Белое на голубом

Глава 60.

Выбравшись из заваленного зала Совета, восемь старых советников, быстро сообразили, что надо исчезать, пока карающая рука их государыни не настигла их снова. Но ведь они жили в этом дворце уже очень много лет и знали все его укромные уголки. Надо было незаметно прокрасться в коридор, ведущий в кухню, оттуда был ход, который спускался наружу к самой воде.

Этот ход был самый древний, его проделали во времена первых царей. Тогда дворец не был таким большим и величественным, а Их древние Величества в те времена еще сами выходили в море ловить рыбу. Дверь, ведущая в этот подземный ход, была замаскирована под дверцей кладовки для тряпок и веников в туалете прислуги. Пришлось прятаться, пока на крики царицы мимо бежали по коридору стражники и прислуга.

А потом, выждав момент и благославляя Бога, что их царица не знает всех секретов дворца, восьмерка советников с великими предосторожностями нырнула в потайной ход. Им давно никто не пользовался, факелов не было, пришлось зажигать светящиеся сферы, 'светляки'.

Все подземные ходы Версантийского дворца спускались параллельными витками больших спиралей, уходящими вниз, в толщу скал высокого берега. Старейший из советников в молодости занимался во дворце ремонтными работами. Он знал все об устройстве этих ходов, и потому был уверен, что ходы нигде не пересекаются. Значит, тут они могли себя чувствовать в относительной безопасности. Однако долго в подземном ходе не посидишь. Холодно. Да и еда нужна. Но до темноты все равно выходить опасно.

Когда все восемь почтенных, убеленных сединами советников сидели в кромешной тьме, нахохлившись и дрожа от холода, как-то сама собой завязалась беседа.

- Помнится, Омнигус спускался с ней в хранилище?

- Да. Но он в тот же день благополучно скончался, чуть ли не на пороге ее кабинета. Каринизом придавило тогда его и двоих стражников.

- А ключ от хранилища у кого был?

- В последний раз я его видел у Варгиуса.

- Но Варгиус умер в тот же день, вскоре после того, как только покинул кабинет царицы. И ключа у него не оказалось. Кто-нибудь видел ключ потом?

- Ключ у нее. Это точно, - заключил советник по налоговым вопросам, молчавший до сих пор.

Тут все примолкли надолго. Потом раздался голос:

- Нам нужно добраться до хранилища.

- И как ты себе это представляешь?

- Этот ход идет параллельно тому, что спускается в хранилище, - выдал старейший из них, - Если...

- Да, - ему просто не дали договорить, - Всего лишь пробить скалы высокого берега! Всего-то! Сколько лет мы будем рыть тут эту кротовую нору? Пять? Десять?

- Потише, господа, откуда столько сарказма? - проскрежетал он, - Между прочим, я слышал...

Ради важности разговора снова зажгли 'светляков', а старейший продолжил:

- В фиордах есть очень сильный колдун. Если вы понимаете, о чем я.

Все поняли, что надо ждать темноты, а потом пробираться в фиорды.

***

Настраивать портал, когда времени оставалось считанные секунды, никто бы не успел, соединенными усилиями им удалось кое-как слепить нестабильную воронку, которая выбросила их где-то поблизости от северо-восточной границы.

Пусто. Выгоревшие деревни, покрытые пеплом поля. Когда-то давно, всего пару дней назад здесь жили люди, цвели сады...

Никто из троих не произнес ни слова, все были подавлены. Еще неизвестно, что делать, однако ясно было одно. Так они этого не оставят. И пусть они и не проявили особого геройства там, в зале, но жертва Мариэса не будет напрасной.

***

Ночь прошла без сна. Ширас сидел на полу своей камеры, привалившись к стене спиной, и сходил с ума от неизвестности. Удалось ли Денизе уйти и увести Фелиду в безопасное место? Не случилось ли с ней чего-нибудь?

Оиссс!!! Он убьет любого, кто посмеет причинить хоть малейший вред его женщине!

Но черт бы его побрал! Он же сидит здесь! В этой проклятой клетке!

А вокруг в переполненных камерах сидели люди. Где-то спали вповалку, где-то ругались, но в основном разностные узники сидели молча, с ужасом ожидая своей участи. Потому что в последнее время из этого застенка можно было выйти только на плаху.

В этот момент из верхнего коридора раздались шаги стражи и звякание ключей.

Кого-то сейчас заберут на допрос.

Но ничего подобного не произошло. Шаги по коридору отдалились и все снова смолкло. Ширас внутренне напрягся, ожидая, что вызовут именно его, он ведь изрядно успел засветиться, когда оказал сопротивление при аресте. И сейчас почувствовал легкую досаду и какое-то опустошение. Лучше бы уж все случилось сразу. Нет сил сидеть здесь в неведении и ждать неизвестно чего.

Ширас невольно вспомнил зиндан повелителя Магрибахарта и покачал головой. Молодость и глупость. Глупость и нахальство.

(зиндан* - разновидность тюрьмы в Магрибахарте, зарытый в землю по горлышко огромный кувшин, закрытый сверху решеткой)

Он был воином, дерзким бандитом. И не раз рисковал своей головой за куда меньшее. Но тогда ему было совершенно нечего терять, и судьба хранила его во всех его бестолковых и бессмысленных выходках. А сейчас...

Именно сейчас ему вовсе не хотелось умирать.

А между тем, шум и топот ног снаружи усилился, но, как понял бывший бандит, это было связано с какими-то внешними причинами, и к заключенным в застенке не имело никакого отношения. Неприятное откладывается, но может, это и к лучшему.

***

Когда непонятный невероятной силы припадок бешенства прошел, царица, все еще тяжело дыша, уставилась на свои руки. Как? Она никак не ожидала, что одного только ее пожелания раздавить мерзкий Совет как тараканов будет достаточно, и их раздавит в буквальном смысле этого слова. А главное, она совершенно не контролировала то, что произошло. Как будто кто-то другой, куда более могущественный и древний, чем она, разгневался и наказал людишек, посмевших усомниться в ее власти.

Но это было хорошо. Это было просто...

Неужели все умерли?

Она снова сжала кулаки и постаралась успокоить дыхание. А заодно прислушалась. Изнутри слышался шум и голоса. Похоже, все-таки не все погибли.

Надо же, не сдохли! Придется вылавливать этих крыс. Нельзя допустить , чтобы они ушли живыми.

Онхельма крикнула стражу, на ее зов прибежал офицер, и по тому, как он испуганно отшатнулся, поняла, что пугает его. И улыбнулась. а на лице офицера еще больше разлилось выражение плохо скрываемого ужаса.

- Плевать, - подумала царица, - Боятся - это хорошо.

Несколько команд, отданных резким голосом, и офицер помчался, выкрикивая на ходу распоряжения. Теперь из преступных советников не уйдет никто. Все будут схвачены.

А у нее найдется дело поважнее.

Государыня Онхельма быстрым шагом направилась в кабинет. По дороге ей попадались люди, шарахавшиеся в стороны, стоило им ее заметить. Царица мрачно усмехнулась. У двери в кабинет остановилась и обвела взглядом пространство. Пусто. Хорошо. Она вошла внутрь и заперла за собой дверь.

Ключ. Ключ хранился в одном из потаенных карманов, которые она носила прикрепленными к поясу прямо на тело. И всегда прятала отводом глаз. Никто не должен был знать, что она носит его при себе. Никто не должен был вообще знать, где он.

Пришлось задрать все юбки, пока добралась до ключа. Онхельма внезапно почувствовала какое-то нервное изнеможение и присела в кресло, держась рукой за голову. Кружится голова... Кружится...

Почему ее так странно кидает в крайности? Ей самой было непонятно. Откуда вдруг это приходит... эти внезапные приступы злобы и жестокости, после которых она не может понять... не может собрать свою личность воедино. Откуда...

Момент душевной слабости прошел, из глубины сознания пришла уверенность, что она все сделала правильно. Они заслужили. Они все заслужили!

Осталось совсем чуть-чуть. Уничтожить эти проклятые символы власти. Дверь была где-то на этой стене...

Но сколько ни искала Онхельма, ни потайного механизма, ни артефакта, делавшего дверь видимой, вокруг не наблюдалось. Она хорошо помнила, что Омнигус, когда водил ее в хранилище, то ли сделал какой-то пасс руками, то ли коснулся чего-то. Она тогда смотрела на него со спины и не видела, что именно хранитель печати делал. Хотела спросить потом. Но потом ей стало не до этого.

А напрасно! Напрасно!

Она присела на пол напротив стены, где должна была быть дверь, уставившись на нее пристальным взглядом, словно от этого кладка на стене сама собой разойдется, как в прошлый раз. Но ничего подобного не происходило, и царицу стала охватывать знакомая злость, заволакивая разум мраком. А потом вдруг пришло просто решение. Стену надо разрушить! Как же все просто, и как она сразу не догадалась?!

В стену напротив полетел заряд голубых молний. И ничего. Колдунья была удивлена, удар был такой силы, что должен был пробить кладку насквозь. Еще раз. И опять ничего. И опять! Это уже начинало выводить ее из себя.

Колдунья встала в полный рост, сконцентрировалась, закрыв глаза, а потом, подняв обе руки, с силой запустила в стену большой искрящий багровый шар. И тут, как какое-то дежа вю на ее глазах шар отразился от невидимого препятствия и полетел обратно к ней, грозя размазать и испепелить на месте. Блок выставить она успела, и даже отпрыгнуть в сторону, но шар, отразившись от блока, выставленного ею, рассыпался на множество мелких багровых комьев, и ее все-таки зацепило. Онхельма потеряла сознание.

Из стены появилось лицо Морфоса, исказилось презрительной усмешкой. Он покачал головой, поджав губы, и снова исчез в толще камней.

Через какое-то время колдунья очнулась. Все руки в крови, что потекла из носа, ушей и даже глаз. Уши болят страшно. Хотела вытереть лицо и поняла, что левая рука не действует, и лопнули барабанные перепонки.

Проклятая страна. С ее проклятыми символами власти. Все хотят ее уморить... Все равно доберется до них. Так или иначе.

Ей нужно прийти в себя... Нужно...

Сейчас. Сейчас, она соберется. Сейчас.

Но она все еще ощущала слабость. Вина! Надо выпить немного вина!

А потом пришла спасительная мысль от внутреннего советчика, что выпить ей нужно не вина. Онхельма сразу почувствовала возбуждение. Даааа...

Ей нужно... Ей нужно позвать прислугу.

На зов царицы в кабинет явилась новая камеристка, принесла поднос с ее любимыми засахаренными фруктами. Девушка, увидев окровавленное лицо царицы, обмерла и застыла на пороге. Онхельма поняла, что та сейчас в ступоре, а потому, строго посмотрев ей в глаза, велела:

- Заходи. Закрой дверь. Поднос поставь там, - и указала на столик у стены в дальнем углу.

Потом, глядя, как девушка с остекленевшими глазами идет, куда ей велено, Колдунья тихо встала, взяла с письменного стола небольшой кинжал, которым ее покойный Вильмор разрезал бумагу, и неслышно подошла сзади. Девушка поставила поднос, повернулась, продолжая смотреть куда-то вглубь себя. Царица стояла прямо перед ней и странно улыбалась. А потом быстро полоснула ножом по ее тонкой шейке. Хлынула кровь.

Гораздо лучше Онхельме стало сразу. А когда набрала в небольшой серебряный кубок немного крови несчастной и выпила, вовсе почувствовала себя сильной и здоровой как никогда.

- Прости, девочка, пришлось принести тебя в жертву, - колдунья посмотрела она на нее с циничной жалостью, - Но невинная кровь лучше всего помогает восстановить силы. А мне силы нужны.

На сей раз, она не задумывалась, что делать с трупом. У нее целых одиннадцать государственных преступников. Убийство девушки можно повесить на любого из них.

Из коридора в двери поскреблись. Царица оглядела себя в зеркало, висевшее на стене. Прикрыла отводом глаз труп камеристки, свою окровавленную одежду, поправила волосы и вышла наружу, заперев дверь на замок. Перед ней стоял офицер дворцовой стражи, вид у него был бледный и испуганный. Царице вдруг захотелось захохотать во все горло, ей пришла в голову мысль, что гонцов, приносящих плохие вести, можно и казнить при желании. Так, кажется, поступают в некоторых царствах? Вслух она спросила:

- Доложите. Удалось поймать преступников, злоумышлявших против законной власти?

- Нет, Ваше Величество... Им удалось скрыться.

- Ищите. Если не найдете к утру...

- Есть! Я понял, Ваше Величество! Позвольте исполнять?

Она отпустила его взмахом руки и уже собиралась уходить, как к ней приблизился дворцовый распорядитель - сенешаль.

- В чем дело?

- Ээээ... Простите, Ваше Величество. Там беженцы... Погорельцы из приграничных деревень... Они просят помощи...

Онхельма подкатила глаза. Но она не могла отказать в помощи своему народу. Тем более, что лишились своих домов эти люди по ее вине. Она ведь их царица.

- Открыть кладовые. Обеспечьте этих несчастных всем необходимым. Стойте! Я иду с вами. Я сама займусь этим. Там найдется место, где можно было бы принять просителей? Если подходящего места нет - подготовьте!

Сенешаль, вытер пот, выступивший у него от нервности, и ушел исполнять волю царицы. А государыня быстро сходила к себе, переоделась и спустилась на нижний этаж, туда, где были дворцовые кладовые. Занималась этим царица до самой ночи. Все получили помощь, еду, одежду, одеяла, медикаменты и прочее и прочее.

Проникнув в город вместе с остальными беженцами, лазутчики из фиордов приняли решение остаться среди них. Так было намного безопаснее, они вроде бы были на виду в толпе оборванцев на площади перед дворцом, но менее заметны, чем если бы стали пробираться по улицам в поисках убежища. Зато им поневоле пришлось столкнуться с милосердием государыни, решившей проявить заботу о народе. Нильде и Дениза удалось прошмыгнуть перед государыней незамеченными, Голен нервами изошел, лежа в своей телеге, пока ждал, когда они вернутся. Вынужденное бездействие убивало его, но оно же давало время на размышление.

Нильда была удивлена, эта женщина, которая только недавно поливала огнем мирные деревни, теперь лечила раненых, не чуралась увечных, больных. Это было так странно, что просто в голове не укладывалось, словно два разных человека. Так она и сказала Голену. Тот и сам был задумчив, пытаясь разгадать загадку по имени Онхельма.

Возможности подкупить стражу, чтобы вызволить Шираса так и не представилось, все дворцовое воинство носилось как угорелое, разыскивая каких-то преступников. На вопрос Денизы, притворившейся просто досужей сплетницей:

- А бежал-то кто?

Последовал ответ:

- Советники.

Расспрашивать подробнее она не решилась, чтобы не вызывать подозрений. Однако это означало, что разыскивают не Шираса, ибо он еще не удостоился чести быть советником государыни Онхельмы. Уже как-то легче.

***

Зашедшее днем в порт судно 'Изамбир' под флагом Магрибахарта, задержала береговая стража. На все требования и вопросы, почему их не пускают, был ответ:

- Ничего особенного, но на берег никого не пустят, пока не будет распоряжения государыни. А она сегодня занята. Завтра, все завтра.

Можно было просто лопнуть от злости. Но лучше было набраться терпения и дождаться завтрашнего дня.

***

Под покровом темноты из подземного хода под дворцом, ведущего к самой воде, плещущей у подножия скал высокого берега, вынырнуло восемь фигур. Они, воровато оглядываясь, сначала какое-то время двигались вдоль полосы прибоя, а потом свернули на потайную тропу, ведущую в фиорды. До места они добрались только к полуночи, еле живые от усталости.

В стане контрабандистов в фиордах осталось совсем немного народа, в основном женщины и малый отряд, выделенный на случай внезапного нападения. Вылазка в город не планировалась длительной, максимум день, от силы два. Потому и решились настолько ослабить свою оборону. И, разумеется, они с нетерпением ждали вестей из города, но только не таких!

Совет уничтожен, оставшихся в живых разыскивает стража. И если поймают, участь их будет незавидна. Но это не самое страшное. Самое страшное, что... Теперь советники уже говорили об этом открыто. Царица на самом деле узурпировала трон, не имея права на владение символами власти. И что она попросту злая колдунья.

Необходимо попасть в хранилище. Добраться до символов власти, чтобы выявить достойных, наделенных даром владеть ими, тех, кто сможет управлять страной. Потому сейчас все стремительно погружается в хаос!

А ключ, скорее всего ц царицы. Понятно, что она его не отдаст добровольно, скорее город с землей сравняет!

Нужен колдун, тот, что скрывается в фиордах. Открыть ход в хранилище из другого потайного хода, который идет параллельно.

Понятно. нужен Голен. А он еще утром ушел в город. На вопрос:

- А как же заключенные, что о них слышно?

Ответ был:

- Содержатся в застенке, и что царица с ними будет делать пока неизвестно, но что живыми не отпустит, это точно.

- Можно ли бежать?

- Можно. Бежал же наследник Алексиор. Но это стоило жизни организаторам побега. К тому же, сейчас не лучшее время для побега. Стража бегает как наскипидаренная, все злые, как черти. Да еще беженцев кругом полно.

Кому идти, вести восьмерых советников к Голену, решили быстро. Фелида и так сидела как на иголках, ее с трудом удалось уговорить остаться, она рвалась ехать вместе с Голеном и Нильдой, освобождать своего ненаглядного "черномазого". Еле Дениза убедила, что старуха меньше внимания привлекать будет, чем молодая. А уж теперь...

Теперь ее удержать в стане никакие доводы не могли. Тем более, что идти-то особо некому. И надо было выходить сейчас же, чтобы вернуться в город, пока еще ночь на дворе. Все надели темные плащи, специально повытаскивали из старья лохмотья, и ушли вслед за Фелидой в ночь. Ох и намучились бедные старики, девчонка-то бежала быстро, страх на милого подгонял...

К городу вышли той же тропой, что и пришли, а дальше Фелида повела их расселинами в скалах к портовым закоулкам, а оттуда задними дворами и огородами выбрались почти до центра города. Особенно страшно было пробираться к дворцовой площади. Потому что там наряды стражи обход делали каждый час. Выдохнули с облегчением, когда удалось смешаться с массой беженцев, заночевавших прямо на площади.

Чтобы не вызывать подозрений, двигаясь такой толпой, Фелида хотела идти искать Голена одна. Старики пытались спорить, что девушку одну не пустят, и тут нарвались на рассерженную портовую кухарку, которая то злости их всех чуть не придушила. Однако, узнав в чем дело, сориентировалась быстро.

Один из стариков незаметно занял место Голена, старейший, который утверждал, что знает все потайные ходы дворца как свои пять пальцев, пошел с Голеном, остальные притулись под телегой, спрятавшись от стражи.

Советника мучили ужасные подозрения, что он где-то видел этого юношу. Правда, старик не мог припомнить, чтобы в стране был колдун такой силы, да еще такой молодой. Еще казалось удивительным, что он не слышал шагов, будто юноша парил по воздуху.

Когда они со всеми возможными предосторожностями добрались до места и влезли в потайной ход, Голен зажег яркий "светляк", советник наконец-то смог нормально увидеть его лицо. И замер с открытым ртом, а потом потрясенно пробормотал:

- Голен..? Голен Таргийский? Ты живой? Не... не может быть...

Голен мрачно усмехнулся и качнул головой:

- Может, Ваше светлость. Ведите, времени мало.

Потом они то двигались, то не двигались, советник считал шаги, возвращался, простукивал стены, прислушивался пытался уловить движение воздуха и разность температур. Наконец он сказал:

- Здесь. попробуй аккуратно раздвинуть пласты, чтобы ничего не обрушить... - и нерешительно указал трясущейся от волнения рукой на стену.

- Здесь... - почесал в затылке Голен, потом опустился на пол, чтобы ничего не отвлекало.

Он никогда еще такого не делал, и сейчас не хотел тратить лишние силы на концентрацию.

- Что ты...

Голен разглядывал стену, обдумывая, как бы сделать получше, что он еще сам не знал, как будет делать. А у старого советника вдруг всплыла перед глазами сцена казни друзей наследника Алексиора. Он вспомнил этого окровавленного, измученного мальчика, который полулежал, прислоненный к столбу виселицы. вспомнил, что тот не мог самостоятельно стоять. Старику стало тошно. Ни он, ни остальные члены Совета тогда ни слова не возразили, не посмели заступиться за ребят...

Он прокашлялся и спросил:

- Что у тебя с ногами, сынок?

- А, это... Последствие близкого общения с нашей государыней.

- Прости меня, сынок, - старик прижал пальцы к глазам, скрывая слезы.

Молодой колдун не ответил, он в это время сосредоточенно водил руками по поверхности, потом прижался к стене...

А потом камень под его руками стал расходиться, будто тесто, открывая в толще скалы довольно большое отверстие, которое парень растягивал и углублял все дальше и дальше.

***

Алексиор странно себя чувствовал, сердце будто клещами сжимали, оно трепетало от тревоги и стремилось вырваться из груди, лететь куда-то. С драконом они почти не разговаривали, но он ощущал его беспокойство даже острее, чем свое собственное.

Началось это с ним с того момента, как на горизонте увидел паруса далекого корабля, направлявшегося в сторону "черного берега".

***

Господин Ли Сан Фу, капитан "Ласточки", в последнее время все больше безвылазно сидел в своей каюте. И что самое подозрительное, никого туда не впускал! А если любопытствующие старались пол разными предлогами проникнуть, наталкивались на яростное сопротивление. И потому попытки по-хорошему выяснить, чем он там занят, вынужденно прекратились. Но не тот народ был у него в команде, чтобы бросить дело на полпути.

Капитан что-то явно скрывает... О... Это так подозрительно... Тем более, что из его каюты доносится женский голос...

Потому они вытягивали шеи всякий раз, пытаясь увидеть через дверь, кого ж там скрывает. А когда не вышло, решили хоть послушать. Ну интересно же.

Так вот, боцман и старпом притаились за стенкой каюты и затихли, приложив к переборке стакан. Слушать решили по очереди, кому больше повезет что-то услышать, должен будет пересказать остальным. Первая очередь была старпома. Он приник ухом к донышку стакана и застыл, вытаращив глаза.

Потому что приятный женский голос рассказывал:

- Жил некогда белый Змей, он был царем всех змей на нашем берегу. И был Змей великим колдуном...

Забыв обо всем, старпом слушал сказку, пока ему не напомнили, что он тут вообще-то не один. Теперь народу стало ясно, почему капитан постоянно торчит в своей каюте. Женщина.

Неясно было только одно - где он эту женщину прячет?

***

Ночь не принесла покоя и отдохновения царице, государыня Онхельма смотрела из окна на свой город. На город, упорно не желавший принять ее, упорно отказывавший ей в ее законном праве - праве властвовать. А ведь она хотела быть доброй государыней, она собиралась принести им мир и процветание. Но они сами не захотели. Глупцы.

***

Уже примерно двадцать минут Ширас слышал за стеной какие-то странные звуки, будто скребется кто-то. Ему даже казалось, что оттуда слышатся голоса. От волнения он даже вспотел. Больше всего это походило на подкоп. Ширас стал насвистывать и постарался усесться так, чтобы перекрыть собой подозрительный кусок стены. Не дай Бог, не привлек бы этот шум чье-то внимание.

Шум между тем становился все явственнее. А потом Ширас вдруг завалился назад, так и не успев ничего понять, но тут же извернулся - увидеть, с какой напастью имеет дело.

На него потрясенно уставились лохматый Голен и какой-то лысый старикашка, на которых он свалился. Первым отмер Голен:

- Говорите, знаете как свои пять пальцев, Ваша светлость?

Старик что-то забормотал, разводя руками, а снаружи-то их заметили и стали кричать. не долго думая, Голен скомандовал:

- Уходим!

Они полезли обратно, молодой колдун полз последним, заделывая ход. Тело скалы под его руками принимало первоначальный вид, и никто бы не подумал, что когда-то это могло выглядеть иначе.

Через некоторое время они вылезли снова в тот потайной ход, откуда начали свою попытку влезть в хранилище. Ширас, который до этого молчал, как пришибленный, все-таки не каждый день видишь работу настоящего великого колдуна собственными глазами, теперь обрел дар речи. И уж сколько вопросов из него полезло одновременно... Но почти все они сводились к Фелиде. Когда наконец можно было вставить слово, Голен вкратце обрисовал общую картину и сказал, что Фелида среди беженцев.

После недолгого совещания, решили пока уходить, а поисками входа в хранилище заняться завтра ночью, потому что неизвестно, куда они в следующий раз вылезут среди бела дня. Пристыженный советник крякнул и попытался объяснить эту неудачу ремонтными работами во дворце. На что Голен ехидно заметил:

- Да, кое-что поштукатурили и заодно передвинули подземный ход.

Возразить на это было нечего.

Надо было спешить, больше они не останавливались, пока не добрались до своих. Но тут их встретила вся в слезах Дениза.

Оказалось, один из стражников, что постоянно обходили площадь, был среди тех, кто арестовывал Шираса. Он заметил яркие рыжие волосы Фелиды и стал присматриваться. А потом узнал в ней ту девушку из таверны. Поднял тревогу, мол, найдена опасная преступница. Сбежались остальные стражники.

Кончилось это тем, что Фелиду схватили и отправили в застенок. Старые советники сидели под телегой и молчали, трясясь от презрения к себе, от страха и унижения, осознавая собственное ничтожество и радуясь, что стражники отвлеклась на девушку, а про них забыли.

Услышав, что тут побывала стража, Голен похолодел и бросился было искать Нильду, но девушка сама вышла из-за телеги, за которой пряталась, обхватила его за шею, заплакала. Они сползли на пол, обнимая друг друга. Господи, оба живы. Пока живы. Но когда прошел первый порыв, он вспомнил о Ширасе и обернулся.

И без того темное лицо маргиба было мрачно и полно страдания. Он стоял неподвижно, вперив взгляд в землю, и прижимал руку к сердцу. Потом словно очнулся.

- Я пойду во дворец. Пусть возьмет меня вместо нее, - проговорил он, обращаясь к Голену.

Тот посмотрел на него, и, видя его решимость пожертвовать жизнью ради девушки, понял, что тот так и сделает. Но только его жертва будет бессмысленной.

- Нет, - спокойно сказал Голен, - Она возьмет тебя, но не отпустит ее. Наоборот, зная, что она тебе дорога, станет пытать ее на твоих глазах, а потом убьет вас обоих.

- А что мне делать! - заорал Ширас.

- Тихо ты, - набросилась на него Дениза, - Совсем спятил?!

- Что мне делать... Как спасти ее? Как спасти себя от позора...

- Прежде всего, успокойся. Во дворец к царице пойдешь вместе с командой 'Изамбира', на прием. Среди своих не так заметен будешь. А там уже как пойдет. Лицо бы тебе прикрыть. Эх... Жаль, я же ни одного заклинания не знаю... Но ничего. Придумаем что-нибудь, - вздохнул Голен, - А сейчас надо разойтись и изображать спящих, пока всех не сцапали.

Совет оказался верный, на них и так стража походя косилась, зачем давать лишний повод устроить ту новый обыск.

Ширасу посоветовали пробираться к порту и найти там свой корабль. А лучше всего попасть на борт. Для него это наилучший выход, так у него были цели, был какой-то план, он бы сошел с ума, если бы сидел там в бездействии.

***

За день поднять на ноги северную провинцию было непросто, но, как оказалось, возможно. После того, как три члена Совета страны под присягой рассказали о том, что творит царица в столице, наместник срочно созвал все местное дворянство. Общим голосованием было принято решение разослать вестников в другие провинции, а потом выбрать делегатов и выдвигаться в Версантиум.