Ашантийская куколка

4

— Есть новости?

— Еще какие! А ты ничего не знаешь?

— Нет.

— Так слушай: Сюзанна родила.

— Да? От белого, конечно?

— Не в этом дело. Родила полумальчика, полудевочку!

— Полумальчика, полуlевочку?

— Ну да! Правда, чудно!

— Да ничего особенного!

Произнесла это Эдна не слишком уверенным тоном, но удивиться она, как ни странно, не удивилась. Ну и люди бывают на свете! Им торопишься сообщить что–нибудь из ряда вон выходящее, что–нибудь сногсшибательное, а они даже не удивляются. Но Джин не отставала:

— Ты какая–то чокнутая! Полдня я бегаю по всему кварталу, рассказываю эту новость, и все ахают и охают, когда слышат, что у нашей девушки мог родиться такой ребенок. А тебе хоть бы что! И о чем ты только думаешь, бедная моя подружка!

— Джин, я не понимаю, что особенного в этой истории? Можно подумать, будто у Сюзанны родилось существо без головы, без рук, без ног, без всего прочего, что есть у человека, и если люди удивляются, то это их дело. А по–моему, глупо тратить время на пустую болтовню.

— Ну ладно, ладно, сказала бы прямо, что у тебя сегодня дурное настроение. Но тогда зачем ты пришла на танцы?

— Нет, решительно, Джин, ты меня просто бесишь. Именно потому, что у меня сегодня дурное настроение, я и пришла сюда. Неужели ты этого не понимаешь?

— Как не понимать. Чтобы развлечься, ты выбрала именно «Тип—Тоу»?

— На что это ты намекаешь?

— Да ты отлично знаешь на что. В Аккре полно дансингов. В том числе и самых шикарных, где ты с твоей красотой будешь более к месту. Так нет же, тебе обязательно понадобилось прийти именно сюда, в «Тип—Тоу», чтобы, как прожектор среди фонарей, ослеплять всех вокруг.

— Знаешь, Джин, что я тебе скажу? Ты просто придираешься ко мне.

— Ничего подобного, я говорю то, что есть. Тебе. обязательно надо затмить нас, хотя все знают, что ты и без того всех затмить. Ты же красивая, богатая, у твоей бабушки полно денег…

— Если ты хочешь знать мое мнение, Джин, то я тебе вот что скажу: оставь ты меня в покое и иди танцевать вон с тем господином, видишь, он явно собирается тебя пригласить.

Мужчина весьма приятной наружности подошел к столику, за которым сидели девушки перед едва начатыми стаканами с пивом. Он поклонился и пригласил танцевать… Эдну, но она заявила, что ждет одного человека, а вот ее подруга Джин никого не ждет. Джин приняла приглашение. Она встала, бросив на Эдну взгляд, значение коего нетрудно было понять. Джаз заиграл в том бешеном ритме, который по–настоящему удается лишь музыкантам из Ганы. На крошечной эстраде небольшого роста трубач, извлекая звуки из своего инструмента, изгибался и так и эдак, напевал, явно стараясь подражать великому Луи Армстронгу. Позади него сидел тромбонист, неизвестно почему напустивший на себя важный вид, хотя в отличие от прочих оркестрантов именно он мог сфальшивить. Обыкновенный контрабас придавал ансамблю некое торжественное звучание; не совсем гармонировавшее с исполняемой вещью. Дополняли все это электрогитара и целый набор ударных инструментов. Музыка была такой захватывающей, что в конце концов Эдна не выдержала, встала и пошла танцевать одна. В каждом ее движении чувствовалась грация. В руке она держала сильно надушенный платок и, размахивая им, словно ребенок игрушкой, неукоснительно следовала ритму танца. Рядом с ней проплыла пара танцующих.

— Посмотри–ка на эту девушку. Какая красивая! — сказал мужчина.

— Какая девушка?

— Да вон, смотри.

— А, эта? Значит, и ты тоже?

— Не понимаю.

— Может, ты скажешь, что не знаешь ее?

— Да кто она? Я уже видел ее, но как ее зовут, не знаю.

— Эдна… Она торгует на рынке. Не умеет ни читать, ни писать, но, можешь мне поверить, считает она дай бог всякому, и к тому же богатая.

— Но, на мой взгляд, она не настолько стара, чтобы успеть накопить себе богатство.

— Конечно, накопила денег не она, а ее бабка. Но и она тоже хороша… Сам сейчас увидишь! Я ей предложу потанцевать с тобой. Эй, Эдна! Эдна!.. Давай подойдем поближе, а то из–за этой музыки она ничего не слышит… Эдна!

— А, добрый вечер, Анжела!

— Добрый вечер, Эдна, познакомься, это мой друг, Спио, он хочет потанцевать с тобой.

— Нет уж! Танцуйте сами, вы подходящая пара, а я не желаю иметь неприятности, Анжела! Ты ведь меня знаешь!

— Вот видишь, Спио, что я тебе говорила? Кроме меня, ты никому из женщин не нужен. Ха, ха, ха, а ты мне не веришь, думаешь, что я вру. Вот даже Эдна отказывается с тобой танцевать.

— Думай, что говоришь, Анжела! — прервала ее Эдна. — Что это значит: «даже Эдна»?

— Ну, дорогая, не все же надо понимать буквально, я так сказала просто для того, чтобы расшевелить его хоть чуточку, да и тебя тоже… Ты танцуешь одна, и вид у тебя какой–то грустный…

— Я же тебе ясно сказала, Анжела: я не желаю иметь неприятности. Но раз ты так настаиваешь, хорошо, попробую.

— Что ты, подружка, неужели я хочу неприятностей! Я вовсе не собираюсь дразнить торговку, даже когда она находится вне своих владений.

— А ты знаешь, что такое рыночная торговка?

— Конечно. Во всех школьных учебниках об этом говорится, хотя я все время забываю, что учебники и ты…

— Ну и вечерок, только одни дурехи кругом! Та запрещает приходить на танцы в «Тип—Тоу», эта оскорбляет, да еще делает невинный вид и хвастается своей образованностью. А я тебе вот что скажу, Анжела. И книги и деньги из бумаги сделаны. Только бумага разная. Если не веришь, неси свои учебники, а я принесу свои бумажки, и тогда посмотрим, кто из нас двоих стоит больше.

— Ну, стоишь–то ты, конечно, больше, только, знаешь ли, я тебе не завидую.

— Пока это не заметно.

— Ладно, Эдна, ведь можно же немножко пошутить в такой вечер, да еще накануне рождества! Я тебе сейчас докажу, что совсем не намерена с тобой ссориться: вот мой друг, .Спио, потанцуй с ним, пока еще не кончилась музыка. Иди, Спио, не бойся богатой и красивой женщины!

— Потанцуем, Эдна!

— С удовольствием, Спио.

Они тут же исчезли в толпе танцующих. С. минуту Анжела следила за ними взглядом, но вскоре потеряла из виду. Тут улыбка сошла с ее лица, и с серьезным видом она стала танцевать одна, так же как танцевала Эдна несколько минут назад. Как только оркестр замолчал, она вернулась к тому. столику, который они со Спио сразу заняли, придя в дансинг. Но напрасно Анжела ждала возвращения своего кавалера: Спио не вернулся к ней после танца, более того, до конца вечера она его больше не видела. Правда, за это время она нашла себе много других кавалеров, и отсутствие Спио, по правде говоря, не слишком–то ее огорчило.

— Я заранее знала, — говорила она потом Джин, что Эдна обязательно сыграет со мной какую–нибудь злую шутку. Но я и предположить не могла, что этот болван Спио так легко попадется в ловушку…

— Между нами говоря, — сказала Джин, — ты сама виновата. Прийти на танцы со своим кавалером, встретить подружку — и какую! — и отдать его ей прямо из рук в руки, да еще надеяться, что она его отпустит. Дай–ка я пощупаю тебе лоб, не иначе как ты заболела.

— Значит, по–твоему, я поступила глупо?

— Ты же сама так сказала.

— Глупо, потому что хотела сделать приятное подруге?

— А я и не знала, что ты дружить с рыночными торговками, безграмотными богачками! Ей–богу, Анжела, ты меня удивляешь.

— Но, Джин, кто же тогда нам Эдна, если не подруга?

— Кто угодно, только не подруга. Хочешь, я тебе скажу, кто она? Простая баба, пережиток прошлого. Такая молодая, а не может газету прочитать, узнать, что происходит в мире. Она же неграмотная!

— Но для того, чтобы знать, что происходит в мире, не обязательно читать газеты, об этом можно и по радио услышать. И потом, я не так определяю, кто мой друг, а кто нет.

— Значит, тебе безразлично, где искать друзей?

— А что ты называешь дружбой? И что такое подруга по–твоему?

— По–моему, подруга–это та, которой я могу поведать все, что у меня на душе, зная заранее, что она об этом никому не проболтается. С Эдной я не могу себе такое позволить, значит, она мне не подруга.

— Ну вот видишь, это же совсем не потому, что она не умеет читать и писать.

— Должна тебе сказать, и это тоже имеет значение. Стоит мне подумать, что у таких девиц полно денег, когда столько людей, которым она не чета, с трудом зарабатывают себе на жизнь, я просто бешусь.

— Джин, дорогая, так уж устроено, уважают того, у кого есть деньги.

— Значит, по–твоему, Эдну тоже скоро станут уважать?

— Если уже не уважают.

— Очень жаль!

— Почему?

— Да потому что тогда придется всю жизнь притворяться, будто бы мы с ней дружим, хотя она и безграмотная. И обиднее всего то, что она в жизни не поймет истинной причины нашего к ней отношения: мы ведь зачислили ее в приличные особы просто из милости, вот это–то меня и. злит. Знаешь, Анжела, что она мне ответила, когда я ей рассказала про Сюзанну?

— Про Сюзанну? А что случилось?

— А ты не слышала? И не знаешь, что наша Сюзанна родила ребенка, но он полумальчик, полудевочка?

— Полумальчик, полудевочка?

— Да. Правда, удивительное дело?

— Конечно!

— Ну вот, видишь, ты реагируешь, как человек образованный. Удивляешься, что у нас могло такое произойти. А знаешь, что мне сказала Эдна?

— Что она тебе сказала?

— Она сказала буквально вот что: «Джин, я не понимаю, что ж тут особенного?»

Джин и Анжела так громко расхохотались, что привлекли внимание сидящих за соседним столиком мужчин, которые в перерыве, пока джазисты отдыхали, пили пиво. Молодые люди заметили двух дам без кавалеров и решили, что несправедливо оставлять их одних. В мгновение ока оба свободных стула у их столика оказались занятыми. Джин и Анжела прикрыли глаза ладонью в знак того, что они не ищут новых знакомств, но молодые люди не только не ушли, но даже затеяли с ними разговор.

— Раз вы прячете от нас ваши прекрасные глазки, мы с вами поиграем в загадки и отгадки, — сказал один из них.

— Ну что ж, начнем, — продолжил другой молодой человек. — Отвечайте «да» или «нет» и, самое главное, не жульничайте, не открывайте глаза. Нас двое или трое?

— Дуралей, вас двое, мы же видели, когда вы подходили, — ответила Джин.

— Прекрасно. А мы красивые?

— Если бы вы были красивые, то не сидели бы в дансинге одни.

— Ответ неплохой, но неправильный, потому что мы не одни: мы с вами. Два плюс два, это четыре, а четыре, деленное на два, как раз составляет две пары, вы согласны?

— Это вы сами отвечаете, а не мы.

— Ну это ничего не значит. Продолжаем игру. Мы богатые или бедные?

— Прежде всего вы глупые, если воображаете, что имеете дело с девицами легкого поведения.

— Здорово отвечено. Эта девушка мне решительно нравится.

— Ну нет! Прежде чем делать выбор, спроси моего согласия. Может, она мне тоже нравится?

— Нахалы, вот вы кто! Мы не желаем вас видеть! Уходите!

— Нет, игра не кончена. Последний вопрос: будем мы с вами танцевать, да или нет?

— Интересно, как это танцевать без музыки?

— А под музыку?

— Вас это не касается, — сказала Анжела. — Мы будем танцевать, с кем нам захочется.

Они обе одновременно отняли ладони от глаз.

— Вот дурачье! — воскликнула Анжела. — Хорошо, что мы не согласились с ними танцевать. Откуда вы взялись в таких хламидах?

Джин и Анжела громко расхохотались, разглядев, что их кавалеры одеты в яркие, клетчатые пани[1] – предмет гордости мастеров из племени ашанти, занятых изготовлением национальной одежды. Мужчины выглядели совсем неплохо в таком наряде, но дансинг «Тип—Тоу», надо признать, был не самым подходящим местом для того, чтобы щеголять здесь в прадедовских одеяниях. Танцы под оркестр на европейский лад требовали и европейских костюмов, даже если в такую жару галстук давит вам потную шею и вот–вот задушит вас.

Молодые женщины встали и, прихватив с собой сумочки и стаканы с пивом, пошли к другому столику, в противоположном конце зала. Джаз заиграл лишь после того, как по микрофону было объявлено: «А теперь вальс! Дамы, приглашайте кавалеров… Начинаем вальс… вальс! Вы слышите, не танго, а вальс! Настоящий вальс… Дамы, крепче держитесь за своих кавалеров!» Попробуйте–ка протанцевать вальс в старинной одежде племени ашанти и скажите, что у вас получится! Джин и Анжела быстро отыскали себе кавалеров и с удовольствием закружились по залу. Просто непонятно, почему так любят вальс люди, у которых есть столько своих национальных танцев? Молчаливые звезды с улыбкой смотрели на танцующих. Вы, конечно, знаете, что «Тип—Тоу» — это дансинг под открытым небом, как, впрочем, и все другие дансинги города.

Погода перед рождеством стояла великолепная. Звездная симфония, прозрачная, как сама истина, разливала по всему ночному небу обещание завтрашнего безоблачного дня, а земля людей тоже пела и плясала под звуки теплой ночи, во имя сегодняшнего дня. И в сердце звучала все одна и та же песня, песня летней ночи, раскинувшейся от Млечного пути до Южного креста. Столько музыки лили с небес звезды, так гремел, притворяясь музыкой, джаз, а еще говорят, ночь, о твоем безмолвии!

— Ага! Наконец–то вы явились! — воскликнула Анжела.

Она только что заметила Эдну и Спио, где–то пропадавших. Они тоже танцевали вальс, и вид у обоих был весьма довольный.

— Пусти меня! Пусти! — крикнула Анжела своему кавалеру. — Пусти! Мне надо кое–что сказать этой девице.

Она пробралась сквозь толпу танцующих к Эдне и Спио.

— Эдна, куда это ты ходила с моим дружком?

— Подожди, Анжела, мы еще не кончили танцевать.

— А я требую, чтобы вы остановились, а то…

— Послушай, Анжела, — вмешался Спио, прервав танец. — Сейчас не время устраивать сцены, ты прекрасно знаешь, что…

— Что я пришла на танцы с тобой…

— И что ты сама настояла на том, чтобы я пошла танцевать с твоим приятелем. Я ведь тебя об этом не просила, — заявила Эдна в свое оправдание. — Поэтому дай нам теперь спокойно дотанцевать.

Она снова повернулась к Спио, но они успели сделать всего несколько шагов.

Анжела в ярости замахнулась и изо всей силы хватила Эдну по щеке.

— Нахалка безграмотная! Вот тебе, получай!

Эдна вырвалась из объятий своего кавалера и набросилась на Анжелу. Стоит ли подробно описывать эту сцену, закончившуюся разодранными в клочья платьями и сорванными с головы париками, открывшими весьма старомодную картину — мелкие косички, отнюдь не предназначенные для всеобщего обозрения. Спио вместе с другими мужчинами кинулся разнимать дерущихся, между тем как Джин взяла сторону Анжелы, дабы повергнуть в прах невежественную силу частнокапиталистической торговли в лице красавицы Эдны. Последней удалось отделаться довольно легко во всяком случае, глаза и лицо нисколько не пострадали. Ей уже не раз приходилось иметь дело с этими «образованными модницами» с их снобистскими замашками. Она знала, по крайней мере считала, что они завидовали ей во всем, начиная от «колоссального» богатства, накопленного для нее бабушкой, и кончая той редкостной красотой, которой природа наградила ее, не спрашивая ничьего согласия.

— Идем скорее отсюда, — сказал ей Спио. — Если нагрянет полиция…

Ему удалось вытащить Эдну из толпы. У входа в «Тип—Тоу» терпеливо дожидалась пассажиров длинная вереница желтых и зеленых такси. Они прыгнули в первую же машину. Так закончился для них вечер.

Закончился… пожалуй, лишь на время. они прекрасно знали, что хозяин дансинга не потерпит ущерба, нанесенного его заведению. Возможно, он даже потребует денежного возмещения, дабы с помощью банковских билетов восстановить свою репутацию, пострадавшую из–за каких–то «взбалмошных девиц».