Без прямых улик

14.20

Дома никого не было. Была такая тишина, что даже как-то не по себе. Давно уже Клавдия не была в собственной квартире совсем одна. Уже и припомнить не могла, когда это было в последний раз. Всегда уходила утром, когда все еще дома, а возвращалась вечером, когда все уже дома.

А еще было такое чувство, как будто кто-то умер. Клавдия долго не могла понять, почему. А потом вдруг вспомнила — это же старушка Редькина умерла. И как-то особенно остро Клава вдруг ощутила эту смерть. Как будто сама в ней виновата. Может быть потому, что так и не смогла наказать виновных.

Чтобы хоть как-то нарушить эту тишину, Клава включила телевизор. Жизнерадостная домохозяйка выплясывала перед детишками, показывая тем самым, как весело использовать в приготовлении обеда бульонные кубики «Магги».

Федоричевы сейчас, наверное, тоже готовят обед. Или он поехал в морг, а она готовит.

Они были первыми, кого Клава не смогла посадить. Знала, что они убийцы, а не смогла посадить. Нет, у нее были нераскрытые преступления, так называемые «висяки». Но чтобы вот так разговаривать с преступником, знать, что это он убил, и не арестовать его — вот это у нее впервые.

По телевизору показывали очередную криминальную сводку. Миловидная девушка в милицейской форме стращала зрителей страшными дорожными происшествиями и кражами.

Завтра Федоричевы поедут хоронить женщину, которую убили. Антон Ильич будет говорить про нее хорошие слова у могилы, пустит скупую мужскую слезу. Светлана, конечно, разрыдается. Соберутся «родные и близкие покойной», будут выражать свои соболезнования. И никто из них даже не узнает, как на самом деле умерла эта женщина. Так же как никто не знал, как она жила последний год.

Если бы можно было им рассказать. Если бы можно было нарушить лицемерную скорбь этих двух людей, так запросто в центре города заморивших голодом пожилую беспомощную женщину…

— «Внимание, розыск. Восьмого октября ушел из дому и не вернулся Иванов Игнат Юрьевич сорокового года рождения. Рост ниже среднего, глаза голубые, волосы русые, коротко стрижен. Одет был в синюю куртку, обут в войлочные сапоги. Всем, кто видел этого человека или знает о его местопребывании, просьба сообщить по телефонам, которые вы видите в низу экрана».

С экрана на Клавдию смотрел мужчина лет пятидесяти. Клава попыталась запомнить его лицо и вспомнить, не видела ли она его где-нибудь. Потом вдруг вскочила и бросилась на кухню. Сняла телефон и быстро набрала номер.

— Алло, Левинсона можно попросить к телефону?… Это Дежкина говорит.

Некоторое время на том конце молчали. Потом раздался голос Евгения Борисовича:

— Алло, Левинсон слушает.

— Привет, Жень, это я… — сказала Клавдия.