Без прямых улик

СРЕДА 6.15

Снов никаких не было. Пустота и чернота, словно провалилась и летела, летела, летела, пока не ткнулась плечом во что-то мягкое. Кажется, это были человеческие руки. И они укачивали ее или трясли…

— …Проснитесь. Вставайте, звонили из лаборатории.

— Что? Что случилось? — Клава открыла глаза и огляделась по сторонам. И не сразу поняла, где она находится.

— Просыпайтесь. — Над ней стоял Роман и осторожно тряс ее за плечо. — Результаты пришли.

— Какие результаты? — Клава поднялась с кушетки и тряхнула головой. — Подождите минутку, я еще не проснулась. Где Ирина?

— За ней мужик какой-то в пять приехал на машине, домой увез. — Роман еле сдержал рвущийся наружу зевок.

— Ага, понятно. Давно я уснула?

— Часа в два ночи. — Роман посмотрел на часы. — Да, часа в два. Спали крепко — как труп.

— А как же еще спать в морге. — Клава слабо улыбнулась. — Давайте, выкладывайте, что там из лаборатории?

— Ничего. Ровным счетом ничего. — Роман потер красные от бессонницы глава. — Кровь чистенькая, желудок чистенький, все чистенькое. Никаких токсических веществ, никаких ядов, вообще никаких лекарств.

— Понятно. — Клава покачала головой. — Ну и какой ваш приговор? От чего умерла?

— От переохлаждения. Как я и предполагал. Четверо суток назад, во второй половине дня, скорее вечером. — Роман сел на кушетку и грустно улыбнулся. — Не много ей для этого понадобилось.

— В каком смысле? — не поняла Клавдия.

— В прямом. Судя по ее состоянию, к моменту смерти она вообще вряд ли могла самостоятельно передвигаться. Часика через полтора на морозе, если не меньше, она умерла.

— Так она, значит, не могла сама передвигаться? — ухватилась за последнюю ниточку Клавдия.

— Я же сказал — скорее всего. — Роман посмотрел на нее понимающими глазами. — Если бы было точно, я бы так и сказал.

Клава тяжело вздохнула.

— Что, разваливаются все версии? — спросил он.

— К чертям. — Клавдия кивнула. — Как карточный домик.

— Ничем не могу помочь, — развел руками он. — Разве что подтасовать результаты. Но я думаю, вы не…

— Правильно думаешь, — кивнула Клавдия. — Я — не. Скажи, а могло быть так, что… Что она сама.

— В каком смысле? — не понял Роман.

— Ушла из дому и замерзла.

— А до такого истощения она себя тоже сама довела? — Роман ухмыльнулся.

— А если предположить, что сама? — Клава посмотрела ему в глаза. — Разве такого не бывает? Может, она фанатичка какая-нибудь религиозная, может, посты сухие держала по неделе.

— Ну можно, конечно, предположить. Но она бы в обморок падала каждый день от истощения, вызвали бы «скорую» и ее бы просто уложили в психушку. Хотя, по нашим временам…

— Да, по нашим временам. Полуголодная старуха замерзает насмерть в городе, и никому нет дела. Полгода ее не видели ни соседи, ни родные, никто. И никому нет дела. Человек, которого она вырастила, забирая ее из морга, собирается везти домой не в гробу, а на заднем сиденье, и никому нет дела.

По нашим временам. Ладно, спасибо вам в любом случае.

— Не за что. — Роман грустно улыбнулся, накинул куртку и побрел к выходу.

Внизу сидела уже женщина. Отложила книжку, когда Клавдия спустилась из анатомички, и отперла дверь на улицу.

Утро было серое и мутное.