Автостопом по социализму, или Свобода по талонам

Глава 17. Гавана. Хохол. Общага. РПЦ

Город-сказку, которым бредят морские искатели приключений, самый большой Карибский порт, крупнейший населенный пункт Кубы, достопримечательности которого внесены в список всемирного наследия ЮНЕСКО, проезжать мимо было нельзя. Смущало лишь отсутствие чёткого представления о месте ночлега в этом городе. Поэтому я решил первым делом съездить в российское посольство, дабы познакомиться с соотечественниками. Но тому случиться было не суждено, ибо листая в автобусе свой путеводитель и ища адрес посольства, над ухом я услышал:

– Русский?

Ко мне обратился кубинец, для простоты представившийся Витьком. Витёк учился в Советском Союзе, в городе Кривом Роге, где у него осталась жена и сын.

Жизнь в далеком Кривом Роге наложила свой отпечаток и навязала свои привычки моему попутчику: он уже был поддатый и хотел выпить вновь.

– Слушай, друг, я хуёво пиздю по-русски, но давай пойдем с тобой в кабак? Я хохол. Хохол, русский – какая разница? Пойдем выпьем, а?

Выпив снова, он спросил:

– А ты случаем не мой сын?

Я развеял его сомнения: в Кривом Роге я ни разу не был, да и имя не совпадало. Однако Витёк проникся ко мне любовью и угощал пивом, не забывая угощать и себя. Наугощавшись, он нетвердым голосом заявил:

– Мы идем ночевать ко мне в общагу.

Витёк, имевший советское образование, работал на заводе каким-то начальником и был на хорошем счету: бесплатная общага, достойная – по кубинским меркам – зарплата порядка восьмидесяти долларов. Помимо зарплаты и общаги, он имел новую – кубинскую – жену и пристрастие к алкоголю. Всю дорогу он вспоминал свою прошлую, почти забытую жизнь в Советском Союзе, беззаботные годы счастья и веселья, старую – русскую – жену, сына и друзей.

Витёк прижал палец к губам и неровной походкой ввалился в холл общежития.

– Ни с кем не разговаривай по-испански. Никому ничего не говори. Со всеми буду говорить я, – несмотря на добродушие моего нового друга, боязнь стукачей и ментов в нем никто не отменял.

Тут мы встретили жену.

– Это мой сын, – икая, заявил Витек. – Он поживет у нас.

Жена, по всей видимости, привыкшая уже к выходкам мужа, такого поворота событий явно не ожидала. Не ожидал и я, и мне стало смешно. Жене явно было не до смеха: понимая, что я иностранец, она не хотела иметь проблем с полицией.

Уличенный во лжи, Витёк начал городить огород, что на самом деле я не сын, а племянник, брат сына, сын брата или кто-то еще. Жена всё не верила.

Казалось, от жаркой дискуссии Витёк трезвел. Оставив супругов в одиночестве, я отправился на первый этаж общежития, в столовую.

За ужином, бейсболом и сериалами я дождался Витька.

– Все улажено, – заявил он. Казалось, что количество алкоголя в его крови снова повысилось.

Вскоре выяснилось, что улажены какие-то другие вопросы, не связанные с моим ночлегом, а жена по-прежнему не находила себе покоя. Я решил взять слово:

– Учитывая не совсем трезвое состояние Вашего мужа, я понимаю Ваше беспокойство. Давайте я поставлю свою палатку на балконе общежития. Никто ничего и не скажет.

Жене, казалось, моя идея понравилась. Её совершенно не смущало, что палатка обозревается со всех окрестных домов, и количество потенциальных стукачей возрастает экспоненциально. Но ничего не случилось, никто из обитателей общежития и окрестных домов стучать не думал: сон был крепок и без эксцессов.

Утром, помахав на прощанье рукой похмельному Витьку, его жене и прочим обитателям общежития, по предрассветной Гаване я отправился в Русскую Православную Церковь: хотелось пообщаться с настоящими русскими. Витёк хоть и владел русским языком и пил не меньше среднестатистического русского, в душе все же оставался кубинцем…

В РПЦ, расположенной недалеко от порта, обнаружилось немало русских эмигрантов и простых туристов. Совсем недавно был построен сей объект культа, освященный патриархом Московским и Всея Руси, а также вездесущим президентом Медведевым. Эти государственные мужи хорошо постарались перед моим приездом: стены сверкали, потолки были побелены, полы вымыты.

Любезные тётушки с кухни помогли мне вспомнить вкус Родины: картошка, котлеты, щи и каша – всем этим я был накормлен, за что им отдельное спасибо. Однако батюшка, делегированный с православной миссией из Москвы в Гавану, ночевать в церкви не разрешил.

Оставив часть своих вещей на сохранение церковным служителям, я купил билет на ночную электричку в самую западную провинцию – Пинар-дель-Рио.

В церкви мною также были встречены молодые жительницы независимой Украины, путешествующие по острову цивилизованным образом: арендованная машина, дорогущие гостиницы и валютные рестораны.

Украинская девушка Лена была весьма признательна мне за услуги эскорта: я, в течение дня сопровождая её по Гаванским улочкам, в глазах кубинцев выглядел как минимумом супругом, а она – не одинокой, а посему – нерасположенной к уличным знакомствам. Отношение к частной собственности, в том числе и к мучачам, у кубинцев особенное; видя мучачу в сопровождении кавалера, посвистывания и улюлюканья в адрес красивой блондинки поутихли. Впервые она гуляла по Гаване, не боясь быть ухваченной за прекрасные части тела, и не слыша привычных позывов «пссс…», «пссс…», которыми кубинцы обычно подзывают к себе любые движущиеся объекты: от куриц до мучач.

Лишь единожды за весь день, уличный продавец леденцов, подмигнув, спросил у меня:

– Немка?

– Украинка, – ответила Лена.

– Красивая мучача, – похвалил он не то меня, не то её – и удалился.

Объясняя киевлянкам сущность кубинского устройства и обучая их способам экономии денег на этом полном несуразностей острове, весь день я гулял и катался на их машине по шумной Гаване, а к вечеру был доставлен на железнодорожный вокзал.