Бесстрашный

Глава 29

Блейк

— Посмотри на это — это твой первый круиз на Virgin! — смеется Хана. — Ты была девственницей на Virgin! (прим. тут игра слов: «virgin» обозначает название, и так же переводится как «девственница».)

— Заткнись. Мне было всего тринадцать.

— Кто разрешил мне носить эти очки? — она поворачивает телефон так, чтобы я могла видеть ее фиолетовую оправу «кошачий глаз» на ее десятилетней голове. — Я похожа на эльфа.

— Ты выглядишь очаровательно.

Мы сидим на краю моей кровати и листаем старые фотографии, когда на моем телефоне появляется сообщение от Наташи.

«Ты вернулась, милашка! Давай отпразднуем. Встретимся в «Гибсоне» через двадцать минут».

Смотрю на сестру, и Хана закатывает глаза, прежде чем упасть обратно на кровать.

— Нееет!

— Ну же. Я не хочу оставлять тебя здесь одну.

— Наташа чертовски раздражает. Она такая подлиза, что мне кажется, будто она высасывает мою душу всякий раз, когда я рядом с ней.

— Не обращай на нее внимания. Выпьем немного, и я попрощаюсь с ними.

— Я не понимаю, почему я не могу просто остаться здесь. Я могла бы собрать вещи.

— Ты сказала, что закончила собираться. Теперь надевай платье и пойдем со мной.

Тридцать минут спустя мы выходим из машины перед подпольным сигарным баром. Хана одета в платье-футляр цвета слоновой кости с переливающимися вставками, имитирующими бахрому по всему телу. На мне консервативное бежевое боди с длинными рукавами и широкие черные брюки.

— Блейк! — пронзительный голос Наташи прорезается сквозь гул голосов стариков и пение «Рэт Пэк». — Ты выглядишь потрясающе. Очень похоже на DKNY девяностых. (прим. Крысиная стая (англ. Rat Pack) — это команда деятелей американского шоу-бизнеса 1950-х и 1960-х годов, группировавшаяся вокруг супругов Харри Комфарта и Лорен Беколл. В конце 1940-х годов с легкой руки Лорен Беколл "крысиной стаей" называли постоянных посетителей ее с Богартом квартиры в Нью-Йорке. Это были: Эрол Флинн, Джуди Гарленд, Нэт Кинг Коулл, Микки Руни, Джуди Гарленд, Френк Синатра и Кэри Грант.)

Несколько голов поворачиваются, чтобы посмотреть на нас, а я пробираюсь к тому месту, где она стоит на коленях в кабинке.

— Уже такая чертовски несносная, — Хана тяжело выдыхает мне в плечо. — Сколько нам еще этим заниматься?

— Тридцать минут, — решительно заявляю я. — Если и дальше будет хреново, мы можем уйти через тридцать минут.

— Я ставлю таймер.

Наташа крепко обнимает меня.

— Я так рада тебя видеть! Ты знаешь, что оставила свое пальто, когда мы были здесь в прошлый раз. Я знаю, что ты хочешь его вернуть. Это же «Givenchy»!

— Я даже не заметила этого. — Мои мысли возвращаются к той ночи, к встрече с Грегом и к тому, как Хатч спас меня.

— И все же, — Наташа берет меня под руку. — Это красивое пальто. Оно у меня.

— Может, нам принесут сюда что-нибудь выпить? — Хана машет официантке в старомодном платье до бедер с глубоким вырезом. Она пробирается через прокуренный зал к тому месту, где мы стоим. — Всем мартини.

Осторожно проскальзывая в круглую, обитую кожей кабинку, я оглядываю зал, гадая, здесь ли Грег, и что может произойти, если он все-таки появится.

— Я услышала самый нелепый слух после того, как ты ушла в прошлый раз, — Нат кладет руку мне на плечо, широко раскрыв глаза. — Ты снова с тем здоровяком с гала-вечера, на которого ты кричала? Это правда?

Снова появляется официантка и ставит на стол три бокала мартини. Хана берет свой и быстро выпивает, обращаясь к молодой женщине.

— Еще три, пожалуйста!

Приподнимая бровь, беру свой бокал и медленно потягиваю напиток.

— Мой дядя нанял его, чтобы он защищал нас.

— Ммм, повезло тебе! — Наташа берет свой мартини, помешивая оливку в бокале. — Он такой аппетитный! А его штучка такая же большая, как он сам?

Хана берет мой бокал и пьет его быстрее меня, осматривая комнату. Она хмурится, и это напоминает мне о том, как Хана была в своей спальне у дяди Хью, как держала свою рубашку, как будто что-то пыталась вспомнить.

— Мне не нравится это место, — настойчиво говорит Хана. — Нам нужно убираться отсюда.

Мое сердце бьется быстрее.

— Почему? Что случилось?

Официантка возвращается с еще тремя бокалами мартини. Я еще не допила свой первый бокал, но Хана уже выпила половину. Она переключается на свежую порцию и замолкает.

Наташа занята столиком справа от нас, а я сосредоточена на том, чтобы выяснить, что известно моей сестре. Хана пьет слишком быстро, и я забираю у нее мартини, допивая его, чтобы она не смогла.

— Это место — не то, чем кажется. — Ее темно-синие глаза расширяются и встречаются с моими, а от ее тона лед пробирается по моим венам.

— Расскажи мне, что ты помнишь.

Она хмурится, глядя в свой пустой бокал.

— Это была ночь, странная ночь, почти год назад? Я была здесь, но не здесь, — она указывает жестом на комнату, где мы сидим. — Есть еще одна комната. Она меньше и полностью черная, с маленькой щелью, похожей на окно.

Мой желудок скручивает. В последний раз, когда я была здесь, я была в той комнате с Грегом.

— Что случилось?

Приложив пальцы к глазам, Хана осторожно потирает их.

— Это мог быть сон. Как будто я смотрела художественный фильм со стариками, сидящими на скамейках. А может, я была в фильме?

Она напряженно моргает, глядя в ту сторону, где, как я знаю, находится задняя комната.

— Я держала факел, как статуя, а один из стариков стоял на коленях между моих ног… — Хана зажмуривается, и, пошатываясь, поднимается на ноги. — Мне нужно убираться отсюда.

Я вскакиваю и ловлю ее за руку.

— Я понимаю. Пойдем.

Мы уже подходим к двери, когда появляется Грег. Он спускается по лестнице перед нами, и когда наши взгляды встречаются, ужас сжимает мне горло. В его ухмылке сверкает зло, словно он поймал нас. Он начинает двигаться в нашу сторону, но группа девушек протискивается между нами и начинает подниматься по лестнице к двери.

Я крепко держу Хану за руку и веду ее в толпу, спеша подняться вместе с девушками по лестнице. Я должна увести ее подальше от этого места. Когда мы поднимаемся наверх, я смотрю вниз. Грег все еще смотрит вверх, но улыбка исчезла с его лица. Когда я осматриваю комнату, то вижу, что Наташа тоже наблюдает за нами. Выражение ее лица изменилось. Глаза холодны, и она смотрит так, будто что-то знает.

Страх леденит мой желудок, и я веду нас под дождь. Я не знаю, что происходит, но не собираюсь задерживаться здесь, чтобы выяснить это. Я знаю только одного человека, который может защитить мою сестру, а может, и двух, но их здесь нет, а значит, все зависит от меня.

Вернувшись в квартиру, Хана сразу же идет в ванную и включает воду. Меня немного шатает от того, что я выпила половину своего мартини, а потом допила ее, но мне нужно знать продолжение истории.

— Хана? — легонько стучу в дверь. — Ты в порядке?

Она склонилась над умывальником, набирает пригоршни воды и подносит их к лицу. Я подхожу к ней и закрываю кран, а затем передаю ей полотенце.

Без макияжа Хана выглядит моложе, но в ее глазах все еще отражаются какие-то воспоминания, которые мы вызвали. Она молча идет за мной в комнату, которую мы делим, и я жду, пока Хана скинет свое платье на пол. Бюстгальтера на ней нет, поэтому она натягивает футболку и забирается под простыни.

Сев рядом с ней, я осторожно убираю с ее глаз завитый локон. Я уже поняла, что это была ночь съемок порнофильма, и она явно не понимала, что происходит. Я готова убить их всех, но мне нужно знать.

— Хана? — говорю тихим и мягким голосом. — Мне нужно спросить тебя еще кое-что о той ночи.

Она приподнимает плечи и прижимается щекой к подушке.

— Я больше ничего не помню.

— Я знаю, милая, но только еще один вопрос. — У меня в животе все горит и сжимается.

Она качает головой, протирая глаза.

— Ничего не было. Это был сон.

— Там был Виктор?

— Виктор мертв.

У меня перехватывает горло. Я точно знаю, что Ханы не было в комнате, когда мой дядя сказал нам, что Виктор умер от сердечного приступа, но каким-то образом она знает, что он мертв?

— Почему ты так думаешь?

— Я видела его на полу.

Хана отворачивается и тихо добавляет:

— Мужчина сказал, что он мертв.

— Какой мужчина?

— Я не помню.

Я оставляю все как есть, но от ее рассказа у меня внутри все переворачивается. Я не знаю, что делать без Хатча. Две вещи ясны: Хана присутствовала при смерти Виктора, а секс-видео, которое Иван Икс использовал для шантажа, было снято в той задней комнате в «Гибсоне».

Уже за полночь, и я изучаю свой телефон. От Хатча ничего не слышно, с тех пор как он уехал, поэтому я отправляю ему короткое сообщение.

«Мы вернулись в квартиру. Надеюсь, у тебя есть успехи».

Ханна спит, а я сижу на кровати в своей черной майке и пытаюсь понять, что делать. Алкоголь медленно покидает мой организм, и мне нужно, чтобы Хатч обнял меня. Мне так страшно, и я знаю, что его объятия помогут мне хотя бы уснуть.

В последний раз достаю телефон и отправляю сообщение.

«Хотела бы я поцеловать тебя на ночь. Может, пожелать доброго утра?»

В квартире так тихо, и я бросаю взгляд на часы. Уже пол второго. Хана тяжело дышит с другой стороны кровати, а небольшое жужжание означает, что мне пришло сообщение. Мой желудок расслабляется, и я уверена, что это Хатч.

Набрав код, я уже готова увидеть его ответ, как вдруг мое сердце останавливается. Спазмы скручивают мой желудок, и я резко сажусь, не веря своим глазам.

Это сообщение от Дебби, и я пролистываю его так быстро, что чуть не роняю телефон. Я задыхаюсь, читая слова.

«В Милане ужасные пробки. Все плохое. Гриша здесь, не выходит».

Это сообщение было отправлено в ночь ее смерти, но я вижу его только сейчас. Качая головой, пытаюсь понять. Почему я только сейчас это получила? Оно как-то было отложено?

Шрам над моей левой бровью горит, а страх в груди превращается в гнев. Я никогда не отступала перед хулиганами, а после того, что я узнала о Хане, теперь еще и это? Грег чертов лжец. Он дьявол и убийца, и если он думает, что ему все сойдет с рук, то он ошибается.

Слезы застилают мне глаза, и я вскакиваю с постели так быстро, что даже не задумываюсь о последствиях. Я выхватываю джинсы из кучи своей одежды и, не останавливаясь, натягиваю их на бедра. Я бегу по дому, когда вижу на столе спортивную сумку, которую принес Хатч.

Она расстегнута, и мой взгляд падает на серо-стальную рукоятку его пистолета, спрятанного в боковом кармане. Схватив со спинки стула свое пальто, достаю из сумки тяжелый пистолет и засовываю его во внутренний карман. Затем обуваюсь и выхожу в ночь.

Я была в лофте Грега в Сохо всего один раз, с Дебби. Квартира находится на третьем этаже, на Принс-стрит, и дождь прекращается, когда я выхожу из такси перед двенадцатиэтажным зданием.

В нерешительности стоя на мокром бетоне, я засовываю руку в карман пальто и нащупываю рукоятку «Беретты». Сомнения пытались закрасться во время короткой поездки, но справедливость укрепила мою решимость. Сегодня все закончится.

Вздернув подбородок, я подхожу к входной двери и нажимаю на кнопку звонка. Грег даже не спрашивает. Он просто нажимает на кнопку, открывая мне доступ в здание.

Взбегая по лестнице, иду по узкому коридору к его двери, которая даже не заперта. Когда я вхожу, Грег стоит на кухне спиной ко входу и наливает в стакан водку.

— Я гадал, как долго мне придется ждать, прежде чем ты придешь сюда, — медленно повернувшись, Грег жестом показывает мне бутылку. — Могу я предложить тебе выпить?

— Нет, спасибо. — ой голос звучит ровно, и он приподнимает бровь.

— Забавно, но, насколько я помню, ты была поклонницей «Мамонта». (прим. «Мамонт» — премиальная водка, производимая на Иткульском спиртзаводе в Алтайском крае.)

— Я здесь не для того, чтобы развлекаться. — Звук моих шагов заглушается тонким персидским ковром, покрывающим темно-коричневый деревянный пол.

Его лофт представляет собой одну длинную комнату, разделенную на три части кирпичными перегородками. В передней части находится кухня-столовая, и я наблюдаю, как Грег проходит в среднюю, гостиную. Я не хочу подходить слишком близко, поэтому стою прямо у кирпичной стены.

— Почему ты здесь? Ты пришла признаться в том, что я уже знаю, или это что-то другое?

— Ты убил ее.

— Боюсь, тебе придется уточнить. — Его тонкие светлые волосы зачесаны назад, открывая бледное лицо, а в черных глазах нет никаких эмоций.

Проглотив комок в горле, я делаю все возможное, чтобы мой голос звучал ровно.

— Дебби прислала мне сообщение в ночь своей смерти. Ты был там.

Грег делает еще один медленный глоток алкоголя.

— Я уже говорил, что в ночь ее смерти меня не было в городе.

— Ты был там. Ты сбросил ее с балкона, и я хочу знать, почему.

Мое сердце бьется быстрее, когда его взгляд становится убийственным, и он делает шаг вперед.

— Будь осторожна с обвинениями, Блейк. Ты можешь зайти слишком далеко.

— Она была моей лучшей подругой, и предполагалось, что ты ее любишь.

— А я любил? — Его взгляд такой бесстрастный, такой лишенный эмоций, такой пугающий.

Грег делает еще один шаг ближе, и я отхожу в сторону, ставя стул между нами.

Отставив в сторону свой теперь уже пустой стакан, он наблюдает за мной.

— Во Вселенной есть своя жестокость. Никто не ожидает, что косатка, выбрасывающая окровавленного детеныша тюленя в волны, будет беспокоиться о его боли. Или кошка, играющая с мышкой.

— То есть ты хочешь сказать, что она тебя никогда не волновала? Ты только играл с ней?

— Дебби слишком много знала. Она задавала слишком много вопросов. Мне не нравятся люди, которые задают слишком много вопросов.

Мы медленно кружим по его узкой квартире, с каждым шагом становясь все ближе.

— Ты психопат. — Дрожь проходит по моей груди, но я не выказываю никаких признаков страха. Я не буду утолять его голод.

— Я ни то, ни другое. Дебби встала у меня на пути, — растягивает губы в зловещей зубастой улыбке Грег. — Не стой у меня на пути, Блейк.

Засовывая руку в карман пальто, я понимаю, что должна сделать. Сжимаю пальцы на пистолете, и голос становится тверже.

— Это угроза?

— Это предупреждение.

— У меня есть для тебя предупреждение, — вытащив пистолет, я держу его крепко. Грег уже достаточно близко, чтобы я направила пистолет ему в сердце. — Держись подальше от моей семьи.

Он делает шаг назад, темные глаза переходят с пистолета на меня.

— Или что? Ты застрелишь меня? Я не боюсь тебя, малышка.

— Тебе лучше бояться. — При звуке глубокого голоса Хатча я чуть не падаю в обморок, но удерживаюсь.

Мои глаза по-прежнему сосредоточены на моей цели, когда в комнату входит Трип, а за ним мой пылкий рыцарь.

— Какого черта ты притащил его сюда? — шипит Грег.

— Я не приводил. Он проследил за мной, — Трип небрежно идет на кухню. — Да, я выпью. Спасибо, что предложил. Что это я слышу, что ты убил Дебби?

— Идиот. Я же сказал, что был в «Гибсоне» с Ивановым. — Черные глаза Грега перебегают с Хатча на Трипа и обратно на меня, и я впервые вижу, как он вздрагивает.

Это придает мне сил.

— Ты теряешь нить повествования. Ты сказал, что в ту ночь тебя не было в городе.

— Возможно, он уехал из города после того, как побывал в «Гибсоне». — Ровный голос Хатча становится резким, и моя уверенность крепнет.

— Сторожевой пес Блейк. Всегда на несколько шагов позади. — Грег медленно отступает к стене, и я замечаю углубление в книжном шкафу — идеальное место для оружия. — Пожалуйста, знай, что я говорю это с глубочайшим уважением. Я тебя не боюсь.

Я не отрываю взгляда от его мертвых, как у акулы, глаз и сокращаю расстояние между нами, готовая прикончить его, если он достанет пистолет.

Хатч сохраняет спокойствие, даже ухмыляется.

— Знаешь, Гриш, когда у меня есть лицензия на убийство, мне не нужна причина, чтобы тебя убрать. Все, что мне нужно, — это достаточные основания.

— Так много угроз и так мало мозгов, — Грег кладет руку на книги. — Я тебя уберу.

— Не так быстро. — Мой палец ложится на спусковой крючок, но Грег бросается на меня.

— Отойди, сучка.

Он дает мне такую сильную пощечину, что я валюсь с ног. Моя рука, сжимающая пистолет, отлетает в сторону и с громким хлопком выстреливает! Перед глазами вспыхивает свет, когда я ударяюсь головой о центральную колонну и оказываюсь на полу.

— Лежи, — приказывает Хатч.

Я смутно слышу крики и шарканье тел. Лежа на полу, я вижу, как Грег дрыгает ногами, а Хатч удерживает его на земле, нанося несколько ударов по лицу. Трип привалился к стене, уткнувшись подбородком в грудь. Его белая рубашка спереди залита кровью.

«О, Боже… Неужели я застрелила Трипа?»

Над моей головой раздается глухой стук, и я пытаюсь сориентироваться. Я пытаюсь поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит, помочь, но у меня так кружится голова.

Я пытаюсь понять, что происходит, пока Хатч прячет пистолет, из которого я стрелял, в карман моего пальто, прежде чем легко поднять меня на руки.

— Ты все еще со мной?

Встревоженные зеленые глаза встречаются с моими, и я делаю все возможное, чтобы справиться с болью в виске.

— Я в порядке. Теперь все будет хорошо.

«Теперь, когда ты здесь», — думаю я.

— Да, будет.

Хатч замолкает, и я оглядываю комнату, чтобы увидеть Грега, прижавшегося к стене рядом с Трипом, который, кажется, тоже что-то бормочет.

— Мы все здесь закончили. — Голос Хатча звучит ровно, и он выносит меня из квартиры, спускается по лестнице и выходит под дождь.

Уткнувшись лицом ему в шею, я сжимаю его плечо, пока Хатч держит меня на руках и несет через улицу к ожидающему внедорожнику.