Бессмертный воин

Глава 4

Последние лучи заходящего солнца еще ласкали горизонт, когда Иво и Бранд выехали из леса на земли поместья. Иво, вернув себе человеческий облик и одевшись, понесся вперед к Олнвику, пришпоривая Хримфэкси с такой скоростью, что Бранд с трудом за ним поспевал. Но на краю сада, где покрытые инеем голые деревья стояли подобно безмолвным скелетам на фоне вечернего неба, он остановил лошадь, потянув за узду. Бранд подъехал к нему, положив руку на рукоять меча.

— Что — то случилось?

— Да нет, ничего. Просто думаю, не придется ли мне отправляться за ней в погоню.

— Она будет в замке. Ари не позволил бы ей так легко сбежать.

— Он должен был уехать задолго до заката, — сказал Иво, бросая взгляд на птицу, сидящую на плече Бранда. — У нее было достаточно времени, чтобы ускользнуть.

— Тогда мы найдем ее и вернем.

— Я не хочу заполучить себе женщину, которую я будто заключенного должен держать взаперти, я хочу получить жену, с которой я мог бы жить в мире и согласии. — Иво покачал головой, испытывая отвращение к сложившейся ситуации, в которую его впутал Вильгельм, после этого он прикоснулся к обрывку коры, завязанном в рукаве одеяния. — Ладно, поехали, найдем светлое место и посмотрим, что Ари хотел нам сказать.

На сей раз, когда они подъехали к воротам, створки были широко распахнуты, и полдюжины мужчин вышли, чтобы поприветствовать их. Еще около сорока человек собралось вокруг костра, ярко пламенеющего во дворе. Иво потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что они — вольные люди из деревни, прибывшие не только на свадебный пир, но и желающие посмотреть, что за мужчину король назначил на место Гилберта Тайсона. Он поприветствовал их, выделив из толпы судью, Уота, бывшего в зале предыдущим вечером, после чего повернулся к эконому.

— Какие новости, Джеффри?

— Зал и угощения готовы. Как вы видите, прибыли деревенские жители. И отец Теобальд ждет в часовне.

— А леди Алейда? — Иво старался, чтобы его голос звучал спокойно, на Бранда он не смотрел.

— Она в своих покоях, вместе с женщинами, готовится к церемонии.

Узел внутри Иво стал слабеть.

— Хорошо. Я скоро за ней пошлю. Скажи Освальду, чтобы он поставил мужчин на стены.

— Да, милорд. — Джеффри откланялся и стремительно пошел в сторону кухни.

Иво и Бранд пошли внутрь, минуя столы и снующих вокруг слуг, направляясь к очагу, чтобы согреться. Сообщение от Ари было коротким и трудным для воспроизведения, поскольку было нацарапано ножом на куске коры.

«Отдала все свои деньги беднякам. Боится, что отберешь. Около десять шиллингов. Перестань пугать».

Иво дважды перечитал руны, и так и эдак трактуя их, пытаясь понять смысл написанного. Он отдал записку Бранду и хмуро посмотрел на птицу на его плече.

— Разве ты не считаешь, что скальд мог бы и лучше обращаться со словами?

— Скорее всего, он пытался написать быстрее, пока еще было светло, — отозвался Бранд. — «Боится, что отберешь»? И что ты сделал с девчонкой?

— Я не знаю. Ничего. Предупредил ее, чтобы не пыталась сбежать в монастырь. Мы перебросились всего — то дюжиной слов. Идиот Фреев! — Иво раскрошил кору, сжав ее в кулаке, и кинул труху в огонь. — Я пробыл в лесу слишком долго. Раньше я знал, как обращаться с женщиной.

— Да, ты умел, — согласился Бранд. Он втянул воздух сквозь зубы, погрузившись в размышления. — Помнишь дочь корабела в Каупанге?

На лице Иво расцвела улыбка, когда он вспомнил налитые прелести девчонки, чей образ жил на задворках его памяти.

— Ингигерд.

— Ваши отношения начинались без большой любви с ее стороны, как и у Алейды. И все же, как я припомню, это стоило тебе бочки соленой рыбы и фунт серебра, когда ее отец поймал вас, когда она скакала на тебе в плазе[19].

— Она стоила каждой монеты и каждой трески, — сказал Иво нежно. Но когда он вспоминал восторженную скачку Ингигерд, его воображение молниеносно перенеслось на Алейду, на то, как она бы могла оседлать его на огромной кровати в соларе. Он переступил с ноги на ногу, чтобы ослабить внезапную тяжесть в паху. — Это было так давно, очень давно, и к тому же у меня было время, чтобы поухаживать за Ингигерд.

— Так поухаживай за Алейдой.

Ему тогда потребовалась больше чем половина лета, чтобы заполучить Ингигерд, подумал Иво. Ему бы очень повезло, если бы с Алейдой у него был хотя бы месяц, но он жаждал видеть ее каждую ночь в своей постели. Кроме того, был еще и король, которого тоже нельзя было просто так выкинуть из головы.

— Вильгельм так жаждал заполучить этот замок, что испытал истинное облегчение и пообещал сотню фунтов, чтобы помочь возведению замка, но для этого он должен быть уверен, что и Олнвик, и его леди находится в надежных и твердых руках. Сегодня вечером я должен уложить ее в постель, а иначе она сможет сбежать в монастырь и аннулировать наш брак.

— Ну что ж, тогда у тебя есть лишь время, пока идет ужин, — сказал Бранд, как будто считая это время достаточным. — В ней, кажется, есть огонь. И думаю, тебе не потребуется много времени, чтобы разжечь его в полыхающий костер: капелька вина, пара ласковых слов… Конечно, если она — это слишком для тебя, то мы можем уехать прямо сейчас. Король найдет другого лорда, чтобы отдать ее земли и ее девственность, а мы можем вернуться к охоте на Квен.

Иво не потрудился ответить.

— Ты, — ткнул он пальцем в пробегавшую девушку. — Принеси мне горячей воды и чистый шенс. И отправь ко мне Джеффри.

— Я предполагаю, что мы никуда не едем, — сказал Бранд птице, сидящей у него на плече. — Эх, хорошо. По крайней мере, она не сбежала. Может она желает тебя больше, чем ты думаешь.

— Может быть, — согласился Иво, хотя червь сомнения, точивший его изнутри, утверждал иное. И в самом деле, вдруг Бранд был прав, понадеялся Иво, когда послал за Алейдой некоторое время спустя. Она достаточно скоро появилась наверху лестницы, ее служанки стояли позади нее, и хотя ее лицо на фоне покрывала выглядело бледным и напряженным, она, секунду поколебавшись, спустилась вниз.

— У вас нет ни одного родственника мужского пола, с которым я мог бы подписать брачный контракт, — произнес Иво, призывая поддержку собравшихся свидетелей. — Вы подпишете его со мной, леди Алейда?

— Oui[20], монсеньор, — ответила она спокойно.

Нет, не спокойно. Кротко. Потупив взор. И когда она взяла его руку, ее пальцы были холодными как морской лед и дрожали в его ладони. Ари был прав. Она боялась его.

И ему не нравилось это. Ему совсем не нравилось это. Некоторые мужчины хотели бы иметь жену, которая сжималась бы при их появлении, но он предпочел бы женщину твердую и храбрую, такую, как та огненная девица, которая сыпала угрозами в адрес Невилла, столь непокорную, что готовила свой побег и требовала у него точного ответа, что он хочет от нее.

Пытаясь найти причину такой перемены в Алейде, он подвел ее к высокому столу, где лежал брачный контракт. И лишь когда свидетели окружили их, и он посмотрел вниз на свою невесту, Иво понял. Строгое белое покрывало. Простой льняной воротник и рукава. Бесформенный гаун из черной шерсти, подпоясанный простым плетеным поясом, на котором весел маленький деревянный крест.

Маленькая лисичка.

Она могла действительно его бояться, но под этим страхом где — то глубоко все еще скрывалась ее мятежность, сокрытая за маской безразличия и выпрямленной как всегда спиной. Она оделась как простая монахиня.

Даже не видя его лица, Алейда все поняла по тому, как напряглась пальца де Вэсси, держащие ее руку, когда он сумел разгадать выбор ее платья. Она ожидала этого, ведь кем бы он не был, дураком его точно нельзя было назвать. Но теперь, когда она чувствовала его гнев, она пожалела о том импульсе, что заставил ее приказать Хадвизе достать один из старых гаунов бабушки.

Этот поступок казался довольно безопасным в соларе: способ показать, что она поражена, но не побеждена, но теперь этот жест казался безрассудным. Что если Ари ошибся в своем лорде? И где, кстати, этот сенешаль, где он и его безрассудные заверения в помощи? Трусливый негодяй.

Какая глупость. Она раздразнила быка, и теперь должна была отвечать за свои действия. Когда пальцы Иво вновь напряглись, она сделала глубокий вдох, изобразив на лице, как она надеялась, ту же безмятежность, что была на лике Святой Марии на триптихе в часовне.

— Что — то не так, милорд? — спросила она сладким голосом.

Его глаза сузились, и она почувствовала, что бледнеет. Ее взгляд переместился на напряженные челюсти и рот, который скривился непонятным образом. Это что, было улыбкой, которой он пытался подавить?

Похоже, что так. Пальцы Господни, он не злился, его сотрясал смех, который он едва сдерживал. Он смеялся над ней снова.

Ее желание подчиняться исчезло так же, как капли дождя на раскаленном угле. Дьявол его забери. Она не будет корчить перед ним дурочку. Она отпустила его руку и шагнула вперед, чтобы взять перо.

— Разве вы не хотите, чтобы вам вначале прочли контракт вслух, миледи? — спросил удивленный Джеффри.

— Это бессмысленно. Король приказал, и я покоряюсь его желанию на благо Олнвика.

Она небрежно поставила свою подпись и бросила перо вниз, оставляя пятна чернил на пергаменте. Прежде, чем она смогла пойти обратно, Иво подошел к ней вплотную. Ухмылка, с которой он сражался до сих пор, озорно скривила его губы, когда его рука обвилась вокруг талии девушки.

— Терпение, цветочек, — по его голосу можно было судить, что он наслаждается ситуацией. Потянув ее назад, он прижал ее бедра к своим. — Вы достаточно скоро насладитесь глубокой признательностью Олнвика.

Она задыхалась, а люди, следящие за ними, заходились смехом, к которому, наконец, присоединился Иво, после того как поставил свое имя рядом с ее.

Зажатая между ним и столом, оно могла лишь стоять, крепко прижатая к его телу в то время, как краска покрывала ее лицо, заставляя пылать ее алым цветом точно печать, что Иво собирался поставить на документах. Он вжал свое кольцо в воск, чтобы закрепить договор, трое свидетелей быстро подошли, чтобы поставить свои подписи.

Все еще смеясь, он двинулся от возвышения.

— Ну, миледи. Священник ждет, и чем скорее мы произнесем свои клятвы, тем скорее вы сможете покориться моему желанию.

Эти слова вызвали новую волну смеха, которая пронеслась по залу и вылетела за двери, где Иво позволил хихикающим женщинам Алейды окружить ее, обернуть в плащ и повести прочь к небольшой часовне. Мужчины, сыпля непристойными шутками, двинулись следом, освещая дорогу факелами. Смех эхом одевался по двору, когда слова Иво доносили до тех, кто их не слышал.

— У тебя оригинальный способ добиться женщины, — перекрикивая шум, сказал Бранд, когда они с Иво шли впереди всех.

— Она задела меня.

— Ну что ж, теперь же она готова перерезать тебе горло.

— Это пройдет.

— А если нет?

— Ну, тогда я предпочитаю сердитую женщину в моей постели боящейся.

— Лучше бы смеющуюся, — сказал Бранд.

— Ага, — согласился Иво, добавив затем с ехидной усмешкой. — А лучше всего — просто стонущую.

Бранд кивнул в сторону Алейды, стоящей в дверях церкви.

— Держу пари на свой лучший браслет[21], что этой ночью ты не вытянешь ни смеха, ни стона из этих губ.

Иво посмотрел на свою невесту: лицо напряжено, сжатые кулаки прижаты к бокам. Ну что ж, по крайней мере, она столь же зла, как и вчера. И все же вчерашняя ночь… То, как ее дыхание слегка прервалось, когда он поцеловал ее вчера вечером… быть может, и сегодня будет не столь сложно снова вызвать этот вздох, который может перейти в стон.

— Ну что ж, — ответил он своему другу. — Я принимаю пари.

Сукин сын. Pautonnier de linage felon[22]. Мерзкая подлая свинья.

Жизнь, прожитая среди норманнских рыцарей и саксонских крестьян, научили Алейду ругаться на двух языках. Она перебирала в уме все слова, что знала, не находя ни одного, которое в полной мере описывало бы Иво де Вэсси.

Боже, если бы она была мужчиной и рыцарем, кипятилась Алейда, пока наблюдала, как он шел к ней, а его серый плащ развивался позади него, точно крылья величавой птицы. Она бы сбила эту похотливую усмешку с его лица, затем подняла бы меч, чтобы пойти против него и короля, который отдал ему Олнвик. Но она не была мужчиной, и де Вэсси действительно имел власть и все права, поэтому, когда он вошел в церковь и встал по правую сторону от нее, она воздержалась от потока проклятий, лишь стянула посильнее плащ, чтобы защититься от холода и приготовилась сделать то, что должна.

Де Вэсси наклонился к ней, будто целуя в щеку.

— Улыбнитесь, — прошептал он, полушутя, полусерьезно. — Чтобы этот угрюмый вид не испугал святого отца.

Мгновение спустя отец Теобальд встал перед ними, чтобы помолиться. Его глаза расширились, когда он увидел ее лицо. Он заколебался.

— Быстрее, священник, — проворчал сэр Бранд со своего места. — Начинай же, пока мы все тут не окоченели.

Игнорируя смех в зале, отец Теобальд быстро перекрестился и спросил, как показалось Алейде, слегка сомневаясь:

— Добровольно ли вы соединяетесь священными узами перед лицом Бога и людей?

— Да, мы оба, — ответил за них Иво, не давая Алейде шанса вставить хоть слово. Он снял кольцо со своего мизинца и взял Алейду за руку. — Я, Иво, беру тебя, Алейду…

Она позволила ему одеть себе на палец кольцо и без каких — либо эмоций повторила слова клятвы, после чего отец Теобальд брызнул на них пахнущей иссопом[23] святой водой.

— Ego conjugo vos in matrimonum. In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen[24].

На сей раз, когда Иво наклонился, он и вправду собирался ее поцеловать. Алейда заставила себя стоять не шелохнувшись, в то время как его губы коснулись ее, чтобы скрепить их клятвы поцелуем. Это было не более чем вчерашний поцелуй, но и не менее, и как только она начала терять сознательную нить он отстранился от нее. Иво посмотрел над ее головой и усмехнулся, будто его и Бранда объединяла общая шутка, и все потонуло в смехе большого воина и в поздравлениях людей, пришедших на свадьбу.

Ну, вот они и женаты, если не считать мессы, которая будет отслужена в часовне. Торопился ли отец Теобальд из — за слов Бранда или он и сам замерз до костей, но он быстро зачитал что — то на латыни. А они вернулись в зал почти в то же самое время, когда он произнес последнее аминь. За ними двинулись все женщины и мужчины из деревни и замка, смеющиеся и радующиеся, готовые праздновать.

Но прежде чем кто — либо мог сесть за стол, Алейде предстояло еще одно испытание, то, через которое ей надо было пройти в церкви, но из — за холода перенеслось сюда: принести присягу ее мужу как лорду Олнвика, клянясь уважать и почитать его. Это было куда более сложным и важным, ведь этим она предоставляла ему власть над землями ее дедушки. И осознание того, что это было просто формальностью, так как король уже отдал ему ее землю, когда рыцарь преклонил перед ним колени, не делало ее путь с ним через внезапно притихший зал легче.

Став перед мужем на колени, Алейда проигнорировала холод, охвативший ее и просочившийся до самых костей, и вложила свои руки в ладони Иво, сложив их как для молитвы. Его взгляд встретился с ее глазами.

— Отдаете ли вы себя мне целиком и полностью?

У Алейды зашумело в ушах, будто бы там жужжал рой пчел. Она недоуменно уставилась на Иво. Целиком и полностью ему? Факт подчинения лорду был просто частью оказания уважения, но он не задавал этого вопроса вчера, когда мужчины вставали перед ним на колени. Не было этих слов, с таким двояким значением.

— Миледи? — повторил священник.

Это просто формальность, сказала она себе, игнорируя спазмы в животе и внутренний голос, который твердил, что это самообман. Это лишь часть ритуала. Она избавилась от шума в ушах и вскинула подбородок.

— Да, — ее голос звучал хрипло и низко. Она откашлялась и проговорила вновь, на сей раз более твердо. — Я, Алейда, обещаю стать вам женой и спутницей во всем, клянусь защищать вас ото всех. Я признаю вас как законного лорда Олнвика и… — ее голос сорвался, и она вновь была вынуждена откашляться. — И признаю вас как своего лорда и отдаю себя вам. Клянусь в этом перед богом и людьми.

— Я принимаю ваши клятвы и после этого признаю вас своей, — сказал Иво. Он отпустил ее руки, но его глаза следили за ней теперь более мягко. — В ответ я назначаю вдовьей частью вашего наследства треть моей собственности, а также все те подарки и дары, что были предписаны контрактом. Взамен я прошу от вас лишь клятвы верности вассала феодалу. Вы дадите ее?

Наследство? Подарки? Она считала, что контракт лишь подтверждает права Иво, но не ее. У него было преимущество, в конце концов. Что же она, в конце концов, обещает?

— Да, милорд.

Иво поднял одну бровь, как бы спрашивая ее, не сожалеет ли она, что Джеффри не прочел ей вслух контракт. Отец Теобальд протянул ей Библию, чтобы она поцеловала ее, и Алейда положила на усыпанный драгоценностями переплет руки.

— Я клянусь, что с этого дня буду… преданным и истинным вассалом вашим, милорд.

Она опять споткнулась, произнося клятву. А Иво лишь кивнул ей в ответ, вот все и было кончено. Олнвик теперь принадлежит ему, как и она сама.

Когда муж протянул ей руку, чтобы помочь встать, что — то вновь сжалось внутри нее от прикосновения к его ладони. Она, сердясь на себя, отбросила эти мысли. Она сможет подумать обо всем этом и побороть себя позже, но сейчас не время.

Когда они совершили омовение и заняли свои места, раздался звук рога, и слуги начали вносить подносы с едой, ставя на столы мясо и различные закуски пока настил жалобно не заскрипел от тяжести. Хотя у Джеффри было мало времени, чтобы подготовиться к празднеству, Алейда не без радости отметила, что он с успехом справился. Присутствующие в зале могли насладиться таким же богатым пиршеством, как и на Рождество, а самые бедные батраки и нищие со всей округи, собравшиеся во дворе, будучи слишком жалко и грязно одетыми, чтобы войти в зал, тоже смогут получить объедки. И к утру уже Иво де Вэсси получит славу щедрого лорда. А вот сохранится ли это дальше, покажет лишь время.

Поскольку у Иво не было оруженосца или слуги, то он попросил Освальда разрезать для них пищу. С небывалым мастерством этот бывший рубака, мгновенно завалил их общий тренчер[25] отборнейшими ломтиками баранины и свинины. Он положил рядом лосося и пару сельдей, затем небольшой кусочек гусиной ножки занял место посреди блюда. Наконец он нарезал пышный пирог.

— Никаких голубей, — твердо сказал Иво. — Убери это от меня подальше.

Освальд, махнув рукой мальчишке, чтобы тот убрал пирог, положил вместо него угря, и затем поставил тренчер между Иво и Алейдой, приглашая их присоединиться к трапезе.

Иво отрезал ножом хрустящий, приправленный травами кусочек свинины и протянул его Алейде. Такая любезность была принята у рыцарей, ухаживающих за своей дамой, деревенских парней, ухаживающих за возлюбленной, или у мужа по отношению к его жене. Он, вероятно, с нетерпением ждал этого.

Но не Алейда. Она бы скорее умерла с голоду, чем приняла пищу из рук этого человека. Иво пожал плечами и положил кусочек мяса себе в рот.

— Рано или поздно вам придется разжать их.

Она резко посмотрела на него.

— Ваши руки, — сказал он, кивнув на ее колени, — и вашу челюсть. Я удивлен, как только вам это не причиняет боли.

— Лишь одна вещь причиняет мне бесконечную боль.

— Я видел, как люди умирали от того, что не могли разжать и менее стиснутые челюсти, — сказал он, игнорируя ее ответ. Он сделал хороший глоток грушевого сидра и предложил ей кубок, от которого она тоже отказалась. — Ну же, Алейда. Вы посмеялись надо мной, я посмеялся над вами. Давайте объявим перемирие прежде, чем вы умрете от голода.

— Посмеялись? Шутка? Вы так это называете? Покориться вашему желанию. Считаете, что я не поняла, что вы подразумеваете под вашим…? — Она неопределенно махнула рукой, очерчивая область между его животом и коленями.

— Вы сами это начали, миледи, одевшись точно монашка и сказав то, что сказали. Я лишь ответил ударом на удар, — усмешка всплыла на его губах. — Хотя мой удар был сделан с большим юмором.

Она впилась в него глазами, гнев ее потихоньку пошел на убыль. Он был прав. Она сама начала это сегодня вечером, и, кроме того, его насмешки не сильно отличались от тех, что сыпались на других свадьбах. И более того, она бросила ему сегодня вызов, за который большинство мужчин в зале, по меньшей мере, поколотили бы ее, а не ответили словами и смехом.

— Как вам угодно, милорд. Перемирие. — Она подумала вновь о том, что должно произойти после ужина и добавила. — Пока.

— Пока, — согласился он. — Но мы должны скрепить наш договор. — Он обхватил пальцами ее подбородок и наклонился к ней. — Скрепить поцелуем.

Нет, хотела сказать она, но, помня о перемирии, лишь закрыла глаза и стала ждать его поцелуя. Она все ждала, а он бездействовал. Алейда открыла глаза. Он все еще был рядом, в паре дюймов от нее. Его пальцы держали ее за подбородок, и он усмехался ей в лицо, ожидая, что она сама поцелует его. Это не было никаким перемирием. Это было требование полной капитуляции. Она ждал ее действий, и десятки глаз обращенных к ним ждали тоже.

— Ну же, Алейда, — пробормотал он. — Перемирие.

Она наклонилась вперед и молниеносно клюнула его губами в губы.

— Получите. И перемирие вступает в силу.

Его смех сотряс воздух.

— Ей — богу, женщина, ваши поцелуи столь неумелы, они не столь быстры как ваш язычок, но я с радостью научу вас.

Позже, анализируя свой поступок, она не могла бы ответить, что заставило ее так поступить. Но в ту секунду она осознавала лишь одно, она внезапно ощутила неимоверную усталость. Она устала быть в проигрыше. Устала противостоять его юмору. Устала он него… от него самого. Она хотела вернуть ему его усмешку. Она хотела получить назад свой замок.

— В ваших уроках нет необходимости, милорд. — В одну долю секунды она выхватила свой кинжал из ножен и воткнула его в подлокотник его кресла, в паре дюймов от его бедра. Инстинкт заставил его вскочить на ноги, чтобы защитить его мужское достоинство, на мгновение он потерял равновесие, в ту же секунду она схватила его за цепь и прижалась губами к его губам. Его рот открылся в недоумении. Воспользовавшись этим, она своим языком нашла его язык, и будто насмехаясь над ним, медленно по кругу начала ласкать его, пока тихий рык удовольствия не вырвался из его груди. В ту секунду как она почувствовала рокот под своей ладонью, она отодвинулась, вытащила свой нож и вернулась за стол, оставив Иво, ошеломленно озирающегося вокруг, стоять там же.

Он выглядел почти так же, как она тогда в своих покоях, может даже более потрясенный, подумала она с удовлетворением.

— Я сказала, что Невилл не целовал меня, — сказала она, отрезая кусочек баранины. — Но я не говорила, что меня не целовал кто — то еще.

Зал взорвался от смеха, и громче всех хохотал сэр Бранд. И к своему удовольствию она заметила, что в этот раз это не раздражало и не беспокоило ее.

Так как Иво продолжал стоять столбом, Алейда указала пальцем на слугу, стоящего в стороне, чтобы прислуживать им, и указала на кубок.

— Смотри, чтобы он всегда был полон, — скомандовала она. — И верните пирог, — она повернулась и послала на ошеломленного жениха уничтожающий взгляд. — Может милорду мужу не нравятся голуби, но я — то люблю их.

Что за мужчина научил ее так целоваться?

Тысячи вопросов вертелись в голове Иво, когда он смущенный сидел и наблюдал, как Алейда ест голубиный пирог, но большинство вопросов крутились вокруг одной и той же темы. Кто целовал ее? Почему она позволила ему это? Где он может найти этого сукиного сына, и как долго тот будет кричать, когда Иво будет убивать его?

Малая часть Иво была благодарна неизвестному рыцарю, тот должен был быть, по крайней мере, рыцарем, за тот урок, который он преподал Алейде, но большая часть хотела вырвать легкие того человека и повесить их на дворовых воротах как вымпел. Странно, но эта ярость не распространялась на его мысли о самой Алейде. Ревность, да, к тому, что кто — то другой касался ее губ, но не гнев.

Она была загадкой, его законная жена, столь переменчивая, что он не мог предсказать, как она поведет себя в ту или иную секунду, какой дух овладеет ей между вдохом ее и выдохом. Сначала она была сердита, затем остыла, после боялась, затем рассердилась, а теперь… что?

Она была уверенной. Вот что это было. Уверенность.

Вот она сидит, наслаждаясь трапезой, не обращая на него внимания, будто он был простым слугой. Так или иначе, этот поцелуй вернул ей силу духа, которым он восхитился впервые вчера вечером.

Это делало поцелуй еще более ценным. Это уже было что — то, с чего он мог бы начать. То, на что он запросто мог поставить в пари за новый браслет.

Принятое решение заставило Иво сесть спокойно на свое место, продолжать наблюдать за своей женой и строить в своем уме планы о том, как с ней сблизиться. Как добиться ее. Как заставить смеяться.

И если быть уж совсем откровенным и точным: как заставить ее стонать.