Айсберг

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Сандекер закрыл досье, положил его и подался вперед, словно собирался прыгнуть.

— Если вы просите моего разрешения, ответ категорический: нет!

— Вы ставите меня в неловкое положение, адмирал.

Это произнес сидевший перед Сандекером человек, низкорослый и такой широкий в плечах, что едва помещался в кресле.

На нем были невзрачный черный костюм, белая рубашка и черный шелковый галстук. Очень часто он машинально проводил рукой по лысой голове, как будто искал существовавшие когда-то волосы, и невозмутимо смотрел серыми глазами, не мигая под пронзительным взглядом Сандекера.

— Я искренне надеялся, что между нами не будет разногласий. Но поскольку не получилось, должен сообщить вам, что мое присутствие здесь продиктовано исключительно вежливостью. У меня уже есть приказ о переводе майора Питта.

— Кем он подписан? — спросил Сандекер.

— Министром обороны, — небрежно ответил его собеседник.

— Не покажете ли мне этот приказ? — спросил Сандекер. Он вводил в бой последнюю фигуру и знал это.

— Хорошо. — Его оппонент вздохнул. Раскрыл свой дипломат, достал стопку документов и протянул Сандекеру.

Адмирал молча прочел их. Его губы изогнулись в сухой улыбке.

— У меня не было ни шанса, верно?

— Совершенно верно.

Сандекер снова посмотрел на бумаги у себя в руках и покачал головой.

— Вы просите слишком многого.

— Мне это тоже не нравится, но сейчас мы не можем позволить себе даже простую вежливость. Весь этот план, очень наивный, порожденный «Хермит лимитед», совершенно непрактичен. Признаю, он кажется вдохновляющим и все прочее. Спасти мир, построить рай. Кто знает, может, Ф. Джеймс Келли нашел решение для будущего. Но в данный момент он вожак банды безумцев, убившей почти тридцать человек. И планирует ровно через десять часов убить двух руководителей государств. Наши действия определяет один-единственный факт: Келли нужно остановить. А майор Питт — единственный, кто способен узнать его наемных убийц.

Сандекер бросил бумаги на стол.

— Физически годен. Проклятые слова, в которых нет ни капли живого чувства. — Он вскочил с кресла и начал расхаживать по комнате. — Вы просите меня отдать приказ человеку, который мне все равно что сын, человеку, который побывал на пороге смерти. Он должен встать с больничной кровати и выследить банду злобных убийц за шесть тысяч миль отсюда?

Сандекер покачал головой.

— Вы не отдаете себе отчета и в половине того, что требуете от бренной плоти. У человеческой храбрости есть пределы. Дирк уже сделал больше, чем от него ожидали.

— Согласен, трудные испытания могут подточить храбрость. Согласен и с тем, что майор сделал больше, чем считалось возможным для человека. Видит бог, у меня мало людей, если они вообще есть, способных провести такую операцию спасения.

— Возможно, мы зря спорим, — сказал Сандекер. — Майор Питт, возможно, не в состоянии покинуть больницу.

— Боюсь, ваши опасения — или мне следовало сказать: надежды? — беспочвенны. — Лысый мужчина просмотрел бумаги в своей папке. — У меня с собой донесения наших агентов, которые, кстати, охраняют майора.

Он помолчал, просматривая бумаги, потом продолжил:

— Отличная физическая подготовка, телосложение быка, прекрасный контакт с… гм… с медсестрами. Пятнадцать часов отдыха, интенсивная терапия и массированные инъекции витаминов плюс массаж у лучших врачей Исландии. Ему наложили швы, провели массаж и перевязали. К счастью, единственные серьезные повреждения — трещины ребер. В целом он, конечно, плох, но выбирать не приходится. Я заберу его, даже если его уложат в гроб.

Лицо Сандекера стало холодным и враждебным. Он повернулся к секретарю посольства, просунувшему в дверь голову.

— Майор Питт здесь, сэр.

Сандекер сердито посмотрел на толстяка. В его голосе звучало удивление.

— Мерзавец, вы с самого начала знали это!

Толстяк пожал плечами и ничего не ответил.

Сандекер весь напружинился. Он негодующе смотрел толстяку в глаза.

— Хорошо, пусть войдет.

Питт вошел и закрыл за собой дверь.

Он неуклюже прошел по комнате к пустому дивану и очень медленно опустился на мягкие подушки. Все его лицо было в бинтах, в щелках торчали только глаза и нос да черные волосы на макушке свидетельствовали о жизни под белыми повязками.

Сандекер попытался заглянуть под бинты. Взгляд темно-зеленых глаз, которые он увидел, не дрогнул.

Сандекер сел за свой стол, откинулся в кресле и сложил руки за головой.

— Врачи в больнице знают, что вы здесь?

Питт улыбнулся.

— Думаю, они хватятся через полчаса.

— Полагаю, вы знакомы с этим джентльменом.

Сандекер показал на толстяка.

— Мы говорили по телефону, — ответил Питт. — Но официально не знакомы… по крайней мере, под истинными именами.

Толстяк быстро обошел стол и подал руку:

— Киппманн. Дин Киппманн.

Питт пожал протянутую руку. Он не обманывался. В этом рукопожатии не было ничего слабого и рыхлого.

— Дин Киппманн, — повторил он. — Глава Национального разведывательного управления. Приятно поиграть с игроками из высшей лиги.

— Мы высоко ценим вашу помощь, — тепло сказал Киппманн. — Не возражаете против небольшого перелета?

— После Исландии немного южно-американского солнца мне не повредит.

— Солнцем вы насладитесь. — Киппманн снова погладил лысину. — В особенности южно-калифорнийской его разновидностью.

— Южная Калифорния?

— Сегодня в четыре часа дня. В «Диснейленде».

— В «Диснейленде»?

Сандекер сказал:

— Я понимаю, что ваши слова не всегда совпадают с тем, что у вас в голове. Но вы могли бы обойтись без повторов. При всем нашем уважении, сэр, мы не понимаем.

— Час назад я говорил то же самое, — ответил Киппманн.

— Но что у вас в голове? — спросил Питт.

— Вот это.

Киппманн достал из своего бездонного дипломата новую пачку бумаг и бегло просмотрел их.

— До того как мы получили возможность расспросить вас и тех уцелевших, кто в состоянии отвечать, у нас было только смутное представление о целях «Хермит лимитед». Мы знали о существовании этой компании, и нам удалось проследить некоторую ее деятельность, но главная цель, мозг, финансы за всей операцией — все это оставалось загадкой…

Питт осторожно перебил:

— Но у вас была нить. Вы подозревали доктора Ханневелла.

— Я рад, что вы не догадались раньше, майор. Да, НРУ следило за доктором Ханневеллом. Никаких конкретных улик, конечно. Потому мы и отпустили его — в надежде, что он приведет нас к верхушке организации.

— Похороны «Лакса» — отличный отвлекающий маневр, — сказал Питт. — Ваша козырная карта. Ханневелл должен был участвовать в расследовании. Когда адмирал попросил его участвовать, он не мог поверить в совпадение… Решил, что просто повезло. И сразу вызвался добровольцем — не чтобы исследовать обстоятельства смерти своего друга Кристиана Файри: он и так уже о них догадывался, и не чтобы ознакомиться с феноменом корабля во льду. Ему нужно было узнать, что стало с его драгоценным подводным зондом.

— И опять: да, майор.

Киппманн протянул Питту несколько глянцевых фотографий.

— Эти снимки сделаны с подводной лодки, которая почти три недели наблюдала за «Лаксом». На них видны необычные особенности экипажа.

Питт не слушал. Он спокойно и пристально смотрел на Сандекера.

— Правда наконец выходит наружу. «Лакс» нашли наши корабли, и за ним следили, пока он не сгорел.

Сандекер пожал плечами.

— Мистер Киппманн счел возможным сообщить мне об этом любопытном маленьком факте только вчера вечером.

Натянутая улыбка на его лице, похожем на морду грифа, адресованная Киппманну, была почти дружелюбной.

— Укоряйте меня сколько угодно, — серьезно отозвался Киппманн, — но было совершенно необходимо, чтобы вы как можно дольше оставались в стороне. Если бы Келли, или Рондхейм, или в особенности Ханневелл догадались о вашей связи с нами, операция сорвалась бы. — Он взглянул на Питта и понизил голос: — Майор, вы должны были просто пилотировать самолет, на котором Ханневелл отправился осматривать «Лакс». Потом вам следовало отвезти его в Рейкьявик, где мы возобновили бы наблюдение за ним.

— Но получилось не совсем так, верно?

— Мы недооценили противоположную сторону, — откровенно сказал Киппманн.

Питт выдохнул сигаретный дым и смотрел, как он поднимается к потолку.

— Вы не объяснили, как «Лакс» оказался в айсберге. И не пролили свет на то, что случилось с пиратским экипажем, даже не намекнули, как Файри, его ученые и экипаж исчезли больше чем на год, а потом вдруг на судне обнаружились их сожженные тела.

— Ответ на оба вопроса очень прост, — сказал Киппманн. — Экипаж Файри не покидал судна.

Сандекер извлек руки из-за головы и медленно наклонился, упираясь ладонями в стол. Взгляд его стал твердым, как камень.

— Матаджик сообщил об экипаже из арабов, а не из светловолосых скандинавов.

— Верно, — согласился Киппманн. — Думаю, если вы, джентльмены, посмотрите на эти фотографии, вы поймете, что я имел в виду.

Он передал снимки Сандекеру, а второй экземпляр тех же снимков — Питту. Потом сел поудобнее в кресло, вставил в длинный мундштук сигарету и закурил. Он казался совершенно спокойным. Питт начал думать, что, если бы этого человека ударили в пах, он только зевнул бы.

— Прошу: фото номер один, — сказал Киппманн. — Сделано в перископ через очень мощный телескопический прицел. Как видите, отчетливо видны десять членов экипажа, занимающиеся своими делами в разных частях корабля. Среди них нет ни одного смуглого.

— Совпадение, — осторожно сказал Сандекер. — Арабы, которых видел Матаджик, могут находиться внизу.

— Маловероятно, но возможно, адмирал, если бы мы ограничились только этим снимком. Однако другие снимки делались в другое время и в другие дни. Сопоставляя их, мы насчитываем примерно четырнадцать человек, и среди них ни одного араба. Несомненно, джентльмены, если бы на корабле был хоть один араб, за три недели наблюдения он бы показался. — Киппманн замолчал и постучал мундштуком по краю пепельницы. — К тому же мы определенно опознали лиц на снимках: именно эти люди отплыли на «Лаксе» незадолго до его исчезновения.

— Но как же Матаджик? — спросил Сандекер. — Он был крупным ученым и умел вести тщательные наблюдения. Он был уверен в том, что видел.

— Матаджик видел людей, которые должны были походить на представителей других национальностей, — ответил Киппманн. — Когда корабль обнаружили, его экипаж уже должен был научиться маскироваться. Вспомните, ведь они заходили во много портов. И избегали риска, что их обнаружат. Конечно, это лишь догадки, точно мы никогда не узнаем, но разумно предположить, что экипаж заметил, как О’Рейли наблюдает за ними, и замаскировался раньше, чем на борт поднялся Матаджик.

— Понятно, — спокойно сказал Питт. — А что дальше?

— Об остальном можете догадаться сами, если еще не поняли. — Киппманн поглядел на мундштук и продолжил: — Нетрудно предположить, что кельтиний-279 возгорелся и «Лакс» превратился в плавучий пожар. Наша подводная лодка могла только беспомощно наблюдать: все произошло слишком быстро, выживших не было. К счастью, капитан подводной лодки умел думать и быстро принимать решения.

Приближалась буря, и капитан знал: теперь только время решало, когда корпус «Лакса» остынет и сожмется, плиты разойдутся по швам и морская вода затопит его, тем более что на горизонте уже собирались тучи, сулящие восьмибалльный шторм.

— Поэтому капитан превратил свою лодку ценой двадцать миллионов долларов в буксир, подвел горящий корпус к подходящему айсбергу и подождал, пока судно вплавится в лед.

Питт весело смотрел на Киппманна.

— Ваша теория совершенно справедлива, майор, — сказал Киппманн.

— Это теория не моя, — ответил Питт, — а доктора Ханневелла. Это он высказал предположение о раскаленной кочерге во льду.

— Понимаю, — сказал Киппманн, хотя было ясно, что он не понял.

— Следующий вопрос, который интересует меня лично, — Питт помолчал и раздавил сигарету в пепельнице, — зачем вы послали нас с Ханневеллом в Северную Атлантику искать конкретный айсберг, после того как сами же убрали отличительные отметки? Зачем отправлять Ханневелла на поиски «Лакса», а потом мешать его найти?

Киппманн бесстрастно смотрел на Питта.

— Из-за вас, майор, мои люди отморозили задницы, срубая с айсберга красный маркер, просто потому, что вы явились на два дня раньше намеченного срока.

— Вы собирались тщательно прочесать «Лакс», но не успели: на сцене появились мы с Ханневеллом. Верно?

— Совершенно верно, — ответил Киппманн. — Никто не думал, что вы поведете вертолет в бурю.

— Значит, ваши люди там были… — Питт замолчал, долго, задумчиво смотрел на Киппманна и негромко продолжил: — Все то время, что мы с Ханневеллом осматривали «Лакс», ваши агенты скрывались на айсберге.

Киппманн пожал плечами.

— Вы не дали им возможности уйти.

Питт привстал с дивана.

— Вы хотите сказать, что, когда мы с Ханневеллом едва не свалились в море, они ничего не делали — не бросили веревку, не подбодрили, не помогли… ничего?

— В нашем деле приходится быть безжалостными, — с усталой улыбкой сказал Киппманн. — Нам самим это не нравится, но приходится. Это в природе нашей игры.

— Игра? — переспросил Питт. — Интригующая задумка? Спорт, в котором один вымышленный пес пожирает другого? Какое грязное занятие!

— Замкнутый круг, друг мой, — ядовито ответил Киппманн. — Не мы его начали, не мы сделали таким. Америка всегда была хорошим парнем. Но мы не можем играть без наколок, когда другие используют все существующие грязные приемы.

— Конечно, мы страна простаков, мы верим, что добро всегда побеждает зло. И куда это нас приводит? Назад в Диснейленд?

— К этому я перейду в свое время, — сдержанно сказал Киппманн. — Судя по вашим сведениям и словам других выживших, «Хермит лимитед» сделает свой ход примерно через девять часов сорок пять минут, считая с этой минуты. И первым шагом послужит убийство главы того латиноамериканского государства, которое она намерена захватить. Я прав?

— Так сказал тот человек, — кивнул Питт. — Они начнут с Боливии.

— Не следует верить всему, что слышишь, майор. Келли использовал Боливию только в качестве примера. Ему и его группе не хватит сил для захвата такой большой страны. Он слишком делец, чтобы начинать, не будучи на девяносто процентов уверенным в успехе.

— Целью может быть любая из полудюжины стран, — сказал Сандекер. — Откуда вам знать, какая именно?

— У нас тоже есть компьютеры, — с явным удовольствием ответил Киппманн. — Обработка данных свела выбор к четырем. С помощью майора Питта мы свели его к двум.

— Вы меня запутали, — сказал Питт. — Как я мог?..

— Макеты, которые вы извлекли из моря, — быстро оборвал его Киппманн. — Один из них — точная копия здания законодательного собрания в Доминиканской Республике. Вторая — здание правительства и законодательных органов во Французской Гвиане.

— Пятьдесят на пятьдесят, в лучшем случае, — медленно сказал Сандекер.

— Не совсем, — возразил Киппманн. — По заслуживающему внимания мнению НРУ, Келли и его небольшое войско гонятся за двумя зайцами.

— Обе страны одновременно? — Сандекер вопросительно посмотрел на Киппманна. — Вы серьезно?

— Да, мы серьезно. Если простите за такое выражение, смертельно серьезны.

— Но чего Келли добьется, разделив свои силы? — спросил Питт. — Рискованно пытаться играть одновременно в Доминиканской Республике и во Французской Гвиане.

Киппманн достал из папки карту и разложил ее на столе Сандекера.

— На северном побережье Южной Америки есть Венесуэла, а также Британская, Немецкая и Французская Гвиана. Дальше к северу — в дне плавания и в нескольких часах лета — расположен остров, а на нем Гаити и Доминиканская Республика. Стратегически превосходная ситуация.

— В каком отношении?

— Предположим, — задумчиво сказал Киппманн, — только предположим, что диктатор, правящий Кубой, одновременно владеет и Флоридой.

Сандекер с напряженным лицом посмотрел на Киппманна.

— Клянусь богом, действительно превосходно. Только вопрос времени, когда «Хермит лимитед», орудующая на том же острове, задушит экономику Гаити и захватит и эту страну.

— Да, а потом, используя остров как базу, они смогут одну за другой подчинять другие латиноамериканские страны.

Голос Питта звучал спокойно и невыразительно.

— История свидетельствует, что Фидель Кастро пытался проникнуть в страны континента, но всякий раз неудачно.

— Да, — согласился Киппманн. — Но у Келли и «Хермит лимитед» будет то, чего не было у Кастро, — плацдарм. Келли будет владеть Французской Гвианой. — Он помолчал, ненадолго задумавшись. — Такой же надежный плацдарм, какой был у союзников, когда они в 1944 году высадились в Нормандии.

Питт медленно покачал головой.

— А я считал Келли безумцем. Ублюдок мог бы добиться своего. Осуществить свой фантастический план.

Киппманн кивнул.

— Скажем так: с учетом всех фактов букмекеры сейчас принимали бы ставки на Келли и «Хермит лимитед».

— Может, пусть его, — сказал Сандекер. — Может, он действительно хочет создать утопию.

— Этого не будет, — спокойно ответил Киппманн. — Никогда.

— Завидная уверенность, — сказал Питт.

Киппманн посмотрел на него и чуть улыбнулся.

— Разве я не сказал? Один из тех, кто пытался убить вас в кабинете того врача, решил сотрудничать. И сообщил много интересного.

— Похоже, вы многое забыли нам рассказать, — ядовито заметил Сандекер.

Киппманн продолжал:

— Великое предприятие Келли обречено на провал. — Он помолчал, его улыбка стала шире. — Как только «Хермит лимитед» закрепится в Доминиканской Республике и во Французской Гвиане, среди директоров начнется борьба. Близкий знакомый майора Питта Оскар Рондхейм намерен устранить Келли, Маркса, фон Хуммеля и остальных и стать единоличным хозяином совета. Мне жаль говорить это, но намерения мистера Рондхейма благородными не назовешь. И состраданье здесь тоже ни при чем.

Когда Питт в сопровождении Сандекера и Киппманна вошел в больничную палату, Тиди в коляске сидела у кровати Лилли.

— Врачи говорят, что вы оба будете жить, — с улыбкой сказал Питт. — Я просто решил… заглянуть на прощанье…

— Уезжаете? — печально спросила Тиди.

— Боюсь, что так. Кто-то должен опознать стрелков Рондхейма.

Лилли с трудом поднял голову.

— Почему вы ничего не сказали тогда в ущелье? — серьезно спросил он. — Боже, я понятия не имел, в каком состоянии ваши ребра.

— Это не имело значения. Я единственный мог ходить. К тому же я всегда увлекаюсь, когда у меня хорошая публика.

Лилли улыбнулся.

— Ваша публика лучше всех.

Питт спросил:

— Как спина?

— Мне придется пробыть в этом жалком гипсе дольше, чем хотелось бы думать; зато, когда его снимут, я смогу танцевать.

Питт посмотрел на Тиди. Лицо у нее было бледное, на глазах выступили слезы, и Питт понял.

— Когда придет этот великий день, — сказал он с принужденной улыбкой, — мы устроим прием, даже если придется пить пиво вашего старика.

— Я об этом позабочусь.

Сандекер кашлянул.

— Гм… Вижу, мисс Ройял исполняет обязанности сиделки не хуже, чем обязанности секретаря.

Лилли схватил Тиди за руку.

— Да я позволил бы ломать себе кости каждый день, если бы это означало встретить такую, как она.

Наступила короткая пауза.

— Думаю, нам пора, — сказал Киппманн. — Нас ждет военный самолет.

Питт поцеловал Тиди и пожал руку Лилли.

— Берегите себя. Жду скорого приглашения на прием. — Повернув руки ладонями вверх, он безнадежно пожал плечами. — Один бог знает, найду ли я себе пару, с таким-то лицом.

Тиди рассмеялась. Он сжал ее плечо, повернулся и вышел.

В машине по дороге на базу ВВС Питт смотрел в окно, но ничего не видел, мыслями оставаясь в больнице.

— Он никогда не сможет ходить, верно?

Киппманн печально покачал головой.

— Сомнительно… очень сомнительно.

Больше не было сказано ни слова. Пятнадцать минут спустя они прибыли на базу ВВС Кефлавик. Их ждал бомбардировщик Б-92. Еще десять минут спустя сверхзвуковой реактивный самолет пронесся по взлетной полосе и взмыл над океаном.

Сандекер, оставшись один, смотрел, как самолет поднимается в лазурное небо. Он смотрел, пока самолет не исчез на безоблачном горизонте. Потом устало пошел к машине.