Бисер времени

Предание говорит, что случилось настоящее чудо — небо открылось и по радужному мосту в этот мир, Ирд как стали называть его в последствии нордлинги, пришел один немногочисленный род. Они были людьми, как и наши предки, но превосходили их во всем. Сами они называли себя эйсары. Они то и положили начало народу нордлингов, как народу. И именно они стали в последствии нашими богами.

При этих словах конунг Ларн вскинул голову и удивленно посмотрел на Ордана.

— Да, конунг Ларн, именно так, — улыбнувшись сказал друид, — и не удивляйся. И ты, если когда-нибудь сможешь воспитать целый народ и научишь его жить и удачно противостоять всем трудностям, обязательно станешь для него богом. И обретешь бессмертие до тех пор, пока этот народ будет существовать, и будет тебя помнить и почитать. Но продолжим рассказ.

Одним из пришедших был сын мудрого эйсара Водуана. Сын Водуана первым и сумел найти общий язык с тогдашними хозяевами наших земель, и именно его мы знаем под именем Хэйимдаль. Это имя, кстати, было дано ему альвингами. Настоящего же его имени не знает никто из нордлингов. По крайней мере, никто из живущих. Впрочем, вы и сами знаете, что тем, кто отличившись в бою, погиб за свой народ, или тем, кто принес ему нескончаемую славу, Хэйимдаль после смерти открывает свое настоящее имя и освобождает от последующих перерождений. По крайней мере, до тех пор, пока не придет время Последней Битвы. Битвы богов с порождениями нижних миров, желающими захватить наш мир и подчинить его своим законам.

Так вот, именно Хэйимдаль, которого нордлинги называют своим отцом, и пришедшие с ним, взяли под своё управление наших предков. Их работа продолжалась достаточно долгое время, но впрочем эйсары уже тогда были практически бессмертны, и не страшились времени. В это же время альвинги постепенно покидали наши края, уплывая на своих кораблях куда-то за море.

Тут уже Турн навострил уши и внимательно посмотрел на Ордана, ожидая продолжения. Друид вновь спрятал усмешку и не заставил себя долго ждать.

— После того, как нордлинги научились жить в соответствии с обычаями и законами, данными им богами, и не враждовать по пустякам хотя бы между собой, последние из уплывающих альвингов выбрали из каждого клана по одному человеку. Это были люди наиболее способные к познанию магии и им были переданы некоторые из тайных знаний этого мира. Так было положено начало тому, что известно как чародейство друидов. Альвинги передавали друидам знания о свойствах трав, камней и деревьев, о лечении болезней, о путешествиях в мирах бестелесных духов и об общении с животными. Но никогда и ничего не говорили о способах войны. «Этому вы и сами научитесь», — говорили они. И действительно, этому люди научились сами, причем довольно быстро.

Впрочем, я немного отвлекся, — вновь улыбнувшись и обводя взглядом собравшихся, сказал Ордан.

— Что же касается твоей находки Турн, то похоже один из числа уходящего народа не захотел покидать этот замечательный мир. По крайней мере, покидать навсегда. Что ж, это вряд ли может быть удивительным. Поэтому он оставил то, что оставил, и вложил в это часть своей силы, и возможно значительную часть. Эту-то силу, по мнению Ительги, и пробудил ты, Турн, своей силой.

— Но, почтенный Ордан, откуда у меня какая-то сила? Я никогда не был сведущ в друидовском чародействе! — не удержавшись воскликнул сын конунга.

— У каждого человека от рождения есть некоторый запас силы, который он расходует в течение всей жизни, причем не важно, на повседневные дела или на чародейство — это зависит только от врожденных склонностей. Или же он может разом выплеснуть всю свою силу в каком-то одном мощном действии. В твоем случае это был именно мощный выплеск. Обычно если такой выплеск направлен на совершенно не нужное никому, кроме самого человека, дело, то он потом быстро чахнет и в скорости умирает. Но твой случай, похоже, был иной. И кто-то из Высших дал тебе еще один запас силы.

Друид на время умолк, потер виски и вновь продолжил:

— Не знаю, почему именно тебе выпала такая судьба и почему именно от твоего прикосновения просыпается камень, а ко всем остальным остается глух. Но мы собрались здесь не для того, чтобы выяснять это.

Ительга сказал нам, что, по его наблюдениям, каждый раз, когда камень в твоем мече находится при тебе, он наблюдает необычные возмущения небес и при этом ощущает недовольство наших богов. Как раз для этого мы и собрались здесь — чтобы попытаться определить причину их недовольства и понять, что же делать дальше.

Ордан замолк и выжидающе поглядел на Турна и конунга.

— И? — вопросительно протянул Ларн, приглашая друида продолжать и чувствуя, что сейчас тот скажет главное.

— Мы хотим провести ритуал и Турн должен принять в нем участие, поскольку его находка больше ни на кого не реагирует, — прямо ответил глава Совета друидов.

— И это опасно, да? — полуутверждающе произнес конунг.

— Возможно, поскольку Турн не обучен путешествовать в мире духов. Но поскольку он будет не один, опасность не будет особенно велика. Но она все же есть.

После этих слов всеобщее внимание обратилось на сына конунга.

— Ну и каша заварилась. Вмешательство высших сил, недовольство богов и наследие альвингов. И похоже от всего этого будет зависеть судьба клана, — думал Турн, скользя взглядом по изгибам древесных линий на крышке стола.

— Я приму участие в ритуале, — произнес он, поднимая голову.

— Хорошо, начнем сегодняшним вечером, как стемнеет, в доме Ительги. И не забудь меч, — одобрительно кивнул Ордан и трое друидов, попрощавшись, вышли из избы.

Конунг проводил их, а затем подошел к окошку и немного постоял, глядя вслед уходящим. Потом отвернулся от окна, похлопал Турна по плечу, и тоже вышел из избы, направляясь куда-то по своим делам. Чувствовалось, что уверения главы Совета друидов не смогли изгнать его опасений.

Как только стемнело, Турн взял меч и вскоре уже стучался в дверь дома Ительги. Дверь отворили и он вошел внутрь, пройдя в основную комнату. Внутри избы горела только одна свеча и царил полумрак. Сразу бросились в глаза изменения — в избе было почти пусто. Исчезли охапки трав, ранее развешанные по стенам, не было стола, скамья была только одна. На нее то и усадили пришедшего, пока остальные проводили подготовку к ритуалу.

Вскоре на стены были развешаны какие-то амулеты из друидовских запасов, горевшая до этого свеча была погашена, а по углам были зажжены четыре другие. Затем была принесена чаша с каким-то горячим и пахучим настоем. Турна посадили на пол в центр, лицом к одной из свечей. Друиды же встали между свечами с разных сторон от сидящего, Ордан и Бьоригон — спереди, а Ительга и Страй — сзади. Затем была произнесена молитва Хэйимдалю и Водуану, сразу по окончании которой Бьоригон сунул в руки Турну чашу и велел выпить настой. В несколько глотков молодой воин осушил чашу и все замерли в молчании. Немного погодя Турн почувствовал, как по телу расползается теплая волна, и его стало клонить в сон. Заметив это, Ордан велел ему по возможности не напрягать мускулов, не закрывать глаза и смотреть на него и Бьоригона. Одновременно с этим стаявшие сзади Страй и Ительга стали читать какие-то заклинания в своей обычной напевной манере.

Смотреть сразу на двух друидов стоящих с разных сторон оказалось весьма непростой задачей. Да еще и свет свечи, стоящей спереди, стал вдруг нестерпимо ярким и постепенно начал заполнять весь обзор. Так, некоторое время, Турн пытался привыкнуть к ставшему необычно ярким свету и старался не упускать из виду обоих друидов.

Внезапно он понял, что уже некоторый отрезок времени не видит перед собой ни свечи, ни друидов, ни самой избы. Вместо этого все заполнял мягкий красновато-золотистый свет, каким иногда бывает солнце летом на закате. И еще в этом свете угадывались какие-то нити из оранжевого света, создававшие впечатление более плотных и весомых. Потом среди этого света появился какой-то размытый и переливающийся силуэт, который поставил перед Турном его меч острием вниз и свел его руки на рукояти.

— Кто-то из друидов, — догадался он, и перевел взгляд на меч.

А посмотреть было на что: Снизу от земли через острие меча и через тело Турна потек поток медово-желтого света, чуть более тусклого, чем рассеянный вокруг, но тем не менее, тоже приятного на вид. Этот поток доходил до самоцвета в навершии меча, в который, в свою очередь, сверху спускался луч яркого серебристого света. Такой имела бы, наверное, луна, если бы ей довелось стать такой же яркой как солнце. Оба этих потока немыслимым образом соединялись в камне и расходились из него в разные стороны золотистыми лучами, еще более яркими, чем свет разлитый вокруг.

Турн некоторое время зачарованно любовался необычной картиной. Затем он заметил, что кроме этого, к камню идут еще и несколько тоненьких оранжевых нитей и еще одна гораздо более толстая, становившаяся постепенно все толще и толще. Оторвав свой взгляд от меча, воин принялся осматриваться вокруг. И вдруг далеко, почти на грани видимости, шевельнулась какая-то блеклая темная тень. Внезапно Турн ощутил на себе пристальное внимание этой твари, и даже показалось, что расслышал радостное утробное рычание. По спине пробежал отвратительный мороз, а блеклая тварь вдруг стала приближаться с пугающей скоростью.

В следующий момент он почувствовал сильный удар в плечо и очнулся в доме у Ительги. Страй тут же выхватил меч из рук и зажал ему рот, а Ордан приложив палец к губам призвал к молчанию и спокойствию. Некоторое время друиды молча напряженно стояли, словно прислушиваясь к каким-то отзвукам. Затем Ордан расслабился, сделал знак отпустить Турна и подать ему очередную чашу с напитком.

— Что это за… тварь? Была? — пытаясь унять дрожь в руках произнес тот в промежутках между глотками.

— Извини, Турн, но это тот случай, когда чем меньше знаешь, тем лучше спишь, — сказал в ответ старший друид.

— Спать, кстати, ты сегодня останешься здесь, — как бы между прочим добавил он, но возражать почему-то совершенно не хотелось.

Тем более, что у Турна опять стали слипаться глаза. Впрочем, на этот раз уснуть ему никто не мешал, наоборот — помогли лечь на лавку и укрыли меховым одеялом.

На следующее утро молодой человек проснулся с головой на удивление ясной. Друиды уже успели восстановить знакомую обстановку, и сидели за столом снова прихлебывая какой-то травяной настой. Поприветствовав сидящих Турн вышел на улицу и сунул голову в сугроб. Затем он с довольным рычанием потряс волосами, отряхивая снег, и вернулся в избу. Видя его довольное лицо друиды дружно рассмеялись, а Страй достал еще одну чашу и сделал приглашающий жест.

Когда Турн уселся за стол и получил свою долю напитка, Ордан сказал:

— Ну что, похоже все прошло удачно. Теперь пусть каждый расскажет, как он видел происшедшее.

Первым, конечно, предложили начать Турну, а затем каждый из друидов изложил то, что видел он. В основных чертах все рассказы были очень похожи. Только по словам друидов выходило, что все вокруг не было залито золотистым светом, а шар такого света окутывал самого Турна. И уже из этого шара периодически вырывались прерывистые лучи. Также все друиды увидели нити, тянувшиеся к самоцвету, но только трое из них видели их все, а Страй видел только одну — самую толстую. Что же касается твари, то первым ее разглядел Ительга. Он же сразу и ударил Турна по плечу, приводя его в обычное сознание. Ордан и Бьоригон за этот короткий отрезок времени успели уловить лишь отзвук ее присутствия, а Страй же вообще ничего не успел почувствовать, но, тем не менее, на знак своего наставника среагировал мгновенно, выхватив меч у Турна и закрыв тому рот.

— Что ж, вот значит как… Значит не зря мы все здесь собирались. Теперь совершенно ясно, что нашему другу Ительге все это не пригрезилось, — подал голос Бьоригон.

— Да, совершенно ясно… — задумчиво протянул Ордан, — Остается решить, что нам теперь делать.

— Может, зарыть этот камень обратно? — робко спросил Страй.

— Вряд ли стоит это делать, неспроста же он объявился, столько времени спустя, — тут же откликнулся Бьоригон.

— Но и оставлять его в клане нельзя, это будет постоянно притягивать к нам нежелательное внимание, — немедленно высказал свое мнение Ительга.

— Да, это тоже верно. Все походит на то, что какие-то силы в этом мире стали заинтересованы в том, что осталось от наследства альвингов. И они прямо-таки тянут этот камень к себе, раскачивая небеса и нарушая их равновесие к недовольству наших богов, — продолжая сидеть с задумчивым видом, вновь подал голос Ордан, — Кстати, кажется все заметили ту нить, самую толстую, которая тянулась от самоцвета?

Тут же остальные трое друидов замолкли и повернули головы в сторону побережья.

— Все верно, она уходит куда-то туда, за море, в сторону заходящего солнца.

Внезапно ладони у Турна вспотели. Он уже понял, кому доведется отправиться в сторону заката. Подняв голову, он посмотрел в лицо Ордану. Тот чуть прикрыл глаза и лишь слегка кивнул головой. Все становилось на свои места.

— Глава Ордан, я хочу услышать ответ еще на один вопрос. Что это за твари кидаются на камень? И откуда взялись призраки альвингов в наших лесах, если все они покинули этот мир? — пристально продолжая глядеть на главу друидов, спросил Турн.

— Вообще-то это два вопроса, — не торопясь откликнулся тот, и шевельнул пальцем, явно на что-то намекая Бьорнингу.

— Что ж, — незамедлительно сказал тот, вставая из-за стола, — сегодня же к вечеру мы уезжаем. Страй помоги мне подготовить коней, — с этими словами Бьорнинг направился на выход.

На лице младшего из друидов отчетливо отразилось недоумение. Но после того, как и Ительга встал со словами:

— Пожалуй, я вам тоже помогу, — и тоже отправился на выход, Страй не решился сказать хоть слово возражения и послушно отправился следом.

Как только за вышедшими закрылась дверь, Ордан внимательно посмотрел на Турна и заговорил:

— То, что ты сейчас услышишь, знают даже не все из друидов, только те из них, кто входит в Совет. Остальным же из нордлингов вообще подобные предания неизвестны. Видишь ли, Турн, с исходом альвингов было не все так гладко, как в тех преданиях, которые обычно поют скальды.

Был один из кланов альвингов именуемый Уэнанны. Во главе него стояла Гэльвейг. У альвингов такое бывало, чтобы во главе клана стояла женщина. Она была очень умелой в тайных искусствах, но превыше ее мастерства была ее властность. И она не захотела покидать этот мир, оставляя его во владение низшим существам, какими она считала тогдашних нордлингов, и неведомо откуда заявившимся выскочкам, каковыми называла эйсаров. Гэльвейг пришла к нашим богам и потребовала, чтобы они передали племена нордлингов под ее управление. Вышла очень серьезная размолвка, вылившаяся в столкновение клана Уэнаннов и сородичей Хэйимдаля. Во время боя были потери и с той и с другой стороны. Самой Гэльвейг несколько раз наносили серьезные раны, но она излечивала их буквально на глазах, черпая силы прямо из магической ткани небес.

И это не обошлось без последствий — далеко на востоке от наших земель вырвались на свободу выходцы нижних миров. Это были существа огромного роста, еще меньше напоминающие людей, чем альвинги. Некоторые из них были уродливы на вид, но некоторые отличались и необычной красотой. О них ты должен был слышать от скальдов — это эйтоны. Вторгшиеся тоже были искуссны в магии, но их искусство было другого рода. Они могли легко повелевать всеми стихиями враждебными людям. Также они могли буквально вытянуть из противника огонь жизни. Наши предки говорили, что человек при этом впадал ступор, какой бывает, когда охотник замерзает в лесу, и помочь ему после этого не могло ничего.

Когда вести об этом докатились до сражавшихся, то немедленно было установлено примирение. И теперь эйсарам пришлось усмирять незваных гостей. В итоге, равновесие все-таки было установлено, новые пришельцы больше не появлялись, а альвинги продолжили исход. После ухода альвингов эйсары постарались закрыть магические пределы от возможных вторжений и занялись уже только нордлингами. Гэльвейг же по одним легендам ушла одной из последних, по другим — осталась навсегда в этом мире блуждать призраком, как и погибшие в последних войнах альвинги или те из них, кто не успел уйти к назначенному сроку.

Ордан замолчал и, коротко взглянув в окно, продолжил:

— Турн, я хочу попросить, что бы то, что я тебе рассказал, никто из твоих уст никогда не услышал. Альвинги сделали нам гораздо больше хорошего, чем доставили неприятностей. Нет надобности лишний раз наводить тень на память ушедшего народа.

Ну, как мне кажется, с призраками мы разобрались. Что же касается той тени, то, по-моему, это дух одного из эйтонов. Некоторые из них тоже навсегда остались блуждать в этом мире в бесплотном виде.

— А теперь давай отправимся к твоему отцу. Нужно обсудить с ним предстоящие задачи, — после короткой паузы добавил друид.

Вот уже некоторое время конунг Ларн хранил молчание и подавленно сидел, упершись взглядом в ладони. Только что Ордан сообщил ему последние новости. На Ларна они произвели ошеломляющее впечатление. Конунг, несмотря на свой солидный возраст, всегда остававшийся крепким и статным, вдруг как-то сразу постарел и плечи его опустились.

Наконец, он собрал волю и, подняв голову, произнес:

— Быть посему! — твердость вернулась в его взгляд, и голос опять преисполнилась силы.

— Молодец, отец. Вождь, он всегда вождь! — одобрительно подумал Турн, глубоким вдохом пытаясь удержать охватившую его дрожь, и стараясь, чтобы присутствующие не заметили, как предательски намокли глаза.

Вдруг дверь широко распахнулась, и в комнату ворвался Сигги.

— Он… Я… Это… Он никуда без меня не отправится! — наконец выпалил он, тыча пальцем в своего товарища.

— Стоим под дверью и подслушиваем разговоры старейшин? Выйди отсюда вон, — ровным голосом сказал Ларн, не глядя в его сторону.

— Конунг Ларн! Я поплыву с Турном! — взвился Сигги.

— Поплывешь. А сейчас — выйди, — таким же ровным голосом ответил Ларн.

Рыжеволосый тут же осекся и шагнул за порог, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Ну вот и порешили, — подал голос Ордан, — Мы сегодня отправляемся назад, а вы начинайте приготовления к отплытию. Когда все будет готово, Ительга пришлет Страя с вестью, и я еще раз наведаюсь к вам.

С этими словами он встал из-за стола и, попрощавшись, вышел.

— Знаешь, Турн, я давно ждал чего-то подобного. Когда твоя мать, да не забудут о ней Хэйимдаль и Вэндис, родила тебя, колдунья-повитуха сказала, что ты покинешь нас гораздо раньше, чем я могу предполагать. Так что, остается только благодарить богов, что ты покидаешь нас живым и идешь на важное дело, — задумчиво произнес конунг, глядя по своему обыкновению в окно вослед уходящему.

После этих слов он улыбнулся и показал пальцем в окно. На улице возле крыльца нервно расхаживал Сигги.

— Хороший парень этот Сигги. В свое время, когда я был еще молод и отправился в свой первый набег, его отец заслонил меня от копья стражника одного из торговых кораблей. Его мать, узнав о гибели своего мужа, бросилась со скалы в море. После этого твой дед взял Сигги в наш дом и уже на смертном ложе велел мне проследить, чтобы приемыша воспитали достойно. Не как сына конунга конечно, но все-таки… Эх, пусть боги будут благосклонны к ушедшим, — вздохнул Ларн, помолчал и продолжил, — Ну, да ладно, хватит старых историй. Отправляйся к Галарду и передай ему мой наказ: Пусть он выжмет из тебя и твоего рыжего друга все соки, но к отплытию вы должны быть в состоянии потягаться с любым бывалым воином нашего клана. А я займусь приготовлениями драккара.

Дальнейшие дни слились в одну однообразную полосу. Галард каждый день спускал по семь шкур со своих подопечных, заставляя их учиться нападению и обороне с мечом, копьем или кинжалом, при щите или без такового, а так же борьбе вообще безо всякого оружия. Конунг же организовывал постройку нового драккара и его снаряжение к плаванью, а так же рассылал гонцов по окрестным кланам и принимал откликнувшихся на весть о наборе дружины.

К началу мореходного сезона все было готово. И вот в избе конунга за столом вновь сидели Ларн, Турн и Ордан с Ительгой.

Ордан достал скатанную трубочкой выделанную овечью кожу и развернул ее на столе. Вдруг он повернул голову к двери и к удивлению присутствующих сказал:

— Лучше чтобы на этот раз ты был с этой стороны двери.

После этих слов дверь приоткрылась и в проем просунулась знакомая всем рыжая голова.

— Ну надо же! — разведя руками с усмешкой сказал конунг, — Ладно уж, заходи, лишним ты не будешь.

Сигги прошел и, покраснев, присел на край лавки около стола.

— Что это ты сегодня такой скромный? — не удержавшись, съязвил Ларн, чем еще больше вогнал того в краску.

— Это карта нашего мира, — Ордан перевел всеобщее внимание на шкуру, что была расстелена на столе, — Она досталась друидам от альвингов. Это единственная такая карта. Уже много лет мы храним ее, перерисовывая один в один по мере того, как старая приходит в негодность. Но радоваться рано — берега в наши дни сильно отличаются от тех, что нарисованы на карте.

— Ну-ка, где тут наше побережье? — оживился конунг, пододвигаясь к ней поближе.

— Вот, здесь, — ткнул пальцем Ордан.

Некоторое время Ларн разглядывал извилистые линии, затем произнес:

— Что-то в некоторых местах берега очень сильно отличаются… Вот этих больших островов, например, я вообще не знаю… А тут, дальше на юг, если мне не изменяет память, нет вот этого огромного мыса. Вместо него большущий пролив между островами и побережьем.

— Да, верно. Как я и сказал, берега сильно изменились, особенно после последней войны эйтонов и богов. Тогда были сильные потрясения на земле и на небесах. Вообще предания о том, как под конец войны боги затопили мир в крови эйтонов, и из них спаслись единицы, а среди летнего дня наступила ночь, а затем и зима, длившаяся два месяца, вы должны были слышать.

Все дружно закивали головами в знак согласия.

— Но как бы то ни было, другой карты, дающей хотя бы некоторое представление о землях за морем, у нас нет.

— А это что такое, — осмелев сказал Сигги и указал на странный знак в углу карты напоминавший вытянутую снежинку с восемью лучами.

— Таким знаком альвинги обозначали направление на звезду на носу Звездного Бера. Впрочем, можешь забыть о нем, в наше время он тоже неверен, — откликнулся Ордан, — Ну что, вот вроде и все. Эта карта — для вас, Турн. Да не гляди так, для себя мы сделали еще одну. Что теперь? Проводы и пир?

Конунг посмотрел на молодых людей, те разом погрустнели.

— Что-то не хочется никаких пиров, — ответил Турн.

Сигги кивнул в знак согласия.

— Как знаете. Мы же с Орданом в любом случае сегодняшнюю ночь проведем в молитвах за успешный исход вашего странствия, — впервые за весь разговор подал голос Ительга.

И вот драккар, идя под парусом и на веслах, уходил все дальше и дальше от родных берегов. Турн отвернулся от скал за кормой и принялся рассматривать свою команду. Всего в отряд вместе с Сигги и Турном набралось пятнадцать человек.

Фэйлар, Тальфиг, Эйлим и Даньги. Четверо молодых воинов пришедших из соседних кланов — такие же непоседы как Сигги. Вон они уже опять оживились и треплют с ним какие-то байки.

— Интересно их родичи-то хоть знают, куда подались отпрыски? — подумалось Турну, глядя на них.

Асгар, Эмеральд и Эттинг. Трое уже бывалых воинов и опытных мореходов. Пришли из какого-то дальнего клана. Суровые и замкнутые люди. По тому немногому, что удалось о них вызнать, каждый из них потерял всех родных при набеге на их городище какого-то полудикого племени. Похоже, щадить себя в будущем походе они не собирались.

— Впрочем, на обезумевших берсерков они не похожи, и это к лучшему. Вряд ли нам потребуются бойцы, сметающие всех без разбору на своем пути в пылу схватки, — и молодой ярл перевел взгляд на пятерку воинов, что сидели за своими веслами в полном молчании, спокойно и равномерно погружая их в зеленоватые волны.

Гвенблэй, Мьюндэль, Бельгемир, Фрэккинг и Даргин. Из всех прибывших именно они удивили Турна больше всего.

Однажды, когда Турн и Сигги под наблюдением Галарда закрепляли полученные уроки, к площадке для тренировок подошла пятерка воинов. Все они были одеты в одинаковые безрукавки из волчьих шкур, и у каждого за спиной висели меч и щит. Понаблюдав некоторое время за поединком двух молодых воинов, один из пришедших привлек к себе внимание Турна, и завел разговор:

— Хэйа! Молодой воин-волк, это ты собираешь отряд для исполнения воли богов?

— Вообще, да, отряд набирается, — ответил, немного удивленный Турн, — но почему ты меня так назвал?

Вместо ответа пришелец скользнул недоверчивым взглядом по волчьим хвостам на куртке Турна и, помолчав, спросил:

— Скажи, молодой воин, кто научил тебя такому бою?

— Наш воевода, — ответил Турн, поворачиваясь в сторону Галарда.

К его удивлению, воевода сидел на корточках под деревом, на ствол которого он еще совсем недавно небрежно опирался спиной, наблюдая за своими молодыми подопечными. И его поза уже не была расслабленной и небрежной, а взгляд выдавал крайнюю степень собранности.

Несколько мгновений пришелец и Галард пытливо разглядывали друг друга. После чего воин в волчьей безрукавке приложил правую руку к левой стороне груди, а затем поднял ее вверх открытой ладонью в сторону Галарда. После такого странного приветствия пришелец вновь обратился к Турну:

— Меня зовут Гвенблэй. Я и пришедшие со мной хотели бы присоединиться к твоему отряду.

— Хорошо. Тогда сейчас идите к вождю клана Ларну и обсудите с ним детали, — ответил тот, указывая путь к дому конунга.

— А ведь никому из приглашенных еще не было сказано, что отряд отправляется выполнять волю богов… — промелькнула мысль, когда вновь прибывшие повернулись чтобы уходить.

— Гвенблэй, откуда ты знаешь про волю богов? Тебя прислал кто-то из друидов? — задал Турн вопрос вдогонку уходящему.

— Нет. До нас вести доходят другими тропами, — полуобернувшись, коротко ответил воин.

Проводив пришельцев взглядом, Галард подошел к Турну и Сигги и задумчиво сказал:

— Ну, друзья мои, вам или очень повезло, или очень не повезло… — после чего тоже направился к дому Ларна.

Больше тогда Галард не сказал про этих людей ни слова.

А вот и последний из набранного отряда. Он не прибыл последним, но вплоть до дня отплытия конунг Ларн и Турн ломали головы, стоит ли брать его в отряд. Звали этого парня Брэгги, и он, видите ли, был скальдом. Впрочем, боги не обделили Брэгги силой, а Галард, погоняв его по тренировочной площадке, остался вполне доволен. Но решающее слово в отношении молодого скальда сказал, как это не удивительно, сам Ордан. Оказалось, что он и Брэгги были уже давно каким-то образом знакомы. И глава друидов, немного удивившись встретив того в клане Свергардов, настоятельно посоветовал Турну взять Брэгги с собой.

— Впрочем, этот Брэгги кажется все равно, как все скальды, немного не от мира сего. Вон опять чего-то крутит головой и разглядывает облака и волны…

— Эй, Брэгги, — окликнул певца Турн, — может, споешь чего-нибудь?

— Да, давай, Брэгги! — откликнулось еще пара голосов.

Скальд улыбнулся, и, не выпуская весла, запел. Сильный и ровный голос поплыл над волнами:

— Возможно, мы его действительно взяли не зря, — подумал Турн, глядя на лица своей дружины, слушавшей песню…

Сменяя друг друга, прошла пара рабочих недель, за которые двое напарников успели стать хорошими друзьями. Мерк узнал, что его новый товарищ к моменту их знакомства успел окончить технический колледж, в настоящее время попутно с работой обучался в «Академии социальных взаимоотношений» и, в отличии от Мерка, уже успел жениться. Необычное же его увлечение всякими магическими заморочками обуславливалось в большой степени тем, что в глубокой древности в его роду многие из мужчин были весьма сильными и уважаемыми знахарями.

Затем в одну из смен, которая приходилась на выходной день, сразу же после того как за предыдущими дежурными закрылась дверь, Ирган заявил, что ему пришлись по нраву идеи Искусства, практикуемого Мерком. Что он тоже хотел бы изучить методы, которые оно предлагает для ускорения развития способностей своих последователей. И что начать он хотел бы прямо сегодня.

— Ну что ж, — ответил его напарник, — Тогда для начала хочу тебе сказать, что это вряд ли сделает тебя каким-то Супер Крутым, Супер Великим и Супер Могучим мира сего. Но при этом, как минимум, твоя жизнь станет более разнообразной, чем у абсолютного большинства людей. И еще, — Мерк внимательно посмотрел на товарища, — Я тебе уже говорил, что практики этого Искусства запускают процесс ускоренной эволюции? В первую очередь это проявится в том, как ты будешь воспринимать окружающий мир. Поэтому со временем может оказаться, что тебе стало просто не о чем общаться с очень многими прежними знакомыми. Их стиль жизни, их традиции, интересы и сам образ их мыслей могут стать для тебя скучными и чуждыми. Конечно, это произойдет не сразу и не в один миг, а постепенно. Но чем дальше ты будешь практиковать развивающие методы, предлагаемые этим Искусством, тем больше будешь ощущать свое отличие от окружающих. Так что советую еще раз все обдумать.

— Ну, ты прямо будто запугать меня решил, — напряженно рассмеялся Ирган.

— Нет. Просто взвесь еще раз, насколько тебе нравится твоя теперешняя жизнь, и действительно ли ты хочешь ее изменить, — улыбнулся в ответ Мерк, и сделав страшные глаза заговорщицки продолжил, — Кстати, советую тебе припомнить, что в древности считалось, что если колдун или маг не оставил после себя хотя бы одного ученика, то он не найдет успокоения и после смерти.

— Да, а кстати, почему? — заинтересовался Ирган.

— Не знаю, — задумчиво потер переносицу его товарищ, — Возможно, это из-за того, что все взаимодействие в мире основано на принципе передачи энергии от одного объекта к другому. Поэтому, если маг не передал свой опыт хотя бы одному человеку, то тем самым он как-то нарушил этот закон… Другой ответ мне на ум пока не приходит…

На некоторое время в помещении дежурки повисла тишина. Ирган продолжал раздумывать, а Мерк отошел в сторону и, чтобы не мешать ему, молча смотрел в окно.

— Хорошо, я все-таки не меняю своего решения, — наконец услышал он за своей спиной, — Я хочу начать.

Мерк не торопясь обернулся:

— Ну что же, если действительно хочешь, значит надо начинать. Самой первой задачей для начинающего является выработка навыков по установке «внутренней тишины». Смысл этого в следующем: для начала представь себе постоянно работающий насос с множеством подключенных шлангов, все ресурсы которого при этом задействованы целиком и полностью.

— Ну, представил, — немного иронично усмехнулся Ирган.

— Так вот, этот насос — человек, который, как ты и сам знаешь, в своем обычном состоянии связан с окружающим миром различными каналами, проходящими через его энергосферу. По этим каналам, или в данной аналогии — по этим шлангам, он постоянно обменивается энергетикой с окружающим миром. Причем не важно, для обмена с кем его ресурсы задействованы и насколько человек вообще осознает, на что они расходуются. Установка же «внутренней тишины» как раз и является первым шагом по обучению умению отслеживать, на что затрачены твои ресурсы. Следующим шагом будет отключение от тех объектов и структур, которые тебе в принципе уже не интересны, и подключение за счет высвободившегося резерва к тем, которые тебе интересны.

— Подожди, подожди, — остановил его товарищ, — Поподробней насчет задействованности всех ресурсов человека и насчет каких-то там структур можешь?

— Легко. После рождения ты начинаешь вплетаться в мир. У тебя налаживаются те самые каналы связей с родителями, друзьями, женщинами, корпорацией, страной и еще много там с кем. Посредством этих каналов происходит обмен энергией между тобой и кем-то-там-еще, за счет чего ты либо чему-то учишься и получаешь какой-то опыт, либо попусту перекачиваешь энергетику туда-сюда. Кстати, если не уметь контролировать такие связи, то они могут существовать очень долго…

— То есть такие ненужные связи постоянно откачивают мою энергию? — тут же возмутился Ирган.

— Ну, это не совсем верно, — усмехнулся в ответ Мерк, — Конечно, при определенных условиях, ты можешь тратить энергии больше чем получаешь, но обычно сколько ты получаешь ровно столько же и тратишь. Поэтому, правильней будет сказать что ты вынужден отдавать то, что мог бы потратить с большей пользой, а взамен — получать то, что тебе не интересно и не способствует развитию и постижению чего-то нового.

— Что-то не понял. Ну-ка объясни…

— Хорошо, объясняю: Внутри твоей энергосферы есть каналы, через которые ты с кем-либо обмениваешься энергией, и есть несколько воронок, через которые ты при соответствующих умениях можешь собирать ее непосредственно из энергослоев планеты. Каждая из воронок внутри твоей энергосферы отвечает за взаимодействие с соответствующим таким слоем. А каждый такой слой — за различные способы которыми можно воспринимать окружающий мир. Но это ты должен по идее и сам знать…

— Да-да, это я знаю, — тут же подтвердил Ирган, — Ну там, один слой — за эмоциональное восприятие, другой — за ментальное, еще один — за инстинктивное, ну и так далее… Вроде считается, что всего их семь, но про все надеюсь рассказывать незачем?

— Кому? Мне? Мне точно незачем, — расплылся в довольной улыбке Мерк и вновь став серьезным продолжил, — Так вот. Для создания каналов связей человек может затрачивать либо тот запас внутренней энергетики, который он принес в этот мир с собой, либо тот, который ему удалось собрать за счет приобретенных умений. Умение же собирать энергию несколькими самыми простыми способами у человека имеется уже на инстинктивном уровне, не нужно даже особо напрягаться, чтобы их задействовать. Соответственно и определенным излишком ресурсов он уже может запастись.

Дальше же, можно либо затратить свои ресурсы на создание таких каналов-связей, посредством которых ты научишься взаимодействовать с уровнем ментального способа восприятия окружающего мира, или даже с более тонким уровнем — интуитивного способа восприятия, либо можно остановиться на каналах-связях соответствующих уровням инстинктивного или эмоционального восприятия. Что кстати большинство обычно и делает.

Так что, к некоторому времени человек оказывается обремененным огромным набором как раз таких связей, которые в принципе-то вовсе и не являются необходимостью. Причем, учиться каким-либо новым способам собирать энергию непосредственно из окружающего мира, или хотя бы учиться разумно расходовать то, что уже есть, вовсе никто не торопится. Соответственно, после определенного момента в жизни человека, на создание каких-либо новых связей его уже не хватает. И естественно, ни о каком-либо дальнейшем развитии и обучении другим способам восприятия мира говорить уже и не приходится.

— Вот, дерьмо! — выругался в сердцах его напарник, — Ну да ладно. Значит, человек — он как насос. Он может перекачивать энергетику либо непосредственно между собой и различными существами, либо через общие для них энергетические слои планеты. И может при желании и соответствующем умении эти свои шланги отключать от одних объектов и подключать к другим. Верно понял?

— В общих чертах, да.

— Хорошо, насчет связей между людьми вроде все понятно, — после некоторого молчания объявил Ирган, — Но как там насчет связей с корпорацией и страной? Да, и насчет каких-то структур тоже?

— Один из уровней, по которому осуществляется обмен энергетикой, это ментальный уровень или мысли, — опять пустился в объяснения Мерк, — Поэтому когда несколько людей думают об одном и том же, например, о том, что они служащие какой-то корпорации, то энергетические сгустки их мыслей переплетаясь образуют новую структуру. Такую структуру принято называть энергоинформационной и через нее между этими людьми происходит обмен соответствующей энергетикой. Так что, если ты к примеру считаешь, что твоя корпорация способствует удовлетворению всех твоих интересов — нет проблем, можешь, что называется, продаться ей целиком и полностью, со всеми мыслями и потрохами. Если же нет — просто отрабатывай получаемую тобой зарплату, выполняя действия предусмотренные заключенным тобой контрактом. Потому что в противном случае, при постоянной озабоченности какой-либо темой, связанной с работой, на это задействуется весьма не хилая доля твоих личных ресурсов.

Так что, умение контролировать то, на создание каких связей распределены твои ресурсы, штука весьма полезная, — подытожил он, похлопав своего друга по плечу.

— Однако к самой твоей работе советую отнестись весьма и весьма внимательно, — серьезно добавил он, и, рассмеявшись, пояснил, — А то, на хрен, взлетим тут чего доброго на воздух по твоей милости!

— Да, вот еще что… — Мерк крутанул в воздухе пальцами, словно ловя ускользающую мысль, — Подобные же структуры могут образовываться и общими эмоциями, и общими желаниями, но современный человек привык действовать в мире полагаясь в основном на свой ум. Поэтому-то установление «внутренней тишины» начинают с установления «мысленной тишины» и данное Искусство придает этому умению особое значение.

Ирган некоторое время молчал и «переваривал» услышанное.

— Ну хорошо, — наконец сказал он, — С теорией вроде все понятно. А что там насчет практики?

Мерк сосредоточился и, стараясь ничего не упустить, стал рассказывать:

— Первым делом тебе необходимо удобно сесть, желательно с прямой спиной и максимально расслабить все мышцы. Причем именно все, включая те, которые двигают глазами и управляют мимикой лица. Дальше нужно успокоить свои эмоции и свое дыхание. Дыхание твое должно быть тихим, самопроизвольным, и совершенно свободным, без какого-либо малейшего напряжения. После того, как только тебе удастся успокоить свое дыхание, необходимо перестать думать.

— Я не шучу. В прямом смысле, — добавил он, заметив удивленный взгляд своего товарища, — Большую часть времени внимание человека полностью захвачено мыслями, крутящимися в его голове. Чтобы в область твоего внимания попало что-то действительно новое, оно должно перестать сосредотачиваться на той мысленной мешанине, которой постоянно заняты твои мозги. А чтобы в его область попало именно то, что действительно является основой твоей Сущности, оно вообще должно максимально освободиться от всего внешнего, а затем уже переключиться на то, что находится внутри тебя.

— Внутри, это около сердца? — уточнил Ирган.

— Именно там, — подтвердил Мерк, довольно отмечая что прежние разговоры не канули в пустоту, — Но я бы тебе посоветовал, пока не научишься останавливать мысли, сосредотачивать внимание на дыхании. Сосредотачиваться в области сердца будешь потом. Запомнил, что надо делать?

— Ну, запомнил… — неуверенно протянул его напарник, — А вообще, у меня может не получиться?

— Не гони, давай-ка. Понял? — Мерк пристально поглядел ему в глаза, — Во-первых, ты физически здоровый человек, если бы было не так, то все было бы гораздо сложнее. А во-вторых, у тех, кто читает такие странные книги, какие читаешь ты, не получаться не должно.

— То есть надо в себя поверить, так? — тут же подтянулся Ирган.

— Все достижения в Искусствах это не результат веры или неверия, это результат приложения усилия и выбора способа, которым ты действуешь. И не морочь себе голову, если ты действительно сумеешь расслабиться физически и сосредоточить все свое внимание на плавности и спокойствии дыхания, то мысли постепенно сами отключаться. Это в большой степени просто вопрос времени и терпения. Главное — чтобы на дыхании было сконцентрировано действительно все твое внимание, и чтобы оно ни на что больше не отвлекалось.

Все, я пошел к Артану на пульт, если что случиться — вызовешь по коммуникатору. Так что садись и начинай практиковаться, — и Мерк, насвистывая как ни в чем не бывало, вышел из дежурной комнаты прихватив с собой рацию.

Весь день он просидел в помещении главного пульта, болтая с Артаном о всяких жизненных мелочах, а когда смена через пару часов уже должна была закончиться, попрощался с начальником и направился к себе.

Зайдя в комнату дежурной службы Мерк не удержался от улыбки. Ирган сидел на стуле с закрытыми глазами, а на его физиономии царило выражение полного покоя и отрешенности.

— Почувствует или нет? — подумал Мерк и уловив сферическую границу энергооболочки своего товарища «толкнул» ее уплотненным энергоимпульсом.

Тот вздрогнул и открыл глаза.

— С приземлением, — усмехаясь поприветствовал его напарник, — Как самочувствие?

— Круто! — расплылся в улыбке Ирган, — Такое ощущение, как после месяца отпуска. Причем будто весь месяц спал сладким сном. Особенно здорово было когда после полного успокоения погружаешься внутрь себя, а потом будто уплываешь куда-то высоко вверх…

— Я вообще-то просил тебя пока воздержаться от концентрации внимания на области сердца, — внимательно поглядел на своего друга Мерк.

— Ну, я, в общем, и не старался это делать, — немного растерялся тот, — Как-то само собой получилось…

— Ну-ну. Может ты у нас какой-нибудь особо одаренный, а? — не удержался от иронии Мерк, и после паузы добавил, — Вообще, говорят, что после того как кому-то одному удалось достичь определенного опыта, остальным он дается гораздо легче. Что ж, возможно, это действительно так…

— Кто говорит? — полюбопытствовал Ирган.

— Практикующие, конечно же, кто же еще…

Передав дежурство следующей смене, друзья вышли из здания энергокомплекса и отправились к остановке монорельса. Ирган хоть и вышел из состояния «внутренней тишины», но мысли его оставались тихими, плавными и неторопливыми. Глядя на ясное осеннее небо, он без всякой суеты вспоминал все, что было сегодня сказано его товарищем.

— Слушай, а почему ты не хотел, чтобы я начинал сразу сосредотачиваться на сердце? — спросил он Мерка.

— Потому что, очень грубо говоря, то о чем ты думаешь большую часть времени, является для тебя самым настоящим «богом», которому ты поклоняешься и которому отдаешь все что получаешь от окружающего мира. А задействовав тот запас энергетики, что обычно хранится возле сердца, и будучи при этом по-прежнему мысленно подключенным к какой-нибудь отстойной структуре ты мог бы запросто подарить этот запас не тому «богу». Или попросту просрать то, что является основой твоей Сущности, — не церемонясь в выражениях объяснил тот, — Именно поэтому практики достижения «внутренней тишины» рекомендуется поначалу, пока ты не научился устанавливать полную «тишину», чередовать с чтением книг каких-нибудь продвинутых практикующих. Считается, что в этом случае хотя бы поделишься своим запасом с единомышленниками. А так остается только надеяться, что большую часть своих мыслей ты до сегодняшнего дня посвящал чему-то дельному.

Ирган ничего не ответил. Он почему-то ни на секунду не сомневался, что этот свой запас он сегодня не «просрал», как изволил выразиться его напарник.

— Ну вот, — сказал Мерк когда они стояли на остановке, — теперь можешь оттачивать это состояние. Когда оно полностью заполнит тебя от макушки до пяток и ты почувствуешь, что твое внимание уже не уносится вверх, поговорим о следующем шаге.

— Слушай, а откуда ты все это знаешь? Обо всей этой биоэнергетической кухне? — задумчиво глядя на тянущееся вдаль полотно монорельсовой дороги, спросил Ирган, — И сколько ты сам уже идешь по пути, предложенному этим Искусством?

— «Идешь по пути», это ты интересно назвал… — рассеяно откликнулся его товарищ, и добавил с ироничным пафосом, — Идущий по Пути — это звучит гордо!

— Занимаюсь я этим в принципе недолго — девятый месяц. Кстати, того эффекта, который ты сегодня получил, я добивался гораздо дольше. И у меня «соскальзывание» вверх, в отличие от тебя, не было самопроизвольным. Пришлось потрудиться для его получения… Но сначала все равно была остановка мыслей, — продолжил Мерк уже более серьезно, — А откуда знаю… Сначала я просто увлекся книгами в которых рассказывалось о необычных состояниях, переживаемых при взаимодействии с различными слоями биоэнергетики. Эти книги были написаны как последователями Искусств, так и просто людьми, стихийно пережившими подобные состояния.

Сейчас трудно сказать из-за чего это началось, может от скуки, не знаю… Затем были всякие небольшие опыты по работе с биоэнергетикой… Но вообще-то, поначалу все это больше напоминало перемешанные кусочки головоломки. А потом я увидел у Артана книгу, в которой рассказывалось как раз об этом Искусстве. И как только прочел ее первые страницы, буквально спинным мозгом понял, что это «оно» — то, что по-настоящему оживит мою жизнь, — Мерк улыбнулся и подмигнув добавил, — Ну а в определенный момент, после достижения «внутренней тишины», все эти перемешанные кусочки будто по чьему-то магическому повелению легли в весьма четкую картину.

— Ну хорошо, скука скукой, и возможно занятие каким-нибудь из Искусств действительно способно ее развеять. Но ведь и кроме Искусств есть чем развлечься, — не удовлетворился таким объяснением Ирган, — И к тому же, ты ведь сам сказал, что даже среди Искусств есть разные направления. Тогда, почему именно это? Почему именно эволюция и ее ускорение?

— Да как тебе сказать… — пожал плечами его напарник, — Никогда не приходила в голову мысль, что люди, в абсолютном своем большинстве, никогда не задумываются над тем, зачем они делают именно то, что они делают?

— То есть? — Ирган в недоумении уставился на товарища, — Я прекрасно знаю зачем я что-то делаю.

— Серьезно? — усмехнулся тот в ответ, — Ну тогда смотри: Каждый человек участвует в деятельности какой-то подструктуры общества и, участвуя в ее деятельности, получает источник для личного пропитания. Все эти подструктуры в целом составляют весь общественно-государственный механизм. Но вот результатов конечной деятельности всего этого механизма абсолютное большинство ныне живущих людей не увидит. Просто по той причине, что не доживет до того дня, когда результат будет достигнут. Это, конечно, если он вообще еще будет достигнут. К тому же, как уже неоднократно показывала история, абсолютному большинству народа в действительности совершенно наплевать на любые идеи, которые декларируются государством как конечные. И, тем не менее, все они продолжают участвовать в деятельности этой грандиозной машины. По какой причине? Только для того, чтобы иметь кусок хлеба?

— Ну как же? Не только. Еще кусок масла к нему в придачу, — насмешливо отозвался Ирган.

— Ага. Но ведь тогда, если рассматривать существующее положение дел с такой точки зрения, то никакой другою деятельностью, имеющей какую-либо иную цель помимо добычи еды и охраны добытого, человек в своей жизни заниматься даже и не должен.

Так что, если рассуждать здраво, то например лично мне, или лично тебе, или еще какой-либо отдельной личности, в принципе не должно быть никакого дела до чего-либо не касающегося проблемы пропитания и выживания, — прокомментировал это заявление Мерк, — И тем не менее, это не так. Люди продолжают заниматься и такими делами, которые не имеют ничего общего с их насущными проблемами. Не все конечно, и даже не большинство, но тем не менее есть и такие. Почему же так происходит?

— Единственный вывод, напрашивающийся из твоих рассуждений — что существуют какие-то причины, побуждающие их к такой деятельности, — после небольшого раздумья сказал Ирган, — И что, вдобавок ко всему, поскольку люди не могут точно сказать, что же является такими причинами, они обычно остаются за пределами человеческого внимания и восприятия.

— Точно, — согласно кивнул его друг, — А о возможных таких причинах упоминается либо в религиях, либо как раз в Искусствах. Из религий лично меня ни одна не прельстила. Наверное склад ума не тот, не могу я тупо верить в те рассказы которые даже проверить никак не возможно. Так что, одно из Искусств как раз поэтому — потому, что в отличие от какой-либо религии, они предлагают конкретные действия. И результаты таких действий практикующий может ощутить еще при жизни, на собственном опыте. А там уж сам может решать, надо ли ему это.

— Ну а именно это-то Искусство почему? Почему ускорение эволюции? — продолжал настаивать Ирган.

— Именно это… Потому что именно оно, с моей точки зрения, предлагало наиболее удобоваримый для интересов отдельной личности смысл существования в этом мире — познание устройства окружающего мира, а так же раскрытие и совершенствование личных способностей, то есть — эволюционное развитие. Ну и конечно ускорение его посредством нетрадиционных способов, — Мерк вздохнув посмотрел на показавшуюся вдали монорельсовую сцепку, — Должен же быть хоть какой-то смысл в твоем существовании помимо жратвы и размножения. И должна же быть хоть какая-то цель в жизни, если уж те, которые декларируются обществом и государственным аппаратом как главные, при более жестком рассмотрении не выдерживают никакой проверки.

— Так значит, сначала это тоже была в некотором роде вера? — Ирган вопросительно глянул на товарища, — И она тоже сыграла свою роль?

— Не знаю… Можно, наверное, называть это и «верой»… Но я все-таки предпочитаю называть это «интуицией». Иногда еще практикующие называют это «безмолвным знанием». Но если бы я не стал выполнять описанные тем человеком практики, то вся эта вера ничего бы не стоила. Вслед за верой должно следовать действие, так что — действуй! — и Мерк, хлопнув своего друга по плечу, шагнул в открывшиеся двери подъехавшего вагона.

— Надо будет обязательно попросить у Артана эту книгу… — думал Ирган, провожая его взглядом и оставаясь ждать своего маршрута…

…Миновали два последних тягучих месяца осени. Дни потихоньку сменяли друг друга. Жизнь у двух друзей шла своим чередом, а работа своим. В течение этого времени Ирган, как только у него выдавались свободные часы, постоянно отрабатывал умение входить в состояние «внутренней тишины».

Попутно со своими упражнениями Ирган читал подряд все попадавшиеся ему книги о биоэнергетике, Искусствах, древних учениях и даже о традиционных религиях. При этом он засыпал Мерка кучей всевозможных вопросов постоянно требуя, чтобы тот высказал свою точку зрения по тому или иному поводу. Напарник его в таких случаях всегда сперва предлагал ему самому подумать и оформить собственную формулировку ответа, и только если у того ничего не выходило или выходила очень неуклюжая трактовка, сам брался за дело. При этом он обычно еще и делал вид, что чрезвычайно огорчен непонятливостью своего друга и вздыхал так горестно, будто всерьез сомневался в наличии у того хоть каких-то зачатков интеллекта. Впрочем, делал он это явно в шутку и на вопросы Иргана старался отвечать максимально подробно и точно. А если по какой-то теме ничего сказать не мог, то, не тушуясь, так и говорил.

Вообще, все трактовки Мерка отличались четкостью, прагматичностью и даже какой-то суховатостью. По сравнению с книгами или рассказами многих других практикующих его объяснения вообще напоминали скорее инструкции по применению, чем вольное описание своих переживаний и наблюдений. Как объяснял это сам Мерк, в этом наверняка отразился способ мышления который выработался у него при обучении в Академии, поскольку информация, получаемая человеком от любых энергоинформационных структур, неизбежно преломляется через призму его индивидуального восприятия.

Вдобавок к этому, Мерк еще и специально старался избавиться в своих трактовках от личных эмоциональных впечатлений. Поскольку он придерживался взгляда, что за всеми внешними проявлениями стоят взаимодействия энергетических потоков, то считал, что и описывать происходящее необходимо исключительно в терминах биоэнергетики.

Наконец Ирган до максимума отточил свое умение полного расслабления и вхождения в состояние «мысленной тишины». Одновременно с этим бесконтрольные соскальзывания сознания куда-то вверх стали постепенно прекращаться. Гораздо чаще вместо этого он, после остановки мысленной мешанины и приближения к состоянию полной «внутренней тишины», продолжал оставаться внутри своей энергетической сферы. И при этом стал ощущать некоторые интересные подробности этой практики, которые до того ускользали от его внимания.

Оказывается, что все то время, пока он сидит в таком состоянии, на него сверху, из области находящейся примерно в метре над головой, стекает мягкий энергетический поток, который затем опускается сзади вдоль позвоночника, держась при этом примерно на расстоянии в полметра от спины. И чем сильнее была его сосредоточенность на этом месте вверху над головой, и чем более его состояние приближалось к состоянию полной «внутренней тишины», тем более интенсивным было течение этого потока.

Это было в точности так, как описывалось во многих рассказах других практикующих. Кроме того, этот нисходящий поток постепенно проникал в его энергосферу, до предела раздвигая ее границы и попутно растворяя внутри нее какие-то уплотнения из более темной биоэнергетики. Причем от большинства этих самых плотных сгустков куда-то вдаль тянулись энергетические нити различной толщины. По мере того, как темные сгустки размягчались под воздействием нисходящего потока энергии, уходившие от них нити утягивали их за собой и они терялись где-то в непонятных пределах, а освобождающиеся места заполняла энергетика нисходящего потока. И что самое удивительное — Ирган все это видел!

— Так это наверное и есть те самые каналы, о которых говорилось! — ошарашено подумал он когда увидал все это впервые.

Причем сам тот факт, что он видит свою энергосферу изнутри и под каким-то совершенно странным ракурсом, словно наблюдает ее находясь чуть позади своего тела, причем именно видит, ошарашил его ничуть не меньше. В тот раз он даже от удивления сразу же выпал из состояния «внутренней тишины» и немедленно отправился искать своего товарища.

— И чем ты собственно так впечатлен? — хладнокровно спросил его Мерк, в тот день с самого утра возившийся с упрямой автоматикой освещения одного из этажей и по причине этого пребывавший не в лучшем настроении, — Ты же в принципе знал о существовании этих каналов, а теперь увидел. Вот и всех дел-то.

— Ну… Просто это так неожиданно, — немного растерялся от такого приема Ирган, — К тому же, почему же я их раньше совсем не видел?

— Значит, совсем не видел, да? А слабо вспомнить, кто-нибудь из практикующих что-нибудь об этом упоминал? — не отрываясь от своего занятия поинтересовался его напарник.

Ирган замолчал, практически сразу войдя в состояние «мысленной тишины», и в следующий же миг выдал пришедшее на ум воспоминание о том, что:

— «Первоначально подобный опыт очень часто происходит неосознанно и лишь затем, с каждым повторением, удается все более подробно пронаблюдать все происходящее». Вот, точно как и было сказано! — довольно прокомментировал он и продолжил, — Это из-за того что… Как же там было написано… «Та часть нашего ума, которой мы привыкли пользоваться в своей жизни, пребывая в обычном бодрствующем состоянии, весьма ограниченна и инертна. Она не может сразу и целиком переключиться на постижение того, что поначалу нам удается зацепить только самым краешком внимания.»

— Ну-ну, молодец. Так что утверждать, что ты их совсем не видел, вряд ли можно. Кто его знает, что ты вообще видал в своих неконтролируемых «соскальзываниях» и о чем просто не помнишь, — глубокомысленно изрек его друг, продолжая заниматься своим делом, — Что еще сможешь вспомнить по данному поводу?

— Кажется, есть что-то насчет того, что возможность видеть энергию появляется при обретении внутреннего равновесия… Или при нахождении внутри своей энергосферы такой точки, в которой энергии уравновешены?… Нет, точно не помню. Мысль крутится, а уловить не могу, — поморщился Ирган.

— Ладно, не парься, потом припомнишь, — улыбнулся Мерк, отрываясь от щита с установленной в нем электроникой, — Кстати, я когда увидел, как выглядит одна из тех самых воронок в энергосфере, был удивлен ничуть не меньше, чем ты сейчас.

— И как она выглядит? — с искренним любопытством уставился на него Ирган.

— Как воронка конечно же! — весело рассмеялся тот в ответ, — Ну примерно такая же, как водоворот в воде или смерч. Только там внутри одного широкого еще несколько поменьше. И по смерчикам этим еще светящиеся искры проскальзывают. Вообще это видеть надо, зрелище еще то…

— Вот значит как… Все-таки как-то все это очень странно… — задумался Ирган пытаясь представить себе картинку описанную его другом.

— Говорю же тебе, не парься, — и Мерк кинул Иргану пару микросхемных сборок, — Принеси лучше такие же, только рабочие. Должна же быть от тебя польза, раз пришел…

Вскоре после этого события умение наблюдать энергетические поля стало для Иргана привычным делом. Отследить свои энергетические каналы связи или оценить эмоциональное состояние какого-либо человека по цвету ореола вокруг его энергосферы стало для молодого человека проще простого.

Одновременно с этим Ирган заметил, что если сосредоточиться на обдумывании какого-либо предстоящего события, а потом перейти в состояние «внутренней тишины», то можно уловить тянущийся куда-то вверх тоненький нитевидный энергетический канал. Проследив же вниманием вдоль такой нити, которую он для себя стал называть нитью вероятностного развития события, можно было предвидеть, как будут разворачиваться те или иные дела.

Это умение давалось ему уже гораздо сложнее, удавалось оценить только незначительные события личного характера. Но Ирган не расстраивался, надеясь, что в будущем и эта магическая способность разовьется, а так же проявятся и еще какие-нибудь.

Вообще, по мере все большего совершенствования способностей по наблюдению за тонкими энергиями, Ирган стал замечать, что многие из окружающих людей достаточно часто оказывают друг на друга какие-либо биоэнергетические воздействия. Это было тем более странно, что некоторые из тех, за кем было замечено такое свойство, уж точно совершенно не интересовались ни каким-либо Искусством, ни вообще чем-либо имеющим отношение к работе с биоэнергетикой. Этот факт приводил молодого человека в настоящее смятение очень долгое время и не давал покоя до тех пор, пока наконец в одной из книг ему не встретилось заявление о том, что очень часто какой-либо человек может совершенно неосознанно с легкостью пользоваться теми способностями, которые он наработал в предыдущих воплощениях. Утверждение сие показалось Иргану более-менее достоверным и, поскольку ничего лучшего ему так и не встретилось, поначалу было им принято как аксиоматическое.

Впрочем, Мерк постоянно остужал восторги своего товарища, связанные с раскрытиями каких-либо таких способностей, и частенько обзывал их детскими играми и чушью. Мотивировал он подобные высказывания тем, что все эти способности не представляли по своей сути ничего нового, и что у Идущих, как друзья теперь называли всякого, пытавшегося развить в себе способности к манипуляциям с биоэнергетикой, уже давно имелся достаточный опыт по работе с ними. Что впрочем, никогда и ничего не меняло в положении вещей, существующем в этом мире. По-настоящему же продвинутым Мерк считал такого Идущего, который применяя результаты достигнутые своими предшественниками, находил на своем Пути что-либо новое, что остальные ранее не встречали.

Наконец в один прекрасный день Ирган обнаружил, что он при вхождении в состояние «внутренней тишины» уже больше никуда не «соскальзывает» и что энергетический поток сверху тоже потерял свою интенсивность и стал напоминать маленький ручеек. Когда он рассказал об этом Мерку, тот удовлетворенно кивнул и для начала потребовал от своего товарища объяснить, как он понимает данное событие.

Ирган надолго умолк и уставился куда-то в окно. Потом наконец стряхнул с себя оцепенение и серьезно заявил:

— Считаю, что я максимально устранил больше не интересующие меня энергетические связи. Что запас моей внутренней энергетики настроился в резонанс с какой-то энергоинформационной структурой этого мира, и от нее я получил какие-то знания. Какие, я пока понять не могу, возможно, просто пока не встречал того, что в этом мире им соответствует.

— Любопытная трактовка, — немного удивленно ответил его напарник, — Ну да ладно, все равно неплохо… Кстати, сейчас ты наверняка чувствуешь себя очень легким и этаким «воздушным»?

— Ну да, точно. А что, это плохо? — искренне удивился Ирган.

— Да. Это плохо, — совершенно серьезно ответил Мерк, — Потому что именно сейчас ты уязвим для любого постороннего вмешательства, как дружелюбного, так и агрессивного. Сейчас тебе необходимо, не теряя настройки на этот новый для тебя энергопоток, нагружать свое физическое тело. Хотя бы просто интенсивной ходьбой. Вообще-то лучше конечно бегом, но бегать в загазованном мегаполисе может оказаться себе дороже.

Подобная нагрузка поможет тебе для начала собрать в более плотный сферический комок полученную энергетику. Если это получится, то возможно тебя ожидает один любопытный эффект. Какой, я тебе пока не скажу, а то ты будешь постоянно гадать: получится или не получится?

После этого разговора их обсуждения прекратились примерно на пару недель. В течение них Ирган в свободное время добросовестно наматывал круги по улицам мегаполиса, стремясь держаться подальше от особо оживленных проспектов и пытаясь не терять концентрации на вновь обретенном внутреннем состоянии. Да и вообще стараясь оставаться в это время по отношению ко всей окружающей его эмоциональной суете индифферентным наблюдателем. И все это в свою очередь также принесло несколько любопытных результатов.

Одним из наиболее интересных было то, что в один прекрасный день он обнаружил, как по мере увеличения физической нагрузки, его тело без всяких сознательных усилий со стороны своего хозяина начинало стягивать почти такую же энергетику как та, что до этого стекала на него сверху при проработке состояния «внутренней тишины». Только эта была немного плотнее. Причем на этот раз направление течения энергии было другим — воронки в нижней части его энергосферы интенсивно вкачивали ее из окружающего пространства и направляли вверх вдоль позвоночника. Это способствовало полному заполнению энергетической сферы Иргана этой новой энергетикой и действительно постепенно делало ее все более плотной.

Другим было примечательное наблюдение одной из сцен, произошедшей на улицах Шимаве. В тот день Ирган пребывал в состоянии близком к своему внутреннему энергетическому равновесию. Он стоял на одной из остановок подземки набитой пассажирами и вместе с другими ждал своего маршрута. Через несколько минут двое из ожидающих что-то не поделили и сцепились друг с другом в словесной перепалке. В чем именно была причина скандала Иргану было совершенно до фонаря и он поначалу хотел было вообще уйти на противоположный конец перрона и не обращать на поднявшуюся возню никакого внимания. Но, поскольку его состояние было практически оптимальным для наблюдения за биоэнергетикой, он все-таки решил встать чуть в стороне и поглядеть на развитие событий на энергетическом плане. В этот день он по-настоящему убедился в том, что биоэнергетические объекты вибрируют.

По началу энергосферы каждого из спорщиков отличались по цветовому ореолу и препирались они исключительно друг с другом. Но постепенно оба они все больше заводились, втягивались в ссору, и время от времени между ними стало промелькивать что-то грязно-мутное, словно от одного к другому перебрасывались какие-то клочки. Чем больше их внимание затягивалось перепалкой, тем все более одинаковыми становились и цвета их энергосфер. В один из моментов они стали практически идентичными, и Ирган вдруг заметил, что обоих скандалистов совершенно одинаково в буквальном смысле слова трясет от злости.

— Как два камертона вибрирующих в унисон, — мгновенно проскользнула мысль.

Не менее любопытным было то, что как только те двое попали в этот своеобразный резонанс, они тотчас стали «цеплять» тех, кто стоял от них в непосредственной близи. Это выглядело так, будто двое склочников образовали свою, замкнутую друг на друга систему, с мощностью более сильной, чем у одного человека, и теперь довольно легко могли изменять частоту колебания энергосфер тех своих соседей, которые попадали в их зону влияния. Причем получалось это у них весьма удачно. Буквально через пару минут часть пассажиров стоявших на остановке включилась в эту перебранку, а другая часть, хоть и продолжала молчать, но точно так же тряслась от негодования.

Даже Ирган, хоть и старался оставаться безучастным ко всей этой ерунде, время от времени чувствовал, как на него накатывает волна грубой и жесткой энергии, от которой его начинало потряхивать в прямом смысле слова. На энергетическом же плане это все выглядело настолько отвратно, что он вскоре счел за благо вообще ретироваться.

— Две человеческие энергосистемы, внимание которых нацелено на третью энергосистему с общей для них вибрацией, могут войти в резонанс, в результате чего становится возможным их взаимное проникновение, — пульсировала в его голове странная мысль, когда он в спешном порядке покидал перрон остановки.

Впрочем, большую часть времени в эти дни он продолжал чувствовать себя бодро и жизнерадостно, был полон свежих сил и энтузиазма. А вот потом, в один прекрасный день, притащился на работу с неожиданно повысившейся температурой и ломотой в суставах.

— Это и есть тот самый любопытный эффект о котором я тебе как-то упоминал, — резюмировал глядя на него Мерк.

— Ну и что это за эффект такой? Очень хреновый надо сказать эффект… Такое чувство, будто что-то сжигается непосредственно внутри клеток моего тела… — без всякого былого воодушевления спросил его друг.

— Просто если раньше на тот, новый для тебя, энергопоток была настроена только твоя энергетическая составляющая, то теперь и твоя физика на него настраивается. Соответственно, этот самый, новый для тебя, вид энергетики, на который ты настроился, трансформирует твое физическое тело, — последовал ответ, — Можешь особо не переживать, довольно скоро твоя физика приспособится, и неприятные ощущения пройдут. У меня это длилось дней десять, если я не ошибаюсь. Главное особо не напрягайся из-за этого и не препятствуй процессу.

— Ну-ну, надеюсь, хвост или шерсть у меня не вырастут из-за этой трансформации, — нашел в себе силы пошутить Ирган, — И как, кстати, мне не препятствовать процессу?

— Нет, ничего нового у тебя не вырастет, и ничего из того, что уже есть, не отпадет, — рассмеялся в ответ его товарищ, — просто твоя физика будет более динамичной, восприимчивой, и в дальнейшем будет лучше подстраиваться под различные энергетические потоки. И, как бы это поточнее сказать, будет лучше помнить уже пережитые состояния, так что ли.

— И что, этот эффект обязателен?

— Ну, вообще-то от него никуда не деться. Единственно, что может его облегчить, так это не загонять коней с целью получения результата как можно скорее. Степень же неприятных ощущений будет зависеть от того, насколько ты успел отравить свое тело всякой синтетической хренотенью, которую имеет обыкновение потреблять житель мегаполиса, — немного подумав, ответил Мерк, — Сейчас же тебе лучше всего просто лечь и поспать, как раз так ты и будешь меньше всего препятствовать процессу. И воды пей побольше, а я сегодня постараюсь обойтись без тебя.

— И вообще лучше бы тебе эти дни дома побыть, — добавил он, глядя, как Ирган понуро поплелся к кушетке…

— …Как мне ни горько это признавать, но мир, в котором мы жили в то время, был совершенно доведен до крайности. И так уже очень долгое время он своими конвульсиями напоминал раненного, бьющегося в предсмертной агонии, а в последние дни нашего в нем пребывания, похоже, и вовсе вплотную приблизился к сумасшествию. Несколько десятков неимоверно разросшихся и переполненных городов-государств, в которых царили невероятные смрад и грязь, постоянные смуты и мятежи населения, с трудом подавляемые правителями кланов, а так же непрекращающиеся войны между последними и практически полное истощение всех ресурсов планеты — вот, пожалуй, что в первую очередь бросилось бы тебе в глаза, Джах Х`вей, если бы тебе представилась возможность взглянуть на него, — Эллаль слегка усмехнулся, — Впрочем, вероятно ты думаешь, что я все преувеличил, и что мы тогда просто оказались в самом неудачном месте того мира? — он бросил ироничный взгляд на собеседника.

— Мир, который был с радостью кем-то оставлен при малейшей возможности, вряд ли вообще можно считать удачным местом, Властитель, — покачал головой д`хагон, явно пока уклоняясь от каких-либо выводов.

— Ну что ж, в таком случае, пожалуй, продолжим, — и Властитель Мира, слегка улыбнувшись такой осторожности, вернулся к повествованию, — Непосредственно же для нашего клана все тогда началось с того, что наш с Нидуммундом отец однажды обрел способность слышать голос бога…

… Заходящее светило, заглянувшее в узкие окна цитадели правителей, бросило свои багровые отсветы на лица молчаливо сидевших братьев. Уже практически всю вторую половину сегодняшнего дня они ожидали, когда им будет позволено увидеться с отцом, но долгожданный момент все откладывался и откладывался. Как только лекари клана позволяли тому принять очередного посетителя, немедленно приглашался кто-нибудь из наиболее преданных правителю регулярных военачальников или членов правления.

Уже все из таковых побывали в апартаментах правителя и лишь двоих его сыновей по-прежнему держали за дверями.

— И все-таки, как ты считаешь? Насколько ползущие по двору слухи могут соответствовать действительности? — произнес младший, обращаясь к своему брату.

— Какие именно? — последовал встречный ироничный вопрос, — Те, которые говорят, что в результате контузии у отца стало не все в порядке с мозгами? Или те, что утверждают, что произошло чудо, и спасся он только благодаря вмешательству одного из богов-Властителей?

В ответ раздалось лишь невразумительное бормотание, и старший сын правителя невесело усмехнулся.

В нынешние времена уже очень многие всерьез не верили в то, что боги-Властители далекой древности действительно существовали, что они и в самом деле когда-то непосредственно обращались к людям и вмешивались в их дела. По большей части все, что как-либо было с ними связано, давно уже выродилось в обычный символизм, широко используемый в повседневном обиходе. Да и сами правители кланов, постоянно воюющие друг с другом из-за остатков ресурсов, предпочитали, чтобы их подданные поклонялись им самим и посвящали все свое время и все свои усилия их целям, нежели действительно беспокоились о каких-то там богах. В лучшем случае те немногие, кто еще действительно верил в их существование, считали, что древние боги-Властители разочаровались во всех своих последователях и просто предпочитают в их дела больше не ввязываться.

Сам же он ранее никогда не лез в какие-либо споры, связанные с подобными проблемами, а предпочитал лучше сосредоточить свои силы на изучении того, что могло в будущем послужить на благо его родного клана. Но в любом случае, спешить с какими-либо выводами относительно всего произошедшего не стоило до тех пор, пока они сами лично не повидаются с правителем.

— А покушавшийся действительно был всего один? — вновь не выдержал младший.

— Исполнитель был один, в этом все уверены абсолютно, — подтвердил его брат и добавил, — А вот откуда у него такая хорошая осведомленность и подготовленность, это вопрос еще тот…

— Н-да… Исполнитель один, выживший тоже только один. И тот благодаря невероятнейшей случайности, — тихо пробормотал он, припоминая все подробности, поведанные ему с глазу на глаз одним из офицеров службы безопасности, — Или все-таки не случайности? — вновь проскользнула настойчивая мысль и он, взглянув в сторону соседнего кресла, поймал в глазах своего брата точно такой же невысказанный вопрос.

Тихо скрипнули тяжелые двери, и в приемной апартаментов правителя показался очередной только что покинувший его военачальник. Вид у вышедшего был настолько потерянный, что братья немедленно подскочили и усадили его в одно из кресел. Впрочем, уже у многих, ранее выходивших сегодня из этого кабинета, вид был далеко не восторженный.

— Да что там, в конце концов, происходит? — невольно вырвалось у старшего, — Что с вами со всеми?

— А как бы ты себя чувствовал, молодой человек, если бы тебе только что сообщили, что красное на самом деле вовсе не красное, и если и не синее, то, по крайней мере желтое, — с прежним потерянным видом невнятно пояснил старый служака и, похлопав его по плечу, встал и тяжелым шагом направился прочь.

Вновь приоткрылись двери, и в них показался какой-то прежде незнакомый сыновьям правителя человек с эмблемой службы медиков на рукаве. Скупым жестом он наконец-то пригласил их обоих пройти к отцу и, спешно одернув мундиры, братья поторопились за ним.

Правитель, откинувшись на подложенную под забинтованную голову подушку и придерживая загипсованную руку, полулежал на узком диванчике стоявшем в его деловом кабинете. Весь вид его говорил за то, что вообще-то лучше бы ему сегодня было находиться в более комфортных условиях и воздерживаться от ведения каких-либо государственных дел. И, тем не менее, почти весь сегодняшний день от него выходили исключительно такие посетители, которые вряд ли были здесь только для того, чтобы просто пожелать скорейшего выздоровления.

Коротко глянув в их сторону, главный из трех дежуривших в кабинете докторов сделал им знак подойти и оба брата, приблизившись, отсалютовали правителю своего клана.

— Дети мои, сегодняшний день принес нам неутешительные известия. Наше противостояние с прочими кланами обречено на поражение. И дело здесь естественно не в том, что наши воины недостаточно доблестны или наши военачальники недостаточно способны. Дело совсем не в этом. В этой войне победителей не будет вообще, — тихим, но, тем не менее, твердым голосом произнес их отец, — Вы безусловно знаете, что обычаями, укрепившимися среди всех кланов нашего мира, регламентировано, что воины во главе с правителем, в обязанности которым вменяется защита имеющихся территорий и захват новых жизненных пространств, считаются наиважнейшей и вышестоящей кастой клана, а те касты, чьей единственной целью является обеспечение жизнедеятельности ранее указанных — более низкими по рангу.

Также вы прекрасно осведомлены, какие в результате таких обычаев отношения сложились в кланах между представителями различных каст. К примеру, членов низших каст вообще зачастую держат на положении рабочей скотины, которая должна быть счастлива, если попросту во время уберется с чужой дороги.

Все это привело к тому, что подавляющее большинство членов низких по рангу каст совершенно равнодушно относится к противостояниям между своими правителями. Они поддерживают руководящую касту и воинов только тогда, когда есть тот, кто осуществляет за ними непосредственный надзор, и не оказывают никакого самостоятельного сопротивления захватчику, если его войска избегают неоправданной жестокости, бессмысленных разрушений и мародерства. И такое отношение можно понять, потому как если человек самим фактом своего рождения навсегда поставлен в условия не оставляющие ему реального шанса на просвет в его судьбе, то для него любые высокие слова о чести клана и верности его идеалам превращаются в пустые сотрясения воздуха, и для него нет совершенно никакой разницы кто им правит. Особенно это хорошо заметно на тех наших территориях, которые уже по несколько раз переходили от одного противника к другому и обратно, и где в результате этого среди членов низших каст перемешались представители обоих противостоящих кланов.

Таким образом, все ведущиеся вооруженные конфликты уже давно превратились в дело исключительно правителей и воинов, а окончательно выиграть войну, когда значительная часть представителей твоего клана не слита с остальными в единый монолитный кулак, попросту нельзя. Поэтому все наши войны уже давно ведут лишь к пустым растратам имеющихся ресурсов и потерям людских сил. К тому же, поскольку преимущества в видах вооружений на данный момент не имеет ни одна из противоборствующих сторон, а сдача на милость победителя ничего хорошего не сулит, то и выхода из сложившейся ситуации не предвидится. И все это будет продолжаться до тех пор, пока в итоге противники просто окончательно не обескровят друг друга.

Правитель умолк и тотчас к нему подскочили все три эскулапа, принявшись вытирать испарину со лба, проверять пульс и производить еще какие-то манипуляции со своими приборами. Наконец, немного отдохнув и собравшись с силами, он вновь продолжил:

— И, тем не менее, выход у нас все-таки есть. В результате сегодняшнего покушения, которое стоило жизни многим достойным людям из моей охраны, я получил не только все эти досадные неприятности, — он, поморщившись, тронул рукой повязки, — Мне было откровение. Именно в нем мне были открыты глаза на наше удручающее положение, а также указано на единственно возможный способ, с помощью которого мы можем спасти наш клан.

Все сегодняшние дела были посвящены как раз отдаче соответствующих новых указов и распоряжений, поскольку медлить мы не имеем права. Обо всех них вам пока знать не обязательно, но про один я должен вас предупредить заранее. Этим указом устанавливается, что отныне все касты нашего клана имеют равную значимость и что ценность каждого члена клана и его положение на иерархической лестнице касты, к которой он принадлежит, будет обуславливаться только личными способностями и добросовестным исполнением своих обязанностей на благо общего дела. Поэтому я хочу, чтобы вы, мои сыновья, были примером таких новых отношений между представителями нашего клана и отныне вели себя в полном соответствии с обозначенным указом.

Я надеюсь, что вы отнесетесь к моим словам со всем должным вниманием и не заставите меня устыдиться. Теперь же ступайте, день выдался нелегкий и нам всем надо отдохнуть.

В полном молчании братья отсалютовали и, дружно развернувшись, направились к выходу, а правителя вновь обступили представители медицинской службы. Едва позади сомкнулись створки двери, как младший растеряно спросил:

— Это, что? Я теперь должен буду с каждым мусорщиком и уборщиком раскланиваться? Так что ли?…

— …Да-а-а, — усмехнулся Эллаль, — Если даже нам было поначалу не просто воспринять ту мысль, что отец и впрямь обрел способность воспринимать одного из богов, то чего уж говорить об остальных. Тем более что все боги-Властители, которых когда-либо знал наш мир, были хорошо известны и все они имели свои облики и свои имена, а у этого, со слов отца, не было никакого имени и облик его он описать не мог. Он просто каким-то образом воспринимал его указания и все.

Предпринятые же им в дальнейшем действия были совершенно беспримерны и разительно отличались от традиционных деяний всех правителей и в отношении методов взаимодействия со своими подданными, и в отношении всей стратегии правления. Но все они, как ни парадоксально, принесли положительные результаты. Вот. Это то, что касается нашей предыстории, — Властитель Мира взял со столика свой кубок и промочил пересохшее горло.

— Прежде чем ты продолжишь, Властитель, могу ли я спросить тебя: Неужели все такие новшества были восприняты без осложнений? — воспользовавшись паузой тут же задал вопрос посол д`хагонов, — А также хочу попросить тебя сделать небольшие уточнения касательно тех действий, что были предприняты вашим отцом в качестве правителя своего клана. И которые, как ты утверждаешь, были восприняты как беспрецедентные.

— О! Конечно без проблем не обошлось! — не утерпев воскликнул Властитель Нидуммунд и, тоже присоединившись к разговору, принялся объяснять, — Поначалу, особенно среди членов так называемой потомственной воинской знати, подобные новшества были восприняты весьма и весьма недоброжелательно. Но надо честно сказать, что большинство из них были еще те паразиты! Такие получили свои привилегии по наследству, и бесспорно, давным-давно кто-то из их предков действительно отличился в боях, но сами они были полные бездарности и даже в непосредственной близи от настоящих битв ни разу не были.

Да уж, с такими проблемы действительно были! — Властитель Срединных Земель недобро усмехнулся каким-то воспоминаниям, — Но после того, как отец вышвырнул за пределы своих владений нескольких таких знатных мерзавцев, дело пошло на лад. Особенно после того, как его полностью поддержали военачальники регулярных действующих частей. Те, конечно, тоже не сразу согласились с тем, что низшие касты во многом уравняли с ними в правах, но новые распоряжения если и не всем, то, по крайней мере, очень многим из них, открывали новые возможности в продвижении по службе.

Полуприкрыв глаза, посол с невозмутимым видом покивал головой толи, давая понять, что он полностью понимает необходимость подобных шагов, толи, что он полностью согласен с такими методами, а Властитель Мира тем временем вернул кубок на место и, откидываясь на спинку кресла, вновь взял нить рассказа в свои руки:

— Общей целью своего правления отец обозначил вовсе не захват территорий и городов-государств остальных кланов, как то было у всех прежних владык. Наоборот, он заявил, что наш клан больше не будет вмешиваться в дела других кланов и не будет больше вести завоевательных войн, а, в противоположность этому, сосредоточится на охране уже имеющихся у нас территорий и на выполнении задачи определенной для нас тем богом-Властителем, который взял наш клан под свое покровительство. Задача же эта, по его словам, включала в себя ни много, ни мало как переселение нашего клана в другой мир. Да еще и обретение нами положения Властителей того мира. И, как ты понимаешь, Джах Х`вей, речь шла об этом мире.

Такой поворот, разумеется, был встречен с еще большим недоверием. В преданиях, ходивших среди нашего народа, конечно же указывалось, что первые боги-Властители сами пришли к нам из другого мира. Но был ли где-нибудь в пределах нашей досягаемости такой мир, в условиях которого мы смогли бы жить? Причем не просто существовать на каких-то незавидных правах, а еще и действительно занять место Властителей? И отец утверждал, что голос бога наличие такого мира ему подтвердил.

Однако, первые же шаги, предпринятые им по продвижению к указанной цели, потребовали весьма значительных усилий. Дело в том, что издревле весь жизненный уклад нашего мира вращался вокруг врученного нам старыми богами-Властителями представления о том, что жизнь — это постоянная вселенская битва за существование и за господствующее положение. В частности, например, это вылилось в то, что многие сферы тех знаний, которые не касались непосредственно военных вопросов или методик поддержания лояльности среди населения, находились в глубоком упадке и забвении, и развивать их пришлось практически с пустого места. А на развитие всего нового, как известно, требуются затраты. Все это потребовало введения строжайшей экономии всех ресурсов, еще остававшихся на тот момент в нашем распоряжении, разработки и внедрения технологий переработки вторичного сырья, а так же принятия всеми кастами и всеми сословиями нашего клана идеологии сознательного и самостоятельного ограничения своих потребностей и отказа от излишеств. Только после этого дело действительно сдвинулось с места, и сначала порядок воцарился во владениях нашего клана, а затем и еще несколько городов-государств постепенно выказали свое желание встать под его управление.

И это уже было совершенно невообразимо, ибо в истории нашего прежнего мира, насколько она нам известна, не было такого случая, чтобы кто-то из правителей добровольно передал свою власть другому. В результате поражения перед лицом более сильного противника — да, и сколько угодно, но добровольно — это случилось впервые.

Но как бы то ни было, в целом начатое дело принесло должные плоды. И, как это совершенно очевидно, именно поэтому мы сейчас с тобой, Джах Х`вей, и разговариваем, — широко улыбнулся Эллаль.

По малоподвижному лицу д`хагона вообще было весьма не просто определить его реакцию на какие-либо слова собеседников, но та едва заметная усмешка, которая проскользнула по его физиономии сейчас, похоже означала, что он оценил своеобразную шутку, которой Властитель Мира окончил очередной этап своего рассказа. Тот же тем временем решил, что пора бы переходить и непосредственно к делам, касающимся нынешних проблем:

— После того, как на сателлите этого мира нами была устроена промежуточная база, где наш отец расположил свою временную резиденцию и где оставался основной транспортный корабль, в чью задачу входило переселение тех из нашего клана, кто еще оставался в прежнем мире, а на поверхности этого мира была основана первая колония, началась уже наша новая история.

Перво-наперво мы к немалому своему удивлению и радости обнаружили, что в пределах нового мира у нас нет совершенно никаких соперников, которые могли бы представлять собой потенциальную угрозу. Те представители более-менее разумных существ, которых мы повстречали, кроме того, что вообще не отличались излишне воинственным нравом, так еще и значительно уступали нам по уровню развития и попросту не смогли бы нам в чем-либо воспрепятствовать. Таким образом, и второе обещание, данное нашему отцу неведомым богом, было выполнено.

Впрочем, мы и не горели особым желанием вмешиваться в грубую и примитивную жизнь тех существ. Перед нами стояла более важная задача — как можно скорее обследовать новые земли и обустроить их для переселения остатков нашего клана, а так же изыскать новые источники ресурсов, необходимых для проведения этой акции.

Здесь должен заметить, что первые же результаты осмотра земель, пригодных для расселения, преподнесли нам неожиданные и необычные сюрпризы. В очень многих местах нами были обнаружены самые настоящие города. Кто их выстроил и почему покинул, было совершенно не понятно, но определенно это сделали не представители встречавшихся нам полудиких племен. Большинство из найденных городов представляли лишь развалины, но несколько были в настолько хорошем состоянии, что нам оставалось лишь немного их подновить, и после этого их можно было сразу использовать в своих целях…

Властитель Мира замолк и с удивлением взглянул на посла д`хагонов издавшего какое-то невразумительное восклицание. Обычно спокойный и невозмутимый тот почему-то пришел в крайнюю степень нервозности и даже не сразу смог совладать с собой.

— Вы действительно поселились в тех старых городах?! — с изумлением произнес он наконец, — Крайняя, крайняя степень неосмотрительности, Властитель! Я считаю, что это, по крайней мере, одна из причин преследующих вас неприятностей!

Оба правителя с недоумением переглянулись между собой:

— Но, собственно, почему? И в чем же тут дело? — практически одновременно раздались их вопросы.

— Властители, всякий город создается с целью сосредоточения в одном месте средств и ресурсов, и по началу это способствует выполнению той задачи, которую ставит перед собой его основавший. В дальнейшем, в независимости от того, достиг ли он своей цели, и в особенности, если он ее не достиг, сам город попросту превращается в место скопления всевозможных бестелесных существ. И чем старее город, тем большее скопище таковых существ находится на месте его расположения…

— Прости, Джах Х`вей, но ты говоришь какие-то странные вещи, — не утерпев прервал д`хагона Эллаль, — С чего бы это ради этим самым существам скапливаться в таких местах? Лично мне не известно ни о каких-либо причинах для этого, ни о самом факте подобного явления.

Мгновение тот пристально смотрел на недоверчиво улыбающегося Властителя Мира, а затем с неожиданной напористостью произнес:

— Правитель, поверь, если бы тебе действительно было об этом известно, то ты предпочел бы своими собственными руками выстроить совершенно новый город для себя и своих подданных, нежели поселиться в одном из тех, о которых ты упомянул!

— Ну хорошо, уважаемый посол, — с примирительной интонацией поспешил обратиться к нему Нидуммунд, — В таком случае, может ты объяснишь нам, в чем по-твоему кроется причина упомянутого тобой явления и, соответственно, в чем заключается суть нашей ошибки?

— Всякое существо, Властители, каковым бы оно ни было, для выполнения своей деятельности нуждается в источнике Пыли Жизни. Пыль Жизни есть разновидность мельчайших частиц такого вселенского вещества, которое играет для всех живых существ без исключения роль неизмеримо более важную, чем та, которую, к примеру, для нас с вами играет воздух. Пыль Жизни содержится буквально во всем, что нас окружает, и добывать ее существа могут также различными способами. К примеру, один из способов, о котором вы наверняка имеете представление, это путем поглощения той части Пыли Жизни, что содержится непосредственно в плоти другого существа. Безусловно, есть и иные способы. В частности, некоторые из существ овладевают умением собирать Пыль Жизни приходящую в их Мир из-за его пределов. Но, каковы бы не были подобные умения, существо является зависимым от своего источника Пыли Жизни. И, в отличие от существ телесных, существа бестелесные от своего источника зависимы всецело.

Д`хагон вновь умолк и опять с каким-то не совсем понятным выражением на своей чешуйчатой физиономии пристально уставился на своих собеседников. На несколько долгих мгновений повисло напряженное молчание, но он продолжал хранить спокойствие, словно подталкивая правителей самим сделать должные выводы из изложенных им сведений. Наконец Властитель Срединных Земель не выдержал и, слегка кашлянув, словно прочищая горло, промолвил:

— Джах Х`вей, не хочешь ли ты сказать, что те города, которые мы заняли, являлись для этих бестелесных существ такими источниками этой самой Пыли Жизни, и что, заняв их, мы, если можно так выразиться, нарушили их охотничьи владения и каким-то образом лишили их доли добычи?

— Хе-хе-хе, Властитель. «Охотничьи владения»! Да, да, именно «охотничьи владения» будет наиболее подходяще, — внезапно развеселился д`хагон рассмеявшись при этом каким-то сухим кашляющим смехом, — Только ты ошибся, решив, что вы лишили их части добычи. Наоборот, вы увеличили количество их добычи. Вы сами стали ею.

— Что-о-о-о?!! — невольно протянул Властитель Эллаль, явно уже воспринимавший все с гораздо большей долей серьезности, нежели то было вначале, — Каким образом?!

— Некоторые бестелесные существа своими источниками Пыли Жизни имеют прочих существ. Телесных существ, если быть точнее. А если еще точнее, то тех из них, с которыми они могут войти в соприкосновение, — вновь возвращаясь к прежнему состоянию холодного спокойствия, ответил посол.

На сей раз пауза затянулась надолго. В целом воззрения, изложенные д`хагоном, не явились ни для одного из братьев чем-то совершенно неизвестным. Как представители правящей верхушки своего клана они в свое время получили достаточно разностороннее образование, включавшее в себя множество разнообразнейшей информации, сохранившейся в традициях их народа. В молодости им иногда даже казалось, что такое количество сведений попросту излишне. Ну, казалось бы, зачем собственно было изучать историю культов древних богов-Властителей? Или порядок проведения церемоний ритуальных поклонений тем же самым богам? Тем более что сами такие обряды уже давным-давно никто не проводил. Однако, благодаря именно этим знаниям оба правителя теперь имели хотя бы некоторое представление о предмете разговора.

И все-таки, кое-что во всем этом оставалось непонятным.

— Джах Х`вей, — вновь обратился к д`хагону Нидуммунд, — Хорошо. Не знаю как Властитель Эллаль, а лично я готов допустить, что твои соображения касательно повадок таких бестелесных существ и, соответственно, выводы о нашей досадной ошибке имеют под собой достаточное обоснование. Я только не пойму, каким же образом мы умудрились войти с ними в соприкосновение? Ведь, насколько мне известно, никто из нас даже и не пытался устанавливать с ними какой-либо контакт?

— Находясь в тех городах, видели ли вы то, что построили их создатели? — произнес посол таким тоном, словно подтверждал сей факт одним своим вопросом.

— Разумеется, — кивнул Властитель Срединных Земель.

— И то, что вы видели, не оставляло вас равнодушными?

— Кое-что из построенного действительно заслуживало восхищения, — неохотно подтвердил и Властитель Мира.

— Властители, этого было достаточно, — прозвучала подводящая итог реплика, — Это и явилось точкой соприкосновения.

Последовала очередная затянувшаяся пауза, в течение которой оба правителя тягостно размышляли над превратностями судьбы и над тем, как иногда неосторожный, да и, казалось бы, попросту пустяковый шаг может все серьезно осложнить. Наконец Властитель Эллаль тяжело вздохнул и произнес:

— Что ж, по крайней мере, причина теперь известна…

— Прости, Властитель, — тут же откликнулся д`хагон, — но я вынужден тебя огорчить. Если бы это был единственный просчет, то последствия его проявились бы всего лишь в том, что твои подданные по истечении некоторого времени стали бы чувствовать упадок сил и нежелание трудиться. Но это было бы явлением постоянным, а возможно и постепенно усиливающимся, но никоем образом не периодически повторяющимся. А насколько я помню, Властитель, ты упоминал, что преследующие вас неприятности носят именно периодический характер.

— Упадок сил и нежелание трудиться? — с интересом переспросил Властитель Срединных Земель и, быстро глянув на брата, поймал его выразительный взгляд, — Хм-м-м…

— Что ж, в таком случае мне ничего не остается, как продолжить свой рассказ, — промолвил Эллаль и, помолчав еще мгновение, заговорил:

— Итак, авангард нашего клана, состоявший из его членов признанных наиболее подходящими для этой задачи, переселился в новый мир. Поначалу все шло достаточно гладко — мы постепенно осваивались на новых местах, подновляли найденные нами города и стали закладывать глобальную оросительную систему для нужд земледелия. Работа в этом отношении предстояла немалая и нелегкая, но поначалу никто из тех, кто был в ней задействован, не забывал, что еще предстоит новый этап переселения и вновь прибывших тоже будет необходимо чем-то кормить.

Однако чем дальше, тем все чаще среди членов бывших «низших» каст стали раздаваться недовольные голоса. Мол, пока они с утра до ночи не разгибаясь вкалывают на полях и на строительствах, представители воинской касты попросту бездельничают. Ведь ни воевать с кем-нибудь, ни охранять остальных от кого-либо им не надо. Да и правящая верхушка, дескать, вообще-то тоже не сильно напрягается.

Когда подобные явления начали принимать массовый характер, только путем долгих уговоров и взывания к их чувству долга и ответственности перед теми из нашего клана, кто до сих пор продолжал прозябать в прежнем мире, удалось более-менее унять распоясавшихся. Но неприятный прецедент, тем не менее, имелся. И если раньше таких недовольных можно было запросто выдворить за пределы наших владений, что в условиях постоянной вражды между соседними кланами явно не сулило ничего хорошего, а на их место набрать других, благо что для выполнения работы представителя «низшей» касты особых умений не требовалось, то в новом мире такие решения явно не подходили. Угроза выдворения определенно больше не была действенным фактором, а рабочих рук и так не хватало.

В итоге пришлось в срочном порядке одну часть представителей нашей воинской касты кое-как переучивать для выполнения работ, более-менее их достойных, а другую, тех, кто был с подобным изменением категорически не согласен, спешно, пусть даже в большей степени для видимости, занять тщательным обследованием и изучением всех тех земель, которые мы в потенциале могли бы использовать для своих нужд. Таким образом, недовольные больше не мозолили друг другу глаза, и на некоторое время все успокоилось. Однако, как оказалось в дальнейшем, это было лишь затишье перед очередной бурей.

Примерно года через полтора от очередного поискового отряда поступило необычное сообщение. Остановившись во время своих розысков на ночлег в пределах поселения одного из местных племен, от его представителей они узнали о некоей особенной находившейся неподалеку пещере, в которой в свое время довелось побывать одной из женщин этого племени. Старейшинами того племени на посещение данной пещеры было наложено строжайшее табу и, дабы попусту не вызывать раздражения местных жителей и не портить с ними отношений, наши воины туда также решили сгоряча не соваться.

Однако оставить сей необычный факт вообще без какого-либо внимания, главе отряда не позволило врожденное чувство долга и сознание невыполненной задачи, и поэтому он решил хоть что-то расспросить о предмете своего интереса у той самой женщины. После того, как он узнал от нее о подробностях находки, решение немедленно довести новости до вышестоящего начальства и получить заключение по поводу дальнейших действий в данной ситуации, было единственно разумным.

Но, впрочем, о последовавших вслед за этим событиях лучше, пожалуй, расскажет Нидуммунд. Поскольку именно ему приходилось в то время исполнять обязанности Властителя Мира, и именно ему довелось поучаствовать в них непосредственно.

Эллаль сделал приглашающий жест в сторону брата и тот, согласно кивнув, начал свою часть повествования…

…Медленно взмахивая веслами, драккар продолжал тащиться вдоль довольно пологих берегов в сторону юга.

— И здесь тоже ничего! Это уже приводит в ярость, — Турн, скрипнув зубами, отвернулся от берега и стал смотреть в сторону открытого моря, — Даже переход через него прошел гораздо удачней. А здесь все через пень-колоду!

Действительно пятидесятидневный переход через Западное море прошел достаточно гладко. Пара штормов и одно небольшое приключение. Вспомнив о нем, беловолосый ярл не удержался от улыбки, с удовольствием припоминая подробности.

На сорок второй день плавания драккар попал в полосу тумана, настолько густого, что на расстоянии в десять шагов уже ничего нельзя было разглядеть. Вдобавок к этому повисла какая-то очень плотная тишина. Некоторое время плыли, вглядываясь в туман по разные стороны от драккара и негромко переговариваясь. Внезапно Гвенблэй резко вскинул руку и громким шепотом сказал всем заткнуться. Чуть погодя все услышали как кто-то, фыркая и шлепая по воде, двигался в тумане, огибая драккар. Постепенно звуки становились всё ближе и громче. И вдруг прямо перед драккаром из тумана вынырнула отвратительная морда чудовища на длинной змеиной шее. Приблизив свою морду к резной драконьей голове на носу драккара тварь уставилась на нее и с громким пыхтением несколько раз втянула воздух. Затем, опустив голову, чудовище поплыло вдоль борта, то поднимая ее над щитами, закрепленными вдоль бортов, то почти погружая в воду.

— Ирдгардорм! — громко прошептал Брэгги с широко открытыми глазами глядя на огромную тушу.

Остальные предпочли ничего не говорить, и укрылись за щитами со страхом и отвращением глядя на незваного гостя. Змей неторопливо проплыл сначала вдоль одного, а затем вдоль другого борта. Длиной он превышал драккар где-то раза в полтора. Разглядеть его можно было хорошо, и сразу стало понятно, что это не совсем змей. Длинной шеей и не менее длинным хвостом тварь действительно походила на змею. Туловище же больше походило на китовое, причем на нем были еще и четыре лапы похожие на тюленьи. Обогнув драккар, змей еще раз обнюхал драконью голову на носу, а затем вновь пропал в тумане, откуда через некоторое время донесся его удаляющийся рев. Еще некоторое время все молчали, а затем Гвенблэй преувеличенно спокойно сказал:

— Ирдгардорм, ну ты Брэгги ляпнешь тоже. Ирдгардорм, насколько известно, обвивает весь мир, а эта тварь хоть и здоровая, но не настолько же… Ох уж мне эти скальды!

— А чего это он наш драккар обнюхивал? — все еще глядя в сторону, куда скрылось чудовище, подал голос Эйлим.

— А ты что не понял? Он просто принял его за возможную подружку, а потом понял, что ему не светит, и обиделся! — насмешливо откликнулся Сигги, — Хотя если учесть, как от него воняет, то чего уж тут обижаться.

В следующее мгновение драккар сотрясся от дружного хохота.

Да, переход прошел удачно, а вот потом, по прибытии к побережью, боги словно отвернулись от них. Берег встретил дружину полным безлюдьем и теперь, в течение десяти дней, болтаясь в прибрежных штормах, драккар тащился вдоль него в южном направлении. Выбрано оно было по простой причине — дружина вышла к берегу гораздо севернее, чем рассчитывала. И идти дальше на север не имело смысла. Становилось настолько холодно, что благоразумные люди просто не должны были бы селиться в тех местах. Вот и пошли на юг, периодически заходя во впадающие в море реки. А теперь, вдобавок ко всему, после десятидневной болтанки, вчера попали в более серьезный шторм, который унес еще дальше в южную сторону. Хорошо хоть после того как море утихло, берег был опять виден.

— Ни малейшего признака людей! Да кому здесь мог понадобиться этот камень?! И вчера еще потрепало так, что теперь нужно высаживаться на берег и чинить борта, — раздражение молодого ярла не утихало.

— Асгар! — крикнул он своему компаньону, стоящему впереди около головы дракона, — Ищи место, где можно пристать и вытащить драккар, а заодно набрать воды.

Незадолго после полудня Асгар наконец дал знать, что впереди показалось устье какой-то реки. Поднявшись вверх по течению и отыскав пологий откос, дружина пристала к берегу. Драккар вытащили на берег и Эттинг вместе с Асгаром взялись организовывать его починку.

— Турн! — окликнул своего ярла Сигги, — Мы с Эйлимом и Даньги пойдем, попробуем поохотиться.

— Хорошо, идите, — не оборачиваясь, откликнулся тот, отряжая кому из дружины чем заняться.

— Турн, пусть вооружаться получше. Все-таки места незнакомые, всякое может случиться, — раздался из-за плеча Турна негромкий голос Гвенблэя.

— Но в доспехе и с мечами не особо поохотишься, — обернулся к нему ярл.

— Тогда пусть возьмут с собой еще пару человек в боевом вооружении.

— Это мысль, — рассматривая троицу, берущую с собой только луки и длинные кинжалы, согласился Турн.

— Эй! Сигги! Мьюндэль и Даргин пойдут с вами! — крикнул он своему рыжему товарищу. И добавил негромко, — Так, на всякий случай. А то ты у нас известный баламут, еще и в этих землях умудришься во что-нибудь вляпаться.

Впрочем, Сигги все равно услышал и состроил в ответ гримасу оскорбленной добродетели. Стоявшие поблизости воины посмеялись и стали расходиться, принимаясь за починку корабля, сбор дров и разведение огня. Решено было остаток дня и ночь провести на твердой земле.

Мьюндэль и Даргин быстро облачились в проклепанные кожаные доспехи и, повесив щиты за спины, присоединились к охотникам. Покончив со сборами, пятерка, пробираясь сквозь траву доходящую до пояса, двинулась к темневшей в отдалении границе леса.

Вскоре на берегу, стреляя искрами, уже плясал небольшой костерок. Турн сидел возле него и задумчиво смотрел на пламя, тянущее вверх яркие рыжие языки.

— О чем загрустил, ярл? — подходя к костру и сбрасывая с плеч вязанку хвороста спросил Гвенблэй.

— Пытаюсь понять, что же делать дальше. Друид Ордан говорил, что кто-то здесь очень ждет нас. Но вот уже сколько дней мы плывем вдоль берегов, но даже признаков людских поселений нигде не видно, — рассеянно переломив и бросив в костер веточку, которую крутил в руках, Турн продолжил, — Мне вот что пришло в голову. А что если здешние люди вообще не селятся вблизи побережья? Как же мы их тогда найдем, а?

— Я думаю, мы их все равно найдем. Ведь мы пришли сюда не просто так, а по воле богов. И они должны нам помочь, — раздался сзади голос Брэгги.

Скальд тоже притащил свою вязанку и уже уселся на нее верхом. Затем с чувством выполненного долга он достал из-за пазухи свою дудочку и принялся наигрывать какой-то незамысловатый мотив.

— И почему я не скальд, — с внезапной горечью подумал Турн, глядя на Брэгги, которому уже не было дела ни до чего, кроме его музыки, — Пиликал бы сейчас в свое удовольствие. А голова бы у других болела…

— Не тревожься понапрасну, Турн. Вот вернутся наши с охоты, может, какие следы встретят, — и Гвенблэй уселся с другой стороны костра.

— Ну и жара все-таки в этих местах, — с недовольным ворчанием добавил он, стягивая с себя безрукавку и заваливаясь на спину.

— Да уж, все здесь по-другому. Берега пологие, никаких тебе утесов и фьордов. Ни сосен, ни елей. Неизвестно еще, водиться ли в этом чахлом лесу хоть что-нибудь съедобное… — тоже ложась на спину возле костра, не отказал себе в удовольствии поворчать Турн.

— И только облака такие же, как дома, — немного помолчав, подумал он.

Хорошо было так лежать, ни о чем не думая и глядя в небо. Брэгги не переставая все наигрывал какие-то простенькие мотивы и легко было представить что ты никуда не уплывал, а лежишь где-нибудь на вершине утеса в окрестностях родного городища. И что вот сейчас Брэгги закончит играть, и ты встанешь и пойдешь к себе домой…

— К оружию!

Резкий крик заставил всех вскочить на ноги и обратить взгляды на Бельгемира, чья очередь была стоять в карауле.

— Надо же, задремать успел, — встрепенувшись, подумал Турн.

Крик караульного вдребезги разнес сладкие видения родной стороны, как тяжелый булыжник разбивает тонкий осенний ледок на речках. И было даже немного жаль. Но, мотнув головой и разогнав остатки дремы, Турн побежал к Бельгемиру и уже стоящему рядом с ним Гвенблэю.

Тот не отрываясь смотрел в сторону леса и при приближении Турна рукой указал ему направление. А там, около леса, творилось что-то действительно странное.

Пятерка, ушедшая на охоту, со всей возможной скоростью пробираясь через травяные заросли, бежала к своим. Впрочем, они не неслись в панике сломя голову. Нет, они слаженно отступали. Впереди бежал Сигги, и видно было, что бежать ему тяжело, и что он что-то тащит на плечах, но что, пока разобрать было невозможно. Сзади него, шагах в двадцати, разбившись подвое, отходили остальные четверо. Каждый лучник был в паре с вооруженным воином. Сначала одна пара занимала оборонительную позицию и лучник, прикрываемый воином со щитом, принимался обстреливать каких-то людей преследовавших отступающих. Затем, когда другая пара занимала позицию шагах в десяти позади первой и в свою очередь принималась за оборону, первые двое отступали за спины своих товарищей. Так постепенно пятерка охотников приближалась к расположившимся на берегу нордлингам.

— Хорошо отходят. Молодцы, однако, — тихо пробормотал Гвенблэй.

— Да, хорошо… Ты как в гадательную чашу друида глядел. Не пойди они впятером, сейчас бы отходили вовсе не так хорошо, — ответил Турн и закричал оборачиваясь к своим воинам, — К обороне!

Слава богам, никто не терял времени даром, и почти все уже успели вооружиться. Турн тоже надел свой доспех и повесил меч в ножнах за спину.

— Ярл, дай я покомандую, у меня все-таки опыта побольше, — опять негромко сказал Гвенблэй.

Турн глянул ему в глаза и коротко кивнул.

— Так, семеро со щитами встали полукругом спиной к берегу. Я, Турн и скальд встанем с луками внутри. Все колчаны давайте нам. Остальным особо не геройствовать и без нужды вперед не лезть. Для начала будете просто прикрывать нас от их стрел, или что там у них будет. А мы постараемся выбить у них побольше народу пока не успели сойтись на мечах, — сразу принялся за дело Гвенблэй.

Воины быстро выстроились и теперь напряженно ожидали приближения своих товарищей и их преследователей.

— Похоже, Сигги человека тащит, — внезапно сказал Брэгги.

Чуть погодя Гвенблэй ахнул и воскликнул:

— Человека! Бабу он тащит! Вот рыжий змей, не спели приплыть, а он уже местных баб ворует!

Вскоре можно было уже лучше разглядеть преследовавших нордлингов людей. Было их около тридцати, черноволосых и смуглых кожей, даже с какой-то краснотой. Вооружены они были короткими легкими копьями, которых имели по пучку в своеобразных колчанах за спинами и кои метали в преследуемых. Кроме того, у каждого был легкий прямоугольный щит и либо шипастая булава, либо небольшой боевой топор с двумя лезвиями, располагавшимися противоположно друг другу и с острым шипом на оголовке. Защитных доспехов, как таковых, на них не было, если конечно своеобразные разукрашенные кожаные безрукавки не являлись каким-нибудь видом легкой брони.

Пятеро горе-охотников припустили напоследок изо всех сил, проскочив между щитами своих товарищей, вбежали внутрь полукруга и, переводя дыхание, попадали на землю позади лучников.

— Сомкнуть щиты! — заорал Гвенблэй, одновременно принимаясь выпускать стрелу за стрелой в незваных гостей.