Бессмертный воин

Глава 29

Чтобы не попасться на глаза охранникам Олнвика, Бранд и Иво обошли мост и выше по течению, у плотины, перешли реку вброд, затем повернули на запад. Следуя за вороном по торфяникам, Иво, как мог, объяснил ситуацию.

— Значит, наше пребывание здесь подошло к концу, — вымучено сказал Бранд. — Как только мы удостоверимся, что они благополучно вернулись домой, мы должны будем уйти.

Иво будто получил резкий удар в живот, услышав это, но кивнул.

— Да.

— Я, наконец, получил… Мейрвин. — стон Бранда пришел из таких глубин, что казалось, будто он поднялся из земли. — Я даже не сказал ей «до свиданья».

— Я ничего не мог сказать перед мальчишкой. Сожалею.

— Она знает, хотя бы?

— Да. Она поймет. — В отличие от Алейды, которая никогда не поняла бы, почему он сделал то, что он должен был сделать, как ужасно он хотел её и всё, что она собой представляла. Единственная хорошая вещь во всем этом — ему не придётся отнимать у неё Беатрис… Беатрис, чей смех он никогда не услышит и не увидит её первые шаги. — Я должен был оставаться в лесах.

— Нет. Ты был прав, уйдя оттуда. Мы не можем постоянно скрываться. Ты показал нам, что мы опять можем жить среди людей.

— Только чтобы снова уйти. Независимо от того, что мы делаем, независимо от того, как долго мы позволяем этому длиться, мы всегда должны будем уходить, оставив жен и дочерей, и друзей, и нетерпеливых юных оруженосцев.

— Это не хуже того, с чем сталкиваются другие мужчины, когда идут в войну, — сказал Бранд.

— Другие мужчины, идущие на войну, надеются вернуться домой. Мы же уходим вообще без каких — либо надежд. — Он снова подумал о Беатрис и Алейде, которая оживила его всего и теперь будет учить его дочь бояться и презирать его. — Мы никогда не можем вернуться.

— Возможно, ты сможешь найти способ сделать это, — возразил Бранд. — Но даже если не сможешь, по крайней мере, ты ещё раз попробовал жить как человек.

— И нашел, что это горько.

— Нет, Ивар. У тебя были жена и ребенок. Это самое сладостное из всего, что когда — либо давала жизнь.

Иво нечего было возразить. Они передвигались в тишине, пока ворон не повернул на юг от тропы. Земля была ему знакома с того дня, когда орел следовал за Алейдой. Внезапно, он понял, куда они должны идти.

— Стоячий камень.

— Из истории Уота?

Иво кивнул.

— Он там, впереди в лесу у подножия того холма. — Что они собираются делать у камня? Они не очень далеко ушли.

— Меня больше беспокоит туман, — сказал Бранд. — Какой — то он странный.

Он был прав. Клочья тумана, переплетающиеся меж деревьев, залитых лунным светом, лежали только на северной стороне холма, вокруг того места, где стоял камень. Иво вспомнил о том, что Мейрвин рассказывала ему об утреннем тумане. В его стремлении добраться до Алейды, он не придал значения её обеспокоенности, но теперь…

Они поскакали к подножию холма, затем поехали вдоль границы закутанных в туман деревьев, пока не оказались у узкой тропы. Дальше по тропе, словно бы от отблесков огня, туман пылал мутно — желтым. Бранд наклонился к свечению и коснулся уха. Иво поднял голову и прислушался.

Звук усилился — напеваемая знакомым голосом колыбельная звучала в дали. Беспокойство Иво начало ослабевать. Если Беата пела колыбельную у огня, значит, всё было хорошо. Он жестом показал Бранду спешиться, и они, привязав лошадей, ступили в туман, оставляя ворона сидеть на вершине дерева.

Внутри покров тумана поглотил лунный свет, и больше чем на фут[60] невозможно было рассмотреть что — либо. Они на ощупь двигались между стволами деревьев, Иво глубоко вдохнул влажный воздух, и капельки влаги попали на его язык. Они были горькими и холодными, а его жена и дочь находились где — то посреди этого. Он должен был слушать Мейрвин. Он должен был попросить её помочь.

Тропинка внезапно расширилась, не оставляя для ориентира даже призрачных деревьев. Иво, пребывая в уверенности, что камень где — то рядом, на ощупь двинулся вперёд, стремясь найти Алейду и Беатрис и увезти их как можно дальше от этого места. Песня Беаты становилась всё отчетливей, и туман светился более ярко, по — видимому, от костра.

Со следующим шагом земля исчезла.

Иво начал скатываться по какому — то невидимому склону и остановил своё падение, ударившись о землю. Мгновение спустя на него налетел Бранд. Они поднялись, перевели дух и взяли в руки мечи.

Перед ними расстилалась широкая низкая пещера, озаряемая светом странного огня, который пылал в её центре. На краю костра стояла Беата, мягко раскачиваясь и напевая младенцу в колыбели её рук. Алейда неподвижно лежала на боку на куче свежесрезанного вереска.

Песня Беаты смолкла, и она подняла на него взгляд со странной, довольной улыбкой.

— Ты нашел нас. Хорошо. Я долго ждала, когда ты придёшь. Очень долго.

Обеспокоенный Иво прошёл дальше в пещеру.

— Кормилица. Все хорошо?

— Очень хорошо. — Она погладила щёку Беатрис. — Такой хороший ребёнок. И не плакала всё это время.

— А моя жена?

— Спит, как видишь, — сказала Беата.

Пристальный взгляд Бранда прошелся по стенам пещеры.

— Что это за место?

— Полость под камнем, — сказала Беата, продолжая раскачиваться. — Место, где сэр Эгберт преследовал дракона. Но конечно, это только старая сказка. Не было никакого дракона.

— И никакого сердца, — сказал Бранд. — Звук в пещере является всего лишь эхом отдаленных волн.

— Только люди, которые побывали на море, поймут это. — Она говорила будто бы сама с собой. — Да, это волны, но звуки биения сердца были достаточно реальными.

Иво вложил меч в ножны, подошел к жене и встал перед ней на колени.

— Алейда?

— Ты уверен, что хочешь, чтобы она проснулась? — спросила Беата. — Она не обрадуется, увидев тебя.

Вполне возможно Старуха была права. Как бы то ни было, он легонько похлопал Алейду по плечу.

— Проснись, сладкий листочек.

— Иво? — Алейда зашевелилась и медленно открыла глаза, улыбка держалась на её губах, пока она окончательно не проснулась и не вспомнила. Улыбка исчезла, она села, вытянувшись в струнку и отпрянув назад, упираясь в скальную породу. — Что ты здесь делаешь? Уходи.

Иво протянул свои пустые руки, чтобы она смогла увидеть, что он не собирается причинить ей вреда.

— Я приехал, чтобы отвести тебя и Беатрис домой.

— Нет. Я знаю, кто ты. — Страх в её глазах сжал внутренности Иво. — Я видела, как ты превратился в это… это существо.

— Орла. Тот же самый орёл, которого ты хотела получить в качестве домашнего питомца, который следил за тобой и защищал тебя от де’Жена. Ну, позволь мне проводить тебя домой.

— Мы не можем отправиться домой. Церковь…

— Никто не узнает. Как только ты окажешься в безопасности, я исчезну, клянусь. Ты можешь сказать, что меня убили. Никто не узнает.

— Но Беатрис… — Она с трудом сдерживала рыдания. — Её отец — демон.

— Нет. Я не демон. Я — человек, Алейда. Проклятый человек, но только человек.

— Только человек, — повторила Беата и пощекотала Беатрис под подбородком. — У людей нет перьев и меха, не так ли, дорогая?

— У орлов нет меха, — сказал Бранд.

— Нет, нет, нет, конечно, нет. У кого есть мех, дорогая? — проворковала Беата. — Львов и лошадей и волков и оленей и собак и быков.

Холодный страх прошёлся по спине Иво, как только Беата перечислила животных, в которые обращались другие.

Она бросила взгляд на Бранда, и её лицо осветилось той странной улыбкой.

— И медведей, детка. Давай не будем забывать о больших, бурых медведях, которые, не задумываясь, съели бы такого нежного bairn[61], как ты.

— Кто ты, старуха? — потребовал ответа Бранд, но Иво уже понял. Он снова вытащил меч и встал между Алейдой и злом.

— Ты знаешь меня. Я — Беата. Старая Беата, воспитавшая Леди Алейду для твоего друга, чтобы она смогла выносить ему ребёнка. Беата, вынувшая ребёнка орла из её тела и вдохнувшая в него жизнь. — Она погладила животик Беатрис и улыбнулась, когда ребёнок счастливо залепетал. — Ты знаешь меня, не так ли, дорогая. И ты тоже знаешь меня, Медведь. Я сделала тебя таким.

Зарычав, Бранд поднял свой меч и приготовился к нападению.

— Бранд, нет! — Иво оказался перед Квен и поймал опускающийся клинок Бранда своим собственным. В своей ярости Бранд напал снова, сила его удара заставила Иво опуститься на колени. — Бранд, остановись! Беатрис. Ты причинишь боль Беатрис.

Слова Иво проникли сквозь кровавую пелену, застилающую глаза Бранда и остановили меч перед смертельным ударом. Руки Бранда дрожали в попытках усмирить себя, затем он медленно начал опускать оружие и освобождаться от медвежьей свирепости.

Старуха от удовольствия рассмеялась.

— Хорошо, Орел. На сей раз ты остановил его. Ты должен был остановить его прежде, чем он убил моего Сигвейрда.

Иво повернулся, чтобы стать лицом к лицу с ведьмой.

— Чего ты хочешь, Квен?

— Кто такая Квен? — спросила Алейда.

— Ведьма, наложившая на нас проклятье, — сказал Бранд. — Она.

— Что ты имеешь в виду? Это Беата. — Алейда поднялась на ноги. — Беата, скажи им, прежде чем они причинят тебе боль.

— Успокойся, ягненочек. Они не смогут навредить мне. — Ведьма провела рукой над огнём и шагнула в центр костра. Языки пламени взвились вокруг её юбок, обнимая её, но не обжигая. Алейда закричала, когда образ пухленькой кормилицы растаял, оставляя целую и невредимую Беатрис в руках более худой, более молодой, более высокой женщины, у которой единственным сходством с Беатой была довольная улыбка. — Как видишь, я — Квен.

— Беатрис! — Алейда кинулась к огню. Иво поймал её за талию и оттащил назад. — Отпусти меня. — Алейда извивалась в его руках, обезумев от желания спасти своего ребенка. — Беатрис.

— Алейда, остановись. С ней всё хорошо. Не вынуждай Квен уронить её. — Иво прижал её к груди и держал, пока его слова не проникли сквозь безумие Алейды, и она не успокоилась. — Я верну её тебе, — шептал он ей на ухо. — Позволь нам сделать это.

Она смерила его взглядом, находясь под гнётом этого нового страха, преодолевающего старые. Она кивнула, и он медленно освободил её и подтолкнул себе за спину.

— Знаешь ли, я растила тебя для этого, — сказала Квен. — Несколько лет назад у меня было видение о том, что он получит твою руку, и я приехала, чтобы ждать и готовить тебя, позаботиться о том, чтобы ты возжелала его и родила ему ребенка.

— Поссет, — прошептала Алейда, внезапно понимая, откуда было это странное желание, нахлынувшее на неё той ночью.

— Да. Он заставил тебя хотеть его. Он позволил его семени зацепиться так, чтобы эта малышка родилась в нужное время. Ей сегодня месяц. Ты знаешь, что сегодня за день, не так ли, ягнёночек?

У Алейды перехватило дыхание. Канун Дня всех святых. День тёмного волшебства, день, когда демоны царили на земле.

— Беата, пожалуйста, — попросила она.

— Не называй меня именем этой служанки. Я — Квен. — Она выпрямилась так, будто бы вместе со своим именем обретая и силу. — Я была королевской волшебницей прежде, чем эти двое родились, а это было давно. Спроси их, сколько им лет.

Алейда взглянула на Иво. Он покачал головой и шагнул к Беате.

— Я ещё раз спрашиваю, чего ты хочешь?

— Простую вещь, Орёл — твою дочь взамен моего сына. И ты отдашь её мне.

— Нет. — Алейда снова дёрнулась к огню, и Иво выставил руку, чтобы не дать ей сделать это.

— Никогда, — с яростью высказал он Квен. — Сначала мне придётся умереть.

— Пустая клятва, так как ты не можешь сделать этого. — Свет от пламени превратил измождённое лицо Квен в ужасающе красивое, ещё больше напугав Алейду. — Это было самой хитрой частью того, что я сделала, и самой трудной, но я хотела, чтобы ваши мучения были вечными, как и моё собственное. Каково это — знать, что ты больше никогда не увидишь солнца?

Иво шагнул к ней.

— Со временем я полюбил луну.

— Ах, но ты помнишь прикосновения солнца… — Она щелкнула пальцами, и золотистая теплота окутала пещеру, как если бы они стояли нагишом под освещённым солнцем небом. — Радость летнего дня… — Другой щелчок, и прохладный бриз пронёсся мимо, неся с собой аромат свежескошенного сена. — Как дневной свет переливается на волнах, когда ты плывёшь домой… — Щелчок, и звук воды, несущейся мимо корпуса корабля, заполнил их уши.

Иво поднял лицо к теплу и свету, лившемуся на него сверху, и вздохнул.

— Это снова может стать твоим, — шептала Квен. — Я освобожу тебя от проклятия. Отдай мне Беатрис, и ты снова станешь человеком и сможешь прожить свою жизнь на солнце. В своём доме. Я буду любить её, заботиться о ней, воспитывать её как свою собственную. Скажи «да», и ты получишь всё это.

Даже испытывая страх, Алейда поняла, что предлагала Квен. Как человек, Иво мог пойти домой. Одно слово — и у него было бы солнце. Всё, что ему надо было сделать, это бросить их ребёнка. Он мог сделать это. Она знала, что он сделает это. Ах, Боже, нет.

Иво открыл глаза и пристально уставился в холодные синие глаза Квен.

— Возьми меня вместо неё.

— Нет! — закричал Бранд, и Алейда поняла, что и она кричит вместе с ним.

Иво проигнорировал их обоих.

— Я буду твоим сыном, — сказал он Квен. — Я всего себя отдам тебе, буду уважать тебя и учиться любить тебя так, как сын любит мать.

— Ты! Ты думаешь, что мне нужен один из животных, растерзавших моего мальчика? — Гнев потряс её настолько сильно, что Беатрис задрожала в её руках.

Иво опустил меч и вышел вперёд, соединяя запястья так, как если бы он был скован кандалами.

— Тогда возьми меня как раба, чтобы служить тебе. Чтобы ты могла истязать меня, как пожелаешь.

— Или меня, — сказал Бранд. — Я тот, кто убил Сигвейрда, тот, кого ты действительно хочешь заполучить. Потрать свой яд на меня, ведьма. Ты больше насладишься этим.

— У меня другие планы относительно тебя, Медведь, — сказала Квен голосом, от которого мурашки пробежали по коже Алейды. — Я хочу ребёнка. Она мала. Она будет любить меня как мать.

— Как это делала я? — спросила Алейда, глотая от слёз слова, заполнявших глаза и забивающих горло. — Неважно как ты называешь себя, ты — моя Беата, та, которая воспитывала меня и нянчилась со мной, и учила меня шить. Моя Беата, та, которую я любила все эти годы. Неужели ты не понимаешь, что у тебя уже есть желаемый тобой ребёнок.

Выражение лица Квен смягчилось.

— Почти что, ягнёночек. Ты больше любила свою мать и бабушку. Этот ребёнок будет любить только меня.

— А кого я должна любить? — рыдала Алейда. — Как ты можешь забрать у меня моё дитя, когда сама знаешь, что значит потерять собственного ребёнка?

— Я не собираюсь отнимать её у тебя, ягнёночек. Он отдаст её.

— Но он не сделает этого. Ты слышала, что он сказал. Пожалуйста, отдай её мне. — упрашивала Алейда и потянулась к ней.

— Я могла бы забрать вас обоих, — размышляла Квен, — и иметь и дочь и внучку. Что ты на это скажешь, Орёл?

— Нет. — Иво притянул назад Алейду и снова поместил себе за спину. — Возьми меня, Квен. Это единственное предложение. Ничего кроме этого. Отошли домой Алейду с Беатрис, поклянись, что твое зло больше никогда не коснётся их, и я навечно буду принадлежать тебе.

— Как трогательно. Ты любишь её, — глумилась Квен. — Это не поможет тебе теперь, когда твоя жена видела тебя в твоём истинном обличье. У тебя нет выбора. Брось своего ребёнка и наслаждайся жизнью, или откажись и продолжай жить в своём аду. В любом случае Алейда будет ненавидеть тебя.

— Скорее ад замёрзнет, — сказал Иво. — Ты не получишь никого из них.

— Конечно же, я могу заставить Алейду забыть, — предложила Квен. — Всё это. Орёл. Всё, что она видела. Даже Беатрис.

— Я никогда не забуду собственного ребёнка, — поклялась Алейда.

— Ах, но ты забудешь, ягнёночек, и полюбишь его. Отдай мне ребёнка, Орёл, и у тебя будет Алейда и солнце.

— Ты многое предлагаешь, Ведьма, пытаясь заставить меня сказать да. Почему?

— Потому, что она должна, милорд. — Мейрвин вошла в пещеру, Том шел за ней по пятам.

По лицу Бранда промелькнуло беспокойство.

— Мейрвин. Уходи отсюда.

Она покачала головой.

— Я должна быть здесь.

— Пожалуйста, Мери, уходи. Ты не знаешь, кто она. Том, уведи её отсюда.

— Том, позаботься о своей леди, — спокойно сказала Мейрвин. — Я знаю, кто она, messire. Именно поэтому Мать послала меня.

— Самонадеянность, — глумилась Квен. — Твое простое волшебство богини не сможет сравниться с моим.

— Я слушала у входа в пещеру, великая. Я хорошо знаю, что может сделать твоё волшебство. — Она повернулась к Бранду, привлекая к себе внимание Квен.

Том подошел к Алейде и взял её за руку.

— Я помогу вам быть сильной, миледи.

— Она хочет вашу душу вместе с ребёнком, милорд, — продолжила Мейрвин. — Именно поэтому она предлагает сердце вашей леди, чтобы соблазнить вас. Не позволяйте ей сделать это. Откажитесь.

— До последнего вздоха, — поклялся Иво.

— Миледи, она также влияет и на вашу душу. Этот страх… это она, не вы.

— Ты вмешиваешься в вещи, не имеющие к тебе никакого отношения, Целительница, — предупредила Квен.

Мейрвин проигнорировала её.

— Думайте, миледи. Как вы могли настолько испугаться своего мужа?

— Я… — Запутанная, Алейда посмотрела на Иво, затем на Квен, потом назад на Мейрвин. Спокойствие целительницы привлекло, и она выбрала её, решив позволить ей успокоить свои спутанные мысли. — Я видела, как он изменился. Беата сказала мне, что он демон. Она сказала, что они сожгут меня за то, что была с ним. Но я продолжала думать, что он — Иво, он — мой муж. Она заставила меня выпить… чтобы успокоить меня, как она сказала.

— Но вам становилось ещё страшнее, не так ли? Она сделала так, что вы ещё сильнее испугались, — сказала Мейрвин.

Алейда старалась заставить себя думать.

— Я так испугалась.

— Ах, сладкий листочек, я никогда не причинил бы тебе боль, — сказал Иво. — Ты должна знать это. Никогда не бойся меня.

— Бойся его, — приказала Квен, и Алейда захныкала и задрожала под весом наседающего на неё ужаса.

— Оставь её, — сказал Том. Он отпустил Алейду, и смело встал рядом с Иво между ней и Квен. — Она не боится его, Ведьма. Никто из нас не боится.

— А должен бы, мальчишка. — Квен над его плечом нашла взглядом Алейду. — Они сожгут тебя, если узнают, миледи.

— Как они узнают? — спросила Мейрвин. — Вы рассказали бы им, миледи?

Голова Алейды была такой тяжёлой, но не настолько, чтобы она не смогла ответить.

— Никогда.

— Они узнают и сожгут тебя за это, — пообещала Квен. Её голос изменился, и он снова походил на голос Беаты. — Или он убьет нас, ягнёночек, даже малышку, чтобы сохранить свою грязную тайну.

— Нет, — сказала Алейда. Теперь она поняла, что делает Квен, и она боролась, желая вышвырнуть её из своего разума. — Ты лжёшь. Ты лгала мне всё это время. Он любит нас.

— Его слабость, — сказала Квен. — И твоя.

— Тогда сделайте это вашей силой, миледи. — Том повернулся спиной к Квен и положил кулак на грудь, где только Алейда могла увидеть, и открыл его. — Будьте сильны для орла, который следовал за нами в тот день.

Том пытался сказать ей что — что. Рука. Он оставил что — что в её руке. Она приоткрыла свой кулак только, чтобы мельком увидеть проблеск серебра и разглядеть фигурку орла. Она повернулась к Мейрвин, вопрошая её взглядом.

— Вся сила, что нужна вам, находится в вас, миледи, — сказала мягко Мейрвин. — Когда вы пришли ко мне за помощью, микстура, которую я дала вам, была только успокоительным маслом, без капли волшебства. Все волшебство находилось здесь. — Она сжала пальцы в кулак и приложила к своему сердцу. — Здесь, этим вы и покорили лорда Иво.

— Но я…

— Вы на самом деле боитесь? — спросила Мейрвин. — Вы на самом деле боитесь своего мужа?

— Нет. — Алейда поняла, что именно это и имела в виду… Но что, если она ошиблась? Что, если он… Нет, это была Квен. Её дыхание стало прерывистым. — Нет, не боюсь.

— Тем не менее, тебе страшно, — выдохнула Квен, её яд ещё раз проник в душу Алейды.

— Нет. — Она сжимала кулак, пока маленькая фигурка орла не впилась ей в руку, используя боль, чтобы избавиться от волшебства Квен. — Нет. Я не боюсь.

Заглядывая глубоко в себя, она поняла, что сила помогла ей сделать несколько шагов к принятию стороны Иво. Уже более уверенная в себе, она приложила руку к сердцу Орла и сказала правду, которую весь день пыталась вспомнить, когда как Беата вела её всё глубже и глубже по дороге страха. — Я не боюсь. Я люблю Иво. Боже помоги мне, я действительно люблю его, даже сейчас.

— И я… — Иво внезапно закричал и напрягся, его спина, как лук, изогнулась дугой. Что — то дурное обволокло его нитями густого бурого тумана. С ужасом Алейда наблюдала, как он задыхается в тёмных парах тумана. Умирает. Он умирает. Она убивает его. Её крик слился с его, соединившись с криком призрачного орла, появившегося из тумана и расправившего свои широкие крылья над их головами. Орёл ещё раз издал крик и внезапно исчез, оставляя вместо себя только слабое свечение в воздухе.

Иво упал на колени, хватая ртом воздух, Алейда рухнула рядом с ним.

— Нет! — выкрикнула Квен. — Нет, этого не может быть. Это невозможно. У тебя нет его. Ни у кого его нет. Заклинание не может быть разрушено одной лишь любовью.

— Твоя власть над ним кончилась, — сказала Мейрвин. — Как и власть над его леди.

Квен сместила хватку и подвесила Беатрис над огнём.

— Ещё не кончилась.

— Нет! — Иво бросился всем телом на Квен, отбросил её в сторону, одновременно с этим выхватывая Беатрис из её рук. Он развернулся в воздухе так, чтобы приземлиться под малышкой, защитить её, когда они угодили в костёр, и откатился подальше в сторону от тлеющих угольков.

— Довольно. — Воздух вокруг Квен вскипел от силы её гнева. Она притянула к себе, пышущие жаром пары и вскинула руку, направив её на Иво. С криком Мейрвин бросилась между ними. Удар молнии, предназначенный для Иво и Беатрис, ударил ей в грудь и поднял над землёй. Она, корчась, висела там, молнии, потрескивали по её коже.

— Мейрвин! — взревел Бранд и кинулся к Квен. Ещё один резкий выброс руки Квен развернул Бранда и отбросил прочь его меч, пока неподвижное тело Мейрвин опадало на землю. Квен повернулась к Алейде и начала поднимать руку.

— Нет. — Худенькое тельце Тома полетело как копье. Он врезался прямо в Квен, с криком вонзил ей в грудь кинжал, в то время как молнии иссушали его тело. Они упали, врезаясь в стену. Том откатился далеко, и Бранд поднялся на ноги, желая свернуть Квен шею.

Его лезвие нашло только воздух и дым. Зарычав от расстройства, он поворачивался в разные стороны, ища ведьму.

— Куда она делась?

Том поднял отброшенный меч Иво и приготовился сражаться, вместе с Брандом осматривая пространство пещеры в поисках Квен.

— Исчезла.

Вокруг них земля начала дрожать. Пыль и камни градом посыпались с потолка.

— Уходим, — выкрикнул Иво. — Алейда. Уходим!

Она побежала к выходу, Иво следовал за ней по пятам, в который раз защищая Беатрис своим телом. Позади них Бранд бросил свой меч Тому.

— Беги, парень.

Он подхватил Мейрвин и побежал изо всех сил, едва они вышли из прохода, пещера обрушилась. Грохот и землетрясение не прекращались до тех пор, пока стоячий камень не сместился и, наклонившись, не заслонил собой вход в пещеру. Землетрясение прекратилось, и ночь, успокаивая, окутала их. Всё выглядело так, будто пещеры никогда и не было.

— Мери? Ах, нет. Нет. — Бранд крепко прижал истерзанное тело целительницы к своей груди. — Мери.

Иво передал Беатрис в руки Алейды и сорвал с себя плащ, чтобы расстелить его на траве. — Бранд, сюда.

Пока Алейда цеплялась за своего ребёнка, со слезами облегчения, повторяла её имя, Бранд встал на колени, чтобы положить Мейрвин на плащ, мягко укрывая её собственным. — Всё будет хорошо, — шептал он, гладя ей волосы. — Я позабочусь о тебе.

Мейрвин вздохнула, и медленно открыла глаза. Мягкая улыбка коснулась её губ. — Ты спасён.

— Да, — сказал Бранд.

— Леди Беатрис?

— Да. Она тоже спаслась.

Плача, Алейда встала на колени, чтобы показать Мейрвин перепачканную пылью, но невредимую малышку, вопящую у неё на руках.

— Ты спасла её, Мейрвин. Ты спасла нас всех.

— Любовь спасла вас. — Она снова задрожала, и её дыхание с шумом вышло из легких. — Милорд?

— Я здесь, Мейрвин. — Иво встал на колени рядом с Алейдой. — Мне не хватит слов, чтобы выразить тебе свою благодарность.

— Любите её, — просто сказала она, затем добавила, — Том знает. Спросите его.

— Я спрошу. Мир с тобой, Целительница. — Иво помог Алейде встать и отвёл её в сторону. Она разрыдалась на его груди, обвиняя себя в ощущении огромной радости, оттого что он и Беатрис живы и здоровы, когда как так много было потеряно.

— Как красиво, — шептала Мейрвин. Туман исчез вместе с Квен, оставляя ночь, такую ясную, что казалось, будто звёзды висят на ветвях деревьев. Глаза Мейрвин нашли молочно — белую полосу. — Дорога Одина[62]. Сегодня я легко попаду туда.

— Нет, Mери. Не оставляй меня. Держись. Я отвезу тебя домой.

— Мать зовёт меня. — Она с трудом подняла руку, чтобы коснуться щеки Бранда. — Не печалься, любовь моя.

— Мейрвин, пожалуйста.

— Когда придёт наше время, я найду тебя. — Её рука упала, и, вздохнув, она прошептала, — Жди меня.

А потом она ушла, её глаза так и остались смотреть на небеса. Со стоном Бранд сгрёб её в свои объятия. Слезы блестели на его щеках, яркие как звёзды, он закрыл её глаза и поцеловал, прощаясь.