Без прямых улик

18.05

— А я тебе в десятый раз говорю — никакого возбуждения дела не будет! — Прокурор стукнул кулаком по столу. — То она, понимаешь, бегает от меня с Лобцевым этим, то старушку пришили.

— Это не я бегаю. Это Лобцев бегает на свободе. Вы же его отпустили?

— Обстоятельства изменились, Дежкина, — строго сказал прокурор.

— Вы его отпустили, Владимир Иванович, вот и все обстоятельства.

— Сейчас еще не время, Дежкина, сколько тебе говорить?

— А когда время подойдет, что вы скажете? Да вас и спрашивать не будут.

Так и раструбят — Малютов покрывал Лобцева.

Прокурор нервно заморгал, задергался на стуле.

— Владимир Иваныч, там убийство, — продолжала стоять на своем Дежкина. — А если тело уплывет, то вообще никаких доказательств не будет. Вон как они спешат.

— Все равно. — Он покачал головой. — У нас и так «висяков» столько, что… Знаешь, за нераскрытые дела по головке не погладят.

— Так раскройте! — резанула она его снова по самому больному. — Хотите, я дело Лобцева доведу?

— Клавдия, ну ты же знаешь, что сейчас такой сложный период в нашей стране, что…

— У нас, Владимир Иваныч, этот сложный период всегда будет. И вы это понимаете не хуже меня. Так и скажите: «Дежкина, на меня давят. Клавдия, у меня руки связаны». И я все пойму.

— Клавдия Васильевна, на меня давят. — Владимир Иваныч грустно улыбнулся. — Дежкина, у меня руки связаны. Довольна?

— Недовольна. У вас компьютер работает? — вдруг резко сменила она тему.

— Да, а что? — немного растерялся прокурор.

— Включите, пожалуйста.

Малютов, как завороженный, повернулся к системному блоку и нажал кнопку.

— Знаете, как дискетой пользоваться? — спросила Дежкина.

— Знаю.

— Вот, посмотрите.

Она вынула из кармана одну дискету, скопированную. Игорем, и подала Малютову.

Тот быстро загрузил файл, но только начал читать, как замахал руками:

— Ты с ума сошла! Ты что наделала?! Ты знаешь, что за это будет?! Это же дело в ФСБ уходит! Ты что?!

— Возьмите дискету себе, Владимир Иванович, — тихо, но убедительно сказала Клавдия. — Потом мне спасибо скажете.

Малютов какое-то время обалдело смотрел то на монитор, то на Клавдию, а потом быстро, словно воровал сам у себя, вынул дискету и поглубже засунул ее в карман пиджака.

— Ох, и хитрая ты баба.

— Я не хитрая баба, я — умная женщина, — поправила Дежкина.

Малютов вздохнул.

— Ну ладно, давай, рассказывай. Только быстро.

— В общем, дело так обстоит. Жила семья — муж, жена и старуха, мачеха мужа. Старуха, прямо скажем, не сахар, склочная старуха. И все никак помирать не собиралась. И тогда они решили ее поторопить. А чтоб все было шито-крыто, решили хорошенько подготовиться. За полгода до этого, в мае, как-то уговорили ее переводить всю пенсию на книжку, причем на книжку пасынка. Старуху заперли в доме, сломали в ее комнате телефон, чтоб она никуда не могла позвонить, и стали разыгрывать ее тихое помешательство.

— Каким образом? — спросил прокурор. Он слушал вполуха. Мысли были заняты совсем другим.

— Очень просто. Раз или два в неделю звонили в местное отделение милиции и говорили, что она ушла из дому. А часа через два, когда те уже начинали поиски, звонили снова, извинялись, и говорили, что старуха вернулась сама. У нее, дескать, провалы в памяти, она забывает, как ее зовут и где она живет. А потом вспомнит и домой возвращается.

— Ну и зачем им это было нужно?

— Чтоб в милиции уже перестали на них вообще реагировать. Как тот пастух с волками, помните?

— Понятно…

— Дальше очень просто. Их сосед у нас работает. Не следователь, а так, техперсонал. Наконец они бабку эту убили, отвезли на другой конец города, а потом попросили его, чтобы он помог объявить розыск. Она, дескать, ушла из дому, а на их заявления уже не обращают внимания.

— Имя соседа, конечно, не скажешь? — Главный хитро улыбнулся.

— Конечно. — Клава улыбнулась в ответ. — Если только как свидетеля в деле…

— А зачем им привлекать прокуратуру? Тоже неувязка. Им лишний шум не нужен.

— Никакой неувязки. — Клавдия улыбнулась. — У них было три пути. Первый — вывезти ее куда-нибудь и закопать. Но тогда рано или поздно кто-нибудь ее хватится и они погорят. Второй путь — вывезти ее труп в другой конец города и бросить, чтоб нашли. Но тогда они — первые подозреваемые. И третий путь — сначала долго морочить голову всем вокруг, а потом сказать, что в милицию обращаться без толку, и сообщить в прокуратуру. Но они-то знают, что прокуратура такими делами не занимается, и, скорее всего, старушку просто внесут в список пропавших. И все. И они вне подозрения в любом случае. Алиби, понимаете?

— Да, но они могли тогда просто позвонить в ментовку, как и всегда. И не надо хлопотать насчет прокуратуры.

— Нет, тут тоже у них тонкий расчет, — ответила Дежкина.

— Какой же, интересно? — теперь Малютов слушал внимательно.

— А вот какой — в милицию им пришлось бы позвонить в тот же день. А вдруг на этот раз стали бы искать? А если бы нашли? А сделали они все в пятницу вечером, значит, до понедельника время есть.

А за два-три дня с трупом все что угодно может статься. Найдут как неопознанный, погрызут собаки, просто снегом заметет в конце концов. Помните, на выходные снегопад обещали. Ищи потом до самой весны, пока не оттает.

— Ну, в общем, все довольно стройно, — сказал главный, задумавшись на минуту. — А доказательства?

— Есть. — Клавдия кивнула. — Я была у них в доме. На двери в комнату старухи была щеколда, причем не внутри, а снаружи. Значит, старуху запирали.

— Могли запирать, — поправил Владимир Иваныч.

— Да, конечно, могли запирать. — Дежкина вздохнула. — Но когда я пришла во второй раз, чтобы сказать, что старуху нашли, защелки уже не было. Просто свинтили. Чтобы из дому она не могла никуда позвонить, телефон в ее комнате был отключен.

— Или просто поломался, — опять поправил главный.

— Или просто поломался, — вынуждена была опять согласиться Клавдия.

— И скорее всего, с ним, как и с задвижкой, тоже уже разобрались. Мы придем, а он работает, то-то мы будем дураки… Но это ничего, ты продолжай.

— Затеяли они это все в мае, когда она подписала бумаги на пенсию. Первая пенсия была перечислена шестого мая. А на следующий день было первое заявление в милицию. И шестого же мая мадам Федоричева зазвала к себе этого соседа из прокуратуры, и…

— И что?

— Вот, все, пожалуй.

— Клавочка, — вздохнул Владимир Иваныч. — Все улики косвенные. Они годятся только как дополнение к основной. Сама же прекрасно понимаешь.

— Так и я об этом! — воскликнула Дежкина. — Основная улика в морге лежит, и завтра ее заберут, если до этого не проведем вскрытие!

— А почему не провели? — Владимир Иваныч развел руками.

— Прозектор у них уволился. А нового не найдут. А труп, по милицейскому представлению, — не криминальный. Можно и без вскрытия…

— Ага… И что ты от меня хочешь?

— Мне с начала начинать?

— Нет, Клавдия, дело возбуждать мы не будем. Не вижу оснований. Не могу. Прости, ты умная женщина, но — не могу.

— Ох, да что вы вообще можете! — воскликнула Дежкина и, круто развернувшись, стремительным шагом направилась к двери.

— Стой! Раскричалась тут, понимаешь… Могу! — остановил ее Малютов. — Кое-что могу!

Клавдия замерла у самой двери.

— Когда тело должны забрать? — тихо спросил он.

— Завтра, — угрюмо ответила Дежкина, — завтра утром.

— А чего ты бесишься? Сейчас только семь. У тебя вся ночь впереди.

— В каком смысле? — не поняла она. — Вы что, предлагаете мне за ночь найти врача?

— Нет, не предлагаю. — Владимир Иваныч нажал на кнопку Селектора. — Галочка, соедини меня с Бобковым.

— Да, минуточку, — ответила секретарша.

— Это заместитель заведующего кафедрой патологоанатомии, — объяснил Владимир Иваныч, прикрыв трубку рукой.

— Бобков слушает.

— Привет, Жень, это Володя Малютов тебя беспокоит. По делу.

— По делу, значит, конечно. У нас делишки, у прокурора дела, — ответил Бобков. — Так что стряслось?

— Тут у меня труп один уплывает утром. Нужно срочно вскрытие произвести. Не мог бы помочь?

— Просто разрезать или по полной программе?

Владимир Иваныч вопросительно посмотрел на Клавдию. Она умоляюще сложила руки на груди.

— По полной, Жень, по полной, — сказал прокурор. — Поможешь?

— Скажи, а разве прокурору города можно отказать? Какой морг?

Главный назвал адрес.

— Хорошо, пошлю туда людей. Часа через два будут на месте. Устроит?

— Устроит? — спросил Владимир Иваныч у Дежкиной.

Та обворожительно улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.

— Долг платежом красен, — буркнул, улыбнувшись, Малютов. — А себе дискету оставила?

— Зачем мне? — легкомысленно произнесла Дежкина. — Я в компьютерах не разбираюсь.