Барчук

Глава 21

Со стороны дороги тарахтел пулемёт, ещё один, наш, работал внизу. Я выглянул из амбразуры второго этажа. По нам вёл огонь небольшой броневик с пулемётом в маленькой круглой башне. В лесу за забором слышалась редкая ружейная пальба. Наши отстреливались с вышек. Когда я выбежал на улицу, один парень на вышке был уже ранен.

Мой экипаж собрался возле машины, боекомплект был частично загружен, котёл ещё не остыл, и мне осталось лишь скомандовать «по местам». Через бортовой люк я залез на своё кресло, перед нами открыли ворота, и танк медленно пополз вперёд. Броневик находился в паре сотен метров от нас, но стоило нам выехать с территории, как он тут же дал задний ход. Савелич выстрелил, но машина противника уже скрылась за изгибом дороги. А вскоре и ружейная трескотня смолкла. Враг отступил.

Я велел заползать обратно.

В ходе перестрелки были ранены двое. Оба — на вышках. Одному пуля попала в руку. Другого я не видел, куда ранило, но когда его стащили вниз, парень истекал кровью. Таня тут же взяла бразды правления в свои руки, велела отнести обоих на второй этаж и побежала оказывать им первую помощь.

Мы с Лаврентием Сергеевичем, его старшим зятем и ещё парой родственников пошли в кабинет совещаться.

— Не думал, что так скоро нападут, — чесал репу зять, мой тёзка — длинный, как шпала, мужик с жёсткой щетиной на лице. — Быстро прознали.

— А чего тут хитрого? — буркнул Лаврентий Сергеевич. — Полгорода, поди, знает.

— Хорошо, что танк есть, отогнали.

— Ничего хорошего, — сказал я. — Это была разведка боем. Они нас прощупывали. Если бы хотели напасть, пригнали бы всех и не удрали бы при первом чихе. Теперь Капитан знает, что у нас есть танк, и будет готовиться. И что-то мне подсказывает, что он попытается запереть нас здесь, перекроет все дороги, и начнёт отстреливать всех въезжающих и выезжающих. Я бы, по крайней мере, так сделал. Какие отсюда есть пути?

— До Чуево, — сказал Лаврентий Сергеевич, — и в сторону Саблуково. Но она непроездная.

— Захотят — проедут. Что с источниками воды?

— Колодец есть и ручей за территорией.

— К ручью не ходить. Могут поджидать. Наша проблема в том, что нас мало, и мы точно не знаем, какими силами располагает Капитан: сколько техники, людей, какое вооружение. А они теперь про нас знают почти всё.

Я предложил на следующий день несколькими группами прочесать местность вокруг лагеря в целях обнаружения засад и проверить опушку леса у дороги. С атакой на базу противника тоже следовало поторопиться. Мы решили оставить завтрашний день для подготовки, а послезавтра утром нанести удар.

Когда стемнело, со стороны Чуево снова донеслась стрельба, а потом явились два разведчика, наблюдавшие за поместьем Капитана. Они попали в засаду на опушке леса, еле прорвались, один был ранен, а повреждённую машину пришлось бросить на полпути.

Таня была в ужасе: за пару часов на её хрупкие плечи легли трое раненых, один из которых — тяжёлый. И это при капитальной нехватке медикаментов. Девушка выглядела уставшей и расстроенной, хоть и старалась скрыть это.

Я отвёл её в сторону. Её передник и платье перепачкались кровью, волосы растрепались, но даже в таком виде она мне казалась очень милой.

— А ты не можешь применить силу? — спросил я.

— Тогда же все узнают… Да и не хватит её на всех сразу. Я стараюсь, как могу, но моих способностей тут недостаточно. И никакая сила не поможет вытащить пулю, когда нет инструментов. Да и не врач я… Я слишком мало умею.

Я обнял её за плечи.

— Ты справишься. Не волнуйся. Пациенты должны чувствовать, что они в надёжных руках. Давай, пошли. Просто говори, что делать, помогу, чем получится.

Тому парню на вышке пуля попала в живот, и мы так и не смогли его спасти, состояние остальных двух оказалось стабильным, но воевать они теперь были не в состоянии.

А наутро мы принялись прочёсывать лес вокруг лагеря.

Я вооружился винтовкой и отправился во главе группы из пяти человек к опушке леса, где противник устроил засаду. Мы шли цепью так, чтобы охватить как можно больше пространства, но в тоже время, сохранять друг с другом зрительный контакт. Косолапый на своём шагоходе двигался по дороге в сопровождении двух человек. Примерно в версте от окраины леса я приказал им остановиться и ждать. Если засадный отряд услышит приближение техники, он может удрать или спрятаться, и тогда — ищи-свищи. Я же намеревался связать боем противника, а потом уничтожить или взять в плен. Потеря нескольких человек ослабила бы армию Капитана и, возможно, подорвала бы её боевой дух, а мы при удачном раскладе получили бы языка, который предоставит нужные сведения.

Подходили к окраине леса. Едва миновали овраг, как слева раздался выстрел. Я так и не понял, мои ли стреляли люди (им я приказал не открывать огонь без команды), или противник. Как бы то ни было, нас обнаружили, и вскоре лес наполнился редкой ружейной трескотнёй, к которой подключился пулемёт.

Мы попрятались за деревья и в складках местности, ведя ответный огонь. Но стрелять приходилось почти наугад: среди листвы и ветвей было сложно кого-то разглядеть. Я залёг за ствол поваленного дерева, крикнул ближайшему бойцу, чтоб тот бежал за Косолапым, а сам принялся всматриваться в заросли в надежде обнаружить врага. Судя по плотности огня, против нас воевало четыре-пять человек с винтовками и пулемётом.

Вскоре я заметил одного. Он сидел за деревьями метрах в пятидесяти от меня. Прицелился. Когда его голова мелькнула среди листвы, я выстрелил. Попал или нет — было непонятно, зато надо мной тут же засвистели пули. Пришлось прятаться. Похоже, меня засёк пулемётчик. Впрочем, толстый ствол поваленного дерева служил хорошим укрытием. Я отполз левее и сосредоточился на своей энергии, которая должна была уберечь меня от случайной пули. Но не успел я зарядиться, как услышал со стороны опушки леса голоса. Стрельба участилась. Враг вызвал подкрепление, и теперь имел превосходство над нами. А я ждал, когда подойдёт шагающая машина Косолапого, понимая, что ещё минут пять-десять — и нас всех накроют.

Неподалёку я услышал шорох листвы и голоса: противник шёл в наступление. Выглянул. За деревом, метрах в двадцати от меня — человек. Я, не целясь, выстрелил. Мимо. Над ухом просвистели две пули. Я перебежал за толстый дуб, росший поблизости. Передёрнул затвор, пальнул по кустам, из-за которых вели огонь. Тут же несколько вражеских пуль выбили кору рядом со мной. Справа заметил движение. Меня окружали. Ещё один высунулся из-за дерева. Я выстрелил, заставив его убрать голову. Двое бежали, почти не прячась. Быстро передёргивая затвор, я послал в их сторону три пули. Один из бегущих закричал и упал. Это вынудило остальных залечь.

Когда со стороны лесной дороги раздались тяжёлые шаги и треск ветвей, а среди листвы показалась трёхметровая железная махина, продирающаяся через чащу, я вздохнул с облегчением. Гулко застучала автоматическая мелкокалиберная пушка. Кто-то крикнул: «Отходим!», и бойцы противника начали драпать со всех ног, подгоняемые нашими пулями.

Больше всего я опасался хаоса и того, что Косолапый, не разобравшись, кто есть кто, начнёт палить по нам, но к счастью, он сообразил, где мы засели. Я крикнул своим, чтобы не разбредались и шли за машиной, которая теперь топала впереди, долбя из пушки в направлении врага.

Впереди за кустами стоял легковой паромобиль. Из-за него открыли пулемётный огонь. Пули зазвенели по броне шагохода, и нам пришлось снова залечь, и подождать, пока Косолапый не превратит машину в дуршлаг, а противник не прекратит пальбу.

Когда мы вышли на опушку, оказалось, что две машины, прибывшие на помощь засевшим лесу товарищам, уже катили прочь в сторону ближайшей деревни. Мы их проводили несколькими выстрелами, а затем, убедившись, что поблизости никого нет, стали осматривать место сражения.

Противник потерял четверых убитыми и двоих ранеными. Один оказался ранен в грудь, и мы его добили: вряд ли бы он выжил, да и лишнюю нагрузку на медперсонал создавать не хотелось. А второму пуля угодила в плечо, он не успел убежать и сдался.

Мы собрали с убитых оружие и патроны. Возле машины лежал труп, которому из пушки отстрелило голову. Рядом валялось длинноствольное ружьё с сошками, барабанным магазином и коническим пламегасителем. Это и был ручной пулемёт, огонь которого мы испытали на себе.

Косолапый на шагоходе и четыре бойца остались в лесу охранять дорогу, им мы отдали трофейный пулемёт. Я же с остальными отправился на базу. Потерь мы не понесли, и в целом я был доволен исходом сражения.

Когда мы вернулись, нас встретила Таня. На меня она почти не обратила внимания (или сделал вид, что не обратила), сразу же взялась оказывать первую помощь пострадавшему противнику. Его отвели к остальным раненым и приставили охрану. К этому времени другие отряды уже вернулись, никого не найдя в округе.

Лаврентий Сергеевич возился со своей машиной, проводя осмотр перед грядущим мероприятием. Я сообщил ему о результатах операции, а потом мы разговорились о политике, а именно о том, как скоро среагируют местные власти, узнав о творящемся в окрестностях беспределе. Если прежде всё было тихо, то после вчерашнего и сегодняшнего столкновений с людьми Капитана, о нас прознает вся округа.

— А если это противостояние с Капитаном затянется, — Лаврентий Сергеевич вытер запачканные машинным маслом руки о тряпку, — нас тут терпеть не станут. Объявят мятежниками и перебьют, как крыс.

— Значит, надо подумать о том, как заручиться поддержкой влиятельных людей в городе, или хотя бы обеспечить их нейтралитет, — сказал я. — Придётся ехать к Загорским.

— Правильно рассуждаешь, Миша, — вздохнул старый кузнец, — но я даже не знаю, почему дворяне должны послушаться тебя. Чует моё сердце, добром это не кончится. Слишком много шума мы наделали. Слишком много! Вся надежда на то, что успеем ликвидировать Капитана завтра к утру. А потом можно и договариваться с Загорскими. Не раньше. Сейчас ни тебе, ни мне нечего им предложить. Мы — никто.

— Нет, с Загорскими надо поговорить прежде, — настаивал я. — Что-то мне подсказывает, что их самих не очень устраивает сотрудничество с Капитаном, и они дадут нам время. Если завтра не получится устранить Капитана, должен быть запасной вариант.

— Если завтра не получится, другого шанса не будет. Если операция провалится, выход у нас один, точнее у тех из нас, кто останется в живых — бежать. А тебе сейчас опасно ехать к Загорским. Тебя люди Капитана могут подкараулить по дороге, а дворяне — сдать полиции.

— И всё же рискну.

— Да ну тебя. Делай, что хочешь, — махнул рукой Лаврентий Сергеевич.

Вопреки опасениям до поместья Загорских я добрался без происшествий. У ворот встретили охранники в зелёных кителях и фуражках армейского покроя. Я же был одет по-простому. Мой модный фиолетовый сюртук теперь имел отверстие, напоминающее о бандитской пуле, чуть не прекратившей жизнь моего нового тела, так что пришлось одолжить сюртук у одного из парней, и я слегка беспокоился, что не пройду фейс контроль. Но, к счастью, костюм не стал препятствием.

С прошлой беседы управляющий показался мне наиболее адекватным человеком в этом семействе, а потому я решил, что с ним проще всего будет вести дела. Я сказал на охране, что имею к Сергею разговор, один из охранников куда-то позвонил, и вскоре меня уже вели по берёзовой аллее к дворянскому особняку.

Пока шёл, с любопытством смотрел по сторонам на аккуратные ряды деревьев, высаженных вдоль дороги, на подстриженный кустарник, на слуг, что возились в цветнике, и думал о том, что и сам бы не прочь пожить в таком месте.

Сергей вышел навстречу. Я поклонился ему. Порасспрашивав Лаврентия Сергеевича о правилах этикета, я узнал, что приветствовать члена великого рода простолюдину следует поклоном в пояс, а служилого человека (дворянина или младшего дружинника) — полупоклоном. Меня немного покоробили такие порядки. Я вырос в другом обществе и перед всеми этими боярами да дворянами не испытывал ни малейшего пиетета. Не считал их выше себя, а себя — ниже их. И дело даже не в том, что я обладал способностями, которые, по словам Катрин, в потенциале сильнее всех остальных чар, просто непонятно было, почему сам факт принадлежности к тому или иному сословию делает одних более достойными уважения, чем других.

Но тут были такие порядки, так что этикет пришлось соблюсти.

— Здравствуй, Михаил, — поприветствовал меня Сергей. — Константина сейчас нет, но насколько я понял, ты желаешь говорить со мной?

— Я желаю говорить с тем, кто в этом городе имеет влияние, — сказал я.

— Ты по адресу. Более того, я и сам хотел вызвать тебя на разговор. Пройдёмся по парку, — предложил он.

Мы медленным шагом двинулись по выложенной камнем тропинке, ведущей к пруду.

— Скажу честно, я разочарован, Михаил, — начал беседу Сергей. — Мы предлагали тебе место среди людей дворянских, предлагали хорошие деньги и честь служить нашей семье, но ты отверг предложение. И ради чего? Чтобы пойти вот таким путём? Собрать банду жалких работяг и устроить в городе войну? Скоро об этом прознает губернатор и все наши соседи. Ты понимаешь, чем тебе это грозит? Скажи, зачем тебе это нужно?

— Из последнего нашего разговора я сделал вывод, — сказал я, — что далеко не всех устраивает власть банды Капитана в городе. И вас, в том числе. Иначе к нам на базу уже приехали бы правительственные войска, а не кучка головорезов, так?

— Но ещё больше нас не устраивает стрельба и беспорядки, — строго произнёс Сергей. — Сложите оружие и убирайтесь подобру-поздорову. Так и быть, препятствовать вам никто не станет. Но это только из уважения к твоим великим предкам. Хотя по-хорошему, вас всех следует отправить на виселицу.

— А если банда Капитана прекратит своё существование, что на это скажете?

— И кто это осуществит? Пара десятков рабочих, которые едва оружие в руках научились держать?

— Это сделаю я.

— Ты слишком самоуверен, Михаил.

— Возможно, но два его подручных уже мертвы, и не сегодня-завтра особняк Капитана будет взят. У нас есть для этого силы.

— Допустим. Но зачем нам менять партнёра, с которым уже давно работаем на человека, которого почти не знаем?

— А вы так уверены, что знаете Капитана и тех, с кем он дружит за вашей спиной?

— Говори яснее.

— Спросите у него, чей чёрный лимузин въехал позавчера в ворота особняка?

— Но какое нам до этого дело?

— А это уже зависит от того, с кем именно ваш партнёр сговаривается в тайне от вас. Друг это или враг? На чью сторону встанет Капитан, если Нижегородская вражда докатится сюда?

Сергей хранил невозмутимый вид, но я то знал, что слова мои только разжигали тот страх, который местные дворяне испытывали перед Капитаном — этим простолюдином, наделённым способностями.

— Мы не участвуем в конфликте, — отрезал Сергей.

— Само собой. Вот только вы сами прекрасно знаете, как легко Барятинские могут сюда дотянуть лапы. А может, уже дотянули? Мы с вами в равной степени не желаем подобного расклада. И думаю, вы понимаете, почему так.

Мы остановились у пруда на выложенном булыжником берегу. Сегодня было пасмурно, и облака, бродившие по небу белоснежными стадами, отражались в гладком зеркале водоёма. Загорские знали, из какого я рода, знали, что случилось с моей матерью, и я надеялся, они видели во мне врага Барятинских, а значит — своего союзника.

После некоторого раздумья Сергей проговорил:

— Капитан — опасный человек.

— Он владеет чарами.

— Верно.

— И поэтому вы его боитесь?

— И тебе стоило бы. Его сила не в оружии и не в банде, а в том, что он может оказаться там, где его не ждёшь. Мой совет: уходи со своими людьми из города.

— Вы забываете, что я тоже имею силу. Не волнуйтесь, я не собираюсь вас втягивать в этот конфликт. Я разберусь сам. От вас требуется лишь нейтралитет на ближайшие два-три дня.

Мы некоторое время стояли молча. Сергей был не из тех, у кого на лице написаны все эмоции, но я подозревал, что внутри у него идёт борьба. Мои предположения подтвердились: Капитан действительно был очень опасен. Настолько, что даже местные дворяне страшились конфликтовать с ним.

— Константин не желает терпеть убытки, — сказал, наконец, управляющий. — От сотрудничества с Капитаном мы имеем выгоду. Сотрудничество с тобой, Михаил, принесёт нам финансовую пользу?

— Принесёт, — сказал я, поняв, куда клонит Сергей. Разумеется, Загорские имели прибыль с подпольного бизнеса Капитана, и не хотели её терять из-за «смены власти».

— Что ж, когда банда будет истреблена… если банда будет истреблена, я с тобой свяжусь.