Бессмертный воин

Глава 26

Судя по болям в спине, она слишком долго сидела на низком стуле. Алейда прижала обе руки к источнику боли и попробовала встать, но ей помешал слишком объемный живот.

— Прошу, подай мне руку, Томас.

Том вскочил и подбежал к ней, и она оперлась на его руку, чтобы встать.

— Хорошо, что Освальд заставляет тебя много работать. Твоя сила растет вместе с моими объемами.

— Вы тоненькая, словно тростинка, даже сейчас, моя госпожа.

— Хорошо сказано, оруженосец. Однако, если я похожа на тростинку, ты гулял у довольно странных рек. У этой тростинки очень большой…уф. — Внезапно боль накатила так сильно, что она задержала дыхание.

— Что такое, моя госпожа?

— Большой…нет. О, боже, — вода стекала по ее ногам, собираясь в лужицу.

— Ой.

— Беата, на помощь! Госпожа течет.

В мгновение ока пять женщин отпихнули ошарашенного Тома, и повели Алейду к постели, не переставая говорить.

— Нет, не в кровать, — говорила Алейда, уверенная, что ей станет хуже, если она ляжет.

— Мой стул.

— Но моя госпожа, вы…

— Стул, — она отошла от кровати, таща за собой всех остальных.

— Том, вернись сюда. Ты знаешь, где сегодня охотится лорд Иво?

— Нет, моя госпожа.

— Спроси у сэра Ари. Может, он знает. Он должен быть здесь. Я хочу, чтобы он был здесь.

— Да, моя госпожа. Я также пошлю за Мэйрвин.

— Нам она не понадобится, — проворчала Беата. Всё еще чувствуя обиду из — за решения Иво.

— Она будет лишь мешать.

— Тогда дайте ей больше пространства, — приказала Алейда, теряя терпение.

— Лорд Иво прямо сообщил нам о своих желаниях, и я также хочу, чтобы она присутствовала.

Беата фыркнула от отвращения:

— Она ничем не лучше меня в акушерстве.

— Да, но она меня успокаивает. Ты же хочешь, чтобы я была спокойна?

— Да, — согласилась Беата.

— Ну ладно, приведи ее, Том, и заодно попроси Джеффри послать за священником. И нам также понадобятся родильный стул, простыни, которые я отложила, а также много воды и древесина для камина. И никому из мужчин нельзя сюда входить.

— Кроме лорда Иво, — сказала Алейда.

— Даже ему нельзя, — возразила Беата.

— Будет интересно посмотреть, как ты попытаешься его остановить м — маааа, — она вцепилась в Беату, когда схватка заставила ее выгнуть спину. Побелевший Том пулей выскочил из комнаты, зовя управляющего и сэра Ари. Боль накатила и так же быстро отхлынула, слава святым, и Алейда устроилась на стуле.

— Я думала, что это начинается постепенно. Почему схватки повторяются так часто?

— Ягненочек, а спина у тебя не болела?

— Весь день болела.

— Некоторые женщины чувствуют боль в спине, а не в животе во время родов. Скорее всего, прошло больше времени, чем ты думаешь, и теперь, когда воды отошли, ребеночек должен вскорости появится, — ободряла Беата Алейду.

— Давайте снимем с вас мокрое платье.

В комнате собралось много женщин, так что они в два счета раздели ее и переодели в мягкую, старую рубашку, отложенную Беатой. Они успели прежде, чем Алейда вновь почувствовала боль. Она на сей раз была готова, и лишь тихонько застонала. Вероятно, она всё — таки сможет родить элегантно. Женщины стали исполнять приказы Беаты, и вскоре в комнате всё было готово. И оставалось только ждать, мучиться схватками, и снова ждать.

Иво даже не прочтя записку Ари, понял, что время пришло: орел видел, как Том бежал к Мэйрвин, и это Иво ясно помнил, поднимаясь на ноги после превращения. Лишь по одной причине мальчик мог отправиться к целительнице.

Он дрожащими руками стал натягивать одежду. Он лишь подтянул подпруги на лошадях прежде, чем вскочил на Фекса и отправился встречать Бранда.

— Время пришло, — сказал он, натянув поводья, остановившись на краю долины. Бранд минуту непонимающе смотрел на него, потом всё понял. Он вскочил на Кракена, и они направились к замку. Они даже не могли разговаривать, так как испытывали страх.

Он не может позволить Алейде увидеть свой ужас, — говорил самому себе Иво. Ему придется сделать вид, что всё в порядке, помочь ей во время родов. И подождать до утра: так или иначе, тогда они всё узнают.

Они успели доехать до ворот до темноты. Иво бросил поводья Фекса ближайшему к нему человеку и побежал в гостиную.

— Вам нельзя туда входить, мой господин, — предупредил его Джофри, когда Иво начал подниматься по лестнице.

— Ему можно, — сказал Бранд.

— Но церковь запрещает… — управляющий умолк, увидев угрожающий взгляд Бранда, и Иво продолжил свой путь наверх. Он также поспорил с женщиной у дверей, но Алейда застонала, и он плечом проложил себе путь, не заботясь о том, что они могут подумать.

Она стояла у камина, сжимая плечи Мэйрвин в то время, как Беата растирала ее поясницу. Лицо девушки было искажено болезненной гримасой, она тяжело дышала и стонала.

Всё внутри Иво сжалось от беспокойства, не имеющего ничего общего с боязнью за дитя. — Почему она не в постели?

— Ходьба помогает ускорить процесс, — ответила Беата.

Он посмотрел на Мэйрвин, которая подтвердила:

— Беата права, мой господин.

— Разумеется, я права, — проворчала Беата.

— Так же лучше. Ягненочек?

— Ах. Намного, — Алейда посмотрела на Иво и улыбнулась, но кожа вокруг рта натянулась и побелела.

— Я рада, что ты здесь.

Он постарался улыбнуться в ответ и наклонился, чтобы поцеловать ее, словно всё было в порядке. — Я прибыл так скоро, как только мог. Как ты?

— Мне больно, но отец Теобальд говорит, что так и должно быть, в наказание за грехи Евы.

За это он вырвет печенку через глотку отца Теобальда, но пока что, он продолжал улыбаться и убрал со щеки мокрую от пота прядь волос своей жены. — Если бы я мог страдать вместо тебя, я бы страдал, сладкий листочек.

— К сожалению, это невозможно, но ты даешь мне силу своими словами.

— Ты и так сильная. Ты хорошо справляешься.

— Говоришь, словно Беата, — ответила она. Поморщилась от очередного приступа боли, застонала так, что Иво захотел ударить что — то, чтобы жена больше не страдала.

— Вы должны уйти, милорд, — сказала Беата.

— Нет, я хочу, чтобы он остался, — сказала Алейда.

— Попробуй тереть сильнее, Беата.

— Ему нельзя оставаться, — няня начала сильнее поглаживать спину Алейды.

— Сильнее! — приказала Алейда.

— Я так не могу, ягненочек.

Мэйрвин увидела взгляд Иво и рукой указала на Алейду:

— Сильная рука облегчит ее боль, мой господин, и тем более хорошо, что помогать ей будет супруг.

Испытывая благодарность, Иво оттолкнул Беату и положил руки на спину Алейды. Несмотря на то, какой она была большой, сейчас она казалась почти крохотной. Он никогда не думал, насколько она хрупкая до этой минуты. Как же она справиться с родами, а потом…?

— Божьи колени, супруг, я не сломаюсь. Сильнее! — закричала Алейда.

— О, да. Вот так. Намного лучше.

Она вздохнула, когда схватка прошла, и Иво изумленно посмотрел через плечо на Мэйрвин:

— Это нормально?

— Я достаточно видела такого, чтобы считать, что в этом нет ничего необычного. Она в порядке.

— Прекратите говорить обо мне так, словно меня тут нет, — заворчала девушка.

— Прости нас, сладкий листочек, — он поцеловал ее в макушку, и спросил Мэйрвин:

— Сколько я могу оставаться?

— Вас здесь уже быть не должно, — заметила Беата.

— Это грех, и вы позорите мою госпожу.

Не обращая на старуху внимания, Мэйрвин положила руку на живот Алейды:

— Недолго. Вы знаете, когда вам следует удалиться, мой господин.

Он помог Алейде перетерпеть еще шесть схваток, накатывающих всё чаще, и волнующих его сильнее, чем ее. Потом накатил еще один приступ, хуже прежних. Она застонала громче, по животному, и закричала бы, если бы упрямо не сжала губы. Он касался спины так сильно, как мог, не причиняя ей лишней боли. — Успокойся, сладкая. Успокойся.

Она рявкнула и отпихнула его:

— Успокойся? Давай я тебе пару ножей воткну в спину, и посмотрим, как ты «успокоишься». Боже, почему ты не рожаешь вместо меня! Уходи.

Женщины рассмеялись, но Иво отступил, изумленный неожиданной вспышкой ярости Алейды. Мэйрвин покачала головой и сочувствующе улыбнулась:

— Она этого не имела в виду, мой господин.

— Я имела в виду именно это, — серьезно повторила Алейда.

— Он со мной это сотворил. Я никогда его не хотела, — она согнулась, сжимая свой живот. Глаза расширились от беспокойства. — О, боже. Помогите мне.

— Что — то не так? — спросил Иво.

— Почему ей так больно?

— Потому что настало время, — ответила Беата с нетерпеливым отвращением. Он отпихнула его от жены, и обняла Алейду.

— Пойдем, ягненочек, Давай устроим вас.

— Я, гм, думаю, что мне пора, — сказал Иво, и Мэйрвин кивнула.

— Вас вообще быть здесь не должно, — пробурчала Беата, устраивала Алейду на родильном стуле.

Он хотел бы поцеловать Алейду еще раз, но и она, и ее няня были против. И он ушел, услышав лишь успокаивающие слова Мэйрвин:

— Такое происходит, когда время подходит, мой господин. Она сейчас начнет тужиться, и на этом всё закончится.

— Позаботься о ней, — молил он.

— О них обоих.

Он мельком заметил, как Беата и Хадвиза сняли с Алейды рубашку, а потом дверь у него перед носом захлопнулась. И ему ничего не оставалось, как спуститься и молча молиться Фригге за здоровье Алейды, и Одину, чтобы помог сделать потом то, что надо.

Всё закончилось вскоре после полуночи, у Иво родилась дочь, краснолицая, медноволосая, покрытая веснушками миниатюрная копия Алейды, замечательная награда за всю боль матери.

Иво смотрел на младенца на руках у Мэйрвин, испытывая страх сильнее того, что чувствовал при битвах. Он ожидал, что родится мальчик, и так хорошего было бы мало, но девочка? Как ему вырастить девочку в лесу? Наполовину зверя, наполовину человека, которая никогда не сможет жить не в животном мире, ни в людском? Невозможно. Лучше бы девочка умерла сегодня, но если видение Ари было истинным, то она не сможет умереть.

— Она здоровая и сильная, мой господин, — тихо сказала Мэйрвин то, что при другом стечении обстоятельств было бы превосходно.

— Вы хотите ее подержать?

— Я… — Я не могу. Он не мог заставить себя прикоснуться к ней. Он прошел мимо Мэйрвин.

— Сначала я хочу увидеть жену.

— Она устала, мой господин, — ответила Беата, укутывая Алейда мехами.

— Не беспокойте ее.

— Ты слишком суетишься, старуха, — ответила Алейда.

— Я совсем не устала.

— Устала, — решительно сказала Беата. Она многозначительно посмотрела на Иво.

— Она просто это пока не осознает.

— Понимаю. Я лишь побуду тут недолго. — Он подумал, что это похоже на пыл, который испытываешь в битве: сначала вкладываешь все силы. Потом чувствуешь триумф победы, а затем внезапно накатывает жуткая усталость. Он наклонился, чтобы поцеловать Алейду.

— У тебя на губах вкус слез. Это было так ужасно?

— Нет, даже не так плохо, как я опасалась. Я заплакала, когда увидела ее. Разве она не совершенство? — Алейда ослепительно улыбнулась ему, счастье создало золотое сияние вокруг нее. И Иво вдруг понял, что означали те нимбы вокруг матери Христа.

— Я мало знаю о детях.

— Ты научишься. Теперь, когда я узнала, насколько это просто, я собираюсь завести много детей, — ответила Алейда, не сознавая того, повернув кинжал в его сердце.

— Мэйрвин, принеси ее сюда, прошу.

Девушка подошла и передала Алейде сверток с ребенком. Несмотря на то, что она была очень осторожна, ребенок проснулся и тихонько запищал. Девочка открыла глаза, которые поразили Иво своей бледностью.

— Они не карие, — он сел на край кровати и наклонился, чтобы рассмотреть их.

— Я думал, что, судя по волосам, и глаза будут как твои.

— Сначала у всех младенцев глазки голубые, мой господин, — заметила Мэйрвин.

— Они меняют цвет потом. А ее глаза настолько светлые, что могут остаться голубыми.

— Нет, они станут серыми, как у ее отца, и у нее также будет десять сотен веснушек, — сказала Алейда, разговаривая с дочкой. Она нежно провела пальцем по носику и щечкам малышки.

— Вот тут, и тут, и тут, не так ли, сладенькая? Но мы будем волноваться об этом потом. Сейчас, пора познакомиться с папой, — она протянула ребенка Иво.

— Мой господин, ваша дочь. Беатрис.

Беатрис. Он смотрел на младенца, серьезно глядящего на что — то невидимое в дюжине футов позади него. И потом малышка отрыгнула.

— Давайте, мой господин, — подбадривала его Мэйрвин.

— Подержите ее.

— Я… я ей причиню боль.

— Нет, не причинишь, — возразила Алейда.

— Помоги ему. Мэйрвин.

— Вот так, — Мэйрвин взяла его руки и сложила их так, словно это колыбель, и он почувствовал спокойствие, охватившее его при ее прикосновении. Сейчас он был очень благодарен девушке.

Алейда наклонилась вперед и положила дочку на изгиб его руки. Она начала пронзительно кричать, и Иво инстинктивно притянул ее ближе к себе и стал укачивать. Она еще немного пошумела, а потом успокоилась и устроилась у него на груди. И что — то в нем изменилось, как будто он всегда умел держать на руках дочь.

Дочь. Его дочь, к лучшему или к худшему. Он встал и понес ее к камину, для того, чтобы она не замерзла, и для того, чтобы скрыть, как тяжело ему удержаться от слез, подступившись к глазам. Когда он подумал, что женщины не видят его, он опустил пальцы в чашу с водой на столе и дотронулся до лба малышки, шепча ее имя, приветствуя ее приход на этот свет по старым обычаям.

— Здравствуй, малышка, — он поднял Беатрис, поцеловал в лоб, и когда его губы коснулись мягкой, мокрой кожи, он почувствовал дуновение чего — то солененького. Он повернулся, удивившись: — Они все пахнут, как бульон?

Мэйрвин, казалось, забавлялась:

— Только немного. Потом от них начинает пахнуть по — другому.

— Что? Ой.

— Вам повезло, что вам не придется этим заниматься, мой господин, — сказала Беата.

Но ему придется иметь с этим дело, и он заволновался от того, что он не знал, что написано на его лице. Мэйрвин подошла к нему и коснулась его руки, чтобы успокоить его.

— Я покажу вам, милорд, если хотите. Будет хорошо, если отец будет знать, как заботиться о своем ребенке.

Беата и Алейда странно посмотрели на нее, но Иво с облечением ответил:

— Я с удовольствием выучу этот урок, целительница. Сейчас же, если можно.

— Но я только что запеленала ее, — возразила Беата.

— Значит, перепеленаешь. Я ее отец, а значит должен уметь о ней заботиться, даже если никогда не буду этого делать, — он протянул малышку Мэйрвин.

— Покажи мне.

Аледа с изумлением наблюдала за ними. Мэйрвин положила малышку в изножье кровати и распеленала ее.

— Это хвостовой лоскут. Он идет сюда, — она обернула тканью, подвязав концы, вокруг ужасно маленькой попки.

— Это несложно, но эту ткань следует часто менять, чтобы не появлялись опрелости. А завязки удерживают всю конструкцию на месте.

— Покажи еще раз, — попросил Иво.

Мэйрвин повиновалась и научила его, не обращая внимания на раздражительное неодобрение Беаты.

— Если нет чистой ткани, часто используют сухой мох или шерсть, — говорила она, предвкушая его следующий вопрос. —

И когда вы подкалываете булавками пеленки, смотрите, чтобы не уколоть ребенка.

— Разумеется, — бесстрастно говорил он.

— Большое спасибо. — Он никогда не сможет этого сделать. Никогда. «Прошу, Один, не заставляй меня делать это. Освободи мое дитя от этого проклятия, которое лежит на мне. Я сделаю всё, что угодно. Всё, что угодно».

— Я также благодарю тебя, Мэйрвин, — сказала Алейда.

— Я тоже не умею этого делать. Я подозреваю, что будь воля Беаты, она бы держала все в секрете, чтобы быть незаменимой на год или два, потому что мы все знаем, как я хочу поскорее избавиться от нее.

Беата фыркнула и схватила ребенка:

— Это вовсе не секрет, но вам не придется этого делать, моя госпожа, так что вам не стоить и учиться.

— Если послушать тебя, то мне вовсе ничего не нужно знать о ней, даже ее имя, — тяжело вздохнула Алейда, почти зевнула.

— Видите, вы устали, — сказала Беата, но отдала ребенка Алейде.

— Прежде чем заснуть, вы должны дать ей грудь, чтобы ваше молоко пришло. Пора вам удалиться, мой господин. Мужчине здесь делать нечего.

— Он не увидит ничего нового, — ответила Алейда.

— Нет, она права, я уйду. Через минуту, — сказал он Беате и Мэйрвин. Обе женщины отошли, позволяя им уединиться.

Когда он повернулся к Алейде, мучительно сознавая, что, скорее всего, видит ее в последний раз. Если видение Ари сбудется, завтра на закате он убежит с ребенком, оставив Алейду страдать от того, что он с ней сотворил.

Пока он стоял там, она расстегнула платье и приложила Беатрис к груди, которая принадлежала ему до настоящего момента. Ребенок, открыв рот, тыкался в материнскую грудь, потом нашел сосок и впился, посасывая как фермерский поросенок.

— Хорошая девочка, — прошептала Алейда.

— Видишь, нам совсем не нужна Беата. Она лишь будет шить для тебя, и рассказывать тебе истории.

Как же он сможет так поступить, когда Алейда так любит Беатрис? Как же она переживет потерю супруга и ребенка? Как он сможет выдержать ее потерю?

— Мой господин? — сказала она, глядя на него.

— Вам нехорошо?

— Нет, всё в порядке, — он сел рядом с ней нежно дотронулся до ее щеки, вспомнив, когда она спрашивала его об этом. — Я лишь думаю, какая ты красивая, Алейда из Олнвика.

Она изумленно посмотрела на него:

— Ты меня пугаешь, когда вот так на меня смотришь. Словно хочешь оставить то, что видишь в своей душе.

— Я бы хотел, чтобы ты была со мной всегда, — чувствуя горечь от того, что надо будет сделать, он поцеловал ее на прощанье.

— Спи спокойно, сладкий листочек, — сказал он.

— Пусть тебе приснюсь я. — И, наконец, отпрянул и погладил Беатрис по щеке.

— Ты тоже, малышка. Поешь хорошо, потом спи, ради своей матери.

— Беата, присматривай за ними, — приказал он, и ушел, задержавшись на лестничной площадке, глядя вниз в зал, подождал, пока к нему выйдет Мэйрвин.

— Ари устроился рядом, — сообщил он тихонько, когда она стала рядом с ним.

— Он придет сюда после восхода.

Она кивнула:

— Если дела пойдут плохо, вы найдете меня там, где мы договаривались. Но, по правде сказать, господин, я ничего странного не почувствовала. Я думаю, что завтра вы будете здесь вместе с женой и ребенком.

— Надеюсь, что ты права, Целительница.

«Один, Фригга, Тор, Фрейя, все вы, — не дайте ей ошибиться, умоляю. Прошу, пусть она окажется права».