Бессмертный воин

Глава 23

Последнее задание, сказал Иво сам себе. Последнее послание, которое он доставит, а затем поедет домой. Он осторожно приблизился к одиноко стоящему замку, его кожа предупреждающе покалывала, когда он оповестил о себе стражников у ворот сразу после наступления полной темноты. Стража быстро провела его во двор, где его приветствовал дряхлый рыцарь, чей живот напоминал брюхо свиньи, а ноги были настолько кривыми, будто тот каждый день обнимал ими бочку.

— Добро пожаловать в Рибблсвуд, милорд. Меня зовут Годфрит, это мой замок. Проходите. Здесь кое — кто желает познакомиться с Вами. — Он обошел вокруг замка, направляясь к другому строению поменьше, и открыл дверь. — Эти покои — мой свадебный подарок моей молодой невесте. Здесь Вы будете в безопасности. Когда Вы закончите, мы ждем Вас в замке.

Годфрит шагнул назад и закрыл за собой дверь. Человек, находящийся внутри, преклонил колено.

— Меня зовут Уэйклин. Возможно, Вы помните меня.

— Вы ехали верхом к де Жену, — сказал Иво, поднимая его жестом с колен.

Уэйклин кивнул.

— Мой лорд посылает свои поздравления и спрашивает, убили ли Вы все — таки того орла?

— Мудрый мужчина никогда не убьет любимца своей жены.

— Да, милорд, — согласился Уэйклин.

Иво снял свои перчатки.

— Вы женаты, я помню.

— Да, мой лорд, но я редко ее вижу. У Вас есть новости для сэра Роберта? Он просил меня передать, что дрозд потерял свой голос.

— А вьюрок потерял свои крылья, — Иво закончил пароль. Он вытащил из рукава свое письмо. Почти два месяца он вел войска Вильгельма к скрывающимся лагерям лордов, находящихся вне закона, свой третий месяц он провел в наблюдении за Роджером де Пуату, который не дал повода сомневаться, что его занимает что — то другое, кроме заботы о своих землях. Подозрения Вильгельма о том, что Роджер и Дольфин Данбар строят планы, как вернуть Шотландии Камберленд, оказались беспочвенными.

Уэйклин осторожно спрятал свое сообщение в ботинок.

— Лорд Роберт поедет в Нормандию, чтобы передать это послание королю. Сейчас же сэр Годфрит ждет нас на ужин. Нам следует присоединиться к нему.

— С чего это вдруг сэр Годфрит предоставил нам убежище? — удивился Иво, открывая дверь. — Разве он не должен вернуть эти земли Пуатвену?

— О, да, но его новая жена — племянница лорда Роберта.

— Ага. Так вот почему он накрывает хороший стол? — уточнил Иво.

— Не такой обильный, как Ваш, милорд, но лучше, чем у других.

— Он будет лучшим из тех, что были у меня за последние месяцы.

Жена Годфрита мало походила на своего дядю, но ее улыбка была искренней, а стол, обеспеченный ее мужем, щедрым, о чем свидетельствовал живот хозяина. К тому времени, когда кости были брошены собакам, Иво заполнил свой пустой желудок, который не видел такого обилия с тех пор, как покинул дом. Пресытившись, он откинулся назад и стал изучать мужчин вокруг себя. Это была разношерстная группа, некоторые походили на нормандцев, некоторые на англичан, а по другим можно было сказать, что их отцы совершали набеги на Шотландию и Данию.

Внезапно он увидел знакомое лицо, скрывающееся у дальней стены.

— Что Фитц — Хьюберт здесь делает?

Уэйклин проследил его взгляд.

— Лорд Роберт отправил его сопровождать леди Иветту.

— Ага, сказал, что если хочу, могу его забрать, — добавил сэр Годфрит, — но я еще не решил.

Невилл почувствовал следящий взгляд всей троицы и понял, что они говорят о нем. Он впился взглядом в Иво, сжал губы в линию, тонкую, как лезвие меча, и прищурился.

Сэр Годфрит был очень приятным человеком, а его молодая жена слишком юной, чтобы позволить Невиллу Фиц — Хьюберту испортить ужин. С ровной улыбкой Иво отчетливо произнес каждое слово так, чтобы, несмотря на болтовню в зале, этот проныра смог различить их.

— Если Вы действительно оставите его у себя, мессир, смотрите за ним в оба и не ожидайте от него храбрости в бою.

Годфрит поднял свою бровь так, что на лбу образовались три глубокие борозды, делающие его похожим на свежевспаханное поле.

— А что на это думаете Вы, сэр Уэйклин?

— Лорд Иво дал хороший совет.

Лицо Годфрита разгладилось, он принял решение.

— Сэр Невилл, подойдите ко мне.

Невилл преклонил колено перед высоким столом.

— Да, мой лорд.

— Я решил обойтись без Ваших услуг. Вы вольны уехать вместе с сэром Уэйклином, когда он решит покинуть нас.

Вспыхнув, Невилл склонил голову.

— Да, милорд.

Поднявшись, он излил весь яд в своем взгляде на Иво. Того это нисколько не обеспокоило, и после приятного вечера в компании Годфрита он попрощавшись, вскочил на Римфэкси и поскакал вперед на северо — восток. К рассвету Рибблсвуд и Невилл были далеко позади, на закате его скачка продолжалась. Вперед, к Бренду и Алейде, домой.

Неделю спустя Иво и Бренд стояли под Олнвиком с северной стороны, осматривая земляную насыпь, окруженную частоколом.

— У тебя прямо замок, — сказал Бренд.

— Еще нужно построить башню, но Ари хорошо справляется, — Иво всмотрелся в ночное небо, выискивая среди звезд черную птицу. — Я удивляюсь, почему его нет. Будет странно, если ты появишься без него.

— Вероятно, прячется от сов, — Бренд положил два пальца в рот и свистнул, ответный свист послышался со стены. — Твои стражники не дремлют.

— Они должны быть лучшими.

Они двинулись вдоль рва, хорошо различимого при лунном свете, и направились к страже, когда воздух взволновался от взмахов крыльев ворона. Бренд вытянул свою руку, и птица спикировала на его плечо.

— Хорошая работа, — выдохнул Бренд и добавил чуть громче: Божья птица, хорошо, что ты вернулась.

— Назовите себя, — пролаял за воротами Освальд.

— Что? Прошло всего три месяца, а ты забыл меня? — крикнул Иво.

— Милорд? Открыть ворота. Открыть ворота для лорда Иво. Кто — нибудь, разбудите леди Алейду.

— Нет, не тревожьте ее, — приказал Иво.

Приветствия во дворе были восторженными, несмотря на поздний час и трудный путь, который они проделали с места их последнего привала. Из замка, спотыкаясь, вышел Джеффри, сонный и взъерошенный, следом за ним Том и еще несколько мужчин, но большинство так и не проснулось. Иво выслушал краткое изложение событий, которые произошли за его отсутствие, разрешил всем отдыхать до вечера и извинился. Когда он начал подниматься по лестнице, Том вручил Бренду рог с элем, а все остальные вернулись под свои одеяла.

Женщины на соломенных тюфяках беспорядочно спали на полу солара, где Алейда расположилась в его отсутствие. Благодаря свету маленькой лампы, стоящей на столе, он смог добраться до кровати, Иво снял с себя все, кроме брюк, и нырнул под балдахин. Темное пятно, которое было его женой, беспокойно зашевелилось в кровати, аромат, исходивший от нее, окутал мужчину. Она что — то пробормотала, и он обнял ее.

Боже всевышний, она была огромной! Ее размеры шокировали его, он осторожно прикинул время — прошло около семи месяцев. Ее живот округлился, она была такой мягкой и теплой и спала в его руках.

— Алейда?

— Ммм… Иво, — выдохнула она. — Наконец — то, Иво.

Он нежно поцеловал ее плечо.

— Да, моя сладкая. Иво. Я вернулся домой.

Она вздохнула, и этот вздох, идущий с глубины ее души, эхом отозвался в сердце Иво. Ее рука нащупала его руку и с усилием притянула к себе, прижала к груди, словно запрещая ему еще раз ее покидать. Щемящая тоска, которая накопилась в нем за эти месяцы, одурманила голову.

— Мне нравится этот сон, — ее голос казался слегка опьяненным.

Однако это он пьянел, впитывая ее аромат, касаясь ее, ощущая охвативший ее жар.

— Это не сон. Я здесь, рядом с тобой.

Он снова поцеловал ее, в этот раз чуть выше, за ухом и почувствовал дрожь, пробежавшую вдоль ее позвоночника. Она извернулась, чтобы поцеловать кончики его пальцев на той руке, которую она держала.

— Ммм… — Слегка изогнувшись, она немного подвинулась поближе к нему и переместила его руку поверх своей груди. О, они увеличились, но не только. Стали более женственными. Даже у сосков был другой вкус. Он поиграл одним, пока тот не съежился. Внезапно он понял, что его жена полностью проснулась.

— Ты дома! — Она повернулась и бросилась на него, осыпая поцелуями его щеки, глаза, подбородок, их губы встретились в глубоком поцелуе, и языки переплелись. Следующий из тех душераздирающих вздохов коснулся его лица. — Ты в порядке? Невредим?

— Конечно, — ответил он. Но она, словно не веря его ответу, руками ощупывала его, проверяя цело ли лицо, руки, живот, бедра, и смело положила руку на его чресла. — Я полностью в порядке, — повторил он, пряча смех в ее волосах и убирая ее руки, — прекрати, здесь твои женщины.

Она потянулась через него и задернула занавес, погружая их во тьму и заглушая доносящийся храп. Ее шепот был сладостно греховным, ее язык скользил по его уху.

— Значит, Вам нужно постараться не разбудить их, так как я не собираюсь останавливаться. До тех пор, пока я не удостоверюсь, что ты на самом деле рядом со мной.

— Я тоже.

С ней. В ней. Все, что он хотел, — это зарыться в нее и знать, что он на самом деле дома. Он скользнул по ней руками, изучая ее новые формы.

— Я жирная, — ее шепот прозвучал рядом с его ухом, — Вы никогда больше не захотите меня.

В качестве ответа он вернул ее руку назад на свои напрягшиеся чресла. С едва слышным восхищенным вскриком она исследовала их через ткань, проводя по бугру ногтями. Он подавил стон и направил ее пальцы к завязкам. Через несколько секунд он полностью обнажился, и, сгорая от желания, отшвырнул свои брюки куда — то на пол.

Она была слишком кругла для их излюбленного способа, поэтому он повернулся на бок и закинул ее ноги на свои бедра, прижимая ее к себе. Он скользнул пальцами в ее лоно, влажное и скользкое, и продолжал распалять его до тех пор, пока сам мог сдерживаться. Алейда потянулась к нему и приняла его в себя.

Соединившись с ней, он дал волю своему желанию, и время замедлилось. Она лежала рядом с ним, скрытая покровом темноты, его руки стали его глазами. Мужчина медленно исследовал Алейду, открывая заново это знакомое тело, изучая, запоминая его и вызывая в ее памяти науку, которую он преподавал ей другими ночами.

Она задвигалась, зашевелилась, как беспокойные волны, опаляющие его жаром и ароматом. Иво снова прикоснулся к ней, она напряглась, натянулась, как струна. С учащенным дыханием она выгнулась в его руках. Он прижался к своей жене, позволяя удовольствию охватить и его, пока он не излился в ее лоно с таким же бесшумным удовлетворением, какое высказала и она.

Много времени спустя, когда мужчина подумал, что Алейда заснула, он слез с кровати, чтобы поискать свои брюки, и стал одеваться.

— Что ты делаешь?

— Ничего не изменилось, мой сладкий лепесток. Я должен покинуть дом к рассвету.

Ее осуждающее молчание ужалило сильнее, чем слова, на которые он еще мог бы найти возражения. Пока он завязывал шнурки, она потянулась, чтобы раздернуть балдахиновый занавес. Одинокий свет единственной лампы упал на кровать.

— Что ты делаешь?

— Я хочу посмотреть на твое лицо, — прошептала она, — подвинься немного. Отлично. — Она взяла его за руку и приложила ее к своему животу. — Вот. Теперь подожди.

Холодок пополз по Иво. Он боялся этого момента и надеялся, что сможет как — то избежать его. Но это была Алейда, она никогда бы не позволила ему улизнуть от чего бы то ни было. Все, что он мог сделать, это не сорваться с места в страхе от своих ощущений, но поскольку его рука уже лежала на ее животе, он взял себя в руки еще раз, чтобы отреагировать в соответствии с ее ожиданиями.

— Жди. А, вот. — Она переместила его руку на несколько сантиметров и прижала к себе, — чувствуешь?

Кто — то шевелился под его ладонью, двигался и ворочался, кто — то живой. Даже опасность проклятия бледнела перед таким чудом, как ребенок, шевелящийся в женском теле. Его ребенок. Какая — то округлость вновь перекатилась под его ладонью. Он нажал сильнее, пытаясь понять, что же это.

— Это голова?

— Я думаю, попка, — ответила она, и улыбка, которую, он думал, будет сложно вызвать, осветила его лицо от такого простого предположения. Женщина потянулась и погладила его по щеке, — Ах, ты на самом деле улыбаешься ему. Я рада.

— А я рад, что ты радуешься, — сказал он совершенную правду.

— Вот, — она положила его руку рядом со своими ребрами, где ощущался более твердый овал, — его нога.

Он провел вдоль выпирающей линии.

— Такая маленькая. Ты уверена?

— О да. Он думает, что мои ребра существуют исключительно для того, чтобы пинать их. — Она зевнула и склонила голову на его плечо. Он обнял свою жену и притянул ее поближе. — Пожалуйста, останься. Только в этот раз. Я покажу тебе крошечные распашонки, которые сама сшила.

— Покажешь их сегодня вечером. Я вернусь так быстро, как только смогу.

— Я все еще не понимаю твои странные приезды и отъезды.

— Тебе не обязательно понимать их. — Это прозвучало резче, чем он собирался сказать, поэтому он уступил, насколько мог, — я могу остаться чуть дольше, если это порадует тебя.

— Порадует, — вздохнула она и обхватила его руками, — но только потому, что должно.

Небо на востоке уже прояснялось, когда Бренд спустился в долину, где медведь собирался провести весь день. Раннее утро было теплым, но влажным, с чистым небом и туманной дымкой, которая клубилась вокруг его ног, как морская пена. Mugga, как они называли такую погоду дома. Он не знал, как ее называли здесь, даже проведя в этом месте столько времени.

Он прикрыл глаза и позволил утренним звукам поглотить его. До того как приплыть в эти земли, предрассветный час был у него самым любимым временем суток, когда он мог лежать, слушая сонное бормотание Ильфы, и будить ее для любовных утех.

Он задавался вопросом, чем занималась Мейрвин ночами, похрапывала или бормотала что — нибудь во сне, или просто спала так же мирно, как и бодрствовала. Он провел много часов за последнюю сотню лет, размышляя о таких вещах. Приятный, хотя и бесполезный способ убить время. Он должен остановиться. Мысль об их предстоящей встрече его взволновала. Сегодня вечером. Он улыбнулся.

Солнечный диск уже поднимался над горизонтом. Бренд заканчивал последние приготовления, когда услышал треск сучка выше по берегу.

— Кто здесь? — Он повернулся на звук, осматривая подлесок, но никого не замечая. Его сердце сжалось от внезапного страха. — Покажись.

Первая волна боли, пронзающая его, совпала с первыми шагами фигуры, появившейся из рощи на вершине оврага.

— Вы вернулись, мессир!

Мейрвин. Мейрвин.

Она послала ему нежный взгляд, но ее улыбка померкла от смущения.

— Вы без одежды…

— Уходи, — крикнул он, когда вторая волна разорвала его спину, и когти расщепили его пальцы. — Беги!

Но она стояла там, словно в трансе, наблюдая, как он падает на землю, корчась от боли. Он пытался снова ей крикнуть, но слова застряли в глотке. Рев потряс ее, вернул к жизни. Последняя вещь, которую он увидел, прежде чем полностью превратиться в медведя, были ее глаза, широко распахнутые от потрясения и ужаса.

Затем туман окутал его мозг, и медведь вышел на охоту.