Белая ворона

Прода 27.10.2024

Режиссер Ян позвонил на исходе последнего зимнего месяца. Тут не угадать: натруженные ноги Сина так долго (огородами, зигзагами и через Великую стену ползком) доставку исполняли, или же именитому товарищу режиссеру было не до бумажек с правками.

Я уже мысленно распрощалась с «Куклой» к тому времени. Без особых сожалений: Кира Воронова легко выбрасывала старые вещи и стирала не пригодившиеся черновики. Это, не считая папки с интересными задумками, а кое-где и с зачинами историй, коим так не удалось увидеть свет.

Но дяденька режиссер всё же вызвонил маму, договорился о встрече. К нам домой его родительница не позвала, конечно. Это не студенческий союз, на всё готовый, лишь бы всё у них «срослось».

Режиссер Ян предложил встречу в «цюаньцзюйдэ» ближе к центру, правда, как-то так витиевато вплел, что будет вроде как не прочь услышать и иные варианты. Ответно матушка рассыпалась в благодарностях, затем попросила проявить понимание. И обозначила «цаньтин» поближе к нашему району. Ведь у нее дочь, которую не с кем оставить. Вообще-то тетушка Яо без вопросов посидела бы со мной, но чтобы я, да пропустила такую встречу? Размечтались!

Пока мамуля возилась в шкафу в поисках подходящей экипировки, я допытывалась до нее, что за чирикательное с «дэ» такое, и с чем его едят. Едят — буквально — в нем, потому что это ресторан. Вот это с «дэ» — оно по утке специализируется. По особому рецепту.

А мама, хотя это было довольно рискованно и слегка неуважительно по отношению к старшему, предложила вариант поскоромнее, благо тот сам предложил ей что-то выбрать. И ближе к дому, мы просто на автобусе с ней прокатимся.

Я покивала: всё верно, мать. Не обломится важный птиц Ян, а экономия, как и экономика, должна быть экономной. Но как же это все запутано-то, а! Не так скажешь — оскорбишь, не то скажешь — не уважишь. Как в это сложное врубиться и влиться ребенку? Ладно, поживем, проэкспимся, увидим.

Конкретно в том ресторанчике, куда мы отправимся, уютно и немного столиков. Зато есть внутренний двор с прудом. В пруду — красные и золотые карпы.

Из уточнения я сделала вывод, что с локацией мама знакома, хотя бы предварительно. По гайдам или обсуждениям на форумах… в смысле, в общении с теми, кто бывал в том местечке. Перевод названия — что-то с рыбками. Не суть, в целом.

Меня, раз уж влезла под руку с расспросами, загрузили и дополнительными гирьками непрошенной информацией. О том, что ресторанов-то бывает много видов. И обозначений для них — пруд пруди. С карпами.

Фаньдянь, цануань, фануань, цаньтин, цзюдянь — это только часть. Что-то из этого большое, что-то поменьше, что-то при отелях-гостиницах, что-то, скорее, про заводскую столовку. Еще встречаются куайцаньдянь — быстрый общепит.

От обилия звуков и слов у меня зазвенело в ушах. Словно множество птиц разных видов разом запели свои звонкие песенки. Я шустро слиняла по важным детским делам (тиснуть красавчика по имени Снежок). И постановила: ресторан — это ресторан. Никаких «фань», «цань» и прочих «цюань».

Чтоб вы понимали, вот так с множеством разных понятий. А если добавить сюда диалекты разных народностей… Тушим свет, заносим новую Мэйли. Эта — сломалась.

В назначенный день моя китайская женщина извлекла из недр шкафа юбку-карандаш и белую блузу. С некоторым сомнением попробовала застегнуть молнию. Хекнула, когда с первого раза не пошло. Втянула в себя воздух, напрягла живот, чтобы он чуть ли не к позвоночнику прилип. Сработало: застегнулся замочек.

— Мама красивая, — поделилась я с ней наблюдением.

Очень прямая, как если бы проглотила дедову бамбуковую палку, китаяночка моя улыбнулась. А я призадумалась. Нет, понятно, что встреча важная, вид нужен соответственный. И так уже многие рамки мы с ней перешагнули и раздвинули.

Но ведь на моей памяти ни разу мамуля эти (или подобные) вещи не доставала. Она у меня очень просто и функционально одевается. Правда, там, где я напялила бы джинсы, она выбирает длинные свободные юбки. А эта одежка — она из другой оперы.

Интересно, как жила (и одевалась) мать моя китайская до встречи с отцом и рождения Мэйли? Мне лично кажется, что эта строгая пара — из прошлого. Дородового, иначе откуда бы проблемы с застегиванием? Нет на маме лишнего жирка, она та еще стройняшка. А вот в некоторое расширение после рождения ребенка я легко могу поверить. Там же целый человек зреет кучу времени в организме, а затем выходит наружу.

Жаль, не представляю пока, как к расспросам о мамином прошлом подступиться.

В той моей истории, где фигурировала Лин Мэйли (имя, как моё нынешнее, фамилия — как у мамы), о семье героини говорилось мало и вскользь. Не главная она была, хоть и значимая. Так, если навскидку… Помню, как ее парень высказал однажды, что в семье Мэйли поклоны бить не принято.

Моя то и дело кланяется. То шею гнет, то плечевой задействует, а то и в пояснице сгибается. Вообще не соответствует. Выходит, сбой случился в моей паранойе? Повелась на схожесть звучания, надумала всякого… Тут же много на созвучиях базируется.

Мироздание, я зря кипиш подняла, да?

В означенное заведение мы с ма прибыли первыми. Нарочно выехали заранее, чтобы проявить набившее оскомину уважение. Так я смогла вволю налюбоваться рыбками в пруду. Водоем не замерзает на зиму, что-то там у них под водой тепленькое, я не вполне поняла. Да и не парилась, мне куда веселее было бегать вдоль края искусственного водоема и гонять рыб.

Эти нарядные малявки и в самом радовали глаз на стыке зимы и весны, когда все довольно уныло и небо чаще пасмурное. Пожилой улыбчивый китаец выдал мне еды для рыб. И я развлекалась тем, что сыпала вкусняшки водным шустрикам с одной стороны, затем мчала на другой берег пруда, и «звала» к пиршеству рыбех уже туда.

Карпы разевали округлые рты как бы обозначая предлог «о». «О, ты шутишь? Мы столько плыли, и теперь снова плыть?» Тогда, на очередном круге вокруг пруда мимо меня к пучеглазым потянулась чья-то рука. Я решила было, что мать моя проявила жалость. Она же не может смотреть на то, как кто-то голодает. Присмотрелась: не. Рука, хоть и изящна, но все же крупнее женской.

— Юная госпожа Ли, я не ошибся? — мягко спросили смутно знакомым голосом.

Узнала: телефон у нас с громкими динамиками, но голоса искажает. Дает «эффект робовойса». Подняла взгляд с руки и карпов. Удивилась.

— Режиссер Ян? — задала уточняющий.

— Верно.

Я-то по описанию Сина (с перечислением заслуг и трепетом в голосе) представляла себе умудрённого сединами и жизненным опытом старца, а режиссер Ян оказался ровесником моего бати. Ну и куда как больше лоска в нем, чем в моем трудяге-родителе. Люксовый? Странное слово, но конкретно этому китайцу подходит.

— Вы ищете мою маму? — спросила я.

Логичный вопрос, ведь как выглядит его гипотетическая актриса, Ян знает, а с мамой только по телефону разговаривал.

Мать моя за детскими гонками поспеть не пыталась. Она наблюдала за моими развлечениями со стороны. И поглядывала на красивые цветущие веточки. Теперь, оторвав взгляд от ярких рыб, и я их заметила. И, кажется, поняла, отчего мать выбрала именно это заведение для переговоров.

Над темно-серой, почти черной черепицей сыпала крохотными нежными лепестками розовая зимняя слива. А поодаль склонялось к земле еще одно дерево. Оно старо. Голые изогнутые ветви черны, тронуты лишайником. И усыпаны мелкими красными цветами. Поблескивают капли недавнего дождя на изломах ветвей, доносится сладкий аромат.

— Мамочка, — пришлось отвлечь от любования мамулю. — Пришел режиссер Ян.

А то мы и так заставили влиятельного люксового господина кормить рыб и стряхивать с плеч лепестки. И не слишком мне его взгляд понравился, когда я их друг к дружке подвела.

Режиссер тоже любовался. Но не той сливой, что норовила прицепиться к ткани его пиджака. Ян с интересом поглядывал на мою маму. Мне очень хотелось верить, что интерес его вызван сугубо профессиональными мотивами. Что-то вроде: «Как? Это та домохозяйка, что предложила внести правки в проект известного сценариста?»

За это говорили и жесты: полностью увлеченные люди не стряхивают лепестки. Им на голову нужно лить деготь и сыпать перья, чтобы они отвлеклись. Но что, если этот режиссер особенный?

Мама склонила голову в приветствии, представилась госпожой Ли. Предложила пройти внутрь, ведь во дворе прохладно.

Возрастной китаец (вот таким, как этот сотрудник общепита, я представляла себе режиссера) проводил нас за резную перегородку. Столик стоял как бы отдельно, но и излишней приватности ширма не давала. Я в целом одобрила. Слегка удивилась, когда узнала из разговора, что обслуживал нас владелец заведения.

У взрослых приняли заказ, принесли всем теплую воду. До насыщения говорить о делах неприемлемо, разве что вскользь. Так что мне досталась не минута, а где-то полчаса славы. Хвалили меня на все лады. К такому повышенному вниманию привыкнуть сложно. Но можно. Уж я постараюсь, потому что смущение — не есть путь к успеху.

Еще режиссер одобрительно отозвался о выборе локации. Мол, открыл для себя новое и весьма приятное место. Похвалил картину на стене.

— Это копия, — с уверенность сказала мама. — Но отлично выполненная.

Вызвала у меня еще больше вопросов, которые не задать вслух. Судя по задумчивому взгляду от «люксового» китайца, вопросы возникли не только у меня.

Мне живопись тоже нравится. Она очень подходит этому месту. Мэйхуа и карпы.

Собственно, только после чая (мне принесли отдельный чай с молоком) они перешли к делам.

— Взгляните, пожалуйста, — режиссер достал из кожаной папки для бумаг стопку распечаток, пролистал, выбрал несколько листов. — Здесь мои пометки по сценарию. Сразу по ознакомлению я их делал.

Мама двумя руками (это уважительно, если что, а одной рукой взять — на отъ… отвянь, скажем так) принимает бумаги. Зачитывает вслух, умница моя. Понимает же, что я сама не прочту, а знать содержимое надо. И никакой неловкости.

— Недостаточная мотивация.

Пометка краткая, зато четко по делу. Я начала думать, что мы с этим Яном сработаемся.

— Я дал понять автору сценария, что в нынешнем виде эта часть истории не блещет, — «докинул» Ян того, что в пометки не вошло. — Дал срок на исправление. Сохранить лицо, убив дочь? Это посредственно и дешево выглядит. Портит всю историю.

Сам Ян выглядел дорого, причем я бы его прикид обозначила, как «сдержанная роскошь». И я понимала его недовольство «ложкой дегтя» предыстории мастера-кукольника в «бочке меда» остальной истории.

— Ваше мнение очень точное и емкое, — вежливо польстила мать моя женщина.

— Когда этот молодой человек принес ваше прочтение линии сюжета кукольника, — продолжил Ян. — Я понял: вот оно. То, чего недоставало изначальному сценарию.

— Спасибо… — родительница не удержалась от короткого и удивленного взгляда на драгоценную дочь.

Драгоценность изучала карпов на картине и безмятежно улыбалась. Конечно, мне приятно было слышать похвалу от дядьки, который пуд соли в индустрии успел съесть. И не только выжил в этом пруду хищных (а там явно не безобидные карпики плавают) рыб, но и добился определенного успеха.

В моей интерпретации мастер тоже брался за заказ богача. И тоже брал денежный аванс. Только «мой» мастер не на дорогие материалы собирался потратить золото, а на лекарства для больной дочери. Да, я заюзала штамп: больной ребенок, безутешный отец. Но оно же работает!

Я местных легенд и сказаний наслушалась немножко, и там почти во всех кто-то умирает. В бою, от болезни, вследствие катастрофы (потопы, пожары и прочая). Так что морально я не терзалась. Все в пределах нормы и вполне уместно.

Лекарства дочке не помогают, и мастер действительно решается на крайние меры. Вот только он в качестве жертвы демону называет себя, а не малышку. Но демон коварен. Его трактовка желания отчаявшегося отца: «Пусть моя дочь выживет, не умрет от болезни» — для демона вполне совпадает с тем, чтобы девочка продолжила существование в теле и образе куклы.

Что-то от той дочери ведь и впрямь не умрет…

— Могу я спросить, — режиссер тоже умеет в вежливость. — Сколько времени заняло у вас написание этой сцены?

Так, замялась моя искренняя китаянка. Надо выручать.

— Мамочка всё записала за один вечер, — и ни тени лжи.

Запись моей версии заняла у родительницы один вечер, даже часть его. Она еще и ужин успела соорудить. А то, что писала она под диктовку — так это совершенно лишние подробности.

— Отлично! — восхитился режиссер. — Я буду настаивать, чтобы эти изменения были внесены. А ваше имя указали в титрах, как помощника сценариста.

— Я не уверена…

Лицо — как будто это она из фарфора, а не еще не сыгранная мной кукла. Но я-то слышу панику в голосе.

— Мамочка, это будет так здорово, — наивно-умильное дитя в моем исполнении прекрасно. — Соглашайся!

Взгляд мамы. Молчание. Вежливый интерес во взгляде Яна, но он не вмешивался и не торопил.

— Я не хотела бы… — мама осторожно подбирает слова. — Своего имени в титрах.

— Вы имеет ввиду свое настоящее имя? — легонько вскинул брови режиссер. — Так давайте впишем псевдоним.

Теперь паника и в глазах мамулечки плещется. Не боись, сейчас посодействуем.

— Мама, а как называется птица, которую мы вчера видели во дворе? — это было космическое озарение, не иначе.

— Ворона, — ответила мама.

На самом деле, я знаю это слово. Хоть и слышала из телевизора, а не от моей бессменной учительницы. Но мне надо кое-что уточнить, да и сыграть на публику было бы неплохо.

Звучит, как «уя». Ворона нам встретилась не серая, каких я-прошлая привыкла видеть во дворах Питера. У этой был явный белый воротник. «Так вот вы какие, белые воротнички», — еще подумала я при встрече.

Жаль, что «уя» не звучит. Для меня, в смысле. Но я не готова так просто сдаться. Прошу расшифровку. Оба взрослых достают ручки и показывают мне, как пишется ворона, оба иероглифа. «У»[1] в этом «уя» значит черный, а «я[2]» — это, собственно, ворона.

Кира Воронова шепчет в моей голове, что ей ничего не понятно, но мы на верном пути.

— То есть, если сказать: бай уя — это будет буквально белая черная ворона? — уточнила.

Вдруг я своим кривым-косым китайским не так всё собрала во фразу?

Слово «бай[3]» приятно моему слуху. Короткое, звучное, легко складывается в «бай-бай».

— Мамочка, а возьми себе имя: Бай Я, — обратилась к моей замечательной, и ресничками трогательно так поморгала. — Дочке нравится, как звучит.

Ещё бы не нравилось: столько можно разных ассоциаций подобрать. От «я куплю» до бабайки и бабы Яги. И, самое лучшее, с псевдонимом Бай Я можно будет смело распевать в душе: «Я ворона, я ворона». Да отличное же имя подобралось!

Взрослые обмениваются любезностями на фоне согласия мамули. Еще бы: дочь попросила, мне она отказывать пока не научилась. Раскланиваются. Мне достается заверение, что роль — моя. Хотя кастинг, скорее всего, придется пройти. Формальность.

Но Ян обещает, если его влияния хватит, это всё предельно сократить. Скажем, до одной кандидатки. Но и полностью гарантировать такой исход не может: решения подобного уровня принимаются не единолично. Счет оплачивает он, как пригласивший и старший. Так и говорит: «Вы ведь теперь моя младшая коллега, госпожа помощник сценариста».

Вне ресторана Лин Мэйхуа остановилась под сыпучими сливами.

— Доченька, я всё ещё не совсем понимаю, — обратилась вроде как к ребенку, но интонации — как были в разговоре взрослых. — Мы могли просто исключить упоминание обо мне относительно сценария.

— Не думаю, что это последний сценарий, мам, — ответила тоже по-взрослому.

Это честно: она за меня вписывается. Надо объяснить, зачем мне это нужно. Обостренное чувство справедливости. И весеннее обострение всех психических, похоже, март-то уже на носу.

— Как мы объясним это в будущем? — задала невероятно правильный вопрос эта умная женщина.

— Просто признаемся, что мы немножко исказили факты, — я собрала пальцы, оставив между ними свободного пространства на волосок. — Чуточку. Объясним, что ты хотела защитить дочь. В случае, если наши идеи не понравятся людям, мама берет критику на себя.

Мама плавно кивнула.

— Пока ты так мала, — подхватила она мою мысль. — Это имеет смысл. Хорошо. Мама всегда на твоей стороне, А-Ли.

Только мелькнуло что-то в ее глазах. Наверное, падающий лепесток отразился.

[1] 乌[wu] (кит). — черный

[2] 鸦[ya] (кит). — ворона

[3] 白[bái] (кит). — белый