Белая ворона

Прода 25.10.2024

Син открыл рот. Син закрыл рот. Рыба, вытащенная из воды, и глаза навыкате (насколько это возможно с его разрезом) тоже рыбьи.

Кажется, с ним случилось помрачение сознания от услышанного. Думаю, как-то так мог бы отрегировать жрец (или вернее сказать — монах?) из того храма в Лицзяне, если бы я разложила перед статуями генералов и черного дракона переносную печку на углях. Я такие видела на улицах. Водрузила бы сверху посудину, закинула в нее креветок (королевских, иные не по чину), а потом обрывала бы им головы, срывала панцири и поглощала их аппетитные розовые тела. И затем еще с сочными крабами примерно то же самое.

Прямо под удивленными ликами Генерала Краба и Генерала Креветки. Вот такое святотатство будто бы увидал Син и оторопел.

Нет, я его не осуждаю. И в чем-то даже понимаю. Посудите сами: требование внести правки в сценарий выдвигает не кинодива, звезда из высшего эшелона со списком успешно сыгранных ролей размером с городскую телебашню. И с полкой для разных наградных статуэток со всю нашу квартиру.

Об изменениях в сценарии заявила соплячка, которой еще и двух лет не исполнилась. И у которой ролей — с гулькин нос. То есть целая одна. Совсем не главная.

Про сопли — это всё несколько смен часовых поясов подряд. Перемещения север-юг-север-юг кого угодно доконают. Ничего, до съемок этого их шедевра выздоровею.

В оправдание собственной наглости могу привести два аргумента. Первый — это заверение мамы, что вносить правки в сценарий до начала съемочного процесса тут, в Китае, вполне нормально. В кинофильмах с этим строже. До утверждения можно и «поплавать», а потом уже вряд ли переделают.

Тогда как в сериалах дела обстоят иначе. Вольнее с «написанным пером» обращаются драмах, они же дорамы.

Дорама — это японское слово вообще-то, как выяснилось. Но прижилось оно по всей Азии. В Китае тоже, несмотря на нелюбовь жителей Поднебесной ко всему, что связано со Страной восходящего солнца. Позже я еще не раз встречу термин «С-Drama».

Кстати, знаете, почему так: восходящего солнца? Это же тоже отсюда пошло. Острова во (или ва), что буквально означает «карлик» расположены восточнее Поднебесной. Где солнышко восходит?

После долгих лет дипломатических сношений обозначение сменилось на «Нихон». «Ниппон» по-ихнему. Матушка как-то устроила мне облегченный (для малышек) сеанс внешнеполитического просвещения. В нем она поделилась заверениями некоего посла из древней Нихон о том, что: «На северо-востоке, по его словам, страна граничит с горами, за которыми лежит страна волосатых людей».

Милая моя китаяночка не поняла, отчего ржет, аки конь, ее дочка. Решила, что это от хвастовства дипломата. Ведь где острова и где горы? На самом деле угорала я от страны волосатых людей. Волосатый людь (не, я понимаю, что это больше о мужиках с бородищами-усищами и всем таким внушительным на лицах, но, если обобщить…) в тельце Мэйли просто рыдал со смеху.

Позже «вожэнь» отметятся не только расположением и тем, что едят много морепродуктов. Китайско-японская и японо-китайские войны не прибавят радушия к восточному соседу.

Но это я отвлеклась. Короче, к дорамам: их сценарии реально могут переписать. И до начала съемок, и даже в процессе выхода эпизодов. Срез общественного мнения, мол, показал, что тут-то вы с историей свернули не туда. Надо бы подкорректировать.

Актерская братия в основном даже не утруждает себя заучиванием диалогов. Ведь как может произойти: ты с вечера всё назубок заучил, а на утро строки хоп — и поменялись.

Эта определенная гибкость в отношении сценарного «тела» стала первой причиной моего пожелания. Вторую я озвучила, когда студентик более-менее оклемался, пришел в себя.

— Син, гляди: я отлично сыграю роль куклы, — начала я аккуратненько доносить до будущего режиссера свои мысли. — Все зрители мне поверят. Что они скажут о кукольнике?

— Э-э… — упер подбородок в руку не-сосед. — Что он мастер своего дела?

— Люди подумают, что он — чудовище, — проникновенно сказала я. — Только чудовище может сотворить такое. Прелестную куклу из собственной дочери.

Когда мы дошли до этого момента в сценарии, плевались и ругались в голос все дружно. Даже крайне культурная мать, образец хорошего воспитания. Реально — борщ получился у сценариста на этом моменте. Ладно бы только меня это напрягло, но предки-то — аборигены. И их покоробило не меньше, чем меня.

Может, это что-то из недооформленного? Вроде: когда дойдем досюда, продумаем «лор» детальнее? Ок, если так. А если нет?

— Я… Этот бесполезный не думал в таком ключе.

«Держать лицо» парнишка явно не умеет. Прямо сейчас его можно смело отправлять рекламировать кислую капусту. Или уксус.

— Повторюсь, — усилила голос. — Я справлюсь с ролью. Что скажут люди? Как может малышка так хорошо выразить героиню, с которой так обошелся родной отец? Может, ей близка такая роль? Может, ее папа — ужасный человек? Но разве это так⁈

Умение верно расставлять акценты — это половина успеха. По прошлой жизни знаю. В сценарии из кукольника сделали чокнутого, напрочь повернутого на деле «всей жизни» морального урода.

Мастеру, известному по всей стране особым подходом к созданию фарфоровых кукол, заказывают такую куклу, чтобы была «как живая». И он берется за заказ. Работает в своей мастерской неделю, две, месяц, полгода… Куклы получаются красивыми, но недостаточно «живыми», по мнению клиента.

Заказчик недоволен растянутыми сроками исполнения. И правда, сколько можно? Но мастер-кукольник просит подождать еще немного. Дать ему еще одну попытку. В этот раз, убеждает он богача, всё точно получится. Отказаться от взятого поручения — это ведь потеря лица.

В мои листы эту часть истории включили, потому что она тесно сплетена с появлением «на свет» моей героини. Вообще, я должна сыграть две роли. Маленькую: ребенок до, и большую — кукла после.

Уже догадались, да?

Чтобы воплотить задумку клиента, мастер-кукольник заключает сделку с потусторонней сущностью. А дальше… убивает свою дочь, перемещая часть души в созданную им фарфоровую куклу. Часть — потому что по договору демону тоже кое-что должно достаться.

— Конечно же, господин Ли — очень хороший человек! — с горячностью выпалил Син. — Никто не усомнится в этом.

— Разве? — делаю грустные глаза. — Я знаю, что мой папа — самый добрый и заботливый. И даже думать не хочу, что о нем кто-то скажет или подумает плохо. А, глядя на достоверную девочку-куклу, кто-то обязательно засомневается. Прости, Син, я не могу на такое согласиться.

Без понятия, был снят в моем мире такой (или похожий) сериал. А если снят, то имел ли успех? И — важно — в каком виде его воплотили? С тем сценарием, что заставил нас отплевываться, или с альтернативной предысторией?

Если из корейских драм-дорам я еще кое-что видела и помню, то в сторону Китая почти не смотрела. Еще несколько аниме припоминаю, но те — японские. Драгоценный их посматривал, и меня приобщал.

Но в большей массе своей азиатский рынок кино и сериалов остался в стороне от меня-прошлой. Зато я-нынешняя, похоже, ныряю в индустрию с головой. Конечно, если мои аргументы покажутся кому-то стоящими.

Я здраво оцениваю ситуацию: вероятность того, что меня с переделкой сценария пошлют далеко и надолго (изучать снега горы Юйлунсюэшань, например) где-то процентов девяносто пять. И другую хорошенькую и одаренную подыщут на роль. Такую, что не станет ерепениться.

Отчего не сразу сто? Син же сказал, что у режиссера несколько престижных статуэток пылью покрываются. Значит, в деле своем он смыслит. И интерес его к моей скромной (нет) персоне достаточно велик. Иначе Син не приволок бы листы с моими сценами.

Пять процентов я оставляю на то, что режиссер согласится хотя бы выслушать мои встречные предложения. Оно ведь как работает? Отвергая — предлагай.

— Мамочка, — оборачиваюсь к моей замечательной. — Дай Сину странички, пожалуйста.

Разумеется, мы подготовились. У мамы красивый и аккуратный почерк. Им она испещрила пару страниц.

— Да как этот младший посмеет подойти с таким вопросом к сценаристу? — рука, принявшая записи, дрогнула.

— А ты не подходи к нему, — улыбка сродни той, что предвещала моим родственничкам знакомство с демоном, проявилась на лице сама собой. — Передай заметки моей мамочки режиссеру.

«Мамочки» — это важно. Даже самый продвинутый китаец сто раз подумает, читать ли ему задумки малолетней пигалицы. Другое дело записи взрослой женщины. Хотя бы краем глаза, да заглянет из вежливости. У всех ведь есть (или была) мама.

Заметим, что в моих словах ни крупицы обмана. Я не умею писать на китайском или даже на пиньин на таком уровне, чтобы оформить изменения в сценарии. Все записи сделаны мамой, от и до. А еще мама телефон наш домашний вписала. Ибо не дело на каждый чих Сина гонять. Он же не курьер или почтовый голубь какой-то.

Если уж сравнивать с кем-то будущего режиссера, то на ум приходит лемур.

Вечно печальные глаза. Благодаря несдержанности в мимике нередко вытаращенные. Нависающие верхние веки и припухлости под нижними. Длинные тонкие руки, а ноги наоборот, полноваты и коротковаты. Сам скорее тощ. И звериный нюх на вкусненькое! На запах еды он так носом водит выразительно — вылитый лемур.

(Автор иллюстрации — Юлия).

Только полосатого хвоста не хватает для полноты картины. Но с его эмоциональными качелями каждый день, что тот хвост. Полоса черная, полоса белая, черная, белая, черная… А упирается в финале всё в попец.

— Я… попробую, — студент замялся, но взял заметки.

— Мам, дадим ему еще сыра?

Того, сувенирного, который ему так понравился. Надо же поощрить горемыку за старания.

А вот йогурт из молока яка я ему не отдам. Он вкусный и весь мой. Тут, в Северной столице, что-то похожее еще пойди найди.

Ничего страшного, если нас «завернут» с этими страничками. Пробьюсь и без этой роли. Какие мои годы, в самом деле? Я даже не против, чтобы кинокомпания взяла мою задумку, но на роль куклы выбрала другую малышку.

Просто потому, что в моей версии история становится чуть добрее. А если оставят «дефолтную», заменив меня на кого-то еще, я хотя бы буду знать, что приложила усилия.

Конечно же, мотыляния по двору Сина не могли остаться незамеченными. Не стоит недооценивать домохозяек, они порой могут быть на диво наблюдательными.

Сарказм? О нет. Спустя дюжину лет в соседнем кондоминиуме сообщество мам поспособствует аресту преступника. Одна из мамочек на прогулке заметит подозрительного человека, сфотографирует, выложит в сеть. Другая опознает в нем мужчину с портрета в новостях. Третья столкнется возле магазина. Четвертая на перекрестке. Все поделятся сообщениями и фото в группе соседей в ВиЧат (это приложение появится в 2011 и станет массовым).

Дамочки вызовут полицию, передадут им все собранные кадры и маршрут перемещений того человека. А на случай, если тот попытается скрыться до прибытия служителей закона, устроят столпотворение на узкой улице. С галдежом, неловкими падениями и даже хватанием за штанины. Практически готовый сюжет для дорамы, я считаю.

Так что от внимательных зауженных глаз хождения по мукам нескладного студентика не ушли. А еще мамани знали, что Син связан с кино. Как же, это ведь он договаривался изначально о съемке их драгоценных чад!

Как следствие, когда я снова вышла на знакомую площадку, мы с мамой были подвергнуты допросу с пристрастием. Все детали моя родительница им не выложила, но поделилась интересом некой кинокомпании к ее замечательной дочке.

Круглолицые дамочки заворковали, аки те голубки. Это же та-а-ак интересно всё! Доворковались до того, что в фильме их отпрыски дружат и ходят в гости друг к дружке, значит, хорошо бы и в реальность подобную практику перенести.

Нас зазвали к Джиану. Чтобы дети, понимаете ли, могли побольше поиграть вместе и больше сблизиться. (Приблизиться к знаменитости, если у меня выгорит с кинобизнесом). Во дворе, конечно, хорошо, но ветрено и мокро.

«Ладно», — пожала плечами я.

И задумалась, что взять с собой из игрушек. Мамани что-то вроде тематического вечера с игрищами задумали. Вместе играть — это и делиться игрушками. Первым делом я обратилась к коробке с сокровищами. Затем окинула взглядом белого яка. Поняла, что это только мой красавчик, никакие мужики его своими немытыми ручонками тискать не будут.

В итоге взяла калейдоскоп и карандашики. Всё компактное. Калейдоскоп такая штука, что никогда не надоест (если ты малыш), всякий раз же «генерируются» новые картинки. А карандаши легко делятся на троих, их ведь целый набор.

Вот они-то — карандашики — и разошлись по ручкам. Бумага белая для рисования и письма в детской комнате Джиана нашлась. И мы (с чьей легкой подачи?) стали рисовать страшненькое. И по качеству исполнения, и по задумке.

Это всё триллер с саспенсом. Я чересчур загрузилась с «Куклой», все мысли сворачивали на рельсы ужастиков. Вот и предложила пацанам изобразить то, что их пугает. Чтобы затем р-раз — и разорвать на множество мелких клочков детский страх.

Превентивная психотерапия для карапузов в исполнении самих карапузов.

Ченчен изобразил карикатурного человечка (полагаю, что женского пола, но слишком мало данных для точного определения) с большущим шприцем. И иглой — примерно с человека длиной.

Балбеса, как выяснилось, в новогодние праздники увозили к родне, тоже куда-то на юг. И его там укусила змея. Но изобразил он не змею. По ходу, самого укуса он особо и испугаться-то не успел. Зато в больнице страшные манипуляции запомнил. Особенно введение сыворотки внутримышечно.

То-то он схуднул.

Джиан долго думал, что нарисовать, а затем взял черный карандаш и накрутил по белому листу кругов и спиралек. Длинношеее боится темноты… и стесняется сказать об этом взрослым. Ночника в его комнате у кровати я не заметила.

Ну а я от неспособности выразить настоящие страхи начеркала, как сумела, нашего с брательником-подельником демона. Почему бы и нет? Он страшный же: трио бегунов на фоне искр тому яркое подтверждение.

Не «виденье руки» ж запускать, в самом деле. Смутно догадываюсь, что бы оно вытащило из подсознания тематического. Еще я ядерные грибы не рисовала над мирными лужайками и городами. Хватит с меня картинки, где мама с тесаком.

— А кто это?

— А где ты такое видела?

Засыпали меня вопросами. Как я погляжу, их поглощение мандарина с каждым днем всё продуктивнее. И это надо поощрять!

Я с умным лицом рассказала детишкам о демоне Суй. Не зря же я о нем у мамы выспросила, пригодилось. Этот безобразник под новый год приходит к деткам, касается их кожи. Отсюда: болезнь, плач, жар. Красные конверты — это интерпретация защиты от демона, которая раньше заключалась в восьми монетах, нанизанных на красную нить. Монеты тогда делали с отверстием в центре, удобные для подвешивания. Еще в легенде присутствовали: Нефритовый Император и восемь маленьких фей, в которые превратились волей Императора монетки.

Имя демона Суй созвучно слову «год» — тоже суй, но другим иероглифом. Постойте, а как же Нянь? Так у практичных китайцев нередко находится несколько способов обозначения одного и того же слова. И для меня там всё ещё темный-претемный лес.

— Это — демон Суй? — пришли к выводу пацаны.

— Нет, — дальше пришлось импровизировать. — Это демон… Буй.

Брякнула, что первое в голову пришло. Так-то наш призванный не сознался, кто он таков. А «бу» — это примерно то, что он должен был сообщить смертным при первом знакомстве.

— Бу-ай? — на свой лад переделали жираф и бегемотик.

— М-м… — замялась. — Полное имя этого демона — Бухай.

«Хай», — как привет. Если: «Бу!» — не сработало. Тогда, как вежливый демон, он должен по правилам поздороваться. Но он же с иного плана, вот и говорит не по-нашему.

— А это у него такие когти? — любопытные детишки присматривались к деталям. — А почему их семь?

Я не могла отойти от достоверности, а нам с Чжуном тогда не хватило бумаги до десяти когтистых пальцев.

Джиан, как показал уточняющий вопрос, на праздниках попал в цепкие лапы одной родственницы из системы образования. Лучше бы в когти к демону, так говорили полные тоски и незаслуженного страдания глаза жирафа. И та научила его считать до десяти.

— Демон Бухай был ранен, — я отпустила фантазию с привязи. — Но так как он порождение тьмы, способен восстанавливаться. Чтобы у Бухая отрос новый палец, каждый год ему надо забрать и съесть ребеночка. Одного на каждый палец.

— Ай! — кажется, аудиторию проняло.

— Дядя сказал мне, что демоны больше всего в мире любят мясо розовых маленьких детей, — нагнала еще немножко ужаса, а то тренироваться играть саспенс надо. — Сколько когтей не хватает демону?

Вот такие у нас суровые считалочки. А то какие-то там нянечки будут на моих парнях эксперименты ставить!

— Три-и? — сосчитал на пальцах жирафик.

Балбес глядел во все глаза и тоже загибал пальцы. Так мы и его в математики выведем.

— Точно! — я просияла, затем понизила голос, спросила вкрадчиво… — А сколько нас тут? Ченчен?

От вычитания к сложению. Это легче, даже бегемотя должен сообразить. Я и пальцами ответ показываю, чтобы наверняка. И ткнула пальцем в каждого, включая себя, по разу.

— Три-и… — с ужасом дал верный ответ балбес.

И дрожь у обоих.

— Верно! — хлопаю в ладоши.

Этот урок арифметики они точно запомнят. Или я буду не Сила Харизмы!

Ну всё, закончили с нагнетанием и закреплением счета. Пора переворачивать «стол» с игрой. В нашу пользу и на благо образовательного процесса моих будущих соратников.

— Мы не станем бояться демона, — решительно замотала головой. — Мы знаем, как его прогнать. Демоны боятся шума. Мы порвем его портрет, как и ваши страхи. Мелко-мелко. Попрыгаем на клочках для надежности. А если демон всё-таки решится заявиться… Скажем, в другой год. Мы ему громко скажем…

— Чи ши! — восхищенно выкрикнул Ченчен.

— Чи ши! — вторил за ним Джиан.

Сила примера, чтоб её…

Я сглотнула. М-да, в целом, посыл верный (и тот, что «чеши отсюда», и тот, где демону предложат жрать дерьмо). Но какие-то не те следы моего воспитания отпечатались в юных сердцах.

— Знаете, демона лучше отгонять другими словами, — я искренне обрадовалась, что вопли не призвали адски разгневанных мам. — Мы должны сказать ему: «Ты». Можно ткнуть в него пальцем.

«Ты» звучит как «ни». Мы это с балбесом давно, еще в песочнице, практиковали.

— И обязательно надо назвать его имя, — продолжила инструктировать. — Громко и четко. Ты — Бухай.

«Ни Бухай».

— Ты — Бухай, — повторили за мной будущие изгоняющие.

«Ни Бухай».

— И потом обязательно! — подчеркнула строго. — Обязательно надо засмеяться. Громкий смех — очень важная составляющая. Демон поймет, что над ним издеваются и смеются, вместо того, чтобы бояться. И со стыда сбежит. Так и будет.

— Ты — Бухай, — проскандировали малолетние экзорцисты.

И расхохотались. Со смехом мы все наши художества измельчили в труху. С одной стороны белую, с другой малеванную.

Кажется, у пацанов стало на один страх меньше. А я всю ночь представляла, что будет, если на пути моих приятелей однажды возникнет подвыпивший русский турист. Он будет немножко шататься и, возможно, покажется им демоном. Особенно, если у туриста будет травмирована рука (всякое ведь в жизни случается).

— Ни Бухай! — услышит сдвоенный рев выпивоха из страны волосатых людей от маленьких китайцев.

И, возможно, проникнется. Хотя бы временно. Я бы прониклась…