Бессмертный воин

Глава 12

Алейда после обеда сидела со своими женщинами и изнывала за шитьем. Ее муж целую ночь отсутствовал дома, даже нельзя было сказать, что он пренебрег ею и остался спать в зале. Алейда прилагала все усилия, чтобы не думать о том, что все это может означать, но такое поведение было затруднительно, так как в отличие от рук, ее разум был свободен от работы, и, к несчастью, ни одна из женщин не выглядела сегодня особенно словоохотливой.

Предоставленные сами себе, ее мысли ступили на опасную дорожку. Чем дольше она шила, тем большее раздражение испытывала и тем больше ошибок совершала, что в свою очередь делало Алейду еще больше раздраженной. Она в третий раз распарывала шов, когда какой — то голос у дверей рассыпался в извинениях.

Алейда оторвалась от своего шитья и улыбнулась. Вот, наконец — то, появилось что — то, что может отвлечь ее мысли от размышлений о нем.

— Да, Освальд. Что такое?

— Лорд Иво сказал что — нибудь о своей поездке?

Улыбка потускнела, Алейда закрепила иголку в ткани и отложила одежду в сторону.

— Нет, не сказал. Я предположила, что он разговаривал с Вами.

Управляющий покачал головой.

— Боюсь, что нет, миледи.

— А — а. Ну, вероятно, они оказались к одному из имений ближе, чем к Олнвику и решили провести ночь там. — Провести ночь со шлюхами — непрошено добавил ее разум.

— Это было моей первой мыслью, но Сэр Ари не вернулся и утром.

— Неужели? — Это открытие только усилило ее подозрения. Алейда постаралась сохранить невозмутимый тон. — Я не видела его за обедом, но подумала, что он, должно быть, занят делами.

— Ничем таким, о чем бы он не сообщил нам, и это тревожит меня. Я бы хотел послать гонца или двух, с Вашего позволения.

Алейда изучала вызванные беспокойством складки между бровями Освальда и обнаружила в них еще кое — что, о чем следовало подумать.

— Вы волнуетесь о шотландцах.

— Они всегда вызывают волнение, миледи.

— О да, но о набегах не было сказано ни слова. Вообще — то я сомневаюсь, что наши друзья на севере сидят, сложа руки. — Однако осторожность Освальда не единожды спасала их. — Очень хорошо. Отправь того, кого ты посчитаешь более пригодным. Но, держу пари, они найдут моего лорда и его людей расположившимися с комфортом в какой — нибудь зале с кружками эля в руках и не единого шотландца поблизости. — По элю и по женщине. Или же они просто разделят одну женщину на всех? — От этой мысли у нее ухудшилось настроение.

— Надеюсь, что так, миледи. — Освальд сделал поклон головой и вышел.

— Думаю, что у них все в порядке, миледи, — произнесла Хадвиза.

— Уверена в этом, — откликнулась Алейда, умудряясь избежать нотки презрения в голосе. Она вернулась к своему шитью. — Охота, это наиболее вероятно. Интересно, кого же они подстрелят на этот раз.

Бранд сидел в той же одежде, что дала ему вечером знахарка, перед тем как Иво прискакал к нему, и лицо его уже приобрело некое подобие цвета.

— Ты выглядишь лучше, — произнес Иво, спешиваясь. Затем втянул носом воздух, — хотя воняешь, как и прежде.

— Ты и сам не такой уж чистюля, — Бранд указал на тунику Иво, — что с тобой стряслось?

Иво посмотрел вниз на кровь, окрасившую его одежду.

— Ари. Несомненно, он решил, что мы выглядим сильно уж чистыми для людей, которые только что забили кабана. — Он отвязал узел с одеждой от седла Кракена и протянул его Бранду. — Давай — ка посмотрим, что он приготовил тебе.

— Вот черт! — Воскликнул Бранд минутой позже, когда достал предназначенные для него тунику и штаны. Ари не только вымазал их в кабаньей крови, он еще и продрал в них дыры, в тех местах, которые наиболее совпадали с ранами Бранда, и дополнительно смочил их кровью животного. — Это была добротная, теплая туника! Лучшая из всех, что у меня были. Дай мне эту птицу. Я выщиплю все перья на его костлявой заднице!

Иво фыркнул от смеха, когда ворон сорвался с плеча Бранда. — Не злись так. Ари совершенно прав насчет одежды. Они не смогут догадаться, когда рядом ты, весь такой оборванный, а за спиной у нас дохлый кабан.

— Так, я не собираюсь надевать эти вонючие вещи, — объявил Бренд, — я останусь в тех, что дала мне женщина.

— Мы подберем тебе что — нибудь получше, когда вернемся. По крайней мере, надень обувь. Ари не так уж сильно выпачкал ее.

— Достаточно сильно. Посмотри на это, — Бранд продемонстрировал отвратительный кусок грязи на одном ботинке. — Я никогда бы не допустил такого.

— Если это послужит утешением, то он испортит одну из своих вещей.

— Да, но он не заляпает кровью свои ботинки.

— Нет, но он же и не испытает гордости за кабана, убитого голыми руками с помощью одного лишь сука.

— Нет, не испытает, — Бранд заметно повеселел. Он присел на ближайший пень и стал натягивать испачканные ботинки, с каждым рывком кряхтя от боли.

Иво наблюдал за ним с минуту, радуясь, что не является тем, кто обнаружил кабана, затем сгреб испорченную одежду Бранда, сложил ее и приторочил обратно к седлу Кракена.

— Веди его сюда, — сказал Бранд, с трудом вставая со своего пня. Все время, что Бранд пытался устроиться в седле, он держался поблизости от него, и его охи и ахи весьма походили на болезненные стоны.

— Ты уверен, что в состоянии проехать верхом такое расстояние? — спросил Иво.

— Конечно, — Бранд с жаром стукнул себя по груди, что противоречило той боли, которую Иво увидел на его лице. — Я ведь голыми руками и какой — то палкой забил до смерти кабана, не так ли?

— Да, друг, ты это сделал, — подтвердил Иво и направил Факса в заросли, где их поджидал мертвый кабан.

Алейда тем вечером снова руководила ужином, ожидая появления Иво и Бранда. Уже давно прошло время их обычного возвращения, однако от них не было ни слуху, ни духу, и Алейда, скрепя сердце, дала сигнал подавать к столу. Люди только наполнили свои тренчеры, как юный Том с грохотом распахнул дверь.

— Они прибыли, миледи! Эдрик только что заметил, как они пересекают сад, и говорит, что они возвращаются с крупной добычей и, похоже, один из них ранен.

Он вылетел назад, не дожидаясь разрешения. Освальд вскочил и поспешил за ним следом, созывая мужчин и требуя носилки прежде, чем Алейда смогла даже подняться на ноги.

— Беата, — начала она, но кормилица уже выкрикивала распоряжения. Домочадцы быстро вскакивали выполнять ее приказы, о еде было забыто, и Алейде не оставалось ничего другого, как поспешить на улицу.

Ворота стояли широко распахнутыми, из темноты показались два коня. Конь Иво еле плелся, но когда он приблизился, Алейда смогла разглядеть, что это оттого, что он тащил грубоватый каркас, на котором лежало какое — то огромное животное. Волна облегчения накрыла ее, когда она увидела, как Иво с легкостью восседает на своем скакуне. Сэр Бранд, однако, качался в седле в опасном положении, и Освальд быстро кинулся к своему помощнику, призывая носильщиков поторопиться.

— Я не сильно пострадал, — проворчал Бранд, — мне нужна только помощь, чтобы спешиться, и пинта доброго эля.

— Осторожнее с его правым боком, — руководил Иво, когда Освальд протянул руку, чтобы помочь Бранду спуститься.

Бранд слегка покачнулся, когда его нога ступила на землю, но выпрямился и отказался от поддержки Освальда.

— Я в порядке, говорю же вам.

— О да, ты выглядишь в полном порядке. Поскольку с тобой фактически все хорошо, ты можешь помочь мне внутри. — Алейда подсунула свою руку под локоть Бранда, и они неторопливо пошли в зал. — Что произошло?

Бранд резко дернул головой в сторону каркаса.

— Этот кабан зацепил меня за ногу.

— Кабан!

— Громадная кабанья туша, миледи, — послышался голос Тома из группы, обступившей каркас. — Мы будем есть его много дней.

— Точно, и он убил его голыми руками и суком, — сказал Иво. Его слова вызвали у Бранда страдальческий смешок и восторженное оживление среди мужчин. Бранд пристроился рядом с Алейдой, обращаясь к мужчинам.

— Позовите мясника и скажите повару: «Сэр Бранд желает завтра на ужин сердце животного».

Бранд бросил взгляд на подготовленный Беатой временный закуток для больных и покачал головой.

— Никаких кроватей. Жесткое кресло меня больше устроит.

Иво поднял хозяйское кресло и бухнул его рядом с камином.

— Садись сюда.

Бранд осторожно опустился в кресло.

— Аааа. Наконец — то что — то устойчивое. Никогда раньше не представлял себе, что мой конь спотыкается на каждом шагу.

— Возможно, Вы раньше никогда до этого не ехали верхом в таком шатком положении, мессир, — заметила Алейда. — В каких местах Вы ранены?

— Бедро и рука, но больнее всего здесь, — он прикоснулся к правому боку.

Беата задрала его рубашку и сдернула брэ настолько, чтобы открыть ужасающую рану, рассекающую его бедро практически на ширину ладони Алейды, глубиной на два пальца, присыпанную травами и паутинкой до краев вместо отсутствующей плоти

— Кто тебя перевязывал? — спросила Алейда.

— Какая — то женщина в лесу. Она сказала, ее имя — Мейрвин.

— Хорошо. Для тебя было гораздо лучше находиться с ней, чем, если бы ты вернулся сюда. В сущности, я бы с радостью доверила ей себя.

— Приятно слышать, — Бранд дернулся, когда Беата начала щупать подушечкой пальца края раны. — Понежнее с этим, старуха.

Беата еще пару раз потрогала пальцем, потом положила на рану ладонь.

— Жара нет. Судьба благоприятствовала тебе, рыцарь, направив в руки Мейрвин.

— О да, она благосклонна ко мне.

Алейда изучала рану из — за плеча Беаты и заметила: — Я удивлена, почему она не наложила швы вот здесь, где вырвано мясо.

— Было очень много крови и дело происходило ночью, — ответил Бранд, опуская рубашку, — вероятно, она не смогла различить края раны.

— Все — таки это странно, что она не забинтовала такую глубокую рану, — удивилась Алейда.

— Она забинтовала. Повязка сползла.

Алейда закатала его рукава и обнаружила, что очередная рана также открыта воздуху.

— Здесь тоже, да?

— Он сорвал повязку, — ответил Иво, — сказал, что от них все чешется, да вы сами видите, какой он упрямый.

— О да, — сочувственно согласилась Алейда, — ну, мессир, вы счастливчик. Эта рана заживает без воспалений, как и остальные. Я не знаю, какие травы использует Мейрвин, но если бы вы мне сейчас не сказали обратного, то я бы решила, что ваши раны, по крайней мере, недельной давности. Давайте прикроем эти и посмотрим ту, что на вашей ноге.

— Сначала ему нужна ванна, — сказал Иво, — от него воняет кабаньим дерьмом.

Алейда качнула головой. — Неблагоразумно принимать ванну больному человеку.

— Я не болен, — заявил Бранд.

— Так будешь, если сядешь в ванну, — отрезала Беата, — подхватишь простуду.

— Ба! Я купался в реке, когда на земле лежал снег, — возразил Бранд, — принеси мне мыло и воду. Я должен смыть с себя эту вонь.

— И откроете раны! — Алейда покачала головой. — Нет, мессир. Если вам нужно купание, вы получите его, но только с помощью более нежных рук, нежели Ваши. Затем вам перевяжут ваши раны, и Вы ляжете спать. И это мой приказ как вашей хозяйки.

— Но я…, — начал он, но Иво прочистил свое горло, и Бранд закончил, так и не начав, — как скажете, моя леди.

— Заодно вымойте ему волосы и подстригите бороду. На самом деле побрейте его, если он не будет сопротивляться, — добавила Алейда в сторону Беаты и стоящих впереди служанок с мылом и полотенцами. — И проследите, чтобы он не замерз.

— Будет сделано, миледи.

— Ему нужна чистая одежда, — сказал Иво, — его вещи не подлежат починке. Мейрвин одолжила свои.

— Мы проследим, чтобы их вернули назад и…

— Я сам отвезу их обратно, — прервал ее Бранд, — мне нужно отблагодарить ее.

— Как скажете, мессир. И как я уже сказала, займемся вашим очищением. Обоих из вас, — добавила она, впервые заметив кровь на тунике ее мужа. — Хадвиза и Идгит, помогите Беате, пока я поищу одежду для наших охотников.

Алейда взяла свечу и направилась в гардеробную, пока остальные помогали Бранду освободиться от одежды. У некоторых владельцев замка были такие широкие плечи, что, не прилагая больших усилий, она нашла шемизу и теплую тунику, которые думала подогнать по размеру. Теперь дошла очередь до брэ. Ей быстро попались одни залатанные, годные лишь для слуг в качестве ежегодного одаривания, но в шкафу не нашлось никаких других, более подходящих для доблестного рыцаря. Если бы здесь был Джеффри, он бы точно знал, где искать, но он еще не вернулся с остальными мужчинами. Возможно, брэ находятся с женской одеждой? Алейда открыла еще один сундук и начала разбирать содержимое, закапываясь все глубже и глубже в своем поиске.

— Ваша мать пугала барсуков, пока вынашивала вас? — поинтересовался Иво позади нее как раз тогда, когда она нашла брэ. Выпрямившись, Алейда обнаружила Иво прислоненным к дверному косяку. Он сбросил грязную одежду, и теперь на нем было только льняное нижнее белье и кривая ухмылка. — Каждый раз, стоит мне отвернуться, я вижу, как ты выкапываешь туннель, чтобы прорыть себе путь куда — то.

Она была не в настроении отвечать на его поддразнивание. — Тогда твоя мать должна была испугаться дураков. Это же надо — охотиться на кабана всего лишь вдвоем!

— У барсуков такой же добрый нрав, — добавил Иво, его улыбка погасла. — Мы не охотились на кабана, он охотился на нас или на Бранда, по крайней мере, с того времени, как я отбился от него. Не делай такое лицо, женщина.

— Какое лицо?

— Вот такое. — Он резко вздернул подбородок. — Такое, что говорит, что ты не веришь мне, что, если бы ты могла, то пожелала бы увидеть, как меня высекут. Да, именно такое.

Алейда фыркнула и начала закладывать назад вещи, вынутые из сундука.

— Очень хорошо. Расскажи мне остальное, мой лорд, а я попытаюсь следить за своим лицом.

— Особо нечего рассказывать. Мы разделились. Я услышал звуки борьбы, но к тому времени, как нашел, где это, кабан был мертв, а Бранд куда — то исчез, весь в крови. Я провел большую часть ночи, пытаясь найти его в темноте.

— И вы, вместо того, чтобы вернуть его домой, решили разделать кабанью тушу, — заметила Алейда, не скрывая своего отвращения.

— Ага, лицо, — проворчал он. — Ари занялся каркасом, пока Бранд набирался сил и отдыхал столько, сколько ему требовалось.

— Один из вас мог поскакать за помощью. Мы могли бы отправить за ним повозку и…

— Мне могло стоить жизни погрузить его в повозку — с уверенностью заявил Иво.

— Полагаю, что могло, — согласилась она, взвесив то, как бы Бранд отнесся к такому обхождению.

— Но ты бы мог послать сэра Ари сообщить нам, что произошло.

— Это было невозможно.

Она подождала, пока он объяснит причины, но так как он явно не собирался этого делать, она взглянула на него и увидела все тот же замкнутый взгляд, что появлялся на его лице всякий раз, когда речь заходила о странных отъездах его и его людей. Ну и черт с ним! Она встала, с громким щелчком закрыла крышку сундука и подняла одежду, которую приготовила для Бранда. Алейда начала обходить Иво, но он подвинулся таким образом, что полностью отрезал ей путь.

Рассердившись, она отступила на шаг или два назад и посмотрела ему в глаза. — Есть что — то еще, что вам нужно, монсеньер?

Веселье мелькнуло на его лице.

— Удовлетворить мое любопытство.

Он снова это делает. Она знала, что ей не следует спрашивать, но все же поинтересовалась:

— Любопытство по поводу чего?

— Тебя. Когда мы вернулись в замок, я заметил на твоем лице некое…беспокойство.

— Том сказал, что кто — то из вас ранен.

— И ты переживала, что это я?

— Я переживала бы за любого. У нас катастрофический недостаток рыцарей и мы не можем позволить себе потерять хотя бы одного из них. Даже если этот кто — то появляется только после темноты.

— Так это было беспокойство об Олнвике. — Он придвинулся ближе. — Тогда почему ты так хотела, чтобы Ари рассказал тебе, где мы были?

— Мы волновались. Две ночи подряд мы ожидали вас к ужину.

Еще один шаг.

— Но ты не беспокоилась.

— Нет.

— Ты уверена? Ты не переживала о… — Теперь он возвышался над ней, навис неясной тенью на расстоянии ладони, его глаза потемнели и таинственно блестели в тусклом свете, — о чем — то еще?

Да, — хотелось ей сказать, — да, я переживала за тебя, о том, что ты ранен, что я могу стать вдовой прежде, чем побуду настоящей женой. Она хотела, чтобы он поцеловал ее и отнес наверх, чтобы избавить от этой мучительной боли, что возникала в ней всякий раз, когда Иво появлялся поблизости. И в то же самое время она мечтала бить кулаками по его груди от разочарования и кричать на него, чтобы он никогда больше не прикасался к ней. Его голова медленно склонялась к ней, и Алейде не оставалось ничего другого, как сказать:

— На самом деле, Вы правы, милорд. Я беспокоилась. Насчет своего серебряного наперстка[49].

Это заставило его быстро выпрямиться. Он подался назад.

— Твоего чего?

— Своего наперстка. Для шитья, — добавила она, поскольку Иво с непониманием смотрел на нее. — Я проиграла сегодня пари. Женщины поспорили, какую добычу вы привезете с собой с охоты. Когда вы вернулись, я поняла, что проиграла прядильщице Рогезии, предположившей, что это будет кабан, и сейчас размышляю, как же я не догадалась.

— Твой наперсток, — повторил он.

— Мой наперсток, — твердо сказала она, — Сэру Бранду нужны эти вещи.

Она обошла его, но Иво быстрым движением руки обхватил ее запястье и заставил остановиться.

— А каково было твое предположение?

— Что вы вовсе не на охоте.

Его рука прожигала сквозь одежду, словно касалась ее обнаженной кожи, внезапно перед ней снова открылся выбор, и Алейда рискнула сделать предложение.

— Ваши вещи наверху, милорд. Не желаете поднять со мной?

Шум из зала разрушил возникшую между ними тишину. Наконец, Иво ответил.

— Думаю, что лучше воспользуюсь мылом и горячей водой. Пошли вещи вниз, если пожелаешь.

Она так и сделала, и к тому моменту, когда на следующее утро спустилась вниз, чтобы помолиться и позавтракать, Иво и Бранд были уже далеко отсюда.