Бергман

Болезнь

Карина Добротворская

Болезнь для Бергмана — стена между человеком и остальным миром, склеп, одиночная камера. Больной живет среди людей, даже разговаривает с ними, но болезнь превращает его в отшельника. Болезнь — это проказа, больной носит свой невидимый колокольчик и ни на мгновение не забывает о нем. В старину прокаженные и чумные могли надеяться на предсмертное единение с собратьями по несчастью — они сбивались в заразные стаи, от которых шарахались здоровые люди («Седьмая печать»). Бергмановский больной — Грегор Замза, некто, ощущающий себя монстром.

Болезнь — мостик в другой мир; заболевший переступает границу инобытия, и эта граница отрезает его от остальных людей. Он может сопротивляться, тянуться к животному здоровью и к полной чувственного соблазна жизни. Так, угасающая героиня Ингрид Тулин в «Молчании» с жадной ревностью следит за властными телесными импульсами своей сестры, прекрасной, как молодое животное. Но обычно это сопротивление бессмысленно и обречено. Больной безжалостно и незаметно будет выкинут из веселого шумного хоровода, как Оскар Экдаль в «Фанни и Александре», и его отсутствия никто не заметит.

Болезнь — медленная смерть, растянутая до невыносимости, как умирание героини Харриет Андерссон в «Шепотах и криках». Медленный уход, медленное познание, привычная боль. В бергмановском мире категория болезни не равна категории боли. Боль — молниеносное страдание, шок, короткая вспышка знания или же нечто, заглушающее душевные мучения. Для здорового испытать боль означает приблизиться к больному, попробовать слиться с ним, разделить его муки. В телевизионной картине «Благословенные» странная черная метка на глазу у героини становится причиной ее прогрессирующего безумия. Чтобы доказать свою любовь, муж должен изуродовать себе глаз кислотой — пройти обряд посвящения, причастности к болезни, разрушить стену отчуждения, пролегающую между ними.

Болезнь — стигмат, знак избранности, инакости, метка Бога. Пятно на глазу делает героиню несчастнейшей (другой), но и благословенной (блаженной) одновременно. Через черную дыру глаза можно увидеть больше, чем открывается обыкновенному зрению, хотя знание и оборачивается безумием.

Болезнь — спутник старости, физической копилки всяческих немощей. Это бунтующая физиология — подруга уродства, унижения, разложения, вони. Больной обречен завидовать юности и красоте, силе и здоровью. Но это не значит, что в один прекрасный день болезнь не поразит прекрасное дитя. Возможно, грехи отцов падут на детей, как в ибсеновских «Привидениях». Болезнь может быть выбором, сделанным сознательно. Героиня Лив Ульман в «Персоне» выбирает молчание как стену, отделяющую от неподлинной реальности. Окружающие (другие) трактуют молчание известной актрисы как болезнь — и в одиночную камеру ее молчания входит сиделка, которой предстоит пережить мучительную идентификацию с другим. Болезнь — сомнение в Божьей справедливости, знак иррациональности бытия, повод для бунта. Почему она поражает одних и милует других? И что режиссер — демиург, врач, хирург, наделенный безграничной властью над созданным им миром, — может сделать с этим скопищем людей, обнажающих свои язвы?

1996