Айсберг

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В десять утра они отыскали двенадцатый причал, и высокий, смуглый охранник Файри пропустил их за шлагбаум. Сандекер оделся во все старое, мятое, нахлобучил грязную шляпу с обвисшими полями, а с собой тащил ящик с рыболовными принадлежностями и удочку. Тиди была в брюках, в теплой вязаной кофте и в непромокаемом плаще. Под мышкой она несла мольберт, на плече сумку и обе руки глубоко засунула в карманы плаща. Охранник провел классический обыск, прощупав Питта, который, изящно виляя бедрами, шел последним.

Если Сандекер и Тиди выглядели и были одеты как рыбаки, то Питт смахивал на майскую королеву.[9] На нем были красные замшевые туфли без застежек, многоцветные полосатые брюки (такие тесные, что с трудом натягивались и грозили лопнуть по швам) на вышитом поясе шириной в два дюйма и пурпурный свитер, украшенный у выреза желтым платком. Питт часто моргал глазами за круглыми очками в стальной оправе а ля Бенджамин Франклин, а на голове красовалась вязаная шапочка с кисточками. У охранника медленно отвисла челюсть.

— Привет, милый, — сказал Питт и застенчиво улыбнулся. — Наша лодка готова?

Охранник, разинув рот, глядел пустыми глазами, не в силах общаться с явившимся перед ним видением.

— Ну, ну, — сказал Питт. — Мисс Файри великодушно разрешила нам воспользоваться одной из ее лодок. Которой из них?

При этом он в упор смотрел на промежность охранника.

Охранник встрепенулся, словно его пнули, и изумление на его лице быстро сменилось отвращением. Ни слова не говоря, он повел их по причалу, через сто футов остановился и показал на сверкающий нарядный тридцатидвухфутовый катер «Крис крафт».[10]

Питт прыгнул на палубу и исчез. Через несколько минут он вернулся на причал.

— Нет, нет, эта совсем не подойдет. Слишком мирская, слишком вычурная. Чтобы творить, нужна атмосфера. — Он посмотрел вдоль причала. — А что вот эта?

Охранник не успел ответить: Питт прошел по причалу и перепрыгнул на палубу сорокадвухфутового рыбацкого баркаса. Быстро осмотрел его и кивком показал на люк.

— Вот эта подойдет. У нее есть характер, грубая уникальность. Мы возьмем эту.

Охранник несколько мгновений колебался. Наконец он передернул плечами — что должно было означать, что он пожал ими, — кивнул и пошел назад, к входу на причал, время от времени оглядываясь на Питта и качая головой.

Когда он уже не мог их услышать, Тиди спросила:

— А почему эта старая грязная лохань? Почему не та красивая яхта?

— Дирк знает, что делает. — Сандекер поставил ящик и удочку на потертую деревянную банку и посмотрел на Питта. — Эхолот на нем есть?

— «Флеминг шесть-десять», лучший в своем классе. Обладает большой чувствительностью, хорош для обнаружения косяков рыбы. — Питт прошел по узкому коридору. — Прекрасный выбор. Позвольте показать вам машинное отделение, адмирал.

— Вы хотите сказать, что мы отказались от красивой яхты «Крис крафт» только потому, что на ней нет эхолота?

— Совершенно верно, — ответил Питт. — Эхолот — наша единственная надежда найти черный самолет.

Питт отвел Сандекера вниз, в машинное отделение. Затхлый воздух и острый запах нефти и трюмной воды заполнили их ноздри, заставив ахнуть после кристально-чистой атмосферы наверху. Но был и другой запах. Сандекер вопросительно посмотрел на Питта.

— Пары бензина?

Питт кивнул.

— Поглядите на двигатель.

Дизельный двигатель — наиболее эффективное средство приводить в движение небольшой корабль, особенно рыбацкий. Тяжелый, дающий мало оборотов в минуту, медлительный, но дешевый в работе и обслуживании и надежный, такой двигатель используется почти на всех судах, которые не рассчитывают на паруса. Однако этот баркас был устроен иначе. Рядом друг с другом, с осями винтов, уходящими в трюмную воду, здесь стояли два «Стерлинга»[11] на 420 лошадиных сил каждый, дизельные двигатели, работающие на бензине. В полутьме машинного отделения они напоминали двух спящих великанов, ждущих только сигнала, чтобы с грохотом ожить.

— На кой черт такому корыту столько силы? — тихо спросил Сандекер.

— Если не ошибаюсь, — так же тихо ответил Питт, — этот охранник тупица.

— То есть?

— На полке в капитанской рубке я нашел вымпел с альбатросом.

Питт провел рукой по впускным коллекторам «Стерлингов»: такие чистые, что пройдут любую морскую инспекцию.

— Катер принадлежит Рондхейму, а не Файри.

Сандекер ненадолго задумался.

— Мисс Файри велела нам обратиться к ее начальнику пристани. По неведомой причине он отсутствовал, и причал оставался в распоряжении этого потрепанного субъекта с усами в табаке. Стоит подумать, не ловушка ли это.

— Не думаю, — сказал Питт. — Рондхейм, несомненно, не спустит с нас глаз, но мы не давали ему оснований для подозрений — пока не давали. Охранник просто ошибся. Он не получил специальных указаний и решил, что нам позволено брать любой катер, потому и показал нам самый красивый. Ничто не говорило, что мы выберем эту маленькую жемчужину.

— Но что этот корабль здесь делает? У Рондхейма хватает своих причалов.

— Какая разница, — с широкой улыбкой сказал Питт. — Ключи в зажигании, и я предлагаю уйти, прежде чем охранник спохватится.

Адмирала не нужно было уговаривать. Когда речь шла о сложных играх и изобретательных действиях во имя справедливости, он не заставлял себя ждать.

Поправив поношенную шляпу, он не теряя времени отдал своей команде первый приказ:

— Отдать швартовы, майор. Не терпится посмотреть, на что способны эти «Стерлинги».

Ровно через минуту охранник во весь дух бежал по причалу, размахивая руками. Питт, стоя на палубе, добродушно помахал ему, а Сандекер, счастливый, как ребенок, получивший новую игрушку, прибавил скорости и начал выводить катер из гавани Рейкьявика.

Судно называлось «Гримси»; из-за крошечной квадратной рулевой рубки, расположенной в пяти футах от кормы, казалось, будто он движется в сторону, противоположную той, какую подразумевал его строитель. Баркас был очень старый, не моложе старинного компаса, укрепленного у руля. Доски палубы из красного дерева были выглажены многими годами, но оставались прочными и надежными и к тому же сильно пахли морем. У причала судно с плоским дном и угловатым корпусом казалось старой неуклюжей лоханью, но, когда заработали могучие «Стерлинги», нос баркаса поднялся над водой, как морская чайка, поймавшая ветер. Судно радостно, без усилий и трудностей, устремилось вперед.

Сандекер чуть сбросил скорость и медленно, неторопливо повел «Гримси» по рейкьявикской гавани. Судя по улыбке, адмиралу чудилось, что он стоит на мостике боевого крейсера. Он вернулся в свою стихию и наслаждался каждой минутой. Заинтересованному наблюдателю его пассажиры показались бы обычными туристами на чартерном корабле: Тиди загорала и направляла на все интересное фотоаппарат, а Питт яростно рисовал на мольберте. Еще до выхода из гавани они подошли к рыбацкой лодке и купили два ведра сельди — приманку.

Потом, после оживленного разговора с рыбаками, вышли из гавани.

Как только они обогнули скалистый мыс, и их не стало видно из гавани, Сандекер увеличил скорость, постепенно доведя ее до тридцати узлов. Странно было видеть неуклюжий корпус, летящий над волнами, как гидроплан на «Голд Кап».[12] Волны расступались перед увеличивающим скорость «Гримси», смыкаясь за кормой в бурлящий кильватерный след. Питт нашел карту берега и положил на столик рядом с Сандекером.

— Это примерно здесь. — Питт карандашом отметил место на карте. — Двадцать миль на юго-восток от Кефлавика.

Сандекер кивнул.

— Не больше полутора часов. При такой-то скорости. Ты только посмотри, дроссель еще два дюйма не дошел до предела.

— Погода превосходная. Надеюсь, она удержится.

— Облаков нет ни в одной стороне. В это время года у южной оконечности Исландии обычно тихо. Худшее, что нас может ждать, это туман. Он появляется во второй половине дня.

Питт сел, вытянул ноги и посмотрел на скалистый берег.

— По крайней мере можно не беспокоиться о горючем.

— Что говорят приборы?

— Баки полны на две трети.

Мозг Сандекера работал как берроузовский арифмометр.[13]

— Для наших целей хватит. Нет смысла беречь горючее, тем более что платит по счету Рондхейм.

Довольный, он еще увеличил скорость.

«Гримси» опустил корму и полетел над волнистым синим морем, поднимая два гигантских облака брызг. Впрочем, Сандекер не всегда рассчитывал маневры. Тиди как раз поднималась по лестнице из камбуза, осторожно неся поднос с тремя чашками кофе, когда адмирал увеличил обороты. Неожиданный разгон застал ее врасплох, поднос взвился в воздух, а сама Тиди исчезла в камбузе, как будто ее сдернули туда невидимой рукой. Ни Питт, ни Сандекер не заметили этого водевильного падения.

Тридцать секунд спустя, гневно вскинув голову, Тиди снова появилась в рубке: ее волосы промокли, блузка была залита кофе.

— Адмирал Джеймс Сандекер! — визгливо, перекрывая гул двигателей, крикнула Тиди. — Когда вернемся в отель, добавьте к вашему счету стоимость новой блузки и похода в парикмахерскую.

Сандекер и Питт посмотрели на нее, потом, ничего не понимая, переглянулись.

— Я могла попасть в больницу, — продолжала Тиди. — Если хотите, чтобы я в этом плавании была буфетчицей, будьте повнимательнее.

С этими словами она повернулась и снова исчезла в камбузе.

Сандекер свел брови.

— Что это было?

Питт пожал плечами.

— Женщины редко объясняют свои поступки.

— Для менопаузы она слишком молода, — размышлял Сандекер. — Должно быть, у нее менструация.

Мысленно аплодируя ему, Питт сказал:

— Все равно это вам будет стоить новой блузки и похода к парикмахеру.

Тиди потребовалось десять минут, чтобы снова сварить кофе. Учитывая, под каким углом «Гримси» навис над водой, разрезая вершины волн, она проявила профессиональную ловкость, умудрившись в упрямой решимости добраться до рубки и не пролить ни капли из трех чашек.

Прихлебывая кофе и глядя, как темно-синяя вода расступается перед старым кораблем, Питт не сдержал улыбку.

Но потом он вспомнил о Ханневелле, о Файри, о Матаджике, об О’Рейли и перестал улыбаться.

Без улыбки он следил за тем, как перо эхолота выписывает зигзаги, рисуя поверхность морского дна. Дно находилось на глубине в сто тридцать футов. Питт не улыбался: где-то там, внизу, лежит самолет с мертвым экипажем, и он должен его найти. Если повезет, эхолот покажет неправильный выступ на дне.

Надеясь на лучшее, он отмечал расположение береговых утесов.

— Вы уверены в том, где искать? — спросил Сандекер.

— На двадцать процентов уверен, на восемьдесят — догадываюсь, — ответил Питт. — Будь у меня ориентир, «Улисс», я бы изменил соотношение в нашу пользу.

— Жаль, но вчера я не знал, что вы задумали. Официальный запрос о спасении был направлен через несколько часов после вашего крушения. Спасательная служба ВВС из Кефлавика подняла ваш «Улисс» из прибоя своим гигантским вертолетом. Надо отдать им должное — работают очень эффективно.

— Эта эффективность нам дорого обойдется, — сказал Питт.

Сандекер помолчал, внося изменения в курс.

— Проверили оборудование для погружений?

— Да, там все, о чем мы просили. Напомните, чтобы я угостил выпивкой этих госдеповских людей из консульства, когда вернемся. Переодеться рыбаками и продавать приманку всего через пару часов после того, как вас известили, — это нужно уметь. Всякий, кто наблюдал бы за этим в бинокль, решил бы, что встреча совершенно случайная. Они так незаметно переложили оборудование, пока вы торговались из-за приманки, что я и с десяти футов едва это заметил.

— Все равно мне это не нравится. Нырять опасно, а опасность — приближение смерти. Должен вам сказать, что я не склонен нарушать собственные приказы и позволять своим людям нырять без должной подготовки в неизвестных водах. — Сандекер переступил с ноги на ногу. Он поступал вопреки собственному мнению, в каждом его движении читалось недовольство. — Что вы надеетесь найти, кроме обломков самолета и разбухших тел? Откуда вы знаете, что нас не опередили?

— Существует определенная вероятность, что на телах есть опознавательные знаки, которые могли бы привести нас к человеку, стоявшему за этой загадкой. Одно это оправдывает попытку найти их останки. Но гораздо важнее самолет. Номера и опознавательные знаки на нем закрашены, на расстоянии можно было разглядеть только силуэт. Только этот самолет, адмирал, способен привести нас к убийце Ханневелла и Матаджика. Единственное, что нельзя покрыть черной краской, — это серийный номер двигателя под капотом на турбине. Если мы найдем самолет, и я отыщу номер, очень просто будет найти изготовителя и проследить путь двигателя к самолету и к его владельцу.

Питт помолчал, подстраивая эхолот.

— Ответ на ваш второй вопрос — опередить нас невозможно.

— Вы как будто слишком уверены в себе, — машинально сказал Сандекер. — Я ненавижу этого сукина сына, но должен признать, что мозги у него есть. Он уже должен был начать поиски пропавшего самолета.

— Верно, поиски с поверхности он мог начать, но на этот раз — впервые за все время — у нас преимущество. Никто не видел воздушный бой. Дети, которые нашли нас с Ханневеллом на берегу, сказали, что пошли посмотреть, только когда увидели в прибое «Улисс». А то, что нас не убили до того, как мы оказались в доме гостеприимного доктора, свидетельствует, что наземных наблюдателей не было. Итог: я единственный уцелевший, кто знает, где искать…

Питт неожиданно смолк, разглядывая линию на графике. Черная линия расширилась, превратившись в небольшое возвышение: песчаное морское дно неожиданно поднялось на восемь или десять футов.

— Думаю, мы его нашли, — спокойно сказал Питт. — Поворачивайте влево и пересеките наш кильватерный след, курс один-восемь-пять, адмирал.

Сандекер повернул руль и выполнил поворот на двести семьдесят градусов к югу, заставив «Гримси» мягко качнуться на волнах собственного следа. На этот раз перо дольше вычерчивало возвышение в десять футов, прежде чем вернуться к нулю.

— Глубина? — спросил Сандекер.

— Сто сорок пять футов, — ответил Питт.

— Судя по показаниям, мы только что прошли над ним от кончика одного крыла до кончика другого.

Несколько минут спустя «Гримси» остановился над указанным эхолотом возвышением. До берега была почти миля, под северным солнцем отчетливо виднелись черные отвесные утесы.

Поднялся легкий ветер, гладкая поверхность воды покрылась рябью. Легкое предупреждение, сигнал о приближении непогоды. Этот ветер заставил волосы на шее у Питта зашевелиться от мрачного предчувствия. Он впервые задумался о том, что найдет в глубине холодных атлантических вод.