, живя в полном достатке и благополучии, окруженная ее заботами и трогательной любовью бабушки.

Но соглашение это, которое, по мнению бабушки, было с самого начала неразумным, через несколько месяцев показало, что существует еще и реальность, подчас самая диковинная. Время приносит с собой не только погожие и дождливые дни, иной раз оно обрушивает на нас благодетельные потоки уроков, но люди не всегда извлекают из них пользу, хотя впоследствии и осознают их неоспоримую правоту. В самом деле, Принцесса давным–давно покинула родительский дом, вышла замуж за господина Тетейя, стала женщиной в полном смысле этого слова, но для Мам она по–прежнему оставалась девочкой, которую та выкормила и вырастила. И когда Мам называла ее «доченькой», она вкладывала в это слово все, что несет с собой детство с первых дней существования младенца. Тетушка Принцесса отлично понимала, что мать отнюдь не намеревалась ею командовать; просто Мам, подобно многим пожилым людям, смотрела на своих детей, сколько бы лет им ни было, как на маленьких. Наверное, это и явилось главной причиной — были причины и второстепенные — того, что Принцесса не пожелала, чтобы Мам переселилась к ней. Шли дни, недели, месяцы, годы, и они только укрепляли ее в своем решении.

До семи лет Эдна счастливо и беззаботно жила под опекой тетушки, ее мужа и бабушки и не чувствовала ‚себя сироткой. Вскоре ее отдали учиться, и она стала ходить в школу, в квартал Абрака. Каждое утро тетушка сама отводила ее туда, а в обед заходила за ней. Поскольку школьные помещения не вмещали всех детей, Эдна занималась только по утрам.

Вот таким–то образом тетушка Принцесса, являвшаяся в школу каждый день, познакомилась с Бюнефо, директором школы. Бюнефо был молод и, если верить людям, очень умен. Высокий, красивый, он имел решительно все, чтобы нравиться окружающим. Ему удалось обратить на себя внимание тетушки, и вскоре он вызвался заходить за девочкой и забирать ее с собой в школу. Как вы уже знаете, тетушка Принцесса была женщиной красивой, хотя в «легендах», сочиненных на ее счет, об этом говорилось редко. Бюнефо был гораздо моложе ее, но она так хорошо сохранилась, что показалась ему совсем юной. Кончилось все тем, что они, хотя и опасались скандала в школе, все же продолжали встречаться. Не стоит рассказывать, что между ними произошло. Но скандал назревал, терпеливо ожидая дня, когда все выплывет наружу… Так уж, видно, повелось: он всегда ждет случая, чтобы вовсю разразиться самым что ни на есть скандальным образом.

Мам несколько раз видела Бюнефо в доме тетушки Принцессы, и наконец решила поговорить с дочерью.

— Этот мужчина часто заходит к тебе? Кто он?

— Директор школы, где учится Эдна.

— Он… он, что же, приходит к Эдне, чтобы учить ее читать и писать?

— Да, конечно. Ведь Эдна в школу после обеда не ходит, а ему хочется, чтобы она выучилась всему побыстрее.

— Значит, он очень полюбил нашу девочку?

— Мать, не нужно больше играть в прятки. Ко мне может приходить любой не только затем, чтобы учить Эдну читать и писать, и я не вижу в том ничего плохого.

Мам демонстративно проглотила слюну. Это означало, что она тоже не собирается играть в прятки и ни на секунду не поверит, что такой высокий и красивый молодой человек, к тому же еще и директор школы, приходит к ее дочери лишь для того, чтобы просто скоротать за беседой вечер.

— Знаешь, Принцесса, с людьми надо быть поосторожней: слишком они много болтают и занимаются тем…

— Тем, что их не касается. Знаю, мать, знаю. Но что прикажешь делать? Не отрежешь же им язык и не заткнешь глотку.

— Нет, конечно, дочь моя, но если узнает Тетейя…

— Что он узнает?

— Что к тебе кто–то по нескольку раз в неделю приходит вечером, и воображаю тогда…

— Тогда он вежливо попросит меня не считать больше его своим мужем? Послушай, мать, лучше не вмешивайся ты в это дело, я сама постараюсь как–нибудь выпутаться.

— Выпутаться? Значит, ты запуталась?

— Не совсем так, мать, но ты же понимаешь, люди болтают много лишнего, и чаще всего о том, что их не касается. У меня на сей счет уже есть кое–какой опыт, и у Тетейя тоже. Если он что–нибудь узнает, то разбушуется, но к этому я привыкла. Потом непременно заявит, что не желает меня больше видеть, и к этому я привыкла. А затем, без свидетелей, он не преминет прийти и будет умолять меня все забыть, ссылаясь на то, что у него было‚плохое настроение. И опять–таки я к этому привыкла.

— Вот как?

— Так все и будет: я наизусть знаю, как это произойдет, словно все это было уже много раз.

— Я вижу, моя дочь стала совсем взрослой!

— А ты что думала?

— Сама не знаю. Думала… думала поначалу. ю что раз люди столько говорят, то, наверное, что–нибудь да есть….

— Другими словами, что–то есть между мной и молодым учителем?

— Ты же, по–моему, сказала, что он директор школы?

— Да, но быть директором школы нельзя, если ты не учитель… впрочем ты это не поймешь. Стало быть по–твоему, надо верить всему, что говорят, да?

— А ты, видать, хочешь меня убедить, что все разговоры о тебе — неправда?

— Ты мне настоящий допрос учинила. Зачем приписывать мне то, чего нет на самом деле?

— Зачем? А затем, дочь моя, что я пекусь о твоем же благе.

— Ну, если так, то успокойся, с моим благом все обстоит благополучно, и оно нисколько не пострадает от каких–то глупых сплетен. С тебя этого достаточно?

— Да, хотя я все–таки ума не приложу, что мне думать, если ко мне придут и будут рассказывать разные истории про мою дочь?

— Пошли их подальше, и все, иного они не заслуживают.

— Ладно, дочь моя, ладно.

Мам снова проглотила слюну, но теперь желая подчеркнуть, что она, мол, не верит в простой исход дела и что развязка не за горами. Она словно предчувствовала, что вся эта история, начавшаяся с таких пустяков, с безобидных дружеских визитом, обернется чем–то вовсе не предвиденным. Предчувствие — это своего рода ненужный, сковывающий оптимизм ‚каркас, достаточно прозрачный для того, чтобы смутно предугадывать что–то и в то же время достаточно непроницаемый, дабы усомниться в этих смутных видениях будущего. Хотя сейчас Мам была уверена, что ей–то сомневаться не в чем. Вот почему она третий раз проглотила слюну, подумав при том, что продолжение всей этой истории ее и впрямь всерьез пугает.

Эдна росла не по дням, а по часам, словно молодой стебелек кукурузы. В восемь лет ей вполне можно было дать вдвое больше. Среди своих одноклассников она казалась чем–то чужеродным, попавшим сюда по ошибке. Зато способностями она не блистала. Учеба давалась ей с трудом, что вскоре заметили все, и в школе, и дома. Но она была до того хороша, что кое–кто из молодых учителей порой, забывая о своих прямых обязанностях, начинал расспрашивать ее и сколько ей на самом деле лет, и чем занимается ее отец — одним словом, .задавал множество безобидных, вполне нейтральных вопросов. Вскоре тетушка Принцесса решила, что нет больше надобности провожать девочку в школу, так как она могла прекрасно ходить туда и одна.

— К тому же господин Бюнефо всегда сможет довести тебя до дома, — казала однажды тетушка принцесса.

Оказать услугу Эдне, вернее, ее тетушке, господина Бюнефо не приходилось упрашивать. Он часто средь бела дня отправлялся провожать девочку домой, и хотя его знакомство с тетушкой Принцессой длилось уже больше года, но сплетникам до сих пор не удалось проникнуть в тайну их отношений. Поэтому появление молодого человека в доме тетушки Принцессы на правах старого знакомого уже никого не удивляло. Его, как директора школы‚ упрекали скорее за то, что он согласился давать частные уроки Эдне и тем самым поступил не совсем честно в отношении других детей, которые из–за нехватки помещения и учителей тоже лишены возможности заниматься во вторую половину дня. Бюнефо познакомился даже с господином Тетейя, и тот в свою очередь весьма похвально отозвался об уме молодого учителя. Так все оно и шло! Что касается Мам, то она относилась ко всему происходящему по–прежнему сдержанно, что, по мнению Принцессы, было вовсе неразумно, ‚ибо господина Бюнефо, по общему мнению, упрекнуть было не в чем. Если бабушке удавалось выбраться с рынка пораньше, сразу же после обеда, то она долго сидела с внучкой, рассказывала ей сказки и истории прошлых времен, которые сама слышала еще девочкой.

— А кто тебе рассказывал эти истории, Мам?

— Как кто? Ты забываешь, моя девочка, что у меня тоже была мама.

— Значит, ты их рассказывала и своим дочкам?

— Конечно.

— И тетушке Принцессе?

— И тетушке Принцессе.

— Тогда почему же она мне никогда их не рассказывала?

— Ах, девочка моя, нынче совсем другие времена. Может, она просто забыла все, что моя мама — ее бабушка — и я сама ей рассказывали, когда она была еще крошкой.»

— А я, Мам, я их не забуду! Они такие чудесные, что забыть просто невозможно!

— И не стоит их забывать, потому что все эти истории пришли к нам из далекого прошлого. Их рассказывали еще наши предки. И смеяться над ними тоже не следует, даже сейчас, когда белые понастроили школ и люди перестали ценить правду и мудрость наших старых сказок и легенд. Ну да ладно, Эдна, скажи лучше, как у тебя дела в школе?

— Ой, Мам, мы с тобой так хорошо разговаривали, а ты…

— Ладно, ладно, мне же интересно знать про твои школьные дела.

— В классе я самая высокая, мне даже стыдно: самая высокая, но не самая лучшая ученица. Правда, Мам, это стыдно?

— Девочка моя, может, ты и самая высокая, но разве ты виновата? Ты тут ни при чем.

— А кто же при чем?

— Как кто?

— Ну кто? Мой отец был очень высокий?

— Твой отец, твой отец… если бы я помнила его! Мы до сих пор все думаем да гадаем, что с ним могло случиться.

— Нечего и думать. Тетушка Принцесса сказала мне, что он умер.

— Да, да… кажется… так оно и есть. Но я тебя прошу, девочка моя, давай поговорим о школе. Ты меня не сбивай, а отвечай на мои вопросы.

— Не сердись, Мам. Вот моя тетрадка. Посмотри сама и решай, есть у меня успехи или нет.

— Как же я могу решать? Разве ты не знаешь, что я не умею читать?

— Значит, Мам, мы с тобой ровня: я тоже не умею читать.

— Нет, Эдна, это совсем другое дело, ты как раз учишься читать и писать. Так что не говори, что не умеешь…

А наш учитель все время твердит‚ как испорченная пластинка: «Ты не умеешь читать, не умеешь читать., не умеешь читать», и все смеются, даже надоело! Стыдно же!

— Но тогда ты, может, писать умеешь?

— Да ты смеешься, Мам? Вот моя тетрадка, посмотри.

— Давай посмотрим. Первая страница — совсем чистая! А что же случилось. с другими страницами, девочка моя? Ты что, пролила на них чернила, что ли? Здесь же ничего не разберешь!

— Ты думаешь, я сделала это нарочно, — а вот и не нарочно. Учитель побил меня за это, на весь класс кричал, что я никогда писать не научусь.

— Может, ты просто не умеешь держать чернильницу?

— Не умею.

— А что сказал директор школы?

— Ничего.

— Как так ничего? Разве он не знает, что учитель плохо с тобой обращается?

— Наверное, знает. А что он, по–твоему, должен делать? Это же школа, Мам!

— Вас там бьют?

— Иногда…

— И сильно бьют?

— Иногда очень.

— И все–таки не могут научить вас грамоте?

— Нас учат всему, чему надо, но, если мы чего не понимаем, нас в наказание за это бьют.

— Ну ладно, девочка моя, в следующий раз, как увижу директора школы, я ему выложу все, что думаю о нем и его учителях.

— Ой, Мам, не надо; не говори ему ничего! Он такой милый!

— Что? Что ты такое говоришь?

— Он правда милый и очень меня любит.

— Вот тебе раз! Эдна, ‚девочка моя, ты ходишь в школу для того, чтобы научиться читать и писать, и не уверяй меня, пожалуйста, что ты не учишься только потому, что директор школы тебя, мол, любит. Ты ведь еще маленькая, он же это понимает, твой болван учитель?

Как раз в эту минуту вошла тетушка Принцесса. Бабушка буквально набросилась на нее, словно разъяренная тигрица, что раньше случалось с ней довольно редко.

— Ты понимаешь, что это значит? Ты слышала, что сказала Эдна?

— Слышала и, признаться, удивлена не меньше, чем ты. Эдна, почему ты думаешь, что господин Бюнефо очень тебя любит, как ты утверждаешь?

— А он сам мне это сказал, тетушка принцесса.

— Сам? — одновременно воскликнули обе женщины, удивленно переглянувшись.

— Да! И говорил мне много раз!

— Обманщик! — закричала тетушка Принцесса, приходя в ярость, причем ни бабушка, ни Эдна не могли понять, чем она вызвана. — Обманщик! Пусть он еще раз посмеет сказать мне что–нибудь подобное! Я награжу его такой пощечиной, что он меня не скоро забудет!

— Принцесса! При чем здесь ты?

— Ах, мать, оставь меня в покое, уходи! Я больше не желаю его видеть. Эдна, как директор с тобой разговаривал? Ты можешь вспомнить, что он тебе говорил, где и когда?

— Он мне сказал: «Ты такая красивая, Эдна! Я очень тебя люблю. Пойдем ко мне, и я тебе покажу, как я живу».

— И ты пошла, дурочка? Пошла, да?

— Да, тетушка Принцесса, пошла… Он такой добрый, даже конфетами меня угощал, когда я была у него первый раз.

— Эдна, Эдна, почему ты мне об этом не рассказала?

— Но, тетушка Принцесса, ты меня никогда об этом и не спрашивала!

— О небо! Принцесса, дочь моя, по–моему, мои предчувствия начинают сбываться. Этот тип, этот тип, говорю, мне не понравился с самого начала, когда ты привела его сюда. Но Эдна–то еще несмышленыш, еще совсем маленькая!

Бабушка с мольбой воздела руки к небу. А тетушка Принцесса не знала, какую избрать тактику поведения: проливать ли злые слезы, которые и так уж текли у нее из глаз, или разыграть из себя женщину решительную, чуть ли не героиню.

— Насколько я понимаю, — наконец произнесла она‚ – насколько я понимаю, ты ходила к Бюнефо несколько раз?

— Да, тетушка Принцесса, много раз, после обеда, когда ты уходила по своим делам.

— Вот видишь, Принцесса, видишь, почему я хотела жить у тебя? Ничего бы такого не случилось, если бы ты меня послушалась.

— Ох, мать, любишь же ты вспоминать, что было, да прошло. «Ничего бы такого не случилось…», что же для того, чтобы ничего не случилось, ты бы каждый день уходила с рынка после обеда и сидела бы с внучкой, так что ли? Да, собственно, что случилось–то? Бюнефо приводил ее к себе, ну и что? Не умерла же она от этого? Что, Эдна, что он тебе сделал, этот подлец?

— Ой, тетушка Принцесса, не знаю… ничего не знаю!

— Девочка моя, расскажи нам, что он тебе сделал?

— Ничего, Мам! Я не знаю, я не могу вам…

Эдна не успела еще закончить фразу, как обе женщины замолчали, это доказывало, что им и без объяснений все стало ясно: нечто действительно произошло. Возможно даже, нечто весьма серьезное, но и бабушка, и тетушка Принцесса боялись подумать о самом худшем, потому–то на миг и онемели. К счастью, в дверь постучали.

— О небо! — вздохнула Мам, а тетушка Принцесса, приведя наскоро в порядок свое лицо, пошла открывать дверь.

Судя по визгливому голосу, разговаривала она у порога с какой–то женщиной.

— Эдна, произнесла наконец бабушка, — скажи хоть мне, я ведь всегда готова тебе помочь, этот… как его… я уже забыла, как его зовут…

— Бюнефо.

— Ну да, Бюнефо… он тебе сделал больно?

— Ой, Мам, ты мне задаешь такие вопросы… Он мне сказал… что… что… всегда вначале так и бывает. А потом уже будет лучше.

— Так ты уже все знаешь! Эдна, ведь для меня ты только вчера родилась! О небо, в какие времена мы живем! Господи, зачем теперешние люди такие плохие? Как можно так злоупотреблять доверием людей? Что мы тебе сделали? Этой девочке всего лишь восемь, но какое же ты дал ей сердце, Создатель? Как мог ты наставить ее на такой трудный путь, который и взрослым–то не под силу? Посмотри, что ты сделал, ты отнял у меня все то, что сам дал, как будто я тебя чем–то прогневала. За что ты так караешь меня, господи?

Бабушка упала в кресло и зарыдала.

Эдна молча стояла и слушала, не слишком–то понимая, о чем идет речь. Правда, о том, что сделал с ней Бюнефо, она не осмеливалась говорить лишь потому, что, как ей дали понять, о таких вещах вслух не говорится. Сама же она, откровенно говоря, не видела ничего дурного в своих поступках, так она и объявила бабушке, надеясь ее утешить.

Позже, уже вечером, когда тетушка окончательно убедилась, что Эдна действительно повзрослела раньше времени, она сама попросила Мам — правда не остаться у нее жить, а забрать девочку к себе.

— Да, видно, господь не пожелал, чтобы я сделала доброе дело, со слезами на глазах сказала тетушка Принцесса, укладывая чемодан своей племянницы.

С этого дня Эдна заняла место на рынке рядом с Мам, которая решила не расставаться больше ни на минуту со «своей девочкой», той, что со временем предстояло заменить ее у прилавка.

Вскоре стало известно, что господин Бюнефо собирается в Европу, чтобы там на стипендию, назначенную ему неизвестно за какие заслуги перед обществом, продолжить учение.

— Если бы послали в Европу порядочного человека, я бы только радовалась, — говорила тетушка Принцесса. — Но не пойму, зачем тратить деньги на такого проходимца!