Глава 24

Старый дребезжащий фаэтон тёмно-зелёного цвета, с поднятым матерчатым верхом, летел, громыхая подвеской, по гравийной дороге. Я сидел на заднем сиденье, рядом — Катрин. Спереди — Андрей за рулём и здоровый белобрысый малый, при взгляде на которого мне сразу вспоминался мой первый день в новом теле, когда четверо молодцев везли меня на болото. Почти то же самое, только эти одеты поприличнее.

— Объяснишь, что происходить? — спросил я у Катрин. — К чему такая срочность?

— Приказано Арсентием Филипповичем, — повторил белобрысый уже в третий раз.

Катрин молчала.

— Да я понял, что приказано. Зачем? — у меня опять были нехорошие предчувствия. Когда за тобой являются и вот так, без объяснения причины, разоружают и везут в неизвестном направлении, хочешь не хочешь, занервничаешь.

— Поменьше языком болтай, — обернулся ко мне белобрысый. — И проблем не возникнет.

— Не у тебя спрашивал, — огрызнулся я.

— А я тебе отвечаю. Ты с кем пререкаться вздумал?

— Кать, скажи ему, чтоб заткнулся, и объясни, что происходит, — не унимался я.

— Что?! — взревел белобрысый, вытаращившись на меня с неподдельным удивлением. — Ты, шпана неотесанная, с кем разговариваешь?

— Хватит! — Катрин больно толкнула меня в бок локтем. — Тебя приказано доставить к Арсентию Филипповичу. Больше никто ничего не знает. И не устраивай тут скандал.

— Если бы тебя не желал видеть барин, я бы тебе, не задумываясь, голову прострелил, — произнёс белобрысый, вызывающе таращась на меня. — Мало того, что чурбан неотесанный, кланяться не обучен перед служилым человеком, так ещё и голос на боярского дружинника повышает.

Я не ответил. Из перепалки с белобрысым мне стало ясно, что доставить меня велели живым. Уже хорошо. Впрочем, дружинников я не боялся. Мне пары минут было достаточно, чтобы, сосредоточившись, вызвать свою энергию. Тогда этих двоих я бы по асфальту размазал. А Катрин… Что ж, если придётся защищать свою жизнь — и её тоже.

Но дружинники не собирались меня убивать — везли к боярину. А вот что сделает боярин — загадка. Скорее всего, он обладал сильными магическими способностями, и ни о каком противостоянии с ним в моём случае речи быть не могло. Но я искал причины, по которым глава рода Птахиных захотел бы убить меня, и не находил. Если, конечно, он не прознал о моей силе…

До Нижнего Новгорода мы домчали менее, чем за два часа, и растрясло мне в дороге не по-детски. Подвеска у местных авто даже близко не стояла с современными мне машинами. Но посмотреть город в это раз снова не довелось. Мы проскочили по частному сектору, свернули в поле, оставили позади какую-то деревеньку и вскоре оказались перед большими коваными воротами усадьбы, которые охранники отворили без лишних вопросов.

Боярский дом находился в глубине территории. Перед крыльцом двухэтажного особняка журчал небольшой, но богато украшенный скульптурами фонтан. По обе стороны широкой мраморной лестницы стояли две античные статуи. Проехав мимо крыльца, мы свернули за угол и остановилась у чёрного входа.

— Выходи, — сказала Катрин, и когда мы выбрались из машины, шепнула. — Не забудь поклониться в пояс боярину.

Прекрасный совет, своевременный. Ещё бы понять при встрече с незнакомым субъектом, боярин тот или нет. Я же эту семейку никогда в жизни не видел, хоть и должен был их всех знать. Только сейчас до меня начала доходить вся глубина проблемы. Если меня не собираются грохнуть, а всего лишь, вызвали на разговор, речь может зайти о вещах, которые я должен знать, но по известным причинам не знаю. Да и как мне полагается общаться? Притвориться что ли, что память отшибло, когда по башке дубинкой дали (шрам на брови служил бы тому прекрасным доказательством)?

В общем, пока мы поднимались на второй этаж по крутой узкой лестнице, предназначенной, очевидно, для слуг, я решил придерживаться такой же тактики, что и в первый день пребывания в этом мире: слушать и по возможности молчать.

Привели меня в просторное светлое помещение. За кофейным столиком стояли пара кресел на резных ножках, а на стене располагались полки с книгами и моделями старинных парусных судов.

Катрин осталась со мной, а Андрей и белобрысый ушли.

— Ты чего устроил в дороге? — строго спросила Катрин. — С ума сошёл, с десятником так разговаривать? Не забывай, кто ты теперь.

— Извини, погорячился, — сказал я, решив не вступать в полемику.

— Веди себя подобающе, прошу.

— Постараюсь, — кивнул я, раздумывая о том, что должно подразумеваться под этой фразой. Ладно, по удивлённым взглядам сразу пойму, если сделаю что-то не так.

Вскоре в комнату вошёл статный моложавый мужчина средних лет с пенсне на носу, тонкими бакенбардами и зачёсанными на бок волосами, что блестели от лака. Сюртука на нём не было — только жилетка поверх рубашки с накрахмаленным воротничком.

— Здравствуйте, Арсентий Филлипович, — произнесла с поклоном Катрин.

Я тоже поздоровался и, как положено, поклонился в пояс.

— Здравствуй, Катя. Здравствуй, Миша, — сказал боярин степенно и добродушно с лёгкой улыбкой. — Давненько мы с тобой не виделись. Повзрослел, возмужал. Что ж, Катрин, оставь нас. Мы с Мишей наедине потолкуем, — а когда девушка ушла, он указал на одно из кресел, — присаживайся Миша. Располагайся, — сам он уселся напротив. — В Арзамасе, значит, теперь живёшь, по соседству, считай. Слышал, непростая у тебя жизнь была последние пару месяцев,

— Что верно, то верно, Арсентий Филиппович, — вежливо улыбнулся я. — Имели место кое-какие трудности. Но усилиями моей матушки, царствие ей небесное, жив-здоров.

— Да, — глубокомысленно произнёс боярин. — Сколь же вероломен оказался враг, что прятался за родственными узами! Представляю, как тяжело дались тебе эти вести. Нам всем они дались нелегко. Твоя матушка, сестрица моя, была славной и доброй женщиной. Она всем сердцем любила тебя. Её потеря стала болью для нашей семьи. Но последующие события ударили ещё сильнее. Полагаю, ты уже знаешь о кончине Филиппа Андреевича и моего дражайшего старшего брата?

— Мои соболезнования. Это серьёзная потеря, — сказал я.

— Да, — на этот раз отрывисто и резко произнёс боярин. — Но это не останется безнаказанным. Враг ответит. Все мы жаждем возмездия, — он посмотрел на меня изучающим взглядом.

— Я тоже желаю поквитаться за смерть моей матушки, — сказал я то, что как мне показалось, хотел услышать от меня Арсений Филиппович.

— Поэтому я и позвал тебя, Миша. Семья — вот что есть главная ценность в эти непростые времена, — провозгласил боярин с менторским пафосом. — Мы должны укреплять семью, и я посчитал, что нельзя позволить моему родственнику прозябать в безвестности на чужбине. В общем, Михаил… — боярин сделал многозначительную паузу, — я решил предложить тебе службу.

«И где же ты раньше был? — подумал я. — Что ж ты прежде не пытался вытащить меня из безвестности и чужбины? Что изменилось? Что-то ты явно не договариваешь».

Но вслух я сказал:

— Это — великая честь для меня. Какие обязанности хотите поручить мне?

— Известно какие. Первое время пойдёшь в отроки. А если хорошо себя зарекомендуешь, приму тебя в младшую дружину. Хоть ты и не давал клятву в детстве, для родственника всегда можно сделать исключение.

«Хрен редьки не слаще», — подумал я. Загорские хотя бы в наёмники звали, а эти куда? В отроки? Да кто это, мать их, такие? Судя по названию, не очень почётная должность.

— Ваше доверие — для меня честь, — повторил я, слегка склонив голову.

— Отлично. Даю тебе денёк на переезд, а потом мы поговорим более детально относительно твоей службы.

Кажется, перечить боярину не стоило, но и у меня к нему имелось дело, и раз уж диалог завязался, я решил, не медля, выложить свои намерения:

— Я готов приступить к своим обязанностям, но для начала есть дело, которое я бы хотел закончить и а котором, я уверен, род посчитает нужным принять участие, поскольку оно касается наших общих врагов.

На лице Арсентия Филипповича отразилось недоумение:

— И что же это за дело такое?

— Мой дядя, Василий Дмитриевич Барятинский, желает меня убить, — прямо сказал я. — По последним данным он находится в Арзамасе и сотрудничает с главарём местной преступной группировки. Я ищу мести, как и вы, хочу поквитаться с убийцей моей матушки. Сейчас удобный момент. Кроме того нельзя позволить, чтобы Барятинские запустили пальцы во владениях Загорских, которые, насколько я знаю, являются вашими союзниками. В этом я и прошу помощи: устранить нашего общего врага и не допустить расширения зоны влияния моего бывшего рода.

— Вот как? — деловито произнёс Арсентий Филиппович. — Откуда тебе это известно? Расскажи поподробнее.

— От надёжных источников мне известно о приезде Василия Дмитриевича Барятинского в гости к местному криминальному авторитету. По последним данным, он всё ещё в городе. Он постарается убить меня и не остановится, пока не довершит начатое.

— Что ж, не знаю, откуда у тебя такие данные, — заключил Арсентий Филиппович. — Но если так, момент действительно удобный. Я подумаю над этим. Что ж, Миша, Катрин отвезёт тебя в Арзамас, завтра жди известий.

Через полчаса старый фаэтон снова неумолимо дребезжал своими железными суставами по пыльной гравийке — мы с Катрин мчали на всех парах обратно. Дружинница сидела за рулём, я — рядом. Она ничего не спросила у меня. Словно всё знала сама, а может, выучка не позволяла ей проявлять любопытство. Боярин дал ей какие-то инструкции, но я не слышал их разговор.

— Что-то долго Арсентий Филиппович думал над моим предложением, — сказал я, когда мы выехали на трассу. — Я уж посчитал, ты не приедешь, что бросили меня Птахины. А тут — на тебе! Явились. У нас там целая война разгорелась, похлеще, чем в Нижнем. С поля боя меня, считай, забрали.

— Я тебе сказала, чтобы ты уведомил, если что-то случится, — укорила меня Катрин.

— Собирался. Но вы, дружинники, люди занятые — решил, не дёргать по пустякам.

Катрин вздохнула:

— Придумала бы что-нибудь. Я ведь обещала. Арсентий Филиппович не хотел брать тебя на службу. Он говорил, что избалованному отпрыску Барятинских не место в его доме.

— Вот как? Не лестного он обо мне мнения. И что же его убедило поменять точку зрения?

— Это мне неведомо. Сегодня он просто вызвал нас и сообщил, что необходимо срочно доставить тебя в имение. Мы поехали к Фёдоровым, Ольга рассказала о последних событиях и о том, что ты связан с каким-то кузнецом. К счастью, мы тебя нашли быстро. Но я и сама не знала, зачем ты понадобился Арсентию Филипповичу. Сам понимаешь, боярин не отчитывается перед младшими дружинниками и не ставит нас в курс собственных дел. Я тоже переживала, что может недоброе произойти. Но если он предложил-таки тебе службу… — Катрин не договорила. Впереди показался поворот, и она, не сбавляя скорости, с креном вошла в него. Я чуть на обложил водительницу трёхэтажной словарной конструкцией, как сделал бы в прошлом, но вовремя опомнился.

— Как думаешь, Арсентий Филиппович знает о моих способностях? — спросил я.

— Такое возможно. Молодой дворянин Загорский уже несколько дней гостит у Бобриковых. Он мог разболтать, а те передали Арсентию Филипповичу.

— Выходит, уже весь Нижний в курсе?

— Это случилось бы рано или поздно. В любом случае, тебе повезло, раз Арсентий Филиппович соблаговолил взять тебя на службу. Значит, он не желает избавляться от тебя… пока.

— Пока? Обнадёживающе, — хмыкнул я скептически.

— А что ты хотел? Я тебе объясняла, что не все считают благом возрождение пятой школы.

— Ладно, разберёмся. Ты мне вот что скажи: чего мне делать-то надо будет в отроках?

— Как будто сам не знаешь.

— Не, я конечно, в общих чертах представляю, — соврал я, — но конкретики хотелось бы.

— Знаю не больше твоего. Возможно, тебя определят в услужение к кому-либо из старшей или младшей дружины или — на гражданскую службу, а может, сразу начнут готовить в дружинники. Всё зависит от того, какие на тебя планы у Арсентия Филипповича. В любом случае, пойти отроком в боярский дом — это честь, которой сложно удостоиться простолюдину. Изгнанных, конечно, часто берут в отроки, но в более младшем возрасте.

— А ты чем занималась, когда была в отроковицах?

— До тринадцати лет помогала в оружейной, два года прислуживала дружиннику, а потом меня готовили к военной службе. Во мне усмотрели талант.

— И тебе тоже прислуживает кто-то из отроков?

— Само собой. Но если Арсентий Филиппович уведомлен о твоих чарах, скорее всего, тебя быстро примут в дружину. Если, конечно, род убедится, что тебе можно доверять.

К воротам дома Лаврентия Сергеевича подъезжать не стали. Катрин остановилась неподалёку. Она уже знала мой план: снять квартиру, взять охрану и скрываться до поры до времени, и в общих чертах одобрила его, но предупредила, чтобы не было посторонних. Сегодняшнюю ночь мы должны были провести вдвоём (как бы многозначительно это не звучало), а завтра либо Птахины пришлют оперативную группу, либо, если они посчитают дело не целесообразным, нам придётся вернуться в Нижний.

Катрин осталась в машине, а я отправился к Лаврентию Сергеевичу.

Все в доме немало удивились моему скорому возвращению. После того, как утром меня «повязала» боярская дружина, все решили, что хана — сгинул Мишка. А нет! Вернулся в целости и сохранности спустя какие-то пять часов. Таня, выбежав мне навстречу, аж расцвела вся.

— Куда тебя возили? — спросила она. Остальным тоже было это интересно.

— Дела кое-какие. Долго рассказывать, — отмахнулся я. В кухне собрались почти все жильцы, а мне сейчас было не до разговоров. Мы с Лаврентием Сергеевичем вышли на улицу.

— Так это твои родственнички тех удальцов прислали? — спросил старый кузнец. — Резво они тебя отыскали. Есть какие новости?

— Возможно, завтра будет помощь. Больше ничего не могу сказать. Сам в догадках. Жильё-то мне нашли?

Оказалось, нашли: какой-то старый дом в пятнадцати минутах ходьбы от кузницы. Стоила аренда всего сорок рублей, что по местным меркам было недорого. Лаврентий Сергеевич вручил мне ключи, и мы, договорившись держать друг друга в курсе событий, распрощались.

Моя новая квартира находилась на первом этаже двухэтажного каменного здания. Встретила она нас запустением, пылью и затхлостью. На маленьких мутных окошках, сквозь которые еле-еле пробивался солнечный свет, висели тряпичные старые шторы, которым место на помойке, как и мебели, что загромождала и без того тесные помещения. Деревянные полы скрипели под ногами. Зато тут были газ и даже вода. В общем, жить можно. В квартире было три комнаты. Две смежные и одна отдельная. Спальня находилась в самом дальнем конце, но кровати имелись во всех комнатах. Судя по всему, прежде тут проживало две или три семьи.

— Клоповник, — пренебрежительно поморщилась Катрин. — Но чтоб затаиться, сойдёт. Мы не должны себя выдать. Сиди дома, не высовывайся.

Она принесла из машины, что припарковали во дворе, саквояж и карабин. У неё было при себе два револьвера. Один — большой блестящий с переломной рамкой, другой — мелкокалиберный, бесствольный с барабаном на пять патронов и складывающимся спусковым крючком. Катрин скрытно носила его на голени под брючиной.

Я облюбовал самую дальнюю комнатушку, окно которой выходило на малолюдную улицу. Пока я пытался привести её в порядок, Катрин успела переодеться в неприметное серое платье и, в очередной раз велев мне носа не казать, куда-то ушла.

Ну а мне предстояло ждать. Ждать, когда на мой след выйдут дядя и Капитан, и размышлять о том, помогу ли родственники и чем закончится это противостояние — местная бандитская разборка, в которую внезапно оказались втянуты серьёзные люди.

Загрузка...