Билли-талисман

Глава VI

Брайс и Эллиот встретились три года назад, но съехались вместе только в минувшем сентябре. Мебель Брайса оранжево-зеленых тонов в стиле ретро сохранилась в ущерб коллекции, которую Эллиот приобретал в дешевых магазинах и на уличных распродажах. Их квартира с двумя спальнями в доме из коричневого песчаника в Челси, неподалеку от Кэйт, отличалась от ее квартиры широкими окнами гостиной, выходившими в небольшой внутренний дворик. Длинный стол был накрыт перед окнами, и, несмотря на возражения, Кэйт и Майкл были посажены за стол так, чтобы могли наслаждаться видом сада.

— Тюльпаны уже отцвели, а розы еще не распустились, так что сад явно не во всей красе, — словно извиняясь, говорил Брайс, рассаживая их; затем он удалился на кухню, чтобы подать ужин.

От Кэйт не укрылось, что они выставили на стол отличное стекло и хэвиллендский фарфор Брайса, и это ей было приятно. Эллиот принес ведерко для вина и поставил его на дубовый буфет.

— Подставку! Подставку! — воскликнул Брайс, водружая хрустальное ведерко на поднос. Кэйт подавила улыбку.

Через несколько минут блюда были поданы. Эллиот, стоя, принялся разливать вино в заждавшиеся бокалы. Майкл схватил свой бокал и почти демонстративно перевернул его вверх ножкой.

— Мне не наливать, спасибо, — сказал он.

Кэйт вздрогнула. Она должна была это предвидеть. Майкл совсем не пил, объясняя это тем, что ему просто не нравится. Помня пагубную привычку отца, Кэйт это казалось похвальной чертой, но она знала, что Эллиот будет другого мнения. Он так гордился своим винным погребом, хотя на самом деле это была всего-навсего кладовка, но он наверняка приложил немало стараний, чтобы раздобыть бутылку «Пино Грижо».

— Вы не пьете? — спросил Брайс, приподнимая бровь. Кэйт уже представляла, что будет сказано после: «Он алкоголик, он состоит в обществе Анонимных алкоголиков? Нет? Тогда он просто ханжа или новообращенный христианин». И так без конца.

— Предпочитаю сохранять голову ясной, — ответил Майкл.

— Ну да. Никогда не знаешь заранее, кому и чем можно угодить, — пробормотал Эллиот на ухо Кэйт, когда очередь дошла до ее бокала.

Когда тарелки были наполнены, а алкогольный кризис остался позади, они принялись за знаменитую закуску Брайса: великолепный, живописный овощной террин. Хотя формально беседа продолжалась, напряжение витало в воздухе, особенно это касалось Майкла и Эллиота. Конечно, Эллиот всегда стоял горой за Кэйт. И он уже выказал неодобрение этому самодостаточному и внешне привлекательному бойфренду. То, что Майкл был несколько педантичен и привередлив, не могло укрыться и от Кэйт, но у него ведь были и другие черты, уравновешивающие недостатки.

— У меня появилась возможность получить фант Саджермена, — сообщил Майкл Кэйт, когда они покончили с первым блюдом. — Меня вызвал профессор Хопкинс, и он сказал мне, что высказывания членов комиссии были очень… очень обнадеживающими.

Кэйт заметила, как Брайс и Эллиот переглянулись. Со стороны Майкла было грубостью игнорировать их, пусть даже неумышленно, но он поступил как бесцеремонный и эгоистичный ученый.

Кэйт вздохнула украдкой. Когда они оставались наедине с Майклом, ей тоже иногда сложно было держать в уме карты его академической колоды. Сейчас, например, чтобы вернуть разговор в общее русло, надо было объяснить, что представляет собой Фонд Саджермена, как сильно Майкл заинтересован в аспирантуре, насколько сложны его отношения с преподавателем, Чарлзом Хопкинсом. Все это имело значение для них двоих, но не могло служить хорошим предметом для разговора за ужином.

— Прекрасно, — сказала Кэйт.

Никто больше не сказал ни слова. Эллиот вновь наполнил бокалы, а Брайс раскладывал по тарелкам следующее блюдо. Взглянув на него, Кэйт поняла, что ее друзья не поскупились, чтобы поразить Майкла. Это было ризотто с трюфелями, а ей было известно, сколько стоят трюфели. Все попробовали ароматного риса. Когда неловкое молчание снова воцарилось за столом, Кэйт, повернувшись к Брайсу в надежде поддержать беседу, воскликнула:

— Брайс, ризотто просто превосходно!

— Очень вкусно, — подтвердил Майкл.

Брайс просиял в ответ на комплимент. Он гордился умением готовить, вкусом по части дизайна и своей обширной коллекцией кукол — мальчиков в шапочках, скрупулезно расставленных рядами по полкам над буфетом. Кэйт видела, как Майкл посмотрел на них и отвернулся. Она убедилась, что он не был слишком расположен к непринужденным беседам за ужином и рассуждениям о декоре жилища.

— И как же прошло сегодняшнее посещение салона? — осведомился Эллиот.

Кэйт улыбнулась. Она хорошо знала его: он сжалился над ней, стараясь сделать этот ужин не столь мучительным. И к тому же он подумал, что она охотнее проговорится просто ради того, чтобы поддержать беседу. «Доброе намерение, — подумала она, — но бесполезно».

— О, я покрасила ногти, — был ответ. И она показала лакированные кончики пальцев, продолжая держать вилку. — Полагаешь, доктор Мак-Кей не одобрит?

В прошлом семестре директор объявил, что кольца на пальцах ног носить неприлично, и дети вынуждены были разуваться и снимать носки, чтобы сдать контрабандную бижутерию на конфискацию.

— Да, как и кольца в члене.

— Эллиот, прошу тебя! — одернул его Брайс. — Не перед хэвиллендским фарфором, — и он улыбнулся Кэйт и Майклу.

Беседа продолжалась так же напряженно, но Кэйт уже видела, что Майкл не стал хитом вечера. Конечно, Эллиоту очень нравился Стивен, но это не помогло, так что… не исключено, что первое впечатление Эллиота не столь важно, как ей казалось.

— Салат, сыр или фрукты перед десертом? — предложил Брайс. — У меня припасены груши Боск.

— Спасибо, не нужно, — ответила Кэйт.

— Мне тоже, — отозвался Майкл. Эллиот встал из-за стола и принялся убирать тарелки. — Все было очень вкусно, — добавил Майкл.

Даже Кэйт такое «спасибо» показалось слишком скупым.

— Разве террин не был сногсшибательным? — намекнула она, поощряя Майкла, который с некоторым смущением смотрел на опустевшие тарелки.

— А что такое террин? — спросил он.

Лицо Кэйт порозовело. Она представила, сколько труда вложил Брайс в это блюдо.

— Паштет из овощей, — объяснила она Майклу.

Эллиот, все еще убирая посуду и огибая сидевшего Майкла сзади, промолвил:

— Вам, наверно, с ясной-то головой, проще назвать его «густым соусом».

Кэйт поморщилась. А за спиной Майкла Эллиот показал ей «фу», опустив большой палец вниз, едва не ткнув им в испачканную тарелку.

— Осторожнее с хэвиллендом! — снова предостерег его Брайс.

— Эллиот, не стоит! — заметила Кэйт, имея в виду и его комментарии, и его старания убрать со стола посуду.

— О нет, все в порядке! — ответил он, осклабившись.

Она посмотрела ему в лицо. Конечно, им нужно было уединиться для разговора на кухне.

— Я помогу тебе, — предложила она, видя, что Майклу это даже не пришло в голову.

Брайс начал было возражать и тоже встал, но Эллиот покачал головой и взглядом указал на Майкла. Брайс умоляюще посмотрел на него, но Эллиот, наклонившись, прошептал:

— Кто-то же должен остаться с ним.

Брайс вымученно улыбнулся.

— Итак, что нового в антропологии? — начал он громко. — Суджерманский грант — дело решенное?

— Саджерменский, — поправил Майкл. — От Фонда Саджермена за исследования культуры первобытных племен.

Кэйт, вздохнув, взяла несколько тарелок и отправилась на кухню вслед за Эллиотом. Кухня была невелика, но хорошо оборудована, с полом из черно-белой плитки, красными стенами и шкафами, с новенькими приспособлениями из нержавеющей стали. Кэйт должна была подготовиться. Эллиот молчал, складывая тарелки в раковину. Затем, как она и предполагала, он повернулся к ней и, подбоченясь, спросил:

— Где ты его откопала? Этот парень — худшее из того, что ты могла найти.

— О, Эллиот! Нет, — запротестовала Кэйт. — И говори потише.

— Брось, Кэйт. Проснись и понюхай, чем пахнут первобытные племена. Он туп, у него нет чувства юмора, и, кроме его стрижки, я не нахожу в нем ничего привлекательного.

«Так тебе понравилась его стрижка», — подумала Кэйт.

— Это ты брось, Эллиот, — прошептала она. — Тебе никогда не нравится никто из моих приятелей.

— Так же, как и тебе. После Стивена. А этот — он не только скучный, он еще и самовлюбленный, напыщенный, да к тому же гомофоб.

— Да нет же! — воскликнула Кэйт. — Ты всех упрекаешь в этом.

— Кэйт, парень за весь ужин не сказал в наш адрес ни единого слова.

— Это вовсе не значит, что он гомофоб. Может, он просто застенчив. Или ты сам ему не слишком понравился, — добавила она. — Что вполне вероятно.

Она выставляла бокалы на стойку. Один из них остался чистым.

— Сомневаюсь. Да и вполне вероятно, что он — алкоголик. Вот почему он не пьет. Что ни говори, а прийти сюда на ужин — это как будто познакомиться с твоей семьей, — толковал Эллиот и мыл тарелку… — Он хотя бы сделал вид, что мы ему понравились, раз уж мы in loco parentis[4].

— Да уж, loco[5], это точно, — согласилась Кэйт.

Эллиот скорчил гримасу. Она открыла моечную машину и принялась загружать туда фарфор.

— Нет, — вздохнул Эллиот, — только не фарфор. Это ручная работа. Брайс хочет сохранить позолоту, он сам его моет, — пояснил он, споласкивая руки. — Нам лучше вернуться в комнату. Уж кофе-то должен помочь разрядить ситуацию. Ты не нальешь молока в кувшин?

Кэйт кивнула и полезла в холодильник.

— Да, Эллиот, я тебе всегда говорила, что нелегко найти доброго, интересного, образованного и надежного мужчину, который не хотел бы встречаться с супермоделью.

— Наверно, ты права, — согласился Эллиот. — Не думаю, что молоко в морозилке, зато ты можешь вынуть оттуда профитроли.

— Забавно, — Кэйт достала молоко и сливки и поставила на стойку. — Я утверждаю, что ты не смог рассмотреть его лучшие качества. Поверь мне. Майкл намного приятнее в общении один на один.

— Еще бы, — ухмыльнулся Эллиот.

— Кэйт не обратила внимания на его намек:

— Ну да. Конечно. Это очевидно. Он может быть забавным. И по-настоящему остроумным. Он получил доктора в двадцать один год, преподавал в Барнарде в двадцать четыре и сейчас подумывает о кафедре. Думаю, он получит должность в Колумбийском университете.

— Я не просил читать его curriculum vitae[6], — перебил ее Эллиот, ставя шоколадный соус для профитролей в микроволновую печь. — Он просто тупой. Твой отец был алкоголиком, и ты никогда не знала, чего от него ожидать, когда он приходил домой. Твоя мать умерла, когда ты была еще девочкой. Я понимаю: тебе нужен ответственный мужчина, на которого можно положиться. Но этот парень вовсе не так надежен, он какой-то инертный. И где эта искра между вами? И он недостаточно хорош для тебя. Не допускай, чтобы пристрастие к академизму ослепляло тебя.

— Не буду, — заверила она, но в подсознании бродили сомнения в этом. Несмотря на профессиональную тренировку и склонность к анализу, Кэйт должна была пройти через испытания, порой сознавая, что многие из ее поступков были следствием безрадостного детства.

Эллиот пожал плечами и, слишком быстро повернувшись, чтобы взять поднос с кофейными чашками, столкнул на пол сумочку Кэйт, до того момента мирно лежавшую на стойке.

— Там мой сотовый телефон, — сказала Кэйт.

— Это не фарфор? — крикнул Брайс из гостиной.

— Нет, это «Мелмак»[7], — ответил Эллиот. — Брайс только и думает, об этих мелочах, — пояснил он ей.

Он опустился на колени, чтобы поднять сумку Кэйт и собрать высыпавшиеся на пол предметы.

— Мне очень жаль. Похоже, я разбил зеркальце.

— Ох! Оно было волшебным. Теперь у меня впереди четырнадцать несчастливых лет или семь очень несчастливых?

— Прекрати, Кэйт. Я статистик и математик, а не суеверный чурбан.

— Ты же все время говоришь о магии…

— Но не о Гарри Поттере. Не о суеверных бессмыслицах. Я толкую о магии отношений между двумя людьми.

— Может, помочь? — кричал Брайс.

— Нет, дорогой, — отвечал Эллиот.

Он подал Кэйт сумочку. Кэйт, тоже на коленках, собрала остальные предметы и запихнула их в сумку.

— А это что? — спросил вдруг Эллиот.

Кэйт взглянула на него. Он размахивал конвертом.

— Это приглашение на свадьбу Банни, — вздохнула Кэйт.

— Банни из «бушвикских шавок» выходит замуж? — спросил Эллиот. — И когда же? Ты мне никогда ничего не рассказываешь.

— Но я получила это только сегодня. И тебе вполне достаточно знать только это, — Кэйт встала. — Не веришь? Ее всего месяц назад бросил какой-то парень. Не представляю, откуда взялось это приглашение.

— Из Бруклина. В отместку, — сказал Эллиот. — А я могу пойти? Пожалуйста, могу?

— Нет, — ответила Кэйт. — Вот еще одна причина, почему я сейчас не могу порвать с Майклом. Бина помолвлена да еще это — я же тоже должна быть с кем-то.

— Но Майкл такой…

Эллиот не успел закончить тираду. Внезапно за дверью послышался страшный стук.

— Да что это там творится?…

Они поспешили в гостиную, а Брайс к двери. Он обернулся на Эллиота, но тот пожал плечами. Брайс открыл дверь. Женщина с растрепанными волосами, закрыв руками лицо, бросилась в комнату, неудержимо рыдая. Все стояли в молчаливом изумлении, а Брайс даже попятился назад. Лишь несколько мгновений спустя Кэйт заметила ногти женщины и с содроганием поняла, что у нее французский маникюр.

— Бина! — выдохнула она. — Боже, Бина! Что случилось?