Бесеняша в Академии Магии

Глава 27

Я невольно расплываюсь в злорадной улыбке. Не знаю, что там за невеста, но матушка опоздала, вакансия занята, и на развод пусть не надеются. Меня вообще хранитель рода одобрил. Словом, напрасные труды.

Жутик вскидывается, дымок идёт волнами, но я прикладываю палец к губам, и умный Жутя сдерживается, не лезет. Я не против позволить знакомству состояться, но мне кажется, что мешать выяснению отношений не следует. Да и вообще я хочу разобраться, какая эта вдовствующая герцогиня. На совсем хлебушек вроде бы не похожа. Только вот зашевелилась почему-то только сейчас, когда на горизонте замаячила необходимость перебраться жить в каменную пустошь Кайная.

Лайс, оглушённый новостью замирает.

– Что, мама? – только и переспрашивает он, растерянно хлопая глазами. Йех, хочу ресницы как у него.

Леди эмоции Лайса совершенно не ловит и о том, что я одним фактом своего существования могу нарушить её чудесные планы она тоже едва ли задумывается. А ведь даже без брака именно моё слово в связке майя-камир решающее.

Вот запрещу Лайсу жениться – что она будет делать?

Прямо сейчас она расхваливает свою находку и себя за проявленный поисковый талант заодно:

– Девушка идеально вам подойдёт, сынок. В качестве приданого за неё дадут поместье под столицей, оно небольшое, всего три деревни. И дадут два магазина, не считая прочих мелочей.

– Она не аристократка? – спокойно уточняет Лайс, логично предположив охоту за титулом.

“Покупку” мужа из знатного, но обедневшего рода не вчера придумали.

Однако леди удивляет:

– Ещё чего! Сын, о безродной не может быть и речи. Ваша избранница средняя дочь барона Корна. Конечно, дочь графа была бы предпочтительнее, но, учитывая наши обстоятельства, я вытащила для вас золотой билет, сынок.

– И зачем я понадобился барону Корну?

У меня тот же вопрос – приятно узнать, что мы мыслим в одном ключе.

Здравый смысл подсказывает, что ничего хорошего Лайса в этой сделке не ждёт.

Очередь леди моргать.

– Лайс, очевидно же. Барон Корн поможет сохранить титул, а вы станете представлять его интересы в Совете.

У-у-у-у… Дура. Она хоть понимает, какие у этого барона интересы? Не сомневаюсь, что ей абсолютно безразлично.

– Барон Корн не упоминал дополнительные гарантии… нашего союза? – совершенно верно уточняет Лайс.

– Клятва, кажется, – леди пожимает плечами. – Сын, вы довольны? Как ваша мать, я дала согласие от вашего имени. К церемонии всё готово, проведём тайно сегодня же, а академию вам придётся покинуть, чтобы перестать быть камиром. Условие ведь до конца учёбы, верно? Позднее продолжите в Столичной Академии.

Она хле-е-ебушек. В Столичной Академии учатся те, кто не “тянет” вступительный экзамен по магии. Учитывая, что среди аристократов маги почти все, то “столичники” изгои, второй сорт.

– В Столичной? – переспрашивает Лайс, стискивая пальцы в кулак.

– План предложил барон, так что не о чем беспокоиться, – улыбается она.

Может, всё же не хлебушек, а эгоистка? Какие бы беды Лайсу ни принёс союз с бароном, её они не коснутся. Больше того, леди получит хорошие деньги.

И Лайс, и я на пределе, но у первого нервы сдают у Жутика.

Выскочив из своего укрытия будто взбесившаяся пружина, он не просто широко разевает пасть, он её растягивает по всем направлениям, и превращается в одну зубастую глотку. И выскакивает перед лицом леди.

– Бу! – рявкает он, не смыкая пасти. Не знаю, как жутик говорит, но явно же не как материальные создания.

Леди с криком шарахается и пытается спрятаться за Лайса, что тоже… показательно.

– Чудовище!

– Жу-утик, – обиженно поправляет Жутя и возвращается к нормальному размеру.

– Развей это, слышишь! – визжит леди вместо того, чтобы справиться самостоятельно.

Даже щит не ставит.

Может, она не магиня?

Лайс морщится:

– Мама, это мой фамильяр, Жутик.

– Не фамильяр! – тотчас надувается Жутя.

Леди перестаёт визжать и картинно хватается за сердце. Правда, Лайс не видит, потому что она так и прячется за его спиной, а он продолжает смотреть на Жутю и с улыбкой уточняет:

– М-м-м, а кто же ты?

Жутик гордо надувается:

– Деть!

Лайс кивает и наконец оборачивается:

– Мама, познакомьтесь с внуком.

– Что-о? – всхлипывает вдовствующая герцогиня.

Глазом не моргнув, Лайс предлагает Жутику руку и спокойно сажает ребёночка на плечо, а затем невозмутимо повторяет маме, кто такой Жутик. Она почему-то отступает на шаг. Ни понимания, ни радости на её лице не видать. От вида, как Лайс чухает Жутю будто котёнка, её аж передёргивает.

– Матушка? – сладко окликает Лайс. Настолько сладко, что я чую сахарную издёвку.

– Вашей невесте это не понравится. Сын, не знаю, что на вас нашло…

– Матушка, я ценю вашу заботу, – уголок его рта дёргается.

Я вдруг отчётливо понимаю, что Лайс по-настоящему взбешён и что он балансирует на грани, ещё пара капель его терпения испарятся, и он некрасиво сорвётся. Его сдерживает только понятие о правилах хорошего тона. Сказать матери прямо, что она эгоистичная дура, он всё-таки не может.

И я не знаю, какими были их отношения до трагедии с отцом. Возможно, герцогиня больше походила на любящую мать, чем сейчас. В настоящую любовь я не верю – испугавшись Жутика, леди не заслонила сына от угрозы, а сама спряталась за ним.

– Я рада, что тебе нравится!

– Но мне не нравится.

– Что-о? Лайс, я не понимаю…

– Матушка, вы не имели никакого права давать согласие от моего имени, – голос по-прежнему спокойный, доброжелательный, и от этого особенно пробирает. Даже мне как-то зябко становится.

Но не ей.

– Лайс, что вы говорите? Я старалась ради вас, я нашла для вас идеальную жену, решила финансовые проблемы. Три деревни, несколько магазинов и много, чего ещё, станет вашим.

– По закону приданое остаётся в полной собственности супруги. Поскольку барон заинтересован, чтобы я представлял его интересы в Совете, помереть с голоду мне не дадут и новый костюм купят. Но с чего вы решили, что барон позволит мне прикоснуться к деньгам? Вас содержать ему и вовсе неинтересно.

– Лайс, глупости! Барон щедрый мужчина…

Кто-то сболтнул лишнего.

Лайс явно замечает оговорку, но не переспрашивает, а продолжает безжалостно критиковать:

– Матушка, вы понимаете, что клятва, на которой настаивает барон, превратит меня в его пожизненного раба?

Ей бы расплакаться и признать ошибку, но леди сдаваться не собирается. Она расправляет плечи и удивительным образом приобретает сходство с вдовствующей герцогиней-матерью, покойной.

Сходство едва уловимо, оно то ли в позве, то ли в ауре властности. Материнское тепло? О, нет. Герцогиня обращается в ледяную статую.

Внешне Лайс не реагирует, а вот по связи от него прилетает сложный клубок эмоций. Я улавливаю, что леди практикует подобное далеко не в первый раз. Похоже, она с детства чтобы добиться послушания, пугала холодной отстранённостью. Лайс, который искал материнской любви, естественно поддавался на манипуляцию.

Но прошлое… прошло. Нынешний Лайс видит мать насквозь. И главное, он больше не нуждается в суррогате любви, который она может дать.

Леди гнёт своё:

– Барон хороший человек и протягивает вам руку помощи. Учитывая обстоятельства, желать некоторых гарантий с его стороны абсолютно естественно. Я не понимаю, почему вместо благодарности вы ставите всё с ног на голову. Я ради вас… А вы… Я глубоко обижена, сын. Но я всё ещё жду. Мы отправимся сразу в храм, после того, как вы подадите заявление об отчислении.

– Мне жаль, что вы не поняли, леди. Условия сделки, которую предлагает барон, я считаю для себя не только не выгодными, но и опасными, поэтому подобный союз невозможен.

– Но я уже обещала!

– Вы взяли на себя лишнее, леди.

– Сын, вы меня подводите. Что мне теперь делать? Вы хотите, чтобы я оказалась в неловком положении?

Я смотрю на Жутика. Его успокаивает Лайс, а меня никто.

Я понимаю, что оттаскать кого-то за волосы совершенно нецивилизованный ход, но так хочется.

– Нет, леди, и это не обсуждается.

– Сердце! – хватается она за грудь, театрально закатывает глаза и начинает оседать на пол.

– Переигрываете, леди, – кривится Лайс, даже не дёрнувшись, чтобы её подхватить, и леди оказывается на полу. – Ирэн, вы не могли бы незамедлительно вызвать целителей?

– Нет! Раз вам нет дела до страданий матери, я лучшу умру!

– Как пожелаете, матушка. Кстати, о тайном браке… Как оказалось, я напрасно верил, что недостоин ответа хранителя рода. Хранитель ответил на мой призыв и не только. Хранитель одобрил брак с моей майей. Матушка, позвольте представить вам мою супругу.

Встать из кресла грациозно у меня не получается, но я и не стремлюсь выдать себя за аристократку. Манер и умения держаться мне не хватает. Если я теряю над собой контроль, то выплёскиваю эмоции, а вот истинные леди каменеют.

Вдовствующая герцогиня, ухватившись за сиденье кресла, к которому она привалилась, медленно поднимается. Лайс предлагает маме помощь. но его руку она отталкивает, встаёт сама и переводит взгляд на меня. Смотрит как на… серую мышь, с нескрываемой брезгливостью. Я приближаюсь, останавливаюсь на расстоянии пары шагов. Ни малейшего желания её приветствовать, но этикет обязывает, и я вместо реверанса кланяюсь без пиетета и уважения, почти как равной. Леди старше и она мать, но я герцогиня действующая, а она вдовствующая, мой “вес” больше, так что упрекнуть меня не в чем.

– Ма! – устремляется ко мне Жутя, напрочь ломая атмосферу момента.

Я ловлю ребёнка и сажаю к себе на плечо:

– Правда, малыш прелесть? – спрашиваю я у свекровушки с широченной улыбкой радостной идиотки.

Она игнорирует меня с великолепным высокомерием. Я лишь усмехаюсь – научиться корчить такие же рожи тоже неплохо.

– Правда, – вместо неё отвечает Лайс.

– Конечно же, отвернуться от матери ради безродной девушки! – она разворачивается и с гордо поднятой головой направляется прочь.

Похоже, она ждёт, что Лайс её окликнет, но он подходит ко мне.

– Прости, Ирэн, – он говорит тихо, только для меня. – Мне жаль, что тебе пришлось это терпеть.

– Чего-то подобного я и ожидала, – пожимаю я плечами.

Леди, дойдя до выхода самым неторопливым шагом, останавливается и, так и не дождавшись оклика, оборачивается. Лайс стоит спиной к ней, лицом ко мне. Она даже сейчас не позволяет эмоциям отразиться на лице, каменеет.

Вернуться она не решается, но и не уходит.

Неужели дошло, кто именно её кормит?

– Я поговорю с бароном, – бросает она, – объясню ему ситуацию. Он очень хороший человек, поэтому уверена, что он согласится вам помочь и без заключения брака.

– Леди, кажется, я всё-таки должен пригласить для вас целителя. У вас проблемы с восприятием или памятью? Сделки не будет.

Она делает несколько шагов обратно:

– Сын, за что вы так со мной? Я вас не узнаю.

– Всё-таки память, леди? Хорошо, я повторю. Вы не имели права давать обещание от моего имени. Я готов обдумать ваше мнение, но только я принимаю решения, касающиеся управления герцогством.

– В таком случае я отказываюсь становиться наместницей!

– Леди, память. Я вам не предлагал. Более того, я не позволю вам стать моей наместницей, так как не доверяю вам. И ещё. Я запрещаю вам сообщать хоть кому-то о том, что я женат.

– Ах? Прекрасно! Потрудитесь не забыть оплатить счёт из ателье, – леди нас покидает не прощаясь.

Да уж…

Мы тоже не задерживаемся в зале и, когда выходим, успеваем заметить, как леди скрывается под портальной аркой, переход закрывается.

– Жить мы будем раздельно, – заявляю я.

– Разумеется. Знаешь… мне нужна помощь.

– М-м-м?

– Ты же умеешь продавать. А я умею создавать артефакты.

– Да, оплатить её счета придётся.

Мне этого совершенно не хочется, однако ради сохранения доброго имени Кефей придётся.

– Я хочу наконец-то купить себе новые сапоги, Ирэн. Но основная сумма мне нужна, чтобы отправить матушку на курорт.

– А?!

Лайс ухмыляется совершенно не свойственным ему образом:

– Да, на курорт к Северным источникам. Уверен, мама поедет с большим удовольствием. Ведь не обязательно уточнять, что полтора-два чудных месяца она проведёт не в модном пансионате, а в женском монастыре. Как сын, я должен заботиться не только о её здоровье, но и о душевном состоянии. Разве нет? Заодно пусть менталисты её там посмотрят. Мало ли…

– Сурово, – хмыкаю я.

На такой курорт я согласна.

Перерыв, увы, не бесконечный, но перекусить мы успеваем, а я – ещё и опубликовать запись распаковки с анонсом-обещанием показать чудеса парикмахерского искусства. Результат я просматриваю уже после учёбы. Ожидаемо, моя запись в Альбоме вызвала ажиотаж. Точнее, не сама запись, а фен и щипчики для завивки. Даже некоторый мужчин зацепило – не поленились оставить комментарии. Впрочем, их интересовали не причёски, а сами артефакты мастера Серебрянского.

Пусть поварятся, спешить не будем…

Больше я к Альбому не возвращалась до самого вечера – погружаюсь в учёбу, а потом вспоминаю, что давно не выполняла магическую разминку. Полагаться на Лайса хорошо, но самой-то шевелиться тоже нужно.

Пролистнув страницы ежедневника, я нахожу сегодняшнюю дату, вычёркиваю очередную строку и вдруг с приятным удивлением обнаруживаю, что дел на сегодня больш не осталось. Можно бы, например, разгрузить завтрашний день, но…

Я пробегаю планы на неделю и прикусываю губу – чуть не ошиблась. Торопить аукцион нельзя. С одной стороны, надо дождаться регистрации патента, с другой стороны, нужно подогреть интерес. Значит, придерживаюсь изначального графика. Я прячу ежедневник в рюкзачок, сладко тянусь, оглядываюсь.

За окном уже стемнело.

А где Жутя?

А Лайс?

Жутя не появляется, а вот Лайс возвращается с ужином.

– Ирэн, как ты это сделала?! – сходу спрашивает он, водружая поднос на столик.

– Ты о чём?

– За несколько часов я получил больше сотни заказов. Я ещё не отвечал.

– Правильно, не отвечай. Какую цену ты мне называл? Умножь на десять. А ответ очень простой. Леди-Маска.

– Что Леди-Маска? – достаёт свой зеркалис, быстро находит последнююю запись. – Ты знакома с Леди-Маской?! Нет, ты…

– Я и есть Леди-Маска.

– Надо же, мне следовало догадаться раньше.

– Неужели не подозревал? – прищуриваюсь я. Лайс слишком тактичный, я скорее поверю в то, что он молчал и ждал, когда я буду готова признаться, чем в то, что действительно не понял, кто скрывается за псевдонимом.

– Подозревал, но потом решил, что ошибся, – Лайс забавно смущается, но продолжает. – У Леди-Маски идеальный каллиграфический почерк. У тебя же… совершенно другой.

– Каракули, – со смешком подсказываю я.

Ручке я предпочитаю клавиатуру – так откуда бы взяться навыку? Писать от руки я стала только в Академии, но из-за того что писать приходится много, а рука с непривычки устаёт, получается не лучше, а хуже.

Когда-нибудь я посижу над прописями, потому что леди должна писать красиво, а я стала леди. Да и без титула, в деловых кругах тоже принято переписываться пусть без художественных изысков, но словами, написанными правильно и разборчиво. Потерять выгодный контракт из-за прыгающих по строке букв легче лёгкого.

Сейчас приоритеты другие, но покупку прописи я в ежедневник запишу и обязательно займусь.

– Расскажешь, в чём секрет фокус?

Ничего не говоря, я поднимаюсь, беру свой зеркалис и обхожу Лайса со спины и удобно устраиваю подбородок у него на плече. Зеркалис откликается на ментальный посыл, и я открываю свой Альбом, одновременно целую Лайса за ухом. Фокус? – Показываю! Я не делаю снимок записки, как поступают все или почти все. Я начинаю вытягивать из памяти зеркалиса и будто бусины нанизывать одно к одному изображения образцовых букв, сделанные с прописи.

“Я тебя люблю,” – вывожу я.

– Это…

– Гениально? – хмыкаю я и сразу предупреждаю. – Идея не моя, я просто воспользовалась.

– Как всегда, – в его ответе чувствуется явный намёк на иномирный источник вдохновения, но я притворно не понимаю о чём он и ещё раз целую, что лучше любый слов.

Да, я расскажу Лайсу, откуда я, как оказалась в Кории, расскажу о себе, о своей жизни до Академии. Но я хочу сделать это по-особенному, надо только дождаться следующих выходных.

Лайс поворачивается, ловит меня в объятия и тоже целует. Как мы оказываемся в постели, я не замечаю… В голове сплошной туман.

Розово-сладкая пелена не отпускает. Мне кажется, я так и плаваю в сиропе дни и ночи напролёт. Туман лишь слегка редеет, когда я сосредотачиваюсь на учёбе или на делах. В памяти яркими картинками остаются лишь отдельные события – как я публикую запись с изображением причёски и собираю первые восторженные комментарии, как потом, якобы поддавшись всеобщему настроению, выкладываю запись создания уже другой причёски. Леди умоляют уступить им “лишний артефакт” и жалуются на Серебрянского, мастер отказывается выдать им чудо-вещицы немедленно, желательно ещё вчера, как я после очередной лекции засиживаюсь в студии, чтобы доделать артефакт и получаю за него отличную оценку, как передаю секретарю регента просьбу поторопиться с паспортом…

Самым ярким событием недели, конечно, становится аукцион.

Наивные леди, по-моему, так и не поняли, почему на самом деле в посылке оказался двойной набор артефактов. Я “уступаю просьбам” и объявляю аукцион.

Первоначальной ставкой я назначаю сумму, за которую такие комплекты будет продавать Лайс, но в считанные минуты леди задирают торг на совершенно немыслимую высоту. И если я чего-то подобного и ожидала, то Лайс смотрит на разворачивающуюся драку кошельков круглыми глазами.

– Вот так за один день ты заработал и на сапоги себе, и на два месяца монастыря маме, и ещё остаётся гора денег.

– Безумие какое-то, – вздыхает Лайс.

– Увы, каждый день так не получится, и даже не каждый месяц, но…

Лайс согласно кивает, целует, и я снова погружаюсь в розовый туман, который развеивается только в выходной.

Пришло время открыть тайну, тем более паспорт для Лайса у меня, наконец, в кармане.