Автостопом по социализму, или Свобода по талонам

Глава 4. Сьенфуэгос

Это был первый город на длинном пути, в котором, по моему мнению, должно было находиться много туристов, а соответственно, и много кас под аренду. Многих приезжающих туристов сразу оккупировали местные жители с табличками и с журнальчиками легальных кас с синим иероглифом на обложке. Я – кубинец. Меня не оккупировал никто. Ко мне никто не подходит.

Лишь пару человек предложили хату за двадцать баксов с обедом и ужином. Нет, двадцать баксов – не бюджетно. Пойду искать что-нибудь дешевле. По улицам я специально прохаживался туда-сюда, выдавая свою туристическую сущность, рассчитывая, что кто-нибудь клюнет, и на фоне образовавшейся конкуренции меня впишут в касу подешевле. Но – как назло – кассовых агентов не видно, касы сами собой не ищутся, и события развиваются не по тому сценарию, который я представлял себе раньше. Причиной всему – высокий сезон, наверное, подумалось мне. Тут, смотрю, сидит кучка негров на обочине. Словились глазами с самым, как мне показалось, главным из них.

– Нужна каса?

– Нужна, – отвечаю я, стараясь не проявлять сильной заинтересованности, чтобы не завышали цену.

– Ну, пошли искать. У меня есть амиго, и другой амиго, и вообще у меня куча всяких амигосов, у которых есть касы. Да и в общем-то, можно и ко мне вписаться.

Ходим, ходим, ищем, ищем… Но амигосы не вписывают: кто-то цену заламывает, у кого-то мест нет, кто-то во мне подозрительного элемента узрел: мол, будешь мучач водить, мне от полиции достанется. Не ищутся у моего нового друга касы. Да и не сильно-то хотел он, видимо, вписывать меня к кому-нибудь. Хотел вписать к себе. Хотел срубить деньжат.

«…Не ходи в негритянские кварталы! Обворуют, ограбят, доставят массу неприятностей…» – говорили мне знающие люди в Москве. Но моя логика была проста: раз негр вписывает меня нелегально, значит, он идет на риск. Он понимает, что если со мной что-то случится, то я настучу в полицию, и тогда – ему светит двойной срок: не только за то, что вписал меня, но еще и за то, что совершил в мой адрес противоправные действия.

Приходим к моему новому другу. Хата мне показалась очень бедной, но опрятной. Я еще тогда слабо представлял, в каких жутких и нищих условиях мне придется кантоваться в Камагуэе, Эль Кобре и Моа; сравнивая впоследствии сие обиталище с остальными, в которых мне довелось размещаться на ночлег, я пришел к выводу, что этот шалаш с курицами за стенкой – одни из самых шикарных апартаментов не-Гаванской Кубы. Комната моя – проходная, отделяется от общего помещения занавеской. Всего комнат две, одна предоставлена в мое распоряжение, во вторую – в которой живет мама негра – временно переселяется и мой друг, дабы организовать мне отдельное помещение.

Сам негр одет мажорно. Негр занимается боксом. Показывал мне свои перчатки. Заливает, что он – чемпион мира. Уличать во лжи его не хотелось, да и вообще: зачем? Человек живет своими иллюзиями, ему нравится казаться чемпионом мира, хотя бы в моих глазах. Многие кубинцы часто врут. Мои новые друзья в разных концах острова врали постоянно. Причем отличить правду ото лжи абсолютно нетрудно, даже зная испанский совсем чуть-чуть. Врут, насмотревшись телевизора, чтобы произвести впечатление на своих новых друзей, но врут так, бескорыстно, по-доброму, почти сами в это веря.

Сторговались за двенадцать баксов с ужином и завтраком (однако их мне платить не пришлось: все пошло на обслуживание моего друга на ночной дискотеке).

Амиго расписал план действий. Идем в центр города, гуляем там, затем ужинаем дома и – на дискотеку. Вечером берем мучач – и к нему на хату (этот момент я уловил не до конца: в хате мама, в соседней, условно, комнате, если это можно так назвать; куда мы пропишем мучач?).

Ладно. Гуляем. Он мне долго втирает, что у него много мучач, что все мучачи в Сьенфуэгосе только и мечтают о нём, что помимо основных, будничных мучач в Сьенфуэгосе в его непростой жизни присутствует еще и другая мучача, обитающая в Гаване. Эта мучача – та, которую он любит. И тут – вот неприятность! – он спохватывается, что нужно срочно звонить ей в Гавану, а звонить нужно только сейчас, а только сейчас потому, что не то телефон появляется в пределах досягаемости мучачи не так часто, не то междугородняя телефонная линия функционирует только в определенное время. В общем, крыша у меня слегка поехала от всей этой информации, я сказал: давай иди домой, звони мучаче. Гуляю один, очень долго, кто-то угощает меня ромом. Уже темно.

Возвращаюсь домой, выясняется, что воду отключили. Совсем. Когда включат – неизвестно. Ну что ж, человек я неприхотливый, помылся холодной водой из ведра, поел, что бог послал (соевые продолговатые лепешки с запахом сосисок и – в качестве гарнира – рис с бобами, который через две недели встал у меня поперек горла от периодичности поглощения оного).

Одеваемся в желтое. Идем по ночному Сьенфуэгосу к дискотеке, мой амиго со всеми здоровается, посвистывает и улюлюкает. Негр большой. Мой секьюрити. Мне не страшно.

Подруливаем ко входу. Мучачи у входа разодетые, но страшноватые.

Заходим внутрь. На входе почему-то нужен паспорт (будете на Кубе – носите с собой паспорт на дискотеку). Я его специально выложил, чтобы не потерять по пьянке (одно дело потерять его в московском метрополитене, другое – за 300 км от Гаваны: проблем не оберешься). Охранник пропускает, но намекает, что неплохо было бы купить ему что-нибудь выпить за то, что он проявил этакую благодетель, пропустил меня вовнутрь без идентификатора личности. Шлю его нехорошими русскими словами, при этом улыбаюсь. Вопрос закрывается.

Кубинская дискотека. «Быдлецо костромское , только слегка загорелое. Те же шалавы разукрашенные, те же пацанчики в футболках дольче-габбана, но вроде никто не рамсит и не выкобенивается. Драк нет», – примерно такие мысли крутились у меня в голове после беглого взгляда на танцпол и барную стойку.

Мой амиго зачем-то решает снабдить меня мучачей и начинает охоту. Вылавливает девок и подсовывает их мне. Но мучачи – как и мой амиго, слишком уж загорелые. Пытаюсь как-то политкорректно объяснить ему, что неплохо бы мучачу посветлее, а то её почти не видно в темноте дискотеки. Но у моего друга, как назло, мучачи только негритянского происхождения.

Мулаток нет. Ладно, нужно брать весла в свои руки. Однако приходится столкнуться с одной проблемой: мой словарный запас испанских фраз и предложений, пригодных для развода мучач, заканчивается на стандартном «Ола, чика!», и разговор как-то не клеится, а «девушка, как пройти в библиотеку», подсмотренное в разговорнике, по меньшей мере, неуместно. Вдобавок ко всему, у меня большой минус: я – трезвый. Трезвый, не знающий испанского. В голове крутятся мысли: мулатки больше похожи на людей, значит ничто людское им не чуждо, поэтому наверняка они рассчитывают на некую атрибутику красивого времяпрепровождения с иностранцем как напаивание их алкоголем и ведение светских бесед. Напаивать кого-то алкоголем и уж тем более вести светские беседы в мои планы не входило, посему переключаюсь обратно на более смуглых мучач. Негритянки больше похоже на животных, поэтому, думается мне, развести их проще будет. Хотя, в принципе в моих планах на этот вечер не стояло пункта «развод страшных баб». Делал я это скорей по принуждению нового друга, да и чтобы скоротать время.

Тут пытливый читатель ухмыльнется: «разводил баб по принуждению, ну-ну», хотя на самом деле так оно и было. Слабо мне представлялось, как мы приведем их на касу, где спит мама моего амиго, и что мы там с ними будем делать. Хотя амиго уверял, что мама – не проблема, подождет на кухне; ты – с одной мучачей в одну комнату, я – с другой – в другую. Списав все на кубинский менталитет, я продолжил поиски. Повторюсь, скорее по принуждению.

Ну что ж, раз негритянка, значит негритянка. Выбираю самую, самую, самую черную.

Подруливаю, что-то втираю. А мучача оказывается интеллектуалкой. Со знанием английского языка. Выясняется, что приехала она из Гамбии (более прекрасных девушек отыскать можно, наверное, только в Зимбабве) учиться в Гавану. Убив на нее полчаса, понимаю, что время потрачено зазря. Ну, для меня не зазря, я интересно так пообщался с интеллектуальной обезьяной, послушал рассказы об особенностях обучения на Кубе. Однако мой друг, увидев удаляющуюся мучачу и услышав заявление диск-жокея, что танцы заканчиваются, несколько опешил. Как мне показалось, он ощущал даже некую вину передо мной. Не снабдил мучачей.

Что делать? Он не понимает, что наличие мучачи конкретно сейчас не является для меня самоцелью. Объясняю, что у меня есть мучача в Москве. Он парирует тем, что у него в Гаване тоже есть мучача, но та мучача далеко, а твоя – еще дальше. Тебе нужна мучача! Нам нужны мучачи! Тут, прямо здесь, прямо сейчас. И точка. Для него это дикость, как это так, приехал, и не обеспечен мучачей. Мучача – это элемент базового набора, как ботинки и зубная щетка. Она должна быть – и все.

Включается план Б. Выходим на улицу. По причине окончания танцев мучачи с кавалерами и без оных в массовом порядке высыпают на улицу. И начинается комедия: мой друг хватает по одной, по две мучачи и как петухов на базаре предлагает мне:вписка – Нравится?

– Не-а.

– А эта?

– Нее.

– Ну а эта?

– Ну… эта…

– Значит, нравится, – обращается к мучаче: – Сколько?

– Сорок.

– Сорок баксов??? Это уже не нравится мне!! – выкидывает мучачу обратно в толпу.

– Эта?

– Не нравится.

……

Да, конечно, где-то на подсознательном уровне желание отведать кубинскую мучачу меня подгрызало, однако еще вся Куба впереди, много хороших мест, пляжей и пейзажей, а негритянский квартал, в проходной комнате, с кудахчущими курицами за стенкой, да еще и с довольно посредственными мучачами – нет уж, увольте. Даже начитавшись рассказов о дешевизне и доступности кубинских мучач, наполеоновских планов я перед собой не ставил.

Все, скажем так, в целях экспериментальных и чисто познавательных. Без перебора. Как в плане алкоголя, так и в плане мучач. Поэтому кудахчущие куры помноженные на посредственность мучач несколько диссонировали с моими представлениями о кубинской романтике, тем паче экспериментальность и познавательность целей резко убавлялись в связи с тем, что мучачи, так сказать, были бы добыты не совсем естественным путем, а в результате банального торга. В общем, отшили всех мучач.

Вот так, несолоно хлебавши, мы идем спать. Я особо не расстроен: вся Куба впереди.

***

Утро. Петухи. Истошно орущие петухи. Поскольку окна в комнате отсутствуют, а оконные проемы закрыты лишь неким подобием деревянных жалюзи, шумоизоляции от этих птиц нет, они орут, не дают спать. Орут, кудахчут, единственное – не клюют. Заснуть не могу.

Вода по-прежнему не работает. Мой друг ушел на тренировку по боксу. Дарю его маме китайское полотенце, которое бросаешь в воду – и оно вырастает в размерах, бог невесть откуда у меня взявшееся, и прошу передать презент для приятеля: часы на шею с секундомером.

Я уже понимал почти половину того, что говорил мой друг и уже освоил азы негритянского кубинского испанского языка – но мне нужно отсюда уезжать. Меня ждут новые приключения.

Пешочком вышел из города; тут меня (пожалуй, единственный раз за все путешествие) подобрали автостопом (обычным таким автостопом) кубинцы на огромном существе, в далеком прошлом называвшемся автомобилем. Довезли до пляжа Анкон. До обеда я провалялся на нем, потом решил двигаться в ботанический сад. Кучу времени простоял на трассе, машин почти нет, плюнул на ботанический сад, разузнал, где дорога, ведущая на Тринидад. Картина маслом: кучкующиеся на обочине кубинцы ждут транспорта. Добрался с ними до развилки, там выжидающих транспорт аборигенов еще больше. Скучно. Какой-то перец продает сладкие печенья по рублю, покупаю. Паршивые. Но кушать нужно, иначе умрешь.

Наблюдаю интересного человека в желтом костюме, который останавливает машины, узнает, куда они едут, кричит толпе, из толпы выбегает кто-нибудь, прыгает в машину и удаляется.

Желтый тип берет за свои услуги железный рубль и аккуратно опускает его в металлическую коробку, висящую на поясе. Испытываю к нему подозрение: любой человек в форме, узрев во мне иностранца, может отправить подальше от кучи кубинцев и не поможет уехать, а будет только мешать. Что это за фрукт, я узнал чуть позже.

За сутки ничего полезного не сделал: загорел только на пляже и немного попрактиковался в итальянском. Хочется заняться чем-нибудь дельным. Дарю плюшевого ежа маленькой девочке, поджидающей вместе со мной транспорт. По законам жизни, когда ты делаешь что-то хорошее, это хорошее возвращается тебе. Мама девочки довольно доступно объясняет мне, что до Тринидада надо ловить несколько машин, на одной не уедешь. Объяснила также механизм работы того желтого гражданина: он – специальный работник, оказывающий услуги по автостопу (что в принципе я и так понял). Что он делает? Он тормозит машины (не все, с определенными номерами), и – мало того – все машины, которые он стопит, вроде как, обязаны остановиться. Своеобразный инспектор по автостопу. Дальнейший сценарий действий мужика описан выше; он работает на государство и его должность даже как-то по-особенному называется. С ним связываться не хочется, я вижу грузовик и залезаю в него.