Билли-талисман

Глава XXVII

В пятницу вечером Кэйт, боясь опоздать, пришла в ресторан «Ла Марка» на четверть часа раньше назначенного времени. Ресторан — скорее непритязательное бистро в Челси — не относился к тем малоприятным местам, где вам приходится ждать в баре, пока ваш партнер к вам не присоединится. Кэйт сидела за столиком у окна, получив возможность освежить губную помаду и уложить волосы в узел. Потом она просто ждала, очень стараясь ни о чем не думать. Рядом с губной помадой в косметичке, которую она носила в сумочке, лежала красивая голубая коробочка с парой новеньких ключей на серебряном колечке от Тиффани. Кольцо это скорее напоминало букву U с маленькими серебряными шариками на обоих концах, которые легко отвинчивались, с тем чтобы можно было добавлять или вынимать ключи. Там был также крошечный брелок. Номер, выгравированный на серебре, был зарегистрирован у Тиффани, и если бы ключи были когда-либо утеряны или провалились в почтовый ящик, можно было получить новые. У Кэйт появилось чувство, что, может быть, она дошла до предела и этот подарок — компенсация за ее охлаждение к Майклу.

Она пыталась снова и снова анализировать причину этого охлаждения. Разумеется, их секс был великолепен, и их отношения основывались на общих интересах, но все же она никогда не испытывала настоящей страсти к Майклу, как то было со Стивеном. Тем не менее она это считала плюсом. После Стивена Кэйт обещала себе больше никогда не допускать, чтобы мужчина полностью заполнял ее жизнь. И до сих пор она была более чем счастлива с Майклом. Несмотря на предубеждение Эллиота к нему, Майкл был зрелым, возможно, первым зрелым мужчиной в ее жизни, и он уважал и любил ее. В отличие от многих молодых людей, Майкл не пасовал перед ее работой, ее внешним видом, даже ее независимостью. И он не относился к мужчинам, избегавшим интимной близости. Так почему же она чувствовала в себе внутреннее сопротивление ему? Действительно ли она боялась следующего шага в их взаимоотношениях? Она так не думала. Но, как указывала Анна Фрейд, сопротивление — это бессознательная вещь.

— Не желаете чего-нибудь выпить, пока ожидаете? — спросил официант, застав ее врасплох.

— Бокал «Шардонне», пожалуйста, — сказала она, почувствовав себя несколько виноватой, что, в свою очередь, раздосадовало ее.

Сделав первый глоток вина, она заметила Майкла, входящего с непривычно широкой улыбкой на лице. Она смогла еще раз убедиться, что он очень привлекателен. Не столь театрально великолепен, как тот идиот из Бруклина, но красив в общепризнанном смысле. Его волосы были густы, и малая толика серебра преждевременно примешалась к их каштановому оттенку. Очки в стальной оправе очень шли к его волосам, и Кэйт иногда гадала, знал ли он сам об этом. Хотя его плечи были несколько узковаты, это искупалось его высоким ростом. Сейчас он склонился к ней, взял рукой за подбородок и повернул ее голову так, чтобы поцеловать в губы. Она ему улыбнулась, и он уселся на банкетку напротив нее.

— Очень мило, — произнес Майкл, осматриваясь кругом. Они постоянно меняли рестораны, Майкл чаще всего ориентировался на сайт Zagat, а Кэйт полагалась на Эллиота, своего персонального специалиста по рейтингам ресторанов.

— Похоже, ты в хорошем настроении, — заметила она.

— В более чем хорошем! — подхватил Майкл. — Я получил приглашение из Остина, — просиял он. — Это просто настолько хорошо, что даже не верится.

— Это официально? — поинтересовалась Кэйт. У нее свело в желудке.

— Ну, считай, что да. Мне позвонил Чарлз Хопкинс из Фонда Саджермена и сказал — по секрету, разумеется, — что меня избрали и что я скоро получу вести из Остина.

— Ого. Так ты будешь деканом факультета?

Кэйт была очень рада за Майкла, но ее чувства смешались, и какое-то давление появилось в груди, будто бюстгальтер вдруг стал на два размера меньше. Остин, Техас, вероятно, прекрасное место, с большим университетом и живописными окрестностями. Для такого молодого человека, как Майкл, получить место руководителя факультета было почти неслыханно. Но Кэйт не желала думать о других последствиях, кроме одного: если Майкл выберет переезд, попросит ли он ее отправиться с ним? И если попросит, что она ответит? Она любила свою работу, друзей и…

Снова подошел официант.

— Что-нибудь выпить, сэр? — спросил он.

Майкл кивнул:

— Бутылку шампанского, пожалуйста.

Кэйт почти испугалась, но она лишь едва улыбнулась. Вероятно, Майкл слишком возбужден.

Когда принесли шампанское, Кэйт предложила тост:

— За самого успешного и достойного мужчину из всех, кого я знаю. — Ей показалось, что Майкл при этом покраснел. Был подходящий момент, и она полезла в сумочку и достала маленькую голубую коробочку от Тиффани. — Я не уверена, что это понадобится в Остине, — сказала она, положив коробочку между ними на стол. — Я бы выбрала что-нибудь другое, если бы знала.

Тут Майкл на самом деле покраснел, видимо, как от радости, так и от замешательства — некоторым мужчинам неловко получать подарки, а Кэйт подумала, что он, должно быть, ужасно разочарован. Но он открыл коробочку, взял цепочку с ключами и улыбнулся.

— Как изящно, — сказал он. — И как изысканно.

Они заказали ужин, и Майкл действительно выпил один-два глотка шампанского. Он большую часть времени посвятил разговору о Фонде Саджермена и Техасском университете. Кэйт была удивлена, заметив, что он не был готов к такому решению вопроса, казавшемуся ей неизбежным уже не первый месяц. Почему?

Она ждала момента, когда он спросит ее мнение о том, как ему поступить, или, по крайней мере, поведает ей о своих планах и поинтересуется, не против ли она к нему присоединиться. Но ничего подобного не произошло. Он продолжал рассказывать, и ей было трудно понять, то ли он не намерен приглашать ее с собой, то ли считал это само собой разумеющимся.

После ужина они отправились пешком к ней домой. Ночь была великолепна, и Майкл, размахивая портфелем в одной руке, другой держал ее за руку. Когда они дошли до ее дома, он полез в карман и достал ключи.

— Позволь мне, — сказал он и открыл дверь для нее. Пока они поднимались по лестнице, Кэйт полезла в сумку. По некоторой причине она хотела сама открыть дверь своей квартиры и поэтому старалась опередить в этом Майкла.

Войдя в гостиную, Майкл бросил портфель на диван и сразу же развязал галстук. Кэйт подумала, что он, наверно, немного опьянел от выпитого глотка шампанского. Сама же она была ни в одном глазу — как судья. Она и в самом деле, как судья, взвешивала все про и контра складывавшейся ситуации. Когда Майкл взял ее за руку и повел в спальню, она просто пошла за ним.

Он принялся расстегивать рубашку, сидя на краю кровати, снял ботинки, потом носки, которые аккуратно засунул в ботинки. Затем он встал и, расстегнув пряжку ремня, посмотрел сверху на нее, улыбнулся и спросил:

— Мне тебя раздеть?

Кэйт улыбнулась в ответ в надежде замаскировать свою тревогу. Она беспокоилась не потому, что Майкл мог покинуть ее. Ее прекрасное настроение было, конечно же, неуместно, а Майкл не был непроницательным человеком.

Однако, как большинство мужчин, он не думал о ее настроении, начиная заниматься с ней любовью. Она ощутила его руки на талии и ниже, и он снял с нее трусы. Затем он поднял руки выше, к ее груди. Он целовал ее долго и пылко, но Кэйт это не возбуждало. Когда он вошел в нее, она поняла, что оргазма сегодня ей достичь не удастся. Стыдясь выдать себя, она просто перешла к позиции поверх него и сделала все, чтобы он получил удовольствие. Позднее, когда они закончили, Майкл вздохнул и, уронив голову на подушку, сказал:

— Тебе понравится Остин.

Кэйт не была уверена, что расслышала.

— Что? — спросила она.

— Тебе понравится Остин, — повторил он. — Там здорово.

Он повернулся на бок, и по нескольким глубоким вздохам она поняла, что он заснул.

Она тихо лежала рядом, хотя ее обуревали чувства. Ей только что сделали предложение? Было ясно, что Майкл не только не сомневался сам в том, что она поедет с ним, но и не считал необходимым спрашивать ее об этом. Он пространно рассказывал о кафедре Саджермена и о том, как это было для него важно, но никогда — о том, что все это могло означать для нее. Она предположила, что он, вероятно, думал: ей все равно. Он с ней просто не считался. Она была той, которая поедет туда, куда он захочет. Она не могла поверить, что он так самонадеян или так плохо знал ее. Вдруг глубокий стыд охватил ее, ей было стыдно и за него, и за себя. Как она могла спать с мужчиной, как он мог спать с ней, если они абсолютно не знали друг друга?

Кэйт смотрела через его голову на туалетный столик и на статую Девы Марии, стоявшую на нем, и не могла разобраться и понять, что с ней самой было не так.