Белая ворона

Прода 09.11.2024

Одно из моих (возможно, худших) предсказаний сбылось: Син у нас почти поселился. Следующим днем он прямо с порога всучил мамуле папку с распечатанным сценарием. С пометками, где там у них боль-тоска-несогласованность.

Конечно, был накормлен.

В итоге мамочке пришлось дробить вечер на много разных дел. Приготовить ужин, вышить жирафа на будущем презенте, прочесть мне часть сценария. И записать мои соображения на счет их студенческой поделки.

Мне хотелось начать с: «Удалить. Порвать, а лучше сжечь». Но я хорошая девочка (по мнению папы), поэтому ограничилась теми моментами, где вчерашние школьники просили совета Бай Я. Все за один вечер не поправили, конечно. Ужин для бати сам себя не приготовил бы.

Назавтра снова заявился кто? Прикормленный заморыш Син. Кстати, не такой уж и заморыш уже, идет ему на пользу мамино откармливание. И даже не на убой. Жаль (шучу). Вон, щеки уже округлились. До балбеса-бегемотика далеко, но стремление присутствует.

Прочел этот крендель, помесь лемура с несчастным котенком, наши с мамой правки. Уставился на мать. Взгляд: я в астрал, когда вернусь, не знаю. Может, режиссерские зачатки в растрепанном индивидууме создавали перед расширенными до предела стеклянными глазами раскадровку. И как-то даже симпатичнее при этом стал. Пропал «забитый» вид, лицо разгладилось — точно, вдохновение поймал.

Или просто не все символы пиньинь ему в тексте знакомы, кто ж его знает?

Как отошел, спросил.

— А что, так можно было?

Вид все тот же, словно пыльным мешком из-за угла пришибленный, но с признаками просветления.

«Можно, только осторожно», — подумала и улыбнулась парню, как сырному кругляшу. — «А то, глядишь, понравится».

Один из спорных моментов у них был в том, почему девочке нравится мальчик, но она от него шарахается. Мальчик (студент на курс или два, они не определились, старше) симпатичный, не тупой, из хорошей семьи и с перспективами. Короче — хватать надо, пока другие не увели. А она от него бегает, как ошпаренная.

Убрать саму идею убеганий — порушить нафиг всю сценарную конструкцию. Этот шаткий и местами дырявый шалаш, да.

Решение: добавляем одну сцену. Где девочка видит на улице этого студента, уже собирается подойти. Пока проверяет, все ли хорошо: макияж, прическа, складки на юбке… Такая милая девичья суета, подымающаяся на дрожжах волнения и влюбленности. Делает шаг в его сторону, поднимает руку в приветствии… И видит, как к ее объекту симпатии несется вприпрыжку детеныш. Парень подхватывает мелкого (на него похожего, агась) мальчонку, крутит в воздухе. Ну и следом за дитем подходит мама.

Выставленная вперед ножка в красивой туфельке задвигается назад. Выводы сделаны: у парня семья, которую он скрывает. И каждый раз, когда тот студент приближается к героине, она делает ноги «от этого подлеца». И тут прямо море разливанное для разных комических ситуаций. Смешных бегств: например, стремительный бег, когда другая камера потом показывает, что девочку держат за кофту со спины. И бежит она (девочка) на месте.

Позже, конечно, выяснится, что мама — это не жена, а старшая сестра, «сын» — это племянник. А похожи они потому, что родственники, блин. Только не так, как кое-кто нафантазировал. Тоже клише на клише, зато хоть какая-то логика появляется.

— Нам с мамой дать тебе наводку на пару кинематографичных двухлетних актеров? — невинно спросила я. — Или сам догадаешься? Там уж по похожести сам выбирай.

Круглолицые мамочки трепещут от мыслей о кинематографе. Так почему бы и не помочь одному из ребят еще разок мелькнуть в кадре? Раз там, раз сям… Кто знает, вдруг это пойдет на пользу?

— А… понял, — резко кивнул будущий режиссер. — Спасибо, госпожа Ли! А дальше?..

— Пока только это, — мама переглядывается со мной. — Мы обязательно продолжим.

— Приходите завтра, — добавляю, не сдерживая смех.

«Аппетит и в самом деле приходит во время еды», — этого не говорю, не поймут.

Конечно, назавтра он приходит. Получает новую порцию заметок от руки. Эх, нам бы компьютер домой, а еще принтер бы пригодился… Мечты. Вот если бы с ролью куклы не прокатили меня, может, на что-то из полезной техники и заработали бы. Но раз нет, не о чем и сожалеть.

Возможно, так Мироздание дает мне понять, что скромный задний «вход со стороны сценаристов» для меня удачней будет, чем претенциозная актерская ковровая дорожка.

Да, Мироздание?

Хотя видео-визитку и портфолио мы придержим. Их копии ассистент Фан отдала маме, пока я старалась произвести впечатление на приемную комиссию. Видео закатали на диск, а фото и напечатали, и продублировали в цифровом формате. Только смотреть их нам негде. Но есть они не просят, так что пусть лежат. Может, все же пригодятся в будущем.

В новой порции бумаг и образов — создание основной музыкальной темы фильма. И латание очередной дыры. «Родная» автор сценария не смогла внятно донести, как же «студент старше», тайная любовь героини, оказывается втянут в компанию первогодок.

А я его делаю композитором и звукорежиссером. Будущим, конечно, но задатки уже видны. И он к студенческому проекту первогодок решает присоединиться как раз по теме музыки.

Да, в конструкции шалаша есть еще одна конструкция шалаша, уменьшенная. Студенты-первогодки снимают фильм о том, как студенты-первогодки снимают мини-фильм. Рекурсию поймали? У меня что-то такое в мозгах щелкнуло, с большим и маленьким зеркалом, где большое отражает маленькое, а маленькое большое, а… Так, стоп. Еще чуть-чуть, и шаг до дурки.

Так вот, возвращаясь от зеркал к нашим баранам… зачеркнуть: студентам. Девочке становится сложно бегать от мальчика, потому что ей исполнять песню. Ту, что он для нее сочинил. Романтичную и нежную, но не слишком медленную. Такую, чтобы ей хотелось подпевать.

Пометка: «Музыку и текст сочиняйте своими силами. Удачи!»

— Это… — будущий режиссер снова уходит в астрал.

И снова разительно меняется внешне. Такими темпами мы из тощего зашуганного студентика, глядишь, человека вырастим.

«Парень, а давай, ты окажешься гением?» — проносится в моей голове. — «Который так удачно устроил потоп в теткиной квартире, что попался мне на глаза. И я, не побоюсь этого сравнения, раскрою твой талант, взращу гения своей эпохи. Гений снимет сотни великих, эстетически прекрасных, наполненных смыслом и глубокими чувствами картин. И тем заткнет дыру в протекающем чане гармонии».

Мысль крайне заманчивая, но вряд ли все так просто.

— Мы сможем сделать это! — через какое-то время сияют карие глаза.

Нормального (для китайца) размера. Он что, раньше щурился постоянно? Нет, реально, мы с мамочкой на него положительно влияем.

— Замечательно, — по-доброму улыбается Лин Мэйхуа.

— А… финал? — робко теребит уголок листа студент.

«А рожа не треснет?» — поражаюсь этой душевной простоте.

— Приходите… — говорю.

— Завтра, — на два голоса заканчиваем фразу мы с мамулей.

После вечера работы над финалом, где надо показать уже взрослых и состоявшихся героев, мол: глядите, мечты — сбываются, я на прогулке вся «вареная». Устала вчера, ведь напрягала маленькие детские мозги на всю катушку. И во дворе продолжаю думать: а точно ли все нормально свела на финишной? Мы же отдадим Сину-свину записи, и потом ищи его с правками, что ветра в поле. Телефона своего у него нет. Не в общежитие же звонить?

Словом, если корректировать, то до прихода студента. Он к нам заявляется после занятий. Я успею погулять, а мама спокойно закупится свежими продуктами. Зачаток режиссера нуждается не только в свежих идеях, но и в усиленном питании. То же справедливо по отношению ко мне и моим родителям.

Медленно и печально еложу кисточкой по асфальту. Мне всегда лучше думалось в процессе записи, но с новым языком это слегка затруднительно. Джиан плотно занял горку. Как скатывается в очередной раз, поглядывает на мою мега-кисть с легкой завистью. Надо будет им с пухлощеком презентовать по такой. Два раза по шесть юаней, не разорюсь. И лишний повод будет посетить тот магазинчик. В нем много всего интересного, я и половины не рассмотрела.

Пухлощек нынче не с нами. Его повели (о, как тосклив был взгляд его прощальный!) в больницу, на контрольный осмотр. Что-то там связанное со змеиным укусом. Маманя не может поверить, что сынуля отделался легким испугом, и всё ждет нехороших последствий. А их нет. А она ждет.

Из плюсов: иголок и страшных людей в белых халатах Ченчен теперь не боится. Ему как раз кровь из пальца сегодня брать должны. Желаю ему удачи и быть стойким, как Великая стена.

— Мама Мэйли! — при виде моей замечательной родительница Джиана аж подпрыгивает. — Прошу, помогите мне. Эта подготовка…

Я почти не вслушиваюсь. Что-то ей надо поднять, закрепить… Короче, вторая пара рук и бесплатная рабсила понадобилась госпоже Чжан. Вечером отмечание с тортом и лапшой, которой конца-краю в тарелке не видать. Действительно, много дел. Верю. Хотя было бы логичнее привлечь папаню, а мою не замечательную и отзывчивую.

— Дети одни… — возражает мать.

Лоб и брови чуть заметно напрягаются. Ей не нравится затея.

— Мы быстро, — машет руками, кажется, отгоняя невидимую мошкару, круглолицая женщина. — Детки, вы ведь обещаете хорошо себя вести? Мамы туда и обратно.

— Мы — сами, — отскакивает от зубов.

Тридцати двух, но пока на двоих. У жирафа восемь пар вылезло, и у меня столько же. В общем, увлекает одна мама другую маму совершать акт взаимопомощи. Неугомонный Джиан рискует протереть дыру на штанах с таким количеством скатываний с горки. Я рискую стереть кисть до деревянной ручки, потому что то и дело задумываюсь о сценарии и жму слишком сильно.

Финалочка в духе Дюма отца: десять лет спустя. Птенцы-студенты выучились, упорхнули из гнезда академии. Все обещали не переставать дружить и мечтать…

Подруга главной героини становится ведущей на радио. В очередную годовщину выпуска она своим произволом (моя передача, что хочу, то и включаю) ставит песню. Ту, что написана героем-композитором для ее лучшей подруги и главной героини по совместительству. Говорит своим слушателям, что эта мелодия прозвучит для ее дорогих друзей.

В разных локациях идут друг за дружкой сцены, как бывшие участники студенческого проекта слышат саунд к общему выстраданному фильму. Кто-то из магнитолы в крутом авто. Кто-то в шикарном наряде в гримерке. Ассистент в сторонке кланяется и напоминает, что съемки ключевой сцены скоро начнутся. «Не волнуйся», — отвечает актриса. — «Режиссер сейчас тоже немного занят». На стене гримерки постер с ее портретом, как исполнительницей главной женской роли.

Син, а в роли режиссера я вижу именно его, слушает мелодию с закрытыми глазами. В наушниках, а на фоне суетятся младшие сотрудники киностудии, чтобы все подготовить к съемке, и их шеф (режиссер Син) не проявил недовольства.

Создатель песни слушает ее в своей студии звукозаписи. Ему приходит сообщение на мобильный: «Включи такую-то волну». Для того, чтобы выполнить пожелание из сообщения, приостанавливают запись звездного певца. Еще бы не остановить: абонент-отправитель записан как: «Моя любимая женушка».

Студенточка, которая так долго убегала от судьбы, она же — любимая женушка, качает колыбельку. Внутри малыш, и он играет не с обычными для всех детей погремушками, а с золотой (позолоченной) статуэткой. «Слышишь, маленький? Это мама поет. Когда ты подрастешь, мамочка намерена получить еще больше таких красивых игрушек».

Титры.

Мне все кажется, что чего-то не хватает. Мечты исполнились, новые тоже кое-где обозначены. Нужна еще одна сцена, чтобы показать и продолжение дружбы.

Я даже не сразу поднимаю глаза, когда передо мной мелькают чьи-то ноги в черных брюках. Так поглощена поиском недостающего звена.

«В черных… брюках?» — встряхиваюсь. — «Син явился раньше?»

Время такое, что почти все работающие — на работе. Именно через игровую площадку вообще редко ходят чужие. Оригиналы, вроде зачатка режиссера и чересчур ответственной Яо Сяожу, да наши мамы. Курьерам удобнее проходить по тротуару напрямик, не отклоняясь от маршрута. Жильцам тоже.

Мама носит юбки. Госпожа Чжан в честь предстоящего празднества принарядилась: канареечно-желтое в красных пионах платье, укладка, макияж. Ярче стала, красивее… на любителя.

Верчу головой: где там этот носитель штанов? Тот ли, на кого я подумала? А если да, то чего он мимо-то прошел?

Это не Син. К брюкам прилагаются: черные же кеды, светлая рубашка, темно-синяя куртка. И бейсболка. Я уже видела…

Козырек под козырьком! На днях он вот там стоял, смотрел на нас. А теперь… Почему Джиан с ним за руку идет? Это его батя, который как бы есть, но мы с ним никогда не пересекались?

Общая проблема много работающих отцов: все они поздно возвращаются домой, мало времени проводят со своими детьми (у малышей режим сна есть), почти не участвуют в их жизни. Не от нежелания, им банально некогда. Мой батя в этом плане — герой просто.

— Длинный? — зову приятеля.

Мы учили слова: жираф, бегемот и ворона в целях общего развития. Жираф на китайском звучит длинно и сложно (там, по сути, три слова, обозначающих одно) в воспроизведении для малышей. И оно как-то само сократилось до прозвища.

Если вдруг козырек — это не господин Чжан, лучше я так обращусь к пацану.

Джиан притормаживает и растерянно на меня глядит. И тут козырек его тянет — прям с усилием, двухлетку-то, за руку.

— Ты куда-а-а? — спрашиваю самым наивным голоском, на какой только способна.

Сама — заполошно соображаю, что же делать?

— Я… мы… — мнется жирафик. — К маме…

«ЧТО ДЕЛАТЬ⁈»

Мама длинношеего увела мою мать в сторону дома, мужик ведет другана в направлении улицы.

— А давай, я с вами пойду! — улыбаюсь так, что челюсть сводит.

Пока козырек замялся, видимо, тихо намерен увести пацана, надо этим пользоваться. Так что: дурочка с переулочка, дядя, возьми и меня с собой. Что, жалко тебе? Два детеныша лучше, чем один. Так я могу выиграть немного времени, чтобы сообразить, как быть. Ну, или встрять вдвоем в самое нехорошее…

Шутиха! Та, мною как бы забытая в первоапрельский праздник, не отмечаемый в Китае. Как бы — потому что я успела одуматься. Шутка была бы смешная для меня, и жуткая для разыгрываемого. Особенно после реального эпизода с укусом змеи у Ченчена. Так я решила приберечь резиновую змейку на прищепке. Скажем, до следующих новогодних сборов клана. На случай, если кое-кто не извлек уроков…

Что я реально забыла, так это вытащить шутиху из курточки. Она так и осталась у меня во внутреннем кармане куртки. Можно сказать, я пригрела змею на груди. Резиновую.

Мне всего и надо, что оказаться поближе.

— Идем, — резковато дергает за руку жирафа козырек.

Тот открывает рот, заголосит сейчас от боли.

— Змея-а-а-а-а! — воплю так, что, если кто-то есть поблизости — примчится.

Моим воплем, как мне кажется, можно листья с деревьев срывать. Успела! Там дел-то на секунду, прищепка очень легко цепляется. Надо только дотянуться до одежды жертвы розыгрыша, желательно со спины. Леска прозрачная, змейка выглядит довольно натуралистично… Двадцать юаней так-то.

Вертит длинной шеей мой приятель, видит это натуральное гадство. Орет, подпрыгивает… Козырек поворачивает голову. Тоже замечает змею. Да! Секунда, вряд ли у меня есть больше времени.

Деревянная ручка кисточки, которую я вяло волокла за собой с начала своего неосторожного сближения с Джианом и козырьком, перехватывается двумя ручонками. Удар снизу-вверх. Шанс — один-единственный, других не будет.

Мироздание, ну же! Мне нужна вся удача этого мира!

Мужик все же замечает мой подлый выпад. Это происходит одновременно: его замах, мой удар по наиболее уязвимому, в который я вкладываю все свои невеликие силы. Рука похитителя и ручка кисти достигают своих целей тотчас.

Я красиво — кинематографично — отлетаю в сторону от его удара. Но и тварь в человеческом облике сгибается пополам. А еще я вижу его: вот не мог появиться на долю секунды раньше?

— Си… — крик прерывает темнота.

Белое. Много белого вокруг, и какой-то шум… Белый шум.

Всё? Заигралась в спасительницу мира? Гейм овер, но теперь уже точно?

Стоп. Белое! В нигде нет красок, как и восприятия.

— А-Ли!

И голосов мамы с папой там нет. Я точно знаю.

Я уже это видела: как ко мне подрываются, спешно близятся два лица азиатской наружности. Чужаки тогда, на сей раз — самые родные.

Теплые руки, теплые слезы, множество теплых слов. Я, кажется, тоже плачу — это слишком трогательно. Надо быть камнем, чтоб не расчувствоваться.

— А-Ли, как же мы испугались! — мама трет глаза, впрочем, это не останавливает поток слез. — Прости, доченька, я не должна была уходить. Оставлять тебя…

— Все хорошо, мам. Джиан?

Пока меня заверяют, что товарищ мой по играм в песочнице спасен, прислушиваюсь к своему организму. Вроде бы все на месте, и почти ничего не болит. Голова, точнее, затылок, но не слишком чувствительно.

В каждой хорошей истории должны быть как минимум два героя: мужской и женский персонажи. За героиню выступила я, блистательно и феерично. Жаль, пропустила финал. Там герой врывался с двух ног… ладно, с одной, зато как! Пока козырек не вполне пришел в себя от встречи с искусством в виде ручки каллиграфической мега-кисти, Син добежал до него и вдарил ногой в бок. Пнул, скорее. Ну, как смог, он же не спортсмен ни разу.

До Джиана, слава Мирозданию, дошло быстрей, чем до среднестатического жирафа, что пора делать ноги. Студент тоже включил голову, подхватил меня и ломанулся к входу в подъезд.

Козырьковый гад сбежал. Его некому было задерживать. Хотя сознательная Яо Сяожу сочла бегущего мужчину подозрительным и вызвала из ближайшего автомата полицию. Она откуда там взялась? Шла навестить матушку. Нет бы минут на пять раньше, что она, что Син… Но что уж теперь.

Наши с Джианом мамы таки услышали крики, но пока добежали… Итого: Джиан отделался легким испугом. Син и Яо познакомились. Я получила сотрясение. Легкое, если верить доктору. Тяжелое сотрясение получил наш семейный бюджет. Счета за медицинское обслуживание в Поднебесной воистину страшны.

— Oh, shit! — не сдержалась я.

Спалила некоторое знание иноязычных ругательств… Ничего, буду отвечать, если спросят, что тот дядя так сказал. Случайно ли то, что слова: счет, shit в инглише, которое: дерьмо, и «ши» в китайском, которое — оно же, немножечко созвучны? Не уверена…

— Дочка? — удивились мои родненькие.

— Болеть дорого, — оформляю мысль чуть иначе. — Мэйли жаль.

— А-Ли… — мама склоняет голову набок. — Вообще-то папе звонил режиссер Ян. Я на всякий случай указала его номер в анкете. «Дело о фарфоровой кукле» начнут снимать в июне. Тебя после долгих обсуждений утвердили на роль куклы. Только…

С каждым новым предложением мои глаза ширятся, ширятся… К: «Только», — они готовы вылезти из орбит.

— Только — что? — привстаю на постели.

— Только я уже сказала, что ты пострадала и не сможешь принять участие… — разводит руками мамочка.

— Мэйли — здорова! — заявляю во всеуслышание. — Перезванивай. Мы беремся за роль.

Батя достает свой «кирпич», протягивает маме. Вижу по глазам: он рад, что я жива, прочее — вторично. Драгоценность хочет в кино? Одобрим и молча поддержим. Батя — каменная стена и опора.

— И еще, — добавляю, пока Мэйхуа пытается совладать с аппаратом. — Свяжитесь с Сином. Пусть в самый конец «Мечтателей» добавят живую встречу всех героев. Покажут вечеринку: годовщину и день рождения их общего фильма. Живая, настоящая дружба. Так будет правильно.

Так будет гармонично.

Конец первой книги.