Билли-талисман

Глава XI

Кэйт и Бина, обе с подарками, ждали Эллиота и Брайса в трех кварталах от римско-католической церкви Святой Вероники, той самой, где Кэйт приняла первое причастие в платье, сшитом для нее миссис Горовиц. Кэйт, теперь уже совсем взрослая, вовсе не сознавала того, что в платье цвета морской волны длиной ниже колена, подчеркивавшего ее огненно-рыжие волосы, она выглядит великолепно. Она была рада, что ей не пришлось надевать какое-нибудь дурацкое платье подружки невесты, как это обычно бывало.

Бина рядом с Кэйт выглядела абсолютно по-бруклински и пахла чем-то невероятным. На ней было розовое платье с оборками по низу. Ее темно-каштановые волосы были завиты, уложены кудряшками на французский манер и залиты лаком, словно она собралась на выпускной бал. Сэл, парикмахер, который причесывал их обеих для бала, вероятно, дал бы ей именно столько.

— Наверно, будет масса народу? — спросила Кэйт, вспомнив, как в юности ей было тяжко стоять, опускаться на колени, снова стоять на протяжении нескончаемой службы.

— Масса-шмасса, — отмахнулась Бина. Она вытягивала шею, выискивая парней. — Во время церемонии я в безопасности. Это после я стану мишенью для насмешек.

— Бина, это же не расстрел. Все эти женщины твои подруги, — пыталась успокоить ее Кэйт. — Ты всю жизнь с ними знакома. И они не собираются осуждать тебя.

Бина обернулась и посмотрела на Кэйт.

— Шутишь? — спросила она с изумлением. — Именно этим-то они и станут заниматься. Для того и существуют подруги.

— Да вспомни же: у нас разработана могучая стратегия, — напомнила ей Кэйт. — Все подумают, что Эллиот и есть Майкл; это займет некоторое время и отвлечет их, пока они будут разбираться, что к чему с этим. Если Бев откроет рот и назовет его Майклом, я добрых полчаса могу изображать полное смущение. Потом, все же знают, что Джек уехал. Так что твое появление с Брайсом собьет их с толку и, может, даже сразит наповал. Я думаю, он и правда красавец.

— Да, — уныло согласилась Бина, — но он ведь не Джек. — А Джек уехал в Гонконг не позвонив, и Бина с тех пор ничего о нем не слышала. Она снова выжидательно окинула взглядом улицу.

— И где же они? — скулила Бина.

— Они придут, — убеждала Кэйт, поглядывая на столь знакомую Вудбайн-авеню. Она была в некотором смятении: то ли из-за жары, то ли из-за этого места. Возвращение в Бруклин и к старым соседям вызвало у нее нечто вроде головокружения.

— А что, если они не появятся? Мне придется идти одной. Я еще могу спрятаться сзади во время церемонии, но во время приема, если я покажусь без Джека и без кольца, они все станут выяснять причину, почему он порвал со мной, и…

— Бина, успокойся, — участливо настаивала Кэйт. В последние две недели Бина проводила все дни и ночи у Кэйт или у Макса. Через несколько дней Кэйт запротестовала, но Бина отказалась ехать через мост.

— Я не могу идти домой. Там все напоминает мне о нем, — оправдывалась она.

Кэйт была счастлива предоставить ей убежище, но все же она настояла на том, чтобы Бина позвонила отцу и матери и сама преподнесла им новость. Мистер Горовиц собирался уже лететь в Гонконг, чтобы там «подпортить фасад этому паршивцу», но Бина убедила его остаться в Бруклине, тем самым сохранив фасад Джека нетронутым. Миссис Горовиц, несмотря на очевидность произошедшего, продолжала считать свою дочь обрученной.

— Я не могу так, — сказала Бина. Я вся взмокла от переживаний. Больше никогда не надену это платье.

Кэйт подумала, что это, пожалуй, даже неплохо. Тут подъехал черный «линкольн», и из него нарисовались Эллиот и Брайс.

— Вы опаздываете, — сказала она им вместо приветствия, но было видно, что она была рада видеть их.

— Что же, и вам привет, — улыбнулся Эллиот в ответ с непоколебимой любезностью. — А кто опоздал? — он посмотрел на свои часы. — Вы же говорили, церемония в три часа. Сейчас два пятьдесят семь.

Кэйт вздохнула:

— Прийти точно вовремя в такой ситуации — значит опоздать.

— Они разве не слышали, что можно опоздать с шиком? — поинтересовался Брайс.

— Это Бруклин, — напомнила Кэйт. Но, окинув взглядом ребят с головы до ног, уже не могла сердиться на них.

— Bay, — восхитилась Бина. — Мне нравится ваш прикид.

Кэйт улыбнулась:

— Да уж, вы оба почистили перышки.

— Конечно, — подтвердил Брайс. Мы же геи. — И он взял Бину за руку. — Но не сегодня, — он понизил голос до баритона. — Сегодняшний день я посвящаю вам. И не выпущу вас из своих рук.

Бина даже улыбнулась.

— Так ведь, милая? — спросил ее Брайс. Бина кивнула. — Хм-м, а кто вас причесывал? — И Кэйт в тоне его голоса услышала: «Я бы мог сделать это получше».

— Сэл Энтони. У него здесь неподалеку свое заведение, и…

— Его пора сжечь дотла, — приговорил Брайс. — Посмотрим, сможем ли мы смягчить прическу хотя бы немного.

— Он такой практичный, — тихонько сказала Кэйт Эллиоту.

— Да. Здорово, правда?

Они подошли к церкви Святой Вероники и поднялись по массивной лестнице ко входу. Как только они оказались внутри, Кэйт показала дорогу вниз в дамскую комнату.

— За мной, принцесса, — велел Брайс Бине и повел ее в подвал.

Появиться в последний момент было не так уж плохо, решила Кэйт. Уже не было времени для представлений и приветствий, и в особенности для расспросов. Кэйт с Эллиотом прошли в церковь и заняли места на предпоследней скамье. Вскоре Брайс с Биной присоединились к ним. Они старались не шуметь, но все уже ждали начала церемонии, и при их появлении повернули головы. И тут, к облегчению для Кэйт, орган заиграл «Свадебный марш».

Банни, как меренга из тюля и тафты, шла к алтарю под руку со своим отцом. Из толпы гостей слышались обычные возгласы «о-о!». Кэйт обнаружила, что как ни странно, но она готова заплакать. Она никогда не была слишком близка с Банни, даже не была уверена, что любила ее. Но слезы все же подступили к ее глазам. Она гадала, отчего это: оттого ли, что она огорчена из-за Бины, которой все это казалось просто невыносимым, или ее саму действительно так затронуло происходящее.

Кэйт смахнула слезу и воспользовалась возможностью взглянуть на гостей. Она думала, испытывали ли и они тоже сомнения при выборе партнера. Разумеется, Бина и другие ее подруги почти об этом только и говорили в годы, когда они вместе учились в школе. Мальчики, потом молодые люди, у кого прочные отношения, кто с кем расстался, замужества, медовые месяцы — все это было в центре многих, если не всех разговоров. Несмотря на всю эту болтовню, романтические высказывания, надежды и мечты, Кэйт не заметила, чтобы кто-то вокруг сделал разумный или обоснованный выбор, и ей не встречались семьи или отношения, которым бы она могла позавидовать.

Иногда она не могла понять, чем объяснить свой пессимизм в этом вопросе — обстановкой в ее доме в юности или профессиональным опытом. Правда, она слишком мало помнила о браке родителей и не считала его неудачным. Ее отец по-настоящему стал пить только после смерти матери. Так чего же ей опасаться? Или все боятся, но умеют это скрывать?

Что сейчас происходит с Банни? Она только что встретила этого парня. Или это реакция на тот факт, что кто-то ее бросил? Или она с головой погрузилась в марево сексуальной страсти, которая не сможет продлиться больше нескольких месяцев? Как она могла так быстро решиться ступить под руку с отцом на этот путь к алтарю? Хотя Кэйт и была заблудшей католичкой, она все еще оставалась в достаточной степени идеалисткой, чтобы верить: брак должен заключаться навсегда.

Здесь, в церкви Святой Вероники, глядя, как Банни соединилась с женихом у алтаря, она испытывала неприятное смешанное чувство зависти и страха: зависти, потому что вряд ли сама могла без колебаний предать себя в руки Майкла или другого мужчины, и страха, поскольку она желала этого, но вполне могла потерять саму возможность сделать это. Хотя она уже была связана с Майклом, проявленное им полное равнодушие к Бине заставило ее посмотреть на него иначе. А не будет ли он всегда сосредоточен только на своих собственных делах и проблемах, оставаясь безразличным к другим? Он казался искренним, когда извинялся, но Кэйт решила понаблюдать за ним. Ей однозначно был нужен партнер, умеющий сопереживать.

Она вздохнула. Сидевший рядом Эллиот улыбнулся ей, потом снова сосредоточился на Банни. Может, это влияние Манхэттэна. Здесь, в Бруклине, любовь казалась проще, продолжала рассуждать Кэйт. Молодая женщина знакомится с молодым человеком. Они некоторое время встречаются и потом либо расстаются, либо берут на себя определенные обязательства. Женщины подталкивают к браку, а мужчины, подчиняясь не всегда охотно, в конце концов все же склоняются над брачным свидетельством. Этого ждут. И семьи, всегда наблюдая издали, поощряют это.

Конечно, бывали исключения, вроде Джека, но, несмотря на его внезапный отказ, Кэйт была почти уверена, что он, возможно, сумеет преодолеть себя, немного развеется в Гонконге и вернется к Бине, любимой им женщине. Но как долго продлится их любовь, если они поженятся? Глядя на пары с опытом на скамьях рядом и впереди себя, Кэйт видела скучавших мужчин средних лет и непреклонных или чрезмерно сентиментальных женщин. Многих с носовыми платками или салфетками у глаз. Когда Кэйт замечала, как женщина в возрасте плачет на свадьбе (а она бывала на очень многих свадьбах), она часто думала, что эта женщина бессознательно оплакивает воспоминания о собственных надеждах и последовавшие за ними разочарования, которые замужество принесло им.

Кэйт стояла между двумя своими лучшими друзьями и между двумя мирами, и ей было и завидно, и очень-очень грустно. Если даже Майкл пойдет до конца, если он и впрямь для нее правильный выбор, она все равно не могла представить себя в свадебном платье. Конечно, она не будет венчаться в церкви, и отец не поведет ее к алтарю, и вряд ли она испытает ту радость, которой сквозь вуаль светилось лицо Банни. Хуже того, она хотела бы видеть Эллиота в качестве замужней подружки невесты, что создало бы трудности разного рода и оскорбило чувства ее старых друзей.

При этой мысли Кэйт улыбнулась. Конечно, Эллиоту идея бы понравилась. Она взглянула в его сторону и заметила, что за спиной Бины Эллиот и Брайс осторожно держали друг друга за руки. Это было так трогательно, что Кэйт снова почувствовала, как глаза наполняются слезами. Она была так счастлива за Эллиота, который все искал и наконец нашел себе замечательного партнера. И все же порой это заставляло ее чувствовать себя еще более одинокой, чем раньше.

— Забавно? — спросил шепотом Эллиот, толчком локтя выводя ее из задумчивости.

— Я просто думаю, — пробормотала Кэйт.

— Плохая затея почти всегда, — посетовал Эллиот. — В особенности во время ритуалов, — он снова улыбнулся ей. — И, кажется, я еще не говорил, что ты выглядишь крайне привлекательно в этом платье?

Кэйт, приблизив палец к губам, улыбнулась. В Бруклине к религии относились серьезно. Церемония начиналась. И проблемы тоже.

Не будучи католичкой, Бина, сидящая от алтаря достаточно далеко, принялась рыдать как раз в момент, когда священник начал речь. Сначала тихо, вздрагивая плечами. В первые моменты Кэйт этого не заметила. Но когда Банни и ее жених встали на колени, потом поднялись и снова опустились на колени, Бину можно было расслышать уже с середины нефа. Кэйт и Эллиот переглянулись, наклонились и посмотрели на Брайса. Тот одной рукой уже обнимал Бину и, как бы отвечая им, пожал плечами, словно говоря: «Что еще я могу поделать?»

Кэйт смотрела в сторону алтаря, отчаянно пытаясь найти выход из положения. Умеренное оплакивание на свадьбе приемлемо, даже обязательно, но тут ситуация выходила из-под контроля. Бессознательно она остановила взгляд на заполненной маслом кадильнице в руках алтарного мальчика. Красивое зрелище. Сейчас она была бы не прочь выхватить эту вещь и стукнуть ею Бину как следует по голове. Не разбить голову, разумеется, а лишь попробовать таким образом внушить ей немного здравого смысла. Будет нелегко выдержать прием, если Бина разоблачит себя и устроит свой собственный спектакль.

Уже несколько голов повернулись в их сторону. Кэйт улыбалась им и кивала, вытирая глаза как бы в признание уместности слез радости.

— Так красиво, — прошептала она чьей-то матери. Брайса осенило, и он, повернув Бину к себе, поцеловал ее в губы. На несколько мгновений Бина умолкла в смятении. Эллиот, обняв ее за шею, исподтишка прикрыл ей рот ладонью. Бина поняла намек, и все стали смотреть, как новобрачные встали, опустились на колени, встали вновь и наконец повернулись лицом друг к другу.

— Это свадьба или занятия аэробикой? — спросил Эллиот. Кэйт едва не рассмеялась вслух, но тут дело дошло до слов «любить, чтить и заботиться», и Бина не сдержалась и заревела громче, чем ребенок, заплакавший где-то впереди них.

Не дожидаясь, пока события окончательно выйдут из-под контроля, Брайс, протянув руку, отгибает манжету Эллиота и вытаскивает из нее булавку. Затем без колебаний он вонзает ее в руку Бины.

Кэйт испугалась, но не так, как Бина, которая, взвизгнув, умолкла и изумленно смотрела то на Эллиота, то на Брайса. Брайс наклонился к ней и что-то прошептал на ухо, и рыдания, как по волшебству, прекратились.

Наконец венчание закончилось, жених и невеста поцеловались, и Брайс с Эллиотом были вынуждены разъединить свои сплетенные руки и поддерживать Бину, чтобы она не демонстрировала всем свою физиономию и не принялась плакать вновь.

— Учтите, — сказала Кэйт, взяв Бину за плечи, — держитесь поближе друг к другу. Это еще не самое худшее. Худшее только начинается.

— О, ребята! — воскликнул Эллиот. — А что, будет семейная свара?

— Со стрельбой? — подхватил Брайс.

Кэйт не обратила внимания на их шутки.

— Нужно вывести Бину отсюда, пока нет столпотворения, — предупредила она.

— Ты права. Только посмотри на нее, — кивнул Эллиот в сторону Бины.

Кэйт его поняла: макияж Бины был размазан по лицу, а тушь растеклась по щекам. Кэйт сделала знак, и Эллиот наступил Брайсу на ногу.

— Нам пора идти, — сказал он ему.

— Черт возьми, тут не до шуток, — ответил Брайс. — Рисовое поле на лице — последнее, что сейчас пошло бы Бине. Это бы слишком бросалось в глаза.

Эллиот кивнул и поморщился от такой перспективы. И они потихоньку покинули скамью, пересекли вестибюль и вышли из церкви.

Им крупно повезло поймать такси, что не так-то легко в этой части города. Они направились в «Карл» в Кэррол-Гарденс, где, похоже, все бруклинцы справляли свадьбы.

— Ну вот, мы на месте, — заметила Кэйт, когда они остановились перед входом. Она нервно улыбнулась Эллиоту, и, взявшись под руки, они вместе вошли через вращающуюся дверь, а за ними и Бина с Брайсом. К счастью, в помещении еще было пусто, если не считать суетливых официантов, которым приходилось видеть кое-что и похуже, чем подтекшее лицо Бины.

— И где же туалетная комната? — прошептал Брайс Кэйт на ухо. — Я собираюсь отвести туда маленькую мисс «Три-Майлс-Айленд»[8], чтобы восстановить ее макияж. А то он совсем расплылся.

— Это дальше вниз и налево, — ответила Кэйт.

Она бывала в этом банкетном зале много раз.

С десяток ее знакомых переженились здесь, но скорее в школе Эндрю Кантри наступит мир и покой, чем она согласится отметить свою свадьбу здесь. Типовая свадьба, с одной и той же музыкой, теми же гостями, тем же тамадой и тем же тортом.

— Уведи ее. И, Брайс, пожалуйста, будь с ней поласковее.

— Я постараюсь, — ответил он, слегка подталкивая Бину в спину. — Пойдем, дорогая. На небольшую операцию доктора Брайса.

Кэйт слышала, как по пути через зал Бина протестовала слабым гнусавым голоском.

— Что ж, — повернулась она к Эллиоту, — ты готов к первому в твоей жизни приему в Бруклине?

— О, Кэти! Это будет так занятно, — отвечал Эллиот с недоброй улыбкой.

— Прекрати звать меня «Кэти», пока тебе не укоротили язык, — предупредила Кэйт. — Я на задании. Давай лучше посмотрим, где мы должны сидеть, и поменяем места, если сможем, а потом будем держаться подальше от всех, пока не освоимся.

— Разумеется. Я доволен и тем, что смогу понаблюдать. — Эллиот вытянул шею почти так же, как Линда Блэр в «Заклинателе». — Где они взяли эти тусклые зеркала? Они остались с шестидесятых, или их можно купить до сих пор? — спросил он тихим голосом. Это напомнило хэллоуин в Гринвич-Виллидже. Потом он взглянул на часы. — Кэйт, я хочу немного осмотреться, а потом, пожалуй, проверю, как там Брайс справляется с Биной. Я скоро. А ты подожди воскрешения здесь, — и он отправился фланировать по залу.

Оставшись одна, Кэйт подошла к столу для подарков и положила свою коробку от Тиффани в самый центр. Она знала, что будут и еще коробки с оберткой нежно-голубого цвета, но была уверена, что прекрасная ваза узорчатого стекла останется единственным подарком, купленным у Тиффани. Другие голубые коробки часто стоили дороже, чем их содержимое, их было множество, и подарки в них были родом из «Бэд Бат энд Бийонд» или из «Поттери Барн».

Фойе банкетного зала постепенно заполнялось. Через пятнадцать минут Кэйт забеспокоилась, почему Эллиот не возвращается с Брайсом и Биной. Она слышала, как машины останавливались перед входом. Не только Бина страдала на этой свадьбе. Кэйт, безусловно, тоже не была в настроении общаться со всеми этими людьми, с искренним сочувствием или без такового интересовавшимися ее «личной жизнью» и тем, когда же и для нее зазвенят свадебные колокольчики. Ее прежние соседи не считали неловким задавать глубоко личные вопросы и, с другой стороны, не замечали того, что она умудрилась присоединить к своему имени приставку «доктор». Их интересовало лишь, когда же к имени добавится «миссис».

Она выбросила все это из головы, поскольку у нее была другая задача. Она подошла к столу проверить разметку мест приглашенных, чтобы убедиться, что они вчетвером сядут за один стол. Затем она должна была пройти в закрытый банкетный зал и переставить таблички на этом столе так, чтобы Бина была ограждена от хищных гиен, всегда готовых напасть на отбившуюся или самую слабую особь в стаде.

Она приблизилась к столу с полным хладнокровием. В противном случае кто-нибудь из прислуги ее бы остановил. Здесь было принято незамужних женщин сажать к холостякам, зловредных тетушек отсаживать от родственников и даже родителей разъединять с детьми, чтобы те могли спокойно поесть. Кэйт быстро нашла свою карту: «Мисс Кэти Джеймсон и гость», стол номер девять. Она покачала головой. Не только было пропущено «доктор», но она еще и не удостоилась называться полным именем. Она не любила, когда ее называли «Кэти», только Банни и ее мать не интересовали подобные мелочи.

Две карты рядом были «Мисс Бина Горовиц и мистер Джек Вайнтрауб». Этого уж Кэйт никак не могла показать Бине. Мать Банни, возможно, забыла о поездке Джека. Кэйт взяла карту, перевернула ее и черным маркером на другой стороне написала «Мисс Бина Горовиц и гость», затем положила ее на место. Она надеялась, что Бина не станет переворачивать карту, а Брайс догадается спрятать ее в карман.

«Пока все хорошо», — подумала Кэйт. Следующим и последним этапом было подобраться к самому столу и перетасовать карточки. Если бы Бина села рядом с Бев или Барби, она бы не выдержала и пяти минут. Разумеется, она могла быть посажена в традиционном, набившем оскомину порядке: «мальчик-девочка-мальчик». Кэйт вздохнула в предчувствии еще одного обеда в компании Бобби, мужа Барби и крайне скучного типа. Она подошла к ближайшему входу в банкетный зал, и тут, к счастью, дверь отворилась, и появился загнанный официант. Кэйт придержала дверь за его спиной, пока он спешил с салфетками в руке, и проскользнула внутрь.

Она прочла объявление «Свадьба Тромболи и Бэкмена в субботу». Ниже значилось: «Мицва Айзенберга в воскресенье». Кэйт осмотрела помещение. Интерьер зала вполне соответствовал осуществленной мечте Банни Тромболи, но Кэйт он мог присниться только в страшном сне. Декорации, украшения столов, свечи — все в стиле посредственных фотографий, которые Банни вырезала из журналов и хранила с десятилетнего возраста. Все «шавки», кроме Кэйт, делали то же самое. Кэйт глубоко вздохнула. Уж если она и позволяла себе пофантазировать о свадьбе, то основное место в ее фантазиях отводилось жениху, а не столовым приборам.

Невероятная, кричащая расцветка скатертей — комбинация ярко-розового и оранжевого, не приемлемая ни для одежды, ни для мебели, сочеталась с черными приборами и украшениями стола из лакированной кожи с завитушками. И все же было что-то притягательное, спокойное… даже волшебное в этом пустом зале, приготовленном к пиру, но без его участников. Кэйт постояла немного, чтобы поразмышлять об этом. Затем она вспомнила о своей миссии и прошла вперед. Она нашла девятый стол, осмотрела его и переставила таблички так, чтобы в ряду были Эллиот, Кэйт, потом Бина и, наконец, Брайс. Ей нужно было пересадить Бобби и Джонни, мужей Барби и Бев, чтобы все уладить, и через пару минут с этим было покончено. Она вытащила четыре стула для своей компании и прислонила их спинками к столу — весьма несложный способ показать, что места заняты, и таким образом защитить произведенные ею пертурбации от постороннего вмешательства.

Шум вновь прибывавших снаружи становился все громче, двери распахнулись без предупреждения. Гости стали просачиваться внутрь. Кэйт, не желая засветиться в одиночестве посреди зала и превратиться в мишень, наподобие одинокой утки под прицелом охотника, решила выйти на террасу, расположенную за восточной стеной зала. Она могла подождать снаружи, подышать свежим воздухом и насладиться перед битвой одиночеством. Когда ее команда вернется, здесь будет достаточно много людей и шума, чтобы незаметно проскользнуть обратно, найти друзей и пообщаться в пределах необходимой достаточности. Она справлялась на десятках других свадеб, так что сможет справиться и сейчас.

Теперь, на террасе, Кэйт наконец могла подумать. Она была чрезвычайно довольна, что не пригласила Майкла. Ей было бы неловко и даже немного стыдно, хотя стыдиться было и нечего. Туалеты, акценты, громкая речь… словом, вульгарность всего происходящего ее коробила. Она привыкла к этому и любила многих из этих людей, но ей не хотелось оправдываться за них перед Майклом или кем бы то ни было. Однако она не смаковала этот визит в Бруклин, подобно Эллиоту и Брайсу. Для последних это было похоже на посещение парка развлечений сафари. Они наблюдали дикую жизнь с беспристрастностью другого биологического вида.

Кэйт поглядывала в зал. Заполнить его было делом недолгого времени. Здесь Брайс и Эллиот смогут побеседовать с теми, за кем наблюдали в церкви. Как бы то ни было, хотя сама Кэйт смотрела на этих людей как на чужих, ей претила сама мысль о возможности наблюдать за ними с подобной целью, даже если в качестве исследователей выступают Эллиот и Брайс. «Да уж, — подумала она, — идея оставить Майкла в стороне от всего этого была верна, но что бы я делала с Биной без помощи этих парней?»

Она видела, как люди входили, искали свои карты гостей, обнимались и целовались, шли выпить. Даже сквозь стекло она могла слышать, как они рассуждали о цене на каждое блюдо предстоящего обеда, о том, где невеста купила платье, о предполагаемой беременности… и тут Кэйт заметила Эллиота, Брайса и Бину, входивших в зал. Она должна была признать: Бина выглядела в тысячу раз привлекательнее и утонченнее с поразительным макияжем и зачесанными назад волосами — в образе, над которым так долго колдовал Брайс. Кэйт подбежала к двери, решив войти в зал, но обнаружила, что замок за ней захлопнулся. Она попробовала открыть другую дверь, третью. Все были закрыты.

Кэйт попала в ловушку. Она стучала в стекло и безрезультатно пыталась привлечь чье-либо внимание, но в зале было шумно. Она почти слышала, как гостьи постарше громогласно заявляли, что церемония была лучшей из всех, на которых им приходилось когда либо присутствовать, в то время как мужчины перекрикивались друг с другом через весь зал.

В считанные минуты в тихое помещение вторгся хаос, пустота заполнилась мириадами развевавшихся юбок и угрожающе высоких причесок, полностью закрывших поле зрения Кэйт. Она потеряла своих друзей из виду. Кэйт показалось, что она мельком поймала в толпе Брайса и еще какую-то женщину, похожую на Бину, на стороне, противоположной той, где был накрыт их стол, но она не могла быть в этом уверена. Она снова пробежала вдоль череды дверей террасы, стараясь проникнуть внутрь, но все они оставались закрытыми. Что же, ей придется ждать, пока кто-нибудь…

И тут высокий блондин вышел из двери в другом конце террасы. Какая удача!

— Подождите! — закричала Кэйт. — Подождите! Подержите…

Но прежде чем она успела закончить фразу или сдвинуться с места, он отвернулся, и дверь за ним захлопнулась.