Бисер времени

— Ты что ли наловил? — недоуменно спросил Турн у Хетоша, довольно кивнувшего в ответ, — Силен … — покачал он головой с удивлением глядя на повеселевшего компаньона.

— Ну что, по мировой тогда? — вновь обратил на себя внимание Вольх, и подмигнув многозначительно посмотрел на дверь корчмы.

— Ухи свежей хочешь? — в свою очередь спросил Турн чтобы закрепить наладившиеся было отношения.

— Лады! — расплылся в улыбке Вольх и, сказав что-то остальным тмеганам, подхватил ведро с рыбой и вместе с Турном и Хетошем направился в корчму.

Вскоре по всей корчме уже плавал аромат наваристой ухи, которую Турн, Хетош и их новый знакомый с удовольствием ели под завистливыми взглядами других посетителей и попутно прихлебывали эль, который оплатил Вольх.

Постепенно стали заходить и другие воины-тмегане. Подходя к Вольху, который судя по всему и командовал отрядом, они перекидывались с ним парой фраз и без особого шума рассаживались за другие столы.

— Что же они здесь делают? — думал Турн поглядывая на то, как воины Вольха одетые в куртки-безрукавки из толстой дубленой кожи, которые при случае вполне могли бы сойти и за легкие доспехи, обстоятельно и не торопясь принимаются за заказанную еду, кладя мечи рядом с собой на лавки и не особо налегая на эль.

— Вольх, а что вы делаете в Кринее? — не удержавшись спросил он.

— Мы-то? — тмеганин оторвался от ухи, — Гуляем мы здесь, — и он широко улыбнулся.

— А, ну да, гуляете… — понизив голос сказал Турн, — А потом возвращаетесь к своим и рассказываете в каких хороших местах гуляли. А те приходят в такие места и говорят тамошним: «Хорошие у вас тут места. Пожалуй, мы тут останемся. Вы не против?» И при этом мечами эдак выразительно поигрывают, — и, подмигнув, добавил, — Знаем мы про такие прогулки. Впрочем, это ваши дела, не наши.

Вольх рассмеялся в ответ:

— Ишь ты! — и погрозил Турну пальцем, — А сами-то вы что здесь делаете?

— Ну, это длинная история, — неохотно отозвался Хетош.

— А я и не тороплюсь. Сегодня вечером — точно не тороплюсь, — и он долил эля в кружки.

Чуть погодя молодые люди все же разговорились и стали рассказывать о своих приключениях, а Вольх увлеченно слушал, покачивая головой от изумления, и лишь иногда принимался в свою очередь рассказывать предания о не менее загадочных делах творившихся в родных лесах тмеган. Так за занятными историями и просидели до глубокого вечера, пока уже не стали клевать носами.

Решив перед сном освежиться, все трое направились на выход и уже прямо в дверях столкнулись с еще одним припозднившимся посетителем. Это оказался не шибко высокий и неширокий в кости мужчина, явно уже приближавшийся к шестому десятку лет. Он определенно не принадлежал ни к одному из знакомых Турну народов, да и одет вошедший был в высшей степени необычно — в длиннополую куртку из светло-синего сукна с широкими обшлагами длинных рукавов, перепоясанную широким поясом оранжевой материи и украшенную по краю замысловатым узорчатым орнаментом из такого же оранжевого нитяного шитья. На ногах у него были такие же светло-синие широкие шаровары и сапоги из мягкой черной кожи с невысокими голенищами. На голове же его красовалась невысокая круглая шапочка со странным шариком наверху, из-под которой сзади до пояса свешивалась толстая коса черных, уже тронутых сединой, волос.

Едва не столкнувшись с ним, Вольх тут же подобрался и, придержав за плечо шедшего рядом с ним Хетоша, сделал шаг в сторону сам и сдвинул иджифетца. Странный посетитель в свою очередь тоже сделал шаг в сторону и, обменявшись с тмеганином парой вежливых фраз, из которых ярл ровным счетом ничего не понял, прошел дальше. Проводив его удивленным взглядом, Турн поспешил за Хетошем и Вольхом уже скрывшимися за дверями.

— Вольх, это кто такой? — спросил он догоняя их.

— Какой-то ру-ямец, — ответил тот направляясь к колодцу.

— Ру-ямец? Это еще кто? И что ты так от него отскочил?

— Ру-ямец — это тот, кто из Ру-Яма. Это такая страна, достаточно далеко на восток отсюда, — неторопливо пояснил Вольх и, прогоняя лишний хмель, вылил себе на голову ведро воды и, отфыркиваясь, продолжил, — Где-то на их землях есть несколько храмов, в которых готовят уй-синов. Это очень хорошие бойцы, а вдобавок еще и служители каких-то древних богов, — следующий поток воды полился уже на Хетоша, — Не знаю, кто такой именно этот ру-ямец, может он ничего особого и не представляет, но я не буду рисковать. Сейчас не время, — и еще одно ведро было опрокинуто на голову Турна, после чего Вольх пожелал друзьям доброй ночи и ушел, пообещав назавтра еще свидеться.

Следующий день выдался пасмурным и ветреным. Уйдя к берегу моря и сидя на плоском валуне над скалистым обрывом, Турн глядел на серые гребни волн и пытался разобраться в своих мыслях.

Утро принесло ему несколько не очень приятных сюрпризов. Во-первых, проснувшись и отправившись завтракать, ярл встретил в корчме уже вставших Хетоша и Вольха, беседовавших о чем-то с тем самым ру-ямцем, которого повстречали предыдущим вечером. Оказалось, что Хетошу запали в голову вчерашние слова тмеганина о ру-ямских храмах, в которых готовят уй-синов, и теперь иджифетец пытался разузнать, знает ли этот человек об этих храмах и сможет ли он указать туда дорогу. Ру-ямец, которого, как выяснилось, звали Унь Лэй, утверждал, что он знает об одном таком храме и вполне может сопроводить туда молодого иджифетца, если тот пожелает. Разумеется Хетош, который не забыл, как запросто его скрутили стражники Рей-Итты, пожелал, и теперь выяснялся вопрос о том сколько займет путешествие и сколько потребует Унь Лэй за свои услуги. Во-вторых, вернулся Гвенблэй, которому не удалось ни встретить каких-либо следов драккара, ни выведать из рассказов местных каких-нибудь деталей, которые бы указывали на его пребывание в здешних водах. И, в-третьих, с некоторым раздражением Турн обнаружил, что сам не может понять, чего он собственно хочет больше — найти свой драккар и уплыть домой, или отправиться с Хетошем в далекие восточные земли в неведомый храм.

За спиной под чьими-то ногами захрустели мелкие камни и, обернувшись на звук, ярл увидел взбирающегося по откосу Гвенблэя.

— Что, Мьюндэль приехал? — спросил он воина приветственно поднявшего руку.

— Нет, его еще нет, — ответил тот, поднимаясь на гребень обрыва, — Унь Лэй со своим караваном уходит сегодня после полудня, Хетош тоже решил отправиться с ними. Тмегане тоже уходят, они нанялись охранять караван пока их пути будут совпадать… А что решил ты, ярл? — добавил он после короткого молчания, — Что-то ты себе места не находишь.

— Не знаю… Домой хочется… И в Иджисс хочется… А если Хетош не вернется в Иджисс и не добьется оправдания, то уж точно не видать мне… — Турн запнулся и неловко умолк.

— Не пойму я все-таки тебя, — произнес Гвенблэй, глядя в сторону горизонта, за которым скрывалось побережье Иджифета, — Что мешает просто как-нибудь пробраться за стены Иджисса и увезти ее?

— Захочет ли? — тяжело вздохнул Турн, — Да к тому же у нее какие-то особые отношения с ее богиней. Без покровительства Баштис она может долго и не прожить… А без надлежащего дозволения Рей-Итты я и сам в Иджессе могу не долго протянуть.

— Да и на восток тоже что-то тянет. Даже сам не пойму что! — в сердцах закончил он.

— Может это кто-то из Высших снова подталкивает тебя? — задумчиво сказал Гвенблэй, — К тому же где-то там земли в которых впервые объявились эйтоны…

— Кто-то из Высших меня подталкивает? Что, снова? — и Турн невольно расплылся в улыбке, — Скажешь тоже… Ну прям какой-то избранный Высшими!

— Ты улыбаться то не торопись, — охладил его Гвенблэй, — Высшие, они, знаешь ли, обычно не для безмятежной жизни выбирают.

Ярл немного удивленно посмотрел на него и не удержавшись спросил:

— Гвенблэй, кто вы в конце концов? Ты и те, кто пришли с тобой?

— В те времена, когда друидам нордлингов были переданы основные чародейские знания, была выбрана и другая группа людей. Они хорошо чувствовали проявления магических сил, но им самим эти силы почти не подчинялись. Так вот странно распорядилась судьба, — усмехнулся в ответ воин, — Их обучали другим вещам — в основном неразглашаемым воинским приемам и особым способам наблюдения за магическими сферами. На них была возложена задача поддержания равновесия между властью конунгов и влиянием друидов. Неудивительно, что ни те, ни другие, хотя временами и сами прибегали к их помощи, особо их не жаловали, примерно так же как скотопасы не жалуют волков.

Поэтому эти люди, передавая свои знания из поколения в поколение, старались не слишком-то оглашать свою деятельность. Лишь по какой-нибудь вещи из шкуры волка, которую было принято надевать в тех случаях, когда, действуя по воле богов, они были вынуждены находиться в чужих местах, те, кому следует, могли узнать их и могли оказать какую-либо посильную помощь.

— Вот оно значит как… — промолвил Турн, припомнив их первую встречу, и, обведя взглядом затянутое плотными облаками небо, подумал, — Так куда же все-таки направиться?

— Ты что-нибудь решил? — словно вторя его мыслям, спросил Гвенблэй, — Хочу тебя заранее предупредить: Унь Лэй сказал Хетошу, что если того возьмут в храм, то провести он там должен будет как минимум два года.

— А, была-небыла! Я отправляюсь на восток, — решился наконец ярл, — Когда отыщите драккар ты отведешь его к нашим берегам?

— Слово! — Гвенблэй протянул руку, и добавил, — А через два года я буду ждать тебя здесь. По крайней мере, до тех пор, пока не кончится лето.

— Решено, — и Турн, пожав протянутую ему руку, развернулся и стал спускаться по тропинке…

Дождь, явно не собиравшийся заканчиваться, продолжал свое убаюкивающее нашептывание, и стоило определенных трудов, чтобы не задремать и не упускать из внимания нить рассказа Мерка:

— Каждый биологический вид живых существ образует свою энергоинформационную структуру, являющуюся своеобразной связкой из различных воплощенных и невоплощенных Сущностей одного вида скрепленных между собой нитями привязанностей…

— Ты уже это говорил, — встрепенулся Ирган.

— Ничего, повторить не помешает. Ладно, поехали дальше… — небрежно отмахнулся его товарищ, — Каждая такая структура является, помимо всего прочего, своеобразным накопителем информации и содержит суммарный опыт Сущностей, воплощавшихся когда-либо в биологическом теле соответствующего вида. Этот накопитель содержит в себе образец такой модели взаимодействия с окружающим миром, которая помогает наиболее успешно реализовывать свой потенциал. И чем такая модель совершенней, тем более доминирующее положение данный биологический вид занимает среди других. Понятно?

— Да, вполне понятно…

— А теперь слушай внимательней, — Мерк пощелкал пальцами призывая своего друга сосредоточиться и выразительно заговорил, — В целом каждый отдельный представитель вида является чем-то вроде проекции, или матричного отпечатка, со своей общевидовой энергоструктуры. У каждого из нас общий ограниченный шаблонный набор инстинктивных и эмоциональных реакций на воздействия со стороны внешнего окружения. Этот шаблонный набор подбирался многими тысячелетиями эволюционного развития как наиболее совершенный для взаимодействия с окружающей средой. Довеском к этому набору идет перечень правил, которых принято придерживаться в общении с членами своего социума для совместного успешного выживания и развития. И лишь тот энергоинформационный запас, который мы принесли с собой из-за пределов этого мира и который содержит опыт нашего прошлого воплощения, у каждого свой.

— Словно каждого вновь воплощающегося заливают в заготовку определенной формы и при этом получается соответствующий этой форме слепок с одинаковым внешним видом, но с различной начинкой? — усмехнувшись каким-то своим мыслям переспросил Ирган.

— Да, верно. Примерно так.

— Хорошо… А то, посредством какой общевидовой структуры вновь воплощенный получает свою физическую форму, зависит от уровня развития в предыдущем воплощении? Соответственно от форм простейших к более сложным? — продолжая о чем-то раздумывать, вновь спросил Ирган и тут же отмахнулся, заметив как товарищ согласно кивнул и собрался что-то объяснять, — Ладно можешь даже не подтверждать. Я и сам это уже достаточно давно где-то читал, еще когда только начинал всем этим заниматься. Только там другими словами было написано… Но честно говоря, я не уверен, что это всегда так… Впрочем, что дальше? — обратился он к Мерку.

— Ну так вот, этот шаблонный набор помогает приспособиться к жизни внутри своего социума и развить основные навыки необходимые для совместного выживания. Но он помогает подняться в развитии только до определенного среднестатистического уровня. А вот что бы развиваться и реализовываться дальше, необходимо сделать уже больше, чем делает обычный представитель своего вида, — продолжил тот, — Ну, больше, чем просто родиться, научиться добывать пропитание в этом мире и потом произвести потомство. Все это делали и до тебя, миллионы существ и бесконечное множество раз, и исключительно повторение точно того же не сдвинет тебя вперед ни на шаг. Дальнейшее же развитие дает толковая реализация опыта предыдущего воплощения. Того опыта, который содержит в себе энергозапас, принесенный с собой и составляющий основу Сущности. Но ведь этот запас надо вообще-то уметь правильно задействовать, а не разбазарить абы как.

— То есть получается, что в итоге модель какой-либо общевидовой структуры будет выглядеть как пирамида, где такой среднестатистический представитель вида где-то посередине, а на вершине — наиболее реализовавший свой потенциал и, как следствие, наиболее продвинутый? Так что ли? — Ирган вопросительно взглянул на товарища.

— Нет, пожалуй такие параллели проводить нельзя, — отрицательно мотнул головой Мерк, — А то можно дорассуждаться до того, что самый лучший представитель вида на вершине, и он может быть только один, а чем ниже, тем хуже. Те же, которые в самом низу, и которых как раз будет большинство, вообще полные ничтожества и годятся они только на то, чтобы лизать жопу тому, кто на верхушке, и валяться перед ним в пыли.

Не находишь, что биологический вид, полностью отвечающий подобной пирамидальной модели, как раз и будет находиться под угрозой?

— Действительно… — немного подумав согласился Ирган — Любая структура, чье успешное существование или дальнейшее развитие зависит только от одного ее исключительно продвинутого представителя, будет весьма уязвима…

— А уж если проводить какие-либо аналогии, то, пожалуй, не с пирамидой, а с деревом. Кто-то цепляется за землю, а кто-то — тянется вверх.

— Тогда получается, что самые верхние ветки этого дерева — это те невоплощенные Сущности, которые уже максимально реализовали свой потенциал в этом мире, и которые затем продвинулись дальше всех по пути, ведущему за его пределы, — резюмировал Ирган и тут же заявил, — Но тогда вряд ли можно считать, что в целом для мира они важнее чем те, которые образуют корни. Скорее они что-то вроде указателей, показывающих направление?

— Что-то вроде того, — согласно подтвердил Мерк.

— Но тогда, по идее, в потенциале каждый должен быть в состоянии достичь того уровня развития, которого достиг наиболее продвинутый? Надо только следовать той же схеме продвижения, которой следовал добравшийся до самой верхушки? И причем совместный уровень развития общевидовой энергоструктуры такими наиболее продвинутыми вовсе не обуславливается…

— Получается так. Обуславливается он действительно уровнем развития критической массы представителей такой структуры. А насчет схемы, по-моему, ты особенно прав. Схема она и есть всего лишь схема, а не подробная карта. И если помнишь, то самые продвинутые из Идущих всегда утверждали, что у каждого в конце концов свой Путь, — Мерк поежился от очередного порыва ветра залетевшего в их укрытие и поплотнее запахнулся в куртку, — Но мне сейчас более интересно кое-что другое. Вот смотри, если каждый отдельный представитель вида является своеобразной проекцией с общевидовой энергоструктуры, а сама общевидовая энергоструктура в свою очередь тоже является некоим подобием наиболее удачливого ее представителя…

— Идеально удачливым по-прежнему считаем того, который реализовал потенциал всего своего принесенного с собой энергозапаса и затем покинул пределы этого мира? — решив уточнить, перебил его Ирган.

— Верно, — подтвердил Мерк, — Ну так вот значит. Сама человеческая общевидовая энергоструктура является подобием наиболее удачливого ее представителя, а как мы знаем, ни один ее отдельный представитель, в конце концов, не покидал этот мир, будучи физически живым. Все они, так или иначе, сначала приходили к своей смерти…

— Ну и что?! Собственно это даже и хорошо! — с жаром вновь оборвал Ирган друга, — Ну посмотри на нынешнего человека. Что он будет делать, если вдруг обретет физическое бессмертие или навыки межмировых путешествий? Ну чему такому посвящена его жизнь? К чему такому он стремится? Да ни к чему особенному. Жратвы и зрелищ! И побольше, побольше! Да если люди вдруг найдут способ стать бессмертными или способ добраться до других миров, подходящих для их существования, то они сначала сожрут все что только можно на этой планете, а потом полезут жрать еще куда-нибудь! Тебе охота бы было иметь дело с такими бессмертными? Ну уж на фиг!

— Ты совершенно прав, и все обстоит именно так, как ты сказал, — согласно кивнул Мерк, — Но вот только всем тем, про кого ты только что так распалялся, на твои словопрения совершенно по фигу, поэтому я предлагаю тебе взглянуть на рассматриваемую тему спокойно. Без особых эмоций и пока на чисто теоретическом уровне.

Ну так вот, если каждый отдельный представитель общечеловеческой энергоструктуры в конце концов приходит к своей физической смерти, то может ли тогда человек, как весь вид, целиком, тоже прийти к своей смерти?

— Хм, если учитывать то, что сама энергоструктура является подобием наиболее удачливого своего представителя… Даже не знаю… Сюда бы этого твоего некроманта. Он, как спец по таким вопросам, может быть что и подсказал… — Ирган пожал плечами, — А так пппппппока только гадать остается.

— Вот именно. Остается только гадать, — подтвердил его товарищ, — И также остается только гадать, может ли человек, как весь вид, прийти к своей смерти? И тоже не добровольной? А если может, то при каких условиях такое событие будет иметь место быть?

Неожиданно дождь как по команде прекратился. Выглянув из своего убежища друзья оглянулись и, оценив обстановку, решили переждать пока ветер немного не обсушит мокрые скалы. Ирган, выслушавший последние соображения своего товарища, продолжал молча глядеть на ползущие над головой серые тучи и думал:

— Да-а-а, ну и разговорчики у нас сегодня всплывают… Или это у «продвижения по Пути» такие своеобразные издержки? Интересно, сколько народу вообще хоть иногда задумывается о чем-то подобном? И при всем при этом все люди потенциально одинаковы… Не знаю… Кажется, все-таки чего-то тут не хватает…

— Знаешь, что-то мы сегодня слишком часто твоего знакомого поминаем… — наконец произнес он, — Ну этого, который себя некромантом называл…

— Науриэля? И что?

— Он, кажется, говорил, что Смерть висит на плечах у того, кто стал этому миру неинтересен?

— Да, как-то так он и говорил, — Мерк заинтересованно повернулся к другу, ожидая продолжения.

— Получается, что какой-то вид придет к встрече со своей Смертью в том случае, если он станет этому миру неинтересен, — сообщил тот свою мысль.

— Ну и ну! Слушай, ты давно такой умный стал? — с удивленным любопытством поглядел Мерк на приятеля, — Тогда уже хочется узнать, при каких таких условиях человек, как вид, может стать этому миру неинтересен!

— Фу-у-у! Не-е-ет… Хорош на сегодня! А то у меня уже мозги начинают плавиться… И ноги совсем затекли…

Ирган, улыбнувшись, встал и потянулся, разминая мышцы.

— Как ты думаешь, сколько до этого озерца топать? — спросил он, указав на Ессе-Лэм, расположившийся казалось буквально у подножия гребня на котором они сидели.

— Ну спуститься с горы… Обогнуть… Да там еще немного… Минут пять-десять, не больше… — не вставая лениво отозвался Мерк, — Что, хочешь сходить?

— Да. Вон, до того заливчика…

— Ну, как знаешь, иди. Смотри только, на камнях поосторожней… Я потом подойду, а пока еще здесь побуду…

Ирган еще раз потянулся и направился к тому месту где они залезли наверх, но пройдя несколько шагов вдруг остановился и обернувшись окликнул друга:

— Мерк, помнишь, как-то давно, еще когда только-только узнали о Лисах Радуги, ты сказал что не понял, почему было сказано, что твои мысли, эмоции и желания тебе не принадлежат?

— И? — вопросительно изогнул бровь тот.

— Я тут подумал, что если воплощенная Сущность взаимодействует с некоей Сущностью-помощником, то может это поэтому? Потому что в таком случае возникающие у тебя мысли и эмоции именно не твои собственные, а результат энергетического взаимообмена с Сущностью которая тебе помогает.

— Ну что могу сказать? — слегка усмехнувшись покачал головой Мерк, — Только то, что ты продолжаешь меня сегодня удивлять. Наверное, ты не безнадежен. Радуйся этому…

Товарищ его лишь отмахнулся в ответ на такое заявление и пошел дальше, пригибаясь от налетающих порывов ветра.

Мерк же отвернулся и рассеяно стал смотреть на ближнее из лежащих внизу озер. За время их с Ирганом разговора к нему откуда-то прилетела пара коршунов, и теперь они неторопливо кружили высоко над водой. Время от времени один из них камнем падал вниз и, поднявшись уже с серебристой рыбой в когтях, уносил куда-то свою добычу, а через некоторое время возвращался обратно.

— При каких таких условиях человек, как вид, станет этому миру не интересен… Ну допустим, даже найдем мы при каких условиях и что… Бежать что ли, чего-то кому-то объяснять? Типа, кого-то спасать и все такое прочее?… Честно говоря, совсем не тянет. Да и чего ради? — плавали в его голове ленивые мысли, пока он наблюдал за охотой пернатых хищников, — Тошнит уже ото всех этих мегаполисов… От этих помоек сраных вокруг них… Не в восторге я от всего этого, не в восторге… Ну что за цивилизация такая дурацкая, которая только и может, что изничтожать все вокруг себя?… А все туда же, типа прогрессивно развивающаяся и все такое… А то, что большинство достижений этого «прогресса» используется только для бездумного развлечения самого же человека, это как, ничего? Ну и чего стоят все эти железки по сравнению хотя бы вот с такой птицей?… Ведь ничего, что по-настоящему способно с ней сравниться, человек сделать не может. А сколько подобных существ было уничтожено лишь для того, чтобы в итоге этот «прогресс» произвел какую-нибудь очередную сложную игрушку… И вообще скоро от биосферы одни лохмотья останутся. Вот что стоит внимания, и вот для кого действительно стоило бы что-нибудь сделать… Но как?… Эх! И что же в конце концов мне-то делать? Как же восстановить свое прежнее состояние?

Молодой человек прислонился лбом к холодному камню, и устало прикрыл глаза. Никакого варианта по выходу из данной ситуации не предвиделось. От этого неожиданно навалилось полнейшее безразличие и холодное равнодушие ко всему, а оцепеневшее сознание стало понемногу соскальзывать в какой-то глубокий омут.

Сколько он так просидел, Мерк не понял совершенно. Вырвало же его из этого состояния хлопанье крыльев, внезапно раздавшееся поблизости. Открыв глаза, он осторожно повернул голову.

Прямо напротив него на камнях сидел один из коршунов охотившихся над озером.

— Ух ты! Не спугнуть бы… — тут же заметалась в голове Мерка единственная мысль, ему впервые довелось видеть такую птицу столь близко.

Коршун же в свою очередь, похоже, ничуть не опасался сидевшего перед ним человека. Чуть склонив голову, пернатый уставился на его с очень спокойным видом. Словно разглядывая что-то такое, что было видно только ему, и чуть поворачивая голову, он внимательно разглядывал замершего парня, кося на него то одним темным глазом, то другим. Затем, смешно переваливаясь с боку на бок, он несколько раз проскакал по площадке из стороны в сторону и, издав на прощанье гортанный выкрик, взлетел, резко захлопав крыльями.

— Куда это он интересно … — подумал Мерк, глядя как странный гость набирая высоту быстро полетел прочь.

С трудом поднявшись и распрямив окончательно затекшие конечности, он посмотрел на озеро. Пора уже было спускаться с этой горы вниз и найти на его берегу Иргана…

Когда молодой человек выходил к заливу, то первым, что он услышал, были громкие и отборные ругательства, извергаемые его товарищем. Скупо усмехнувшись и отметив про себя, что за время годового отсутствия его друг сильно расширил свои познания в данной области, Мерк вышел на берег.

Ирган ходил по большой поляне на которой повсюду виднелись следы, взрытые широкими колесами нескольких машин повышенной проходимости, и собирал разбросанную пластиковую посуду и разорванные упаковки от пищевых полуфабрикатов.

— Хм. Похоже кто-то весело провел время на пикничке, — с одного взгляда оценив ситуацию ехидно прокомментировал Мерк.

— Похоже кто-то нагадил как потерявшая всякий страх тварь! — разъяренно отозвался его товарищ, бросая собранную кучу на большое выжженное костровище, — А ведь и тачки такие стоят немало, и пока сюда доберешься, горючки сожжешь до фига, неужели столько времени и денег надо было затратить только для того, чтобы в результате попросту засрать еще одно из тех немногих мест, которые пока никто не тронул?!

— Улучшающееся благосостояние человека способствует повышению его самооценки, расширению его кругозора, приобщению к прекрасному и, как следствие всего этого, — его общему развитию, — издевающимся тоном сообщил ему Мерк.

— Улучшающееся благосостояние человека в первую очередь почему-то способствует расширению территории, которую он загаживает, а так же увеличению количества природных ресурсов, которые он в процессе повышения своей самооценки и поиска способов развлечения обязательно превращает в отходы, — в том же духе отпарировал Ирган, принося последний мусор, — Как паразиты какие-то, честное слово, — добавил он поджигая кучу.

Пластик вспыхнул яркими языками пламени и шипя стал быстро оседать. Понаблюдав немного за результатами своих трудов, Ирган обратился к товарищу:

— Слушай, Мерк, не пойми меня неправильно, но я тут вспомнил один момент, который хочу тебе рассказать. Когда я работал в строительной бригаде, то слышал, как один из наших работников рассказывал историю о том, как в период бурной молодости ему довелось заглотнуть слишком большую дозу наркоты. В общем типу тогда крупно повезло и друзья его откачали собственными силами, но это все банальность, такое редкостью не является.

Любопытно же здесь другое — рассказ этого чувака про состояние, в котором он пребывал после того как его привели в себя. С его слов, чувствовал он себя при этом так, будто его треснули по голове дубинкой, а потом сразу же обкололи сильным обезболивающим. То есть: в голове какая-то ватная тишина и ощущение полнейшего отсутствия всяких мыслей и эмоций…

— Любопытный эффект… Напоминает своеобразное состояние «внутренней тишины», только искусственно вызванное, — прокомментировал Мерк, наблюдавший за плавящимся мусором, и, ожидая продолжения, повернулся к Иргану, — Ну?

— Не нукай, не запряг, — не преминул съязвить тот, — Так вот, после того как этот тип пришел в сознание и обнаружил, что пребывает в таком весьма необычном состоянии, у него началось постепенное оцепенение тела, начавшееся от ступней и довольно быстро поднимавшееся все выше. И когда его граница достигла уровня солнечного сплетения, то чувак услышал, как какой-то ехидный голосок прошептал ему прямо на ухо: «Если это доберется до твоего сердца, то ты умрешь».

— Судя по тому, что ты рассказываешь мне эту историю, ему опять-таки повезло? — сухо усмехнувшись отозвался Мерк.

— Да. На этом уровне онемение остановилось и к вечеру того дня он уже смог передвигаться, — согласно кивнул его друг, — Как побочный эффект этого случая — то что чувак этот в последствии от всякой наркоты и тому подобного стал шарахаться как от огня. Но вообще это тебе как, ничего не напоминает? По-моему, в принципе очень похоже на сильное энергетическое опустошение, еще сильнее, чем было у меня или чем у тебя теперь.

— Ну, вообще-то похоже… И что?

— Да как тебе сказать… — осторожно начал Ирган, — Насколько я понимаю, от установившихся каналов ты до конца так и не избавился и потеря энергетики понемногу продолжается?

На несколько секунд над поляной повисла тишина. Слышался только шум ветра путающегося в ветвях деревьев да ленивое шлепанье волн о берег озера. Мерк, присев перед костровищем в котором догорали остатки пластиковой кучи, некоторое время молча глядел на пламя, а затем протянул:

— Н-да-а-а, Ирган… Умеешь ты поднять настроение, ничего не скажешь…

— Ну я же как лучше хочу, — принялся было оправдываться его товарищ.

— Да понял я тебя, понял, — прервал его Мерк.

Остатки мусора вспыхнули напоследок яркими синеватыми огоньками и прогорели дотла. Молодой человек поднялся и еще раз осмотрел берег. Теперь о пребывании на нем неизвестной развлекавшейся кампании напоминали лишь глубокие следы шин, изуродовавших траву, да черное пятно костровища. Но все-таки, это было уже лучше, чем помойка из практически не разлагавшихся в обычных условиях пластиковых упаковок.

— Нет. Вот уж уход в таком состоянии мне точно не нужен, — подумал он, направляясь к самой кромке воды, — Надо что-то предпринимать.

— Послушай, и все-таки я никак не понимаю, для каких целей могла понадобиться вся эта заваруха Духу-Правителю? — вновь позвал его Ирган, — Ведь очевидных результатов — ноль, ну кроме твоего личного опыта, конечно. Как по-твоему, зачем? Или может, ты ошибся, и это была не его команда?

— Зачем это было нужно Духу-Правителю, я тоже не понимаю. Так что, остается утешить себя постулатом, что Воин-Лис все равно не знает всех нюансов Игры, — рассеяно откликнулся Мерк, — Насчет же возможной ошибки… Мне все-таки так не кажется. В конце концов, я ведь, прежде всего, искал продолжения Пути. Ну и, в общем-то, нашел. А то, что это приняло столь странную форму… Что ж, Дух-Правитель действует посредством людей и различных невоплощенных Сущностей, а у тех, в свою очередь, тоже имеются личные устремления, что вполне способно привнести свою лепту, и порой весьма значительную. А что я уж точно не буду отрицать, так это то, что факт этот явился для меня неожиданностью, и что из-за этого отнестись к результату спокойно у меня не получилось…

Затянутое низкими облаками небо уже понемногу стало приобретать свинцовый окрас. Еще раз окинув на прощанье взглядом берега озера Ессе-Лэм, друзья направились к месту своей стоянки. Короткий осенний день близился к завершению, а им сегодня еще предстояло добираться до платформы монорельсовой дороги.

— …Все, что было сказано, Властитель, являлось совершенно необходимым. Поскольку сейчас ты имеешь представление о том, что было у истоков, и соответственно, сможешь наиболее полно осмыслить то, что сложилось к данному моменту. И я надеюсь, что это поможет принять тебе верное решение в дальнейшем.

Д`хагон замолк и, выжидая, пристально уставился на Властителя Мира. Эллаль, не отводя своего взгляда, выдержал длительную паузу и, кивнув, поинтересовался:

— Так что же такого сложилось к данному моменту, Джах Х`вей?

— Властитель, как тебе уже известно, судьбы Миров, в которых обосновались д`хагоны после Исхода, шли по практически независящим друг от друга линиям, которые соприкасались исключительно в военных вопросах. Так же ты знаешь и том образе жизнедеятельности, который был присущ сообществу д`хагонов во времена жизни в родном Мире, — вновь начал рассказывать посол…

…Несмотря на полную обособленность друг от друга вновь основанных колоний, развитие их, тем не менее, пошло по весьма схожим сценариям. Все они с незначительными вариациями повторяли тот путь, по которому шло сообщество д`хагонов до Исхода из родного Мира. Вскрылся этот несколько необычный факт уже только после того, как колонии вновь вышли из вынужденной изоляции, но самих д`хагонов он, в общем-то, нисколько не удивил.

Если прежняя схема действий себя оправдывает, то естественно, что она будет повторяться. А прежний сценарий, казалось, оправдывал себя и на этот раз, и уже несколько колоний сполна воздали ему дань.

Каждая из таковых, оставив позади по одному умершему Миру, переселилась в следующий. Причем, поскольку теперь правители д`хагонов имели некоторое представление о том, что их ожидает в будущем и четко расставляли приоритеты своей деятельности, то к моменту, когда подходило время покидать прежний Мир, у них все было полностью готово для захвата следующего. В дальнейшем правители колонии, нуждавшейся в переселении, просто обращались к своим союзникам по конфедерации и, заручившись необходимой поддержкой, вторгались во вновь выбранный Мир. Шансов устоять перед объединенной мощью у последнего при этом не было обычно никаких.

Конечно подобная помощь соседями по конфедерации оказывалась далеко не безвозмездно, да и сами военные действия вообще являлись делом не из дешевых, но все затруднения связанные с этим вопросом в конце-концов все-таки разрешались успешно. И здесь особенно хорошо проявляло себя то, насколько удачной была форма стратегии, выбранной д`хагонами на этот раз.

Стремясь в первую очередь к тому, чтобы в захваченном Мире обязательно были сформированы механизмы и структуры, само наличие которых обязательно потребуется им для дальнейшей деятельности, д`хагоны даже не старались установить тотальный контроль над каждым шагом порабощенного ими населения и не стремились непременно обеспечить их абсолютное подчинение. И как показывали дальнейшие события, они вполне могли себе это позволить — владения ключевыми звеньями общественного механизма оказывалось вполне достаточно.

Как только большинство коренного населения какого-либо из таких Миров убеждалось в том, что их Мир и впрямь подошел к своей гибели, манера их поведения менялась коренным образом. Больше уже д`хагонам не приходилось использовать принуждение или заманивание для того, чтобы были выполнены необходимые им работы, да и сами такие работы больше не выполнялись абы как. Не говоря уже о том, что напрочь оставлялись всякие попытки выйти из подчинения.

Нет. Только лишь те, кому уж совершенно нечего было терять, не стремились заручиться благосклонностью своих хозяев и не старались заполучить себе место на каком-либо из уходящих транспортов. Все же остальные начинали выполнять вмененные им обязанности с многократно возраставшими усилиями. Причем при этом те, кому в силу их значительного общественно положения, пришлось бы потерять особенно много, тиранили своих менее удачливых соплеменников с таким усердием, что диву давались даже сами д`хагоны.

Разумеется это вело к значительному увеличению производительности, что самих д`хагонов конечно же устраивало, и потому распространению сведений о том, что всех покорных и ревностно трудящихся эвакуируют, они всячески потворствовали. Хотя часть своих рабов они и впрямь забирали, ведь в таком случае в очередной Мир они приходили уже имея при себе вышколенную рабочую силу и им не приходилось начинать на голом месте.

Но случались просчеты и у д`хагонов…

— …Там большинство коренного населения отказалось признавать утверждение о том, что Мирам свойственно умирать так же, как и обычным тварным существам, и что их Мир как раз и приблизился к стадии своего умирания.

В результате, вместо того чтобы следовать врученным им предписаниям и добросовестно пытаться снискать право на эвакуацию, они принялись разрабатывать концепцию о том, что это д`хагоны, все больше изменяя их Мир и приспосабливая его для свойственного им образа жизнедеятельности, попросту резко нарушили естественный для него баланс сил. То есть — чрезмерно истощили одни ресурсы, как наиболее потребляемые, и попутно истребили другие — те, что были им не интересны и о сохранности которых они соответственно не заботились. Причем последнее, естественно, особенно касалось растительной части Мира.

Как следствие же такого нарушения сбалансированности — внутри самого Мира условия жизни становились все более неприемлемы для большинства тех видов существ, что были приспособлены к совершенно другим — тем, что царили ранее.

Резко оборвав свой рассказ, посол несколько мгновений помолчал и, пару раз тяжело вздохнув, толи по поводу неосмотрительности действий своих соплеменников, толи по поводу непредвиденного упрямства аборигенов того Мира, возобновил свое повествование:

— Сами д`хагоны, узнав о распространении подобных идей, поначалу не обратили на них особого внимания и не восприняли как хоть сколько-нибудь серьезную опасность для своих планов. Ведь уже не одно поколение строило свою жизнь по той доктрине, что Миры умирают также как и прочие живые существа, и это себя вполне оправдывало. А у их рабов, казалось, выбора не было в любом случае — слишком уж необратима была истощенность ресурсов в данном конкретном Мире для того, чтобы те могли проверить в нем свою теорию.

Однако события повернулись совершенно неожиданным образом. Используя те знания и технологии, которые стали им доступны в результате влияния на их Мир д`хагонов, тем существам удалось создать поистине удивительные машины — они почти смогли заменить для их Мира утраченные растительные ресурсы…

— Почему «почти»? — внезапно перебил д`хагона Властитель Мира, до настоящего момента слушавший с молчаливым вниманием.

Помолчав некоторое время с откровенно недовольным видом, посол опять тяжело вздохнул и нехотя отозвался:

— Та часть Мира, что образована тварными существами, и та его часть, что образована растениями, являются дополняющими друг друга звеньями. Тела первых, в конечном итоге, становятся частью того, без чего невозможна жизнь вторых. А плоды и тела вторых есть то, без чего невозможна жизнь для части из первых. Машины не имеют подобного свойства и это главное, из-за чего они именно почти смогли стать заменой.

Но это не главное в моем рассказе, Властитель, — и он пристально уставился на правителя, словно призывая его не отвлекаться более на незначительные детали.

— Что ж, Джах Х`вей, прошу, продолжай, — невозмутимо отозвался Эллаль, легким кивком отмечая свое согласие.

— Такой оборот дел явился для тех д`хагонов настоящим потрясением и совершенно расстроил их замыслы.

Считая, что все равно у их рабов нет иного выбора, кроме как смириться, они уже начали вторжение в новый Мир. А поскольку коренное население на покидаемой планете совершенно вышло из подчинения и вместо производства стратегической продукции, столь необходимой для ведения войны, направило свои усилия на строительство своих экспериментальных машин, то и поставки для воюющих соединений, разумеется, тоже прекратились.

Кроме того, д`хагоны начали свое вторжение с расчетом на поддержку своих союзников по конфедерации. Последние же, перестав получать оговоренное вознаграждение и проанализировав ситуацию, возникшую в покидаемом Мире, напрочь отказались от участия в дальнейших боевых действиях.

Все это привело к тому, что вторжение окончательно захлебнулось…

— …Они застряли! — внезапно понял Властитель Срединных Земель, слушая пересказ Ваппуатха, — Д`хагоны того клана, ну или как там это у них называется, что решили переселиться, словно застряли меж двух Миров! На старый влияние утратили, а на новый так и не добились!

Но нельзя же просто повиснуть меж двух Миров. Любопытно, что же они предприняли?…

…После утраты влияния на Мир, служивший для них источником ресурсов, перед потерпевшими неудачу всерьез встал вопрос о дальнейшей судьбе. Самой очевидной перспективой было — утратить себя как единое сообщество и расползтись мелкими группками по союзным Мирам конфедерации в надежде на более-менее приемлемую участь.

Это был болезненный удар по самолюбию.

Но еще более сокрушительный удар был нанесен тем фактом, что планы их были сорваны существами, которых они всегда и во всем ставили ниже себя. Теми, кого они считали неспособными превзойти их по самой своей природе, и которым отводили один единственный удел — быть их рабами.

Однако, поскольку рабы все же переиграли своих хозяев, получалось, что они их все-таки превзошли, и что им было доступно даже большее знание, чем было доступно самим д`хагонам.

Но подобное д`хагоны отказывались допустить даже в мыслях.

Потому единственное, с чем они смогли согласиться, это с тем, что по какой-то причине сведения, за счет которых их рабам удалось-таки сломать налаженную систему подчинения, были ими упущены из виду. И, скорее всего, только из-за того, что были основательно подзабыты.

С преумноженными усилиями д`хагоны принялись пересматривать все свои хроники и источники знаний, пытаясь отыскать в них хотя бы отдаленно похожие данные, и, в конце концов, действительно таковые отыскали. И уж совсем неожиданно для них эти поиски привели к временам предшествовавшим Исходу.

Именно тогда среди д`хагонов впервые прозвучали идеи о субстанции, которую в дальнейшем они стали называть Пылью Жизни, о ее необходимости для жизнедеятельности различных существ, а также о том, что из-за разрушения во множестве захваченных д`хагонами Миров традиционных путей, по которым следовала Пыль Жизни, надвигавшаяся катастрофа была неминуема.

В те времена подобные теории правителями всячески дискредитировались, и в широком распространении им естественно отказывалось. Изменить-то ситуации они все равно уже не могли, а признание их небезосновательными неминуемо посеяло бы в обществе смятение и панику. Сами же правители имели представление о них лишь в самых общих чертах, а в дальнейшем и вовсе не уделяли им какого-либо внимания…

— …Так и получилось, что из всего того знания, известного уже в столь далекую эпоху, уцелели лишь малые отрывочные сведения, — подытожил Джах Х`вей, — И хотя для д`хагонов тех времен оно никакой пользы уже принести не смогло, для проигравших вторжение оно означало возможный шанс на восстановление утраченных позиций. Ведь сосредоточенное приложение даже не очень значительных сил в точно рассчитанную точку порой приносит более существенный результат, чем применение усилий гораздо больших, но менее упорядоченных…

…Еще раз оценив ситуацию, сложившуюся после провала вторжения, правители неудачливой колонии пришли к выводу, что рассеяния среди прочих Миров конфедерации, пусть даже и временного, избежать все-таки не удастся.

Во-первых, требовалось время для более тщательного изучения всех деталей вновь обозначившейся области знаний, а во-вторых, даже проведение тонко спланированного и тщательно просчитанного вторжения все равно потребовало бы вложения ресурсов. Величина же таковых на тот момент в их распоряжении была чрезвычайно мала.

Но пересмотр старых знаний позволял извлечь пользу уже и на данном этапе:

Тем д`хагонам, что предстояло отправиться в рассеяние, согласно принятым в Мирах конфедерации обычаям, предстояло занять лишь низшие слои иерархической структуры сообществ. Однако, основываясь на вновь обретенных сведениях, правители потерпевших неудачу смогли разработать для них такую жизненную стратегию, придерживаясь которой, они даже в столь незавидном положении смогли бы обеспечить себе вполне достойное существование. После того же, как последовавшие предложенным правилам действительно смогли добиться улучшения своего положения, утратившие свою колонию д`хагоны вновь почувствовали доверие к прежним правителям и, как следствие, стали оказывать им поддержку в претворении в жизнь и всех дальнейших планов.

Тем не менее, на подготовку следующей попытки реванша потребовались еще долгие-долгие годы. За это время правители д`хагонов, отправившихся в рассеяние по Мирам союзников, благодаря вновь обретенным знаниям разработали совершенно новую, требовавшую гораздо меньших жертв и затрат, стратегию по захвату Миров. А затем, предлагая услуги по ее осуществлению правящим домам конфедерации, а так же услуги и по осуществлению некоторых менее значительных проектов, позволявших тем укрепить свою власть над подданными, смогли и добиться влияния на правительства союзных Миров, и значительно преумножить имеющиеся в их распоряжении ресурсы.

Но одного им добиться так и не удалось. Правители всех прочих колоний, хотя и оценили выгоду от их предложений и охотно пользовались их услугами, не скупясь при этом на вознаграждения, ни под каким предлогом не позволяли им завладеть земельными владениями в пределах своих Миров. Земля каждого Мира принадлежала исключительно тому клану д`хагонов, который им правил, и это положение изменению или обсуждению не подлежало ни при каких условиях.

Получалось, что даже добившись значительного влияния, состоятельности, и внешней значимости, д`хагоны, утратившие свой Мир, по сути оставались лишь прислугой для своих более удачливых соплеменников, поскольку правители любого из Миров конфедерации, едва почувствовав угрозу своему влиянию на подданных, в любой момент могли выдворить их из своих владений, и никто из союзников возражений бы на такие действия не выказал.

Разумеется, больше, чем того требовала подготовка новой попытки вторжения, терпеть подобное положение вещей было невозможно…

— …Для новой попытки было решено выбрать тот же самый Мир, в котором прежнее вторжение успехом не увенчалось.

После стольких лет ожидания взять реванш было весьма заманчивой перспективой. Да и вообще, подходящие для обитания Миры встречались во вселенной не настолько часто, чтобы без всякого спора выпустить из своих рук один из них.

Однако чем закончилась она, Властитель, ты уже осведомлен, — и посол д`хагонов развел руками, демонстрируя жест обычно изображаемый человеком, заявляющим, что у него что-то уплыло буквально из рук.

— И откуда только понахватался? — удивленно подумал Эллаль, наблюдая за этими движениями.

— Подобный оборот вновь не вписывался ни в какие известные каноны. Во всех прочих имевшихся случаях примененная стратегия себя оправдала целиком и полностью. Но поскольку прецедент все-таки имелся, представлялось чрезвычайно важным делом выяснить то, в чем действительно была причина такой неудачи: В неточности самих новых взглядов на принципы построения окружающего мироздания, на которых и базировалась разработанная стратегия, или все же в том, что в этом конкретном Мире наблюдалось какое-либо отклонение от типичного положения вещей…

— И поэтому, Джах Х`вей, ты здесь, — согласно покачав головой, резюмировал Властитель Мира, — А раз уж ты столь решительно потребовал незамедлительной аудиенции, то надо думать, что ты наконец-таки нашел эту причину? — и он поудобней оперся на подлокотник, с возросшим интересом ожидая продолжения.

— Совершенно так. Шанс очень быстро и окончательно прояснить все вопросы появился, когда Властитель Нидуммунд упомянул о столице древней расы этого Мира, — при этих словах д`хагон невольно поморщился, — Весьма рискованный способ, но, похоже, другого просто не оставалось. Слишком уж запутанной стала к тому моменту общая картина происходящего…

— Однако теперь все в значительной степени разъяснилось. И теперь же, Властитель, ты сможешь понять, для чего мне понадобилось столь длительное повествование, — продолжил он, чуть погодя, — Как я уже рассказал, однажды д`хагоны были вынуждены покинуть Мир, в котором произошло их становление как сообщества разумных существ. Вынуждены они были это сделать, спасаясь от грозящей тому катастрофы, и при этом повезло далеко не всем — эвакуация затронула лишь очень малую часть населения.

Так вот, Властитель, этот Мир — тот самый. И он только кажется молодым, но на самом деле это не так, у него очень древняя история.

Резко замолчав, посол подался вперед и пристальным немигающим взглядом уставился на Властителя Мира, ожидая его реакции.

— Должен сказать, что это очень смелое заявление, Джах Х`вей, — после короткого замешательства отозвался немало удивленный таким поворотом Эллаль, — Но что ты сможешь предоставить в его подтверждение?

— В одной из наших бесед, Властитель, уже заходила речь о том, что всякий город создается с целью сосредоточения в одном месте средств и ресурсов, необходимых для выполнения той задачи, которую поставил перед собой его основавший. Так же мною уже упоминалось и о том, что в последствии всякий город неизбежно превращается в место скопления бестелесных существ, которые в основной своей массе ранее были его обитателями и которые просто привыкли получать на этом месте свою долю Пыли Жизни.

Город же, о котором зашла речь, являлся ничем иным как столицей, причем столицей расы в прежние времена доминировавшей в этом Мире. А поскольку занять столь достойное положение возможно только действуя в соответствии с устремлениями Тирана своего Мира, то среди бестелесных существ, ныне обитающих на месте данного города, вполне могли обнаружиться таковые, что имели со своим Тираном самые непосредственные связи.

Исходя из этого, Властитель, способ, с помощью которого я собирался прояснить накопившиеся у меня вопросы, заключался в том, чтобы ввести себя в соприкосновение с бестелесными существами, обитающими на месте расположения того города, и постараться отыскать среди них как раз таких, которые могли бы вывести меня непосредственно к Тирану этого Мира. А уж с помощью его памяти возможно отыскать ответы на любой существенный вопрос касающийся данного Мира.

— Хм… Весьма необычный способ, Джах Х`вей, даже и не представляю себе как таковое вообще возможно проделать… — удивленно покачал головой Властитель Мира, — Но все-таки, что же такого ты отыскал, что дало тебе повод сделать свое смелое утверждение?

— Как я упоминал, Властитель, познания, ставшие основой нынешнего мировоззрения д`хагонов, обнаруживали себя еще во времена, предшествовавшие Исходу, — еще раз напомнил ему посол и, выдержав подчеркнутую паузу, закончил, — И, похоже, кто-то из д`хагонов тех времен сумел должным образом использовать эти сведения.

Пару мгновений Эллаль пытался осознать, что же тот хотел этим сказать, а затем, совершенно огорошенный пришедшей догадкой, воскликнул:

— Ты хочешь сказать, что одному из тех, кого оставили в этом Мире, каким-то образом удалось стать его Тираном?!

— В точности так. И соответственно, будучи Тираном этого Мира, он всячески препятствовал нашим действиям, поскольку их внешние проявления схожи с такими событиями, которые однажды уже ввели этот Мир в колею впоследствии приведшую к весьма печальным результатам.

Тишина повисла в зале. Властитель Мира надолго погрузился в размышления, и лишь время от времени слегка усмехался каким-то своим мыслям. Наконец он вновь поднял голову и, устремив на посла д`хагонов внимательный взгляд, произнес:

— Что ж, Джах Х`вей, значит теперь ты знаешь и то, что случилось с вашими посланниками в этом Мире, и по какой причине. Но для чего ты рассказал все это мне? Ведь наверняка не для простого умножения моих познаний?

— Позволь напомнить тебе, Властитель, что последнее вмешательство д`хагонов в дела этого Мира преследовало целью обретение собственных земельных владений. И хотя предпринятая попытка успехом не увенчалась, данная цель по-прежнему представляет для нас интерес. К нашему сожалению, дело серьезно осложняется тем, что вложенные в затеянное предприятие ресурсы себя не окупили, и для осуществления новой подобной попытки нам придется выждать, пока мы их вновь накопим. А на это может уйти значительное время.

Перед вашим же сообществом, насколько мне известно, стоит схожая цель, и вы также весьма ограничены в ресурсах имеющихся в вашем распоряжении.

Вследствие этого я хочу предложить вам организовать альянс для совместного достижения данной цели. У вас, как ты утверждал, уже есть практически сформированный общественный механизм, деятельность которого позволит направлять течение событий по необходимому руслу, у нас же — опыт и знания, с помощью которых возможно скорректировать такие действия в соответствии с устремлениями Тирана этого Мира и, соответственно, избежать его противодействия и безрезультатного расходования ресурсов.

— И можешь не сомневаться, Властитель, для заключения подобного союза у меня есть все соответствующие полномочия, — добавил посол, видя что Эллаль не торопится с ответом.

— В твоих полномочиях я и не сомневаюсь, Джах Х`вей, — не сразу отозвался Властитель Мира, — Но скажи мне: Какую роль в этом союзе будут играть д`хагоны, а на какую сможем рассчитывать мы?

— Положение всякого члена подобного сообщества определяется значимостью той функции, которую он выполняет в общественном механизме, и возможностью замены его на данном месте другим членом этого сообщества, — на одном дыхании, словно давно затверженную истину, выдал посол д`хагонов.

— Что ж, именно так я и предполагал, — кивнул Эллаль, — И в таком случае, раз уж д`хагоны собираются осуществлять в данном союзе направляющую и корректирующую функцию, то получается, что вы и будете в нем подлинными правителями. Ну а мы, как я понимаю, в лучшем случае будем вашим инструментом. В худшем же, если вы так и не сумеете найти подход к Тирану этого Мира, — вашим пушечным мясом.

Нет, досточтимый Джах Х`вей, я не стану принимать такого предложения. Один раз д`хагоны уже были нашими правителями, и ни к чему хорошему это не привело. На сей раз мы будем действовать сами и обойдемся без ваших указаний.

На мгновение показалось, что посол лишился дара речи. Похоже, ему еще не доводилось получать столь прямолинейного и безоговорочного отказа.

— Напомню тебе, Властитель Эллаль, что, согласно твоим же словам, свой прежний Мир вы привели в полную негодность, — наконец вновь промолвил он, — И ты считаешь, что после этого вы достойны править этим Миром? Что вы сможете?

— Напомню тебе, Джах Х`вей, что, согласно твоим же словам, д`хагоны привели в негодность много больше, чем один Мир. И после этого ты считаешь, что вы более достойны?

— Не забывай, Властитель, что Тиран этого Мира гораздо ближе к нам, чем к вам. И зная об этом ты по-прежнему отказываешься от нашего предложения? Не боишься, что у тебя не получиться постигнуть его устремления и ты потратишь впустую время и силы?

— Я предпочту иметь дело с одним давно умершим представителем расы д`хагонов, чем с целой их компанией желающей обстряпать свои дела за наш счет.

— Ты, кажется, не полностью осознаешь всей серьезности ситуации, Властитель! — со зловещей угрозой прошипел окончательно раздраженный посол, — Мы вложили в свои попытки слишком много усилий и слишком сильно связаны с этим Миром для того, чтобы позволить вам привести его к гибели вашим правлением. Своим отказом ты не оставляешь нам иного выбора кроме как принудить вас следовать в необходимом направлении.

— Принудить? — легко усмехнулся в ответ Властитель Мира, — По-моему, ты тоже кое-чего не осознаешь, Джах Х`вей.

Тебе не приходило в голову, что все ваши неудачи в этом Мире связаны вовсе не с ошибками в стратегии, а с тем, что Тиран этого Мира попросту ненавидит своих соплеменников? Как всех тех, кто своими бездумными поступками однажды уже привел данный Мир к катастрофе, так и тех, кто бросил его погибать в умиравшем Мире, а сам сбежал?

Или, если так тебе будет понятней: С тем, что само любое появление и активное проявление д`хагонов в пределах его владений уже воспринимается им как фактор, грозящий ввести этот Мир в колею ведущую к краху?

Так что, как я понимаю, Джах Х`вей, — подытожил правитель, с удовлетворенной улыбкой наблюдая за растерянной реакцией посла, — путь вам в этот Мир вообще заказан.

— И вообще, с чего ты решил, что мы своим правлением обязательно приведем этот Мир к гибели? — продолжая улыбаться, поинтересовался он после паузы, — В конце концов, это как раз твои древние сродственники вручили нам такие представления о жизни, из-за следования которым наш старый Мир был приведен в негодность. В этом Мире мы будем обустраиваться в соответствии с другими представлениями. А поведанные тобой знания нам в этом без сомнения пригодятся.

— Невообразимому множеству существ пришлось расстаться со своей жизнью для того, чтобы оставшимися в живых была нащупана тропинка к этим знаниям, — с мрачным удовольствием сообщил посол, глядя ему прямо в глаза, — И ты считаешь, что сможешь вот так взять, оставить это в стороне, и воспользоваться ими просто для того, чтобы обустроить вольготную жизнь своим людям? Что тебе будет позволено?

— Пожалуй, я рискну, — ответил ничуть не потерявший благодушного настроения Эллаль.

Несколько долгих мгновений д`хагон не сводил с него своего тяжелого взгляда, а затем заявил:

— Ты пожалеешь о своем решении, Властитель, — и, поднявшись со своего кресла, быстрым шагом покинул зал.

Эллаль еще некоторое время продолжал оставаться на месте, а затем поднялся и, сцепив руки за спиной, в глубокой задумчивости принялся медленно прохаживаться от одной стены к другой. Наконец и он направился к дверям и, не обратив никакого внимания на замерших возле нее Ваппуатха и Эннубиаша, скрылся за ними.

Оба смотрителя с облегчением перевели дух и почти одновременно посмотрели на стол, сидя за которым, посол д`хагонов вел свою беседу. На самом его краю лежал свернутый в тонкую трубку пергаментный свиток, толи в спешке позабытый Джах Х`веем, толи брошенный им по причине того, что был ему больше не нужен.

Заметив его, Ваппуатх с Эннубиашем коротко переглянулись, и последний вопросительно приподнял одну бровь…

— …Значит, это и есть тот самый Мир, из которого д`хагоны пожаловали в наш? Почему-то я представлял себе его совсем иначе… Впрочем, в те времена он возможно действительно выглядел иначе, — думал Властитель Срединных Земель, подойдя к окну и глядя на открывающийся из него приветливый пейзаж, — А теперь, значит, наоборот — мы сами заявились в этот… Хм, маятник пошел в обратном направлении?…

— Что же было дальше, Ваппутах? — наконец поинтересовался он, вновь оборачиваясь к смотрителю.

— В следующий раз мы увидели д`хагона уже спустя изрядный промежуток времени, — немедленно отозвался тот, — Причем вид у него был еще более решительный и целеустремленный, нежели тогда, когда он требовал аудиенции у Властителя Мира. Посол с ходу потребовал у Эннубиаша, чтобы его доставили к месту, где находился аппарат, на котором он прибыл, а когда они улетали, заявил мне буквально следующее:

Передай своему Властителю, что если он и впрямь хочет править в этом Мире, то договориться со мной ему придется. Иначе д`хагоны будут действовать через других посредников, и дела этого Мира будут осуществляться вообще без его участия.

Когда я передал эти слова Властителю Эллалю, они его сильно обеспокоили. Он немедленно вызвал своих людей и, насколько я понял, поставил перед ними задачу по возможности прояснить все о перемещениях д`хагона до отлета.

Не знаю, чего уж они там разузнали, но переполох поднялся вскоре изрядный. Такой, что не успел «Буревестник» с Эннубиашем вернуться и коснуться земли, как все уже указанные мною персоны тут же погрузились на его борт, и отправились в обратном направлении.

— Ничего не понимаю, неужели все действительно настолько плохо? — и, недоуменно разведя руками, Нидуммунд принялся прохаживаться по комнате, — Да и что вообще такого мог проделать этот д`хагон, чтобы в одночасье все настолько осложнить?

— Муж мой, пытаясь понять, чем же этот д`хагон сумел так встревожить твоего брата, ты, по-моему, упустил одну маленькую деталь, содержавшуюся в сообщенных Ваппуатхом сведениях, — вдруг заявила ему Ниннурсах.

Порывисто развернувшись в ее сторону, Властитель Срединных Земель столкнулся с каким-то неприятно спокойным взглядом супруги. На мгновение повисла напряженная пауза.

— И что за деталь? — наконец с настороженным любопытством поинтересовался он, зная, что обычно подобный вид Ниннурсах сулит действительно серьезные неприятности.

Даже Ваппуатх невольно замер, глядя на Властительницу, и в ожидании ответа весь обратился в слух.

— Такая, что супруга Эллаля с ним не полетела, а с теми, кто обычно помогал ей в исследованиях, сейчас находится в медицинском центре, — заявила та и, немного помедлив, принялась объяснять…

Ранняя весна все больше оживляла окрестные леса вокруг храма Чао-Лонг. Первые мелкие птахи уже вовсю радовали слух голосистыми трелями и без всякой боязни скакали даже по внутреннему двору. Радуясь теплому солнцу и успешно проведенному поединку, Турн с улыбкой наблюдал, как один из звонкоголосых певцов опустился на деревянную крышу навеса, под которым сидел чиф-фа Унь Лэй, и принялся выводить свои трели.

В памяти ярла всплыл тот день, когда он и Хетош в сопровождении Унь Лэя впервые вошли в ворота храма. К немалому удивлению молодых людей, все находившиеся во внутреннем дворе, завидев прибывших, немедленно склонились в почтительном поклоне. Это уже потом они узнали, что приведший их к воротам Чао-Лонг ру-ямец, есть ни кто иной, как искусный мастер-учитель или, как называли его сами ру-ямцы, «чиф-фа». Унь Лэй, язык не поворачивался назвать его старым, хотя он давно уже успел разменять пятый десяток, обучил и воспитал многих известных бойцов и был одним из пяти самых уважаемых и почитаемых наставников храма.

Тем не менее, на отношении к Турну и Хетошу со стороны остальных уй-синов это никак не отражалось. Их гоняли точно также, как и остальных новичков попавших в храм, и также допускали к следующей ступени только после освоения предыдущей. Впрочем Турну, имевшему за плечами школу воеводы Галарда, тренировки эти давались гораздо легче, чем его иджифетскому другу. Вот только к царившему в Чао-Лонг укладу жизни ярл, в отличие от Хетоша, выросшего при храме Нирриаха, привыкал тяжелее. Да и почти полное незнание языка давало поначалу себя знать, даром, что Унь Лэй немного обучал их во время путешествия.

Турн перевел внимание на утоптанную тренировочную площадку, на которой как раз вели поединок Хетош и еще один из молодых бойцов. Полтора года, которые два друга уже провели в храме, явно не прошли для иджифетца даром. Ежедневные многочасовые тренировки укрепили его тело, а обязательные для всех учеников храма упражнения по молчаливому созерцанию и успокоению разума, которые уй-сины называли «медитациями», напрочь устранили его прежнюю импульсивность и вспыльчивость. Но это же одновременно чуть не сыграло с Хетошем злую шутку.

После почти пяти месяцев обучения, как только молодой иджифетец научился полностью контролировать свои эмоции, он стал во время поединков впадать в странное состояние, в котором совершенно не воспринимал своего противника как живого человека, который вообще-то тоже может испытывать боль. Турну он в такие моменты напоминал настоящего берсерка, но берсерка совершенно хладнокровного и не теряющего трезвости рассудка, а потому еще более опасного.

Унь Лэй, заметив это, немедленно отстранил Хетоша от тренировок и отправил на полтора месяца заниматься лечением учеников, травмировавшихся во время обучения, и заболевших крестьян, обращавшихся за помощью в Чао-Лонг. Так что пришлось бывшему эретликошу заодно вспоминать премудрости, изученные в свое время при храме Нирриаха.

— Впрочем, сам-то он себя бывшим не считает. Это уж точно, — поправил себя Турн, вспоминая как Хетош упрямо продолжал ходить в сандалиях и одеянии, в котором он покинул Иджисс, до тех пор, пока те не стали разваливаться прямо на нем.

Да и во время персональных медитаций, которые для всех уй-синов и учеников были обязательны наравне с общими, Хетош, как он сам признался Турну, обращался не кому-либо, а к богам Иджифета.

— Эх, в Иджисс хочу! Давненько уже я его не видел, — подумал ярл и тут же одернулся, — Хоть себе-то уж не врал бы. Не Иджисс ты хочешь повидать, а жрицу Баштис, кареглазую Дхари, — и сразу же в его голове всплыл сегодняшний сон, в котором маленький черный Читтах то принимался кругами бегать вокруг него, а то, цапнув его когтями, отбегал и словно манил куда-то за собой.

Тем временем поединок застопорился. Бойцы перешли от обмена ударами к борьбе и старались провести захват с броском или болевой залом. Противнику Хетоша удалось захватить его руку, но поймать момент, чтобы при этом вывести последнего из равновесия для удачного броска через себя, не удалось. В свою очередь иджифетец успел второй рукой обхватить ру-ямца за пояс и не желал его отпускать, чтобы не быть опрокинутым на землю. Так два молодых человека пыхтя и упираясь продолжали топтаться по площадке пока наконец у чиф-фы не кончилось терпенье и он хлопнув в ладоши не приказал окончить поединок.

— Очень глупо, — заявил Унь Лэй, вставая со своего места и подходя к противникам, — Ты, — он указал на молодого ру-ямца, — ты слишком стараешься все сделать правильно. Именно так, как тебе однажды показали. Никакой импровизации, никакой гибкости мышления. А ты, — и чиф-фа уткнул палец в грудь Хетоша, — ты просто испугался упасть. Падение, если твой разум не смят страхом, еще не означает поражения.

Взяв ру-ямца за руку так, как тот только что держал Хетоша и приказав ему обхватить себя за пояс, Унь Лэй немного подергался точно так же, как до этого делали молодые люди, тем самым продемонстрировав всем ученикам, что действительно ситуация для обоих бойцов тупиковая и традиционный бросок не проходит.

Затем чиф-фа одной рукой ухватил кисть молодого бойца, державщую его за пояс, и неожиданно просто-напросто отпустил ту, которую захватил ранее, одновременно с этим делая шаг в сторону и быстро закручиваясь вокруг своей оси. Сразу же, как только он сделал полный оборот и оказался сбоку от своего противника, чиф-фа захватил запястье руки державшей его за пояс второй своей рукой и сделал длинный шаг вперед, одновременно с этим приседая в широкой стойке. Молодому ру-ямцу, перед которым уже не было спины противника, на которой он мог бы повиснуть, чтобы не упасть лицом в землю, ничего не оставалось, как быстро сделать шаг вперед. Про свою руку, которой он до этого держал пояс противника, он вообще при этом и думать забыл, чем чиф-фа и не преминул воспользоваться. Не успела нога его противника коснуться земли, а Унь Лэй уже быстро завел кисть захваченной им руки вверх и на локоть этой же руки надавил своим предплечьем.

Все это произошло настолько стремительно, что его молодой противник даже не сообразил, что попался на традиционный болевой залом и все еще пытался восстановить равновесие и выпрямиться. Только когда чиф-фа надавил уже весьма ощутимо, приложив вдобавок массу своего тела, молодой человек все понял и быстро распластался по площадке, почтя за благо прекратить бессмысленные упирания и избегая тем самым опасного давления на свою руку.

Унь Лэй обменялся со вставшим с земли учеником традиционным поклоном и кивнул поворачиваясь к Хетошу:

— Теперь ты.

Тот, не теряя времени, выполнил скользящий подшаг вперед и, захватив руку чиф-фы, сделал то, что и полагалось — слегка скручиваясь в бедрах, подсел под своего противника и в броске рванул его через себя.

Вроде бы Хетош все выполнил четко и его противник по всем признакам должен был, перелетев через него, мешком шлепнуться с другой стороны. Но у Унь Лэя на этот счет оказались совершенно другие соображения. Что в точности сделал чиф-фа, Турн разглядеть не успел, но странным образом Хетоша вдруг буквально сорвало с места и, разворачивая по дуге, перебросило через падающего Унь Лэя шлепнув о землю с другой стороны от чиф-фы. Сам же Унь Лэй успел сгруппироваться и кувырком прокатился по земле, тут же встав на ноги, а затем сделал длинный скользящий подшаг к своему противнику и коснулся рукой его головы.

Впрочем, все вполне поняли, что в настоящем боевом поединке он мог «коснуться» Хетоша и кулаком, и ногой, и локтем, и коленом, но на данный момент в этом не было никакой необходимости. Дождавшись, пока слегка оглушенный иджифетец поднимется на ноги, и обменявшись с ним традиционным поклоном, чиф-фа вновь повернулся к остальным ученикам и хлопнул в ладоши, давая понять что сегодняшнее занятие окончено, и тоже обменялся с ними поклонами.

— Слушай, как он это сделал? — тотчас спросил Хетош своего друга как только все стали расходиться.

— Я тоже не много понял, но кажется он во время падения прихватил твое плечо, не то через которое ты его бросал, а другое, и рванул его за собой, — припоминая подробности ответил Турн, — Так тебя и развернуло.

— Ага, скажешь тоже, бросал, — возразил иджифетец, — мне так показалось, что я его даже и не бросал, а он сам через меня перелетел.

— То есть, ты хочешь сказать, что он через тебя вроде как кувыркнулся, да еще при этом и сбил с ног, рванув за плечо? А со стороны выглядело будто это ты его бросал. Да уж странно как-то! — покачал головой Турн.

— Ладно, не будем гадать. Наверняка чиф-фа по своему обыкновению скоро будет все это подробно объяснять, — махнул рукой Хетош, — Ну что? Ты на медитацию опять потащишься за тридевять земель к своей сосновой опушке? Тебе там медом намазано?

— Хетош, ты вроде так парень неплохой и довольно сообразительный, но иногда — самый настоящий тупой мужлан, — снисходительно отозвался ярл, — У меня на родине леса почти сплошь из сосен и елей. Я на той опушке хоть и ненадолго, но как дома себя чувствую.

Подбежавший к друзьям один из младших учеников вежливым поклоном прервал их разговор и сообщил, что чиф-фа Унь Лэй вскоре будет ожидать их у подножья лестницы ведущей к резиденции Патриарха. Выразив свои благодарности парнишке, молодые люди удивленно переглянулись и заспешили приводить себя в порядок после тренировочных поединков. Даже уй-сины не часто могли похвастаться приглашением на личную аудиенцию к одному из пятерых старейшин, чего уж говорить об обычных учениках. Тем более не стоило позориться и заставлять чиф-фу ждать, задерживаясь дольше необходимого.

Впрочем, Унь Лэй в ожидании своих учеников как оказалось, не терял времени даром. Когда друзья добрались до означенного места, они застали его за рисованием тушью по холсту натянутому на квадратную доску. Чиф-фа с помощью длинных извилистых линий и мелких коротких штрихов изображал раскинувшееся вдали ущелье и текущую по его дну речку. Осторожно приблизившись и глянув на пергамент, Турн подивился изящности и необычной филигранности получающегося рисунка. Унь Лэй же, заметив друзей, сделал им знак немного обождать, нанес еще несколько штрихов и, придирчиво оглядев результат, отложил кисть.

— Уже не за горами время, когда заканчиваются оговоренные два года, — обратился он к Турну и Хетошу, — После этого срока ученику предлагается выбор. Он либо покидает храм и возвращается в мир, выполнив перед этим одно из заданий данное старейшинами, либо принимает посвящение и становится уй-сином служащим нашим богам. Но в отношении чужестранцев поклоняющихся своим богам у нас есть правило. Если они колеблются, то могут сначала пройти одно испытание. В нем наши боги легким прикосновением на очень короткий срок открывают им внутренне зрение и позволяют увидеть себя. Иногда впрочем, даже такое легкое касание оказывалось для чужака губительным. Но когда я гляжу на вас, то не сомневаюсь, что вы выдержите.

Друзья обменялись короткими взглядами и после непродолжительного молчания кивнули, давая свое согласие на испытание. Унь Лэй, не тратя больше времени на дальнейшие разговоры, тут же освободил их от вечерних занятий и наказал вместо них ждать от него посланца. Затем чиф-фа забрал свой рисунок и кисти и стал подниматься по причудливо изукрашенной лестнице ведущей вверх, туда, где на самом гребне склона прилепилась резиденция Патриарха.

Глядя ему вслед, Турн думал, что к самому Патриарху ему вряд ли когда-нибудь удастся попасть, даже если он пройдет посвящение и станет уй-сином. До сих пор ни ему, ни Хетошу вообще не удавалось увидеть главу всех храмов хотя бы издали. К самому же жилищу Патриарха свободный доступ имели только наставники Чао-Лонг и других храмов. Немного постояв и понаблюдав, как чиф-фа, поднявшись до самого верха, исчез в дверях резиденции, друзья развернулись и пошли к себе, гадая, в чем же собственно будет заключаться обещанное испытание…

В означенное время на пороге жилища учеников появился один из старших уй-синов, посланец чиф-фы, и, не тратя слов, жестом поманил за собой Турна. Выйдя следом за ним за порог, ярл увидал Хетоша, которого уже тоже сопровождал другой уй-син. Сначала все четверо шли по какой-то незнакомой дороге петляющей по склонам окрестных гор, а затем двух друзей разделили и повели по разным тропинкам. В конце концов, молчаливый провожатый увел Турна достаточно далеко в горы, куда он за все время пребывания в храме ни разу не заходил.

Наконец уй-син остановился и, оглядевшись по сторонам, проскользнул в густой кустарник, негромким окликом позвав его за собой. Нырнув вслед за ним, ярл несколько шагов продирался через кусты, а затем внезапно оказался на небольшой полянке перед входом в пещеру. В глубине пещеры, чуть поодаль от входа, путь преграждала кованая дверь с несколькими замками. Отперев их, уй-син толкнул дверь, которая открылась, несмотря на древний вид, на удивление бесшумно. Видимо петли ее время от времени заботливо смазывали маслом. Выбрав из лежавшей позади двери кучи два факела и запалив их, провожатый сунул один Турну и шагнул в темноту прохода, поманив за собой спутника. Некоторое время они шли по пологому спуску вглубь пещеры, а затем остановились перед еще одной такой же дверью.

Открыв ее, уй-син сказал:

— Ты должен остаться за этой дверью и медитировать. Боги должны явить свое присутствие и открыть тебе внутреннее зрение. По истечении нужного времени я вернусь и выведу тебя. Возможно, мне придется вынести только твое тело, но ты предупрежден и дал согласие, поэтому — ступай.

Турн молча кивнул, подтверждая, что он готов, и шагнул за порог. Позади него тут же захлопнулась дверь и звук удара прокатился отражаясь гулким эхом от сводов пещеры. Пройдя немного вперед и подняв повыше факел, ярл разглядел, что стоит в очередном перегороженном отрезке прохода. Подойдя к следующей двери и осмотрев ее, Турн обратил внимание, что замковые запоры на ней затянуты толстым слоем пыльной паутины. Видимо, в отличие от двух других дверей, эту не открывали давным-давно.

Посветив себе под ноги и по сторонам, Турн обнаружил на полу толстую плетеную циновку, а около нее подставку под факел. Определенно он был здесь не первым. Укрепив свой факел и сев на циновку ярл скрестил ноги и принялся за выполнение дыхательных упражнений по успокоению мыслей и эмоций. Сколько так прошло времени, Турн не знал, факел погас, и он давно сидел в полной темноте.

Наконец внутри него повисла полнейшая пустота, и он медленно лег, выпрямившись на циновке. В следующее мгновение в его глазах стало гораздо светлее и он ощутил себя зависшим над полом.

— Ага, а вот это уже знакомо, — мелькнула даже не мысль, а какая-то тень мысли, когда Турн попытался встать и обнаружил себя плавающим где-то посередине между потолком и полом пещеры.

Неторопливо он огляделся вокруг и заметил, как в отверстия для ключей с той стороны двери проникает еле заметное синеватое свечение. Приблизившись к двери, ярл протянул руку к замочной скважине и осторожно коснулся этого странного свечения. Пальцы, не встретив никакого сопротивления, тут же ушли в толщу двери и стало совершенно ясно, что ее метал не мог препятствовать Турну. Осмыслив это, он собрался с духом и шагнул вперед, в следующее мгновение оказавшись по ту сторону двери.

За ней открывался уже целый квадратный зал, вырубленный в скале. Хотя, скорее всего, пещера здесь существовала всегда, а уже затем кому-то понадобилось обтесать ее стены и обработать потолок, придав ему вид стрельчатого купола. Стены и сводчатый потолок пещеры были словно унизаны капельками того самого сияния, которое Турн заметил через замочные скважины. В четырех углах возле стен стояли саркофаги, около шести шагов в длину, сделанные из полированного камня. На них таких капелек было гораздо меньше, из-за чего они темнели в углах пещеры мрачными громадами, а на их крышках виднелись непонятные для Турна надписи, по буквам которых проплывали настоящие клочки непроницаемой тьмы.

После того, как Турн приблизился и остановился в центре зала, эти сгустки начали проскальзывать по саркофагам гораздо чаще, а затем вдоль стен стала подниматься вверх какая-то темная пелена. Внезапно ярл словно очутился под куполом из этой самой пленки и почувствовал, как его разум буквально разрывается на части. К счастью, это длилось недолго, и вскоре окружающий его мир разлетелся на куски, а непроглядная тьма милосердно погасила сознание.

Постепенно мрак рассеялся и Турн обнаружил себя стоящим перед храмом, вход в который охраняли двое воинов в церемониальных панцирях из коричневой дубленой кожи и украшенных золотыми листьями. На плечах у обоих были длинные ниспадающие алые плащи, а на головах островерхие шлемы, украшенные султанами из конских хвостов и наглухо закрывающие верхнюю часть лица и щеки. Окинув взглядом строение, внешне сильно напоминающее усеченный энкурр, ярл прошел мимо стражников и направился внутрь.

Внутри храм представлял собой одно просторное помещение с куполообразным сводом. В центре купола было сделано достаточно большое круглое отверстие из которого падали рассеивающиеся солнечные лучи, а снизу, прямо под ним, стоял алтарь из ограненной глыбы прозрачного камня. Вертикально сверху в камень был воткнут меч, совершенно обычный боевой клинок без каких либо украшений и излишеств. Единственно, что отличало этот клинок от тысяч его собратьев, это навершие, выполненное в виде диска, из центра которого в стороны расходились четыре закручивающиеся по спирали луча.

Это был символ какой-то войны, которую нельзя было прекратить никаким способом. Как и невозможно было вытащить этот меч из камня. Все это Турн знал с абсолютной уверенностью, и хотя ни малейшего понятия об источнике этой своей уверенности не имел, не испытывал по данному поводу никаких сомнений. Не испытывал он ни малейших сомнений и по поводу того, что ему нужно делать дальше.

Пройдя прямо к алтарю, ярл встал на одно колено и склонил голову, в которой тотчас зазвучали слова молитвы на каком-то незнакомом языке, совершенно не похожем ни на что ранее слышанное. Текущие друг за другом слова образовывали причудливое и чарующее сплетение, которое вызывало перед внутренним взором Турна быстро сменяющиеся картины из истории какого-то большого и могущественного государства.

Государство процветало, жизнь в нем кипела ключом, и население его постоянно разрасталось, постепенно покрывая всю территорию многочисленными городами. Вскоре собственных земель им стало не хватать, и небольшие соседние государства были либо подчинены сразу и безоговорочно, либо были постепенно поставлены в такие условия, при которых ничего не оставалось кроме как просить о добровольном присоединении.

Но затем интересы этого государства столкнулись с интересами другого, не уступающего ему в могуществе. В результате начался затяжной вооруженный конфликт, в течение которого боевые действия велись повсеместно и с применением средств поистине ужасающей разрушительной мощи. Самым страшным из них было оружие, вспыхивающее как тысяча солнц и выжигающее далеко все вокруг. У тех же, кому посчастливилось избегнуть испепеляющего пламени, но кто, тем не менее, находился недостаточно далеко от места воздействия такого оружия, по истечении времени начинали выпадать волосы и ногти, а затем их косили неведомые болезни.

Война была прекращена только из-за того, что обоим государствам стала угрожать какая-то не понятая Турном общая для всех опасность и все силы были брошены на создание подземных убежищ, в которых население надеялось ее избежать.

Но больше всего ярла поразило совершенно другое — вид жителей этого государства. Они все как один были очень высокие, и отчего-то Турн совершенно не сомневался, что гораздо выше обычного человека. Головы их были с немного заостренным кверху черепом, а лица были с тонкими носами и губами и обладали каким-то странным и непривычным взору изяществом. Те же, кому не посчастливилось полностью избегнуть последствий применения испепеляющего оружия, но кто, тем не менее, выжил, по прошествии времени превращались в поистине отвратительное зрелище.

Все это промелькнуло перед глазами ярла с поразительной скоростью и, тем не менее, он отчетливо видел каждую малейшую деталь пейзажей встававших перед ним. Единственное, что он не успел разобрать, это перед лицом какой такой опасности непримиримые враги были вынуждены прекратить свое противостояние.

Картина, которую он наблюдал, внезапно начала скручиваться перед его взором в точку, а затем все естество Турна потряс чудовищный удар и он очнулся лежащим в темноте на циновке. Его терзал чудовищный голод, тело окоченело от жуткого холода, а виски разламывались от боли.

— Эйтоны… Это эйтоны… — пульсировала в голове единственная мысль когда он с трудом подтянул ноги к груди и закрыв глаза свернулся в клубок.

Сколько он так пролежал, Турн не знал, но наконец раздался звук открывающейся двери и на его веках заплясали блики от факельного огня. Он почувствовал, как чьи-то руки переворачивают его, проверяют биение сердца и дыхание, а затем услышал, как голос его провожатого сказал с облегчением:

— Живой!..

Наконец, после того как Турн и Хетош, которому его испытание тоже далось не слишком то легко, медленно но верно восстановили свои силы, их навестил Унь Лэй. Когда чиф-фа наконец убедился, что друзья действительно пришли в нормальное состояние он вновь завел разговор о выборе который им предстояло сделать.

— Прежде всего, хочу кое-что вам сказать. Что касается тебя, Хетош, то я не очень хорошо знаю истории твоей страны, и поэтому мои слова будут касаться в основном Турна, — он коротко взглянул на ярла, — но возможно они не будут лишними для вас обоих.

Так вот, я знаю, Турн, что в твоих землях идет не самая лучшая слава о тех, кого тебе удалось повидать в пещере. Тем не менее, они — представители богов, очень давно правивших на этих землях. И сами они в свою очередь потомки еще более древних богов.

Издавна этот мир вращается на ободе Колеса Времени периодически разрушаемый и вновь воссоздаваемый из праха Высшими Силами. И самые лучшие из наших богов выбрали для себя участь хранителей жизни в нем. Именно поэтому они вмешиваются в события мира только тогда, когда ему грозит опасное нарушение равновесия или порабощение враждебными силами. Большую же часть времени их вмешательство не требуется, и они пребывают в великой медитации, узнавая о переменах в мире только с помощью наших молитв обращенных к ним.

Унь Лэй замолк, внимательно глядя на молодых людей и словно предлагая им обдумать услышанное, а потом вновь продолжил:

— Теперь вы имеете возможность взглянуть на все те истории, которые всегда знали, и с другой стороны. Как понимаете, я не буду вас уговаривать или убеждать в правильности действий наших богов. Тем не менее, я сказал о той роли, которую они для себя избрали, и теперь вы знаете, что побудило их к таким действиям. Больше мне особо нечего сказать. Только то же, что и ранее — выбор теперь за вами.

Турн долго молчал, склонив голову и упершись взглядом в доски пола. Непросто было взглянуть на все то, что он считал единственно верным, с точки зрения тех, кого всегда считал старым врагом. И совсем непросто было осознать, что все они отнюдь не были сосредоточием беспросветного зла. Все это совершенно выбивало из колеи и мысли, крутящиеся в голове ярла, напоминали растревоженный улей.

Друг его тоже пребывал в тягостном молчании. С тех пор как Хетош пришел в себя, он вообще ни разу не рассказывал о том, что собственно ему удалось узнать, проходя свое испытание. Но, судя по его виду, и ему открылись кое-какие необычные моменты, по-другому проливающие свет на все то, что он знал.

Наконец Турн собрался с мыслями и заговорил:

— Чиф-фа, обучение в этом храме дало мне очень много, и я благодарен тебе и остальным уй-синам за все полученные уроки. Теперь я знаю, что мир гораздо сложнее, нежели то, как желают представлять это люди. И теперь я знаю, что даже боги могут ошибаться в своих поступках и суждениях. Но я не стану служить вашим богам. Я по-прежнему продолжаю чтить богов моего народа, потому что именно они вложили много своих сил в становление нордлингов. Тем более, что наши боги перво-наперво наказывали нам никогда не отходить от своих дел пока они не завершены, и не пускать их течение на милость судьбы. Но я расскажу обо всем, что мне удалось узнать и повидать, нашим старейшинам, и возможно их удастся убедить, что в издавна тянущейся вражде нет смысла. Если же это удастся, то может быть, тогда найдется и способ, чтобы избежать Последней Битвы.

— Я тоже вернусь к себе на родину, — прокашлявшись, коротко ответил Хетош, — Надеюсь, чиф-фа, вы меня понимаете…

Унь Лэй покачал головой в знак того, что он понимает и принимает решение друзей, а потом стал не спеша рассказывать:

— Замечено, что этот мир последнее время стал очень быстро терять свои силы. И одновременно с этим он начинает терять и свое очарование, а люди его все больше становятся озабочены лишь тем, будет ли у них на обед очередной кусок мяса или нет. Самим людям с их коротким веком, как это не печально, этого не заметно, но богам это видно. Поэтому некоторое время назад в моих медитациях я получил знак отправиться в путешествие-поиск, который возможно поможет найти причину этого.

Пребывая в этом путешествии, я натолкнулся на вас. Тогда с вами был еще один тмеганин и вы были очень странной компанией надо признаться. И вот двое из вас здесь. Возможно, это судьба, но мельницы богов мелют медленно, и последствия нашей встречи могут проявиться еще очень не скоро, — он тяжело вздохнул, — Но как бы то ни было, вы свой выбор сделали. Теперь вам остается выполнить последнее задание храма Чао-Лонг, и если мы еще и увидимся, то, скорее всего, уже только после перерождения.

Чиф-фа встал и, завершив свой визит традиционным поклоном, скрылся за порогом. Турн смотрел вслед ушедшему Унь Лэю и никак не мог понять, почему вокруг вдруг повисла какая-то звенящая и сосущая под ложечкой тишина. Почему-то казалось, что чиф-фа ушел не полностью, а словно оставил после себя часть чего-то, что развернулось в воздухе вокруг него и Хетоша тончайшими искрящимися нитями.

— Ты чего это такой велеречивый стал? — внезапно нарушил молчание нарочито заботливый голос его друга, — Какую речь толкнул, я просто заслушался! Ты там, в пещере, головой не обо что не ударялся?

— Отстань, мужлан иджифетский, — лениво огрызнулся Турн, — Я все-таки ярл…

Ближе к вечеру, когда первые сумерки уже начали скрадывать очертания дальних гор, к друзьям пришел один из старших уй-синов, посланный Унь Лэем. Он принес с собой амуницию и припасы, необходимые для выполнения задания назначенного старейшинами храма, а так же небольшой мешок, который положил на пол.

— Вам предстоит сделать следующее, — начал он объяснения, — В трех днях конного пути отсюда находится резиденция правителя Ачжан Хоана. В свое время ему удалось объединить под своим началом несколько крупных разобщенных областей страны. И храмы помогали ему в этом, предоставляя уй-синов для обучения его воинов и для выполнения некоторых заданий требовавших особых умений.

Но теперь он стал считать себя достаточно сильным, чтобы не считаться с храмами, и даже стал пробовать диктовать нам свои условия. Поэтому наши старейшины решили послать ему небольшое послание, — уй-син слегка пнул ногой мешок, — Ваша задача — пробраться в покои Ачжан Хоана и оставить там этот мешок так, чтобы он непременно попался на глаза правителю…

— Ну и само собой, в ваших же интересах, в отличие от этого мешка, никому на глаза не попадаться, — добавил усмехнувшись посланец, — Если вы при этом никого не убьете, то это будет только к лучшему. Но если возникнет необходимость — вы обучены в достаточной степени.

— Ну и стоило ли помогать этому Хоану? А так бы и неприятностей сейчас не было… — покачал головой Хетош.

— Патриархи всех храмов тогда решили, что стоило, — ответил уй-син, всем своим видом демонстрируя, что, дескать, вообще-то не вашего ума дело обсуждать решения Патриархов, но после паузы снизошел до короткого пояснения, — Для храмов лучше иметь дело с одним упрямым правителем, чем с десятком таких же.

Иджифетец присел около мешка и, развязав затягивающий его ремешок, запустил руку внутрь:

— Это еще что такое? — скривился он, вытаскивая за хвост дохлого хорька, в зубах которого торчал свернутый трубочкой кусок тонкого пергамента.

— Это и есть послание, — последовал ответ, — На записке нашим Патриархом написано: «Я нашел его маленьким и ничтожным. Выкормил и вырастил его. Но он так и не отучился кусать руку кормящую его. В конце концов, мне это надоело».

— Ну-ну, — хмыкнул Турн, разглядывая «послание» болтавшееся в руке Хетоша, — Патриарх что, действительно собственноручно свернул голову этому бедолаге?

— Нет конечно, — усмехнулся уй-син, — Это воришка, повадившийся лазать в нашу кладовую и попавшийся в ловушку.

— Хм, от этого содержание намека становится лишь изощренней, — усмехнулся Турн и, обратив взгляд на посланца Унь Лэя, спросил, — И когда нам отправляться?

— Да хоть сейчас, — откликнулся тот и, развернув один из свертков, вытащил два одинаковых меча, — А это вам подарок лично от Унь Лэя.

Ярл взял один из клинков и оглядел его, пробуя, как тот сбалансирован и как лежит в руке. Меч был безусловно хорош, и к тому же он, как и его близнец, один в один напоминал клинок виденный Турном в видениях, пришедших к нему во время испытания. За исключением того, что на диске навершия было изображено солнце, а не четыре спиральных луча.

— Надо побыстрее отправляться, — заявил Хетош, как только уй-син покинул помещение, — А то, как бы это послание не завоняло, — и он принялся завязывать мешок…

Темный зимний вечер полноправно вступил в мегаполис залитый холодным светом мигающих реклам и искусственного освещения. Резкий порывистый ветер без устали гонял по тротуарам колючую поземку и завывал протяжным дурным голосом. Из-за позднего времени и плохой погоды на улицах уже давным-давно не было видно ни одного прохожего и их пустынный покой нарушался лишь очень редкими торопящимися машинами. Полное безлюдье, заупокойный свист ветра и крутящиеся на улицах снежные вихри превращали Шимаве в настоящую материализовавшуюся фантасмагорию.

Оторвавшись от вида за окном, Ирган пересел с подоконника в кресло и еще раз окинул взглядом новое прибежище своего друга. В принципе оно мало отличалось от предыдущего, только отсутствовала почти вся бытовая электроника. За прошедшее время Мерк сменил место проживания и, по его словам, сильно сократил свой прежний круг общения. Кроме того, он, руководствуясь наблюдениями, рассказанными Ирганом, устроился еще на одну работу и теперь был загружен целыми днями. Вот и сегодня он должен был прийти только поздно вечером и Ирган, пересекшийся с ним днем и получивший ключ-карту для доступа в его жилище, вынужден был коротать время в почти пустой квартире, в которой как и прежде единственным потенциальным развлечением была компьютерная консоль. Вот только доступ в нее был закрыт паролем, известным только Мерку, а сообщить его тот конечно не потрудился.

Ход мыслей молодого человека перескочил на его товарища. За последнюю пару месяцев с тем происходило что-то не совсем понятное и, похоже, началось это именно после визита на Ессе-Лэм. Так и не было абсолютно ясно, удалось ли Мерку избавиться от мешавших ему каналов-связей, но постепенная потеря энергетики, неизменно наблюдавшаяся у того прежде, все-таки прекратилась. Тем не менее, его энергетическая сфера по-прежнему напоминала сильно выжатый лимон и тенденции к восстановлению не наблюдалось даже не смотря на то, что он максимально экономно относился к энергетике попадавшей в его распоряжение. Малейший накопленный ее излишек постоянно куда-то исчезал и в распоряжении самого Мерка находился лишь ее предельный минимум. А сомнительное удовольствие убедиться в том, что такое состояние пребывания на «голодном пайке» является отнюдь не самым веселым времяпрепровождением, Ирган уже имел и сам.

Кроме того, сзади на поверхность энергосферы Мерка словно прилипла какая-то тонкая серая пленка, и когда он сосредотачивался в поисках решения какого-либо вопроса, то эта пленка разворачивалась в жутковатое подобие развеваемого ветром плаща. В стороны же от этого колеблющегося полотнища уходили какие-то очень тоненькие энергетические ниточки, само существование которых улавливалось только на предельной грани восприятия. Тем не менее, Иргану однажды удалось-таки зацепиться вниманием за одну такую нитку и его сознание, скользнув вдоль нее, совершило невероятное калейдоскопическое путешествие. Он словно за несколько мгновений с молниеносной скоростью пронесся по множеству различных мест на планете и, мельком взглянув на них, вернулся назад в свой мегаполис. Создавалось впечатление, что эти самые нити соединяли все посещенные места неким подобием паутины, и что самое странное, ни одно из них не было творением человеческих рук. Леса, озера, горы, реки и даже, кажется, какие-то морские берега, но ни одного крупного мегаполиса или более мелкого людского поселения.

Не менее странным было то, что когда Ирган, особо не вдаваясь в подробности, попытался расспросить товарища о его теперешних ощущениях, то оказалось, что тот, по его словам, совершенно не отслеживал ничего подобного. Нет, он конечно чувствовал что-то. Как говорил об этом сам Мерк — какое-то очень странное ощущение вдоль позвоночника, немного похожее на то, когда проглотишь кусок какой-нибудь жесткой пищи и никак не можешь его переварить. Но никакой прилипшей пленки и никаких идущих от нее нитей он тем не менее не ощущал.

Сигнал входного сенсора прозвучал резко и неожиданно. Вздрогнув, Ирган понял, что успел задремать, и, потянувшись, пошел открывать дверь. Это конечно оказался Мерк — замерзший, голодный и в силу всего этого не шибко довольный. Пробурчав приветствие, он избавился от заснеженной куртки и ботинок, сунул своему товарищу пакет с продуктовыми полуфабрикатами и двумя бутылками легкого пива, а сам по его просьбе пошел устанавливать соединение с Информационной Сетью.

Через несколько минут на ожившем дисплее уже мигала эмблема докладывавшая о наладившемся подключении, а на кухне попискивал сигнал возвещавший о том, что очередной замороженный и упакованный в пластик кусок чего-то-там превратился в нечто более-менее съедобное.

Взяв принесенное товарищем пиво, Ирган направился в комнату.

— Это я для тебя взял, раз уж ты просил. Сам не буду, — отказался Мерк едва глянув на протянутую бутылку, — Кстати, на будущее и тебе порекомендовал бы отказаться.

Ирган с удивлением поглядел на приятеля:

— Ты ведь и так принес самый легкий сорт. Его воздействие почти не ощущается. Ну разве что самую малость. Мне, например, и обеих-то бутылок будет больше для ритуала, чем для эффекта, не то что одной.

— Знаешь ли, помимо того, что эта ерунда отрицательно влияет на способность к концентрации, есть… Есть еще кое-какие нюансы… — запнулся тот едва начав что-то объяснять, — В общем, если тебе вдруг понадобятся все твои резервы и будет не хватать именно этой малости, то этот «ритуал» может тебе дорого обойтись.

Мерк определенно в очередной раз что-то не договаривал, но и определенно не шутил. Выругав про себя эту привычку, не так давно появившуюся у приятеля, Ирган со вздохом несколько раз перевел взгляд с одной бутылки на другую и, вернувшись на кухню, поставил одну из них в холодильник.

Наконец друзья поменялись местами и Ирган занял место перед клавиатурой, а Мерк отправился на кухню загружать в свой желудок порцию того, что одна из пищевых корпораций гордо именовала «продуктом по вкусу на 99 % идентичным натуральному». Припомнив нарочито глумливый комментарий, отпущенный одним из своих знакомых по поводу умственных способностей тех, кто сначала в погоне за количеством настолько доразвлекался с генетическим модифицированием исходного сырья, что оно даже первоначальный вкус потеряло, а потом опять принялся его модифицировать, чтобы уже этот вкус восстановить, Ирган не удержался от улыбки и откупорил свою бутылку.

В приподнятом настроении он пробежал пальцами по клавиатуре и, развернув программу скольжения по сетевым порталам, из чистого любопытства для начала решил прогуляться по тем из них, которые его товарищ посещал последними. Открыв журнал, регистрировавший все посещения за последнюю неделю, он стал по порядку заходить на те же адреса и бегло знакомиться с их содержимым.

Через десяток минут почти все они был просмотрены и молодой человек в некотором недоумении откинулся на спинку стула. Получалось, что большинство из тех порталов, по которым путешествовал Мерк, являлись либо культурно-историческими ресурсами, на которых были собраны данные по мифологическому и археологическому наследию различных народов, либо научно-популярными, причем в основном касавшимися геологии или астрономии. Учитывая то, что Мерк в Сети обычно искал информацию рассказывавшую о каких-либо способах манипуляций с биоэнергетикой, и, в особенности, его обычно скептическое отношение к традиционной науке, такой выбор порталов был весьма необычным.

Посидев еще немного, Ирган продолжил свое занятие, но на этот раз уже предпочел скольжение по собственному выбору. Неожиданно на дисплее развернулся лист еще одной программы и по нему поползли строчки текста:

По всей видимости, это была какая-то резидентная разновидность поискового сканера предназначенная для постоянного розыска на информационных порталах Сети тех данных, которые каким-либо образом касались темы определенной пользователем. Только на что именно Мерк запрограммировал поиск и почему сканер выдал столь необычный результат, было совершенно неясно.

— Слушай, а чего это ты в чтение старинных сказок ударился? — усмехнувшись спросил Ирган, когда за спиной наконец-то послышались звуки шагов друга.

— А собственно, что ты имеешь против сказок? К твоему сведению, люди всегда в своей жизни руководствуются сказками, — Мерк устало опустился в кресло и прикрыл глаза, — Ведь почти никто, за исключением непосредственных участников, на самом деле не знает того, как в действительности когда-либо разворачивались те или иные события. Как действовал какой-нибудь их персонаж, и какие моменты точно соответствуют действительности, какие дошли в сильно искаженном виде, а какие по каким-либо причинам вообще остались за кадром. Вон, даже в наше время, и то историю постоянно норовят переписать так, чтобы это способствовало чьим-либо интересам. И что мы имеем в результате? Самые натуральные сказки, из которых какие-то наиболее достоверны, а какие-то — сплошная пурга. Соответственно, какими из них руководствуешься — такой результат и имеешь. И это, напомню, в наше время. Чего уж говорить о тех временах, когда письменности вообще не было и когда рассказчик для того, чтобы излагаемый им материал хоть как-то застрял в мозгах у слушающих, всячески его приукрашивал?

— Гипербола, метафора и прочая анафема?… — задумчиво пробормотал Ирган, — То есть реальные факты под нагромождением художественных красивостей, раздутостей и искажений? — и он невольно стал припоминать содержимое тех страниц по которым путешествовал его друг, — Ну ладно, а если без философии? Зачем все-таки тебе все это понадобилось?

— Да как тебе сказать… Видишь ли, что-то мне все никак не дает покоя та идея, что мы на Ессе-Лэм коснулись. Ну, про то, может ли человек вообще, как вид, прийти к своей физической смерти. Словно кто-то постоянно меня одергивает и все время стремится вернуть к ней мои мысли.

— И что? — Ирган развернулся к товарищу и с удивлением заметил кристалл, висевший у того на шее, — Ну и дела, определенно какой-то амулет, — отследив энергетичский ореол вещицы, растерянно подумал он, — Как-то все это противоречит его обычным привычкам…

— Да толком-то как раз и ничего… Как оказалось, единственное где упоминается о каких-нибудь событиях грозящих тотальным уничтожением человечества — это совершенно древнючие предания и пророчества. Даже никто из Идущих, не говоря уже об обычных обывателях, ко всем этим историям сейчас всерьез не относится. Еще бы, все они обещали полное изничтожение практически чуть ли не через год после своего провозглашения, а тут столько времени прошло — и ничего не случается, — Мерк невесело усмехнулся и не открывая глаз продолжил, — Я бы наверное тоже почитал все это и забросил, если бы не одно «но». В старинных легендах очень разных народов, которые и живут то практически на противоположных концах мира, с удивительным постоянством встречается один и тот же мотив — о глобальном водном катаклизме который однажды стер с лица планеты практически всех ее обитателей. Догадываешься, о чем речь? — он взглянул на товарища и иронично улыбнулся, — Ты, как одно время с увлечением читавший различные предания популярных религий, догадаться бы должен…

— Ты что, серьезно?!! — через несколько секунд сообразил Ирган, — Но даже я всегда считал, что это у них какая-то там местная заморочка была. Слишком уж несерьезная для чего-то глобального причина указывалась.

— Это точно, причина указывалась несерьезная. Но ты не думал, что это указывалась не причина, а всего лишь одно из последствий? — Мерк не сводил с него взгляда и по-прежнему улыбался до ушей.

— Шутишь что ли? Стану я еще излишне мозги напрягать, раздумывать там о каких-то причинах! — расхохотался в ответ его друг, — Так, прочитал для общего развития и привет, до следующей встречи. Это ты у нас загадки любишь, а не я.

— Ну вот, как раз следующая встреча и случилась, — последовал довольный комментарий, — Зато хоть примерно знаешь, о чем там речь.

— Ладно, примерно-то знаю, — наконец успокоившись сказал Ирган, — А если не примерно?

— А если не примерно… — Мерк зевнул от души, видимо повышенная нагрузка все-таки сказывалась, помотал головой и продолжил, — А если не примерно, то мое мнение тут совпадает с твоим. Та причина, о которой у них указывается, достоверной быть не может. Да и все те, которые упоминаются во многих других легендах — тоже. К тому же, надо учитывать, что легенды говорят языком образов.

Но дыма без огня как известно не бывает, поэтому-то я и полез на порталы научно-популярных ресурсов. Видишь ли, традиционная наука по большей части имеет дело с наблюдениями каких-либо явлений, их последствиями и последующими интерпретациями. Но сами такие явления и, особенно, их последствия — это тебе не видения в «соскальзываниях», которые вполне могут быть искажены призмой твоего личного восприятия, а совершенно конкретные физически наблюдаемые данные. От существования таких данных никто, если он действительно хоть немного умеет анализировать информацию, так просто не отмахнется, не спишет на какие-либо «галлюцинации» или «фантазии».

Что касается истинных причин подобных явлений, то здесь традиционный научный подход вполне может быть ошибочен. И лично я по-прежнему уверен, что он ошибочен. Но вот последствия таких явлений наука научилась отслеживать достаточно четко…

— Ладно, ладно, я прекрасно знаю твое мнение на этот счет, — Ирган с недовольным видом махнул рукой, — Таким образом, тебе понадобились конкретные, физически наблюдаемые данные, которые бы подтверждали то, что такое событие имело место?

— Да.

— Хорошо. Тогда рассказывай о том, что тебе удалось найти про такие данные и про возможную причину такого события.

— Все, что удалось найти насчет наиболее достоверного сценария подобного события, сохранено в соответствующих файлах. Если тебе интересно — потом прочитаешь подробно, — не вдаваясь в подробности отказался Мерк, — Но тут по ходу дела всплыл еще один необычный момент. Как оказалось, в истории цивилизации человечества существовали три культуры после которых сохранились очень любопытные источники.

— Что, неужели-таки прямые указания о причинах этого события? — удивленно уставился на него товарищ.

— Нет конечно. Естественно это тоже мифы и легенды. Но, в отличие от большинства таковых, в этих рассказывается о нескольких таких катаклизмах, с некоторой периодичностью стиравших практически все живое с лица этой планеты.

— Так, так… — в задумчивости покивал головой Ирган и усмехнувшись добавил, — Наверняка ты снова полез в Сеть за поиском каких-либо доказательств?

— Верно, — подтвердил его друг, — Как оказалось, есть косвенные признаки вполне подтверждающие и эти предания тоже. Соответствующие файлы я кстати тоже сохранил, можешь почитать. Правда, тут возникло новое «но».

— Ох, Мерк! Ну хоть что-нибудь у тебя бывает просто, легко и без каких-либо осложнений? — рассмеялся Ирган на такое заявление, — Ладно уж, не тяни, рассказывай дальше…

— Легко только овцы плодятся, — съехидничал тот в ответ, но все-таки продолжил свой рассказ, — Ну так вот, предания, оставшиеся в истории после этих трех культур, объединяет еще и то, что они предвещают гибель и этой цивилизации тоже. Ну и, разумеется, то, что в том случае, если люди будут строго следовать указаниям своих богов, то они этой участи избегнут.

— Н-да… мило… А в чем «но»?

— А «но» в том, что причину, из-за которой погибнет нынешняя цивилизация, все эти предания называют разную.

— То есть, ты зашел в тупик? — после некоторого размышления подытожил Ирган.

— В некотором роде так. Почему все они говорят о разных причинах, совершенно не понятно, — не стал возражать Мерк, — Получается, что человек, как вид, вполне может прийти к своей смерти. Или, как минимум, к очень сильному сокращению своей численности. Прецеденты для этого уже имелись. Но вот то, при каких условиях это событие может произойти, для меня до сих пор остается непонятным.

На этом новости были исчерпаны и Мерк встав подошел к консоли, чтобы показать товарищу где хранятся интересующие того файлы.

— О! Ессе-Лэм, — удивленно прокомментировал он видневшийся на экране снимок, — Что за портал и чего это ты на него залез? Или ностальгия замучила?

— В некотором роде… Красиво там все-таки, — улыбаясь подтвердил Ирган, — Это портал ресурсов посвященных истории нашего мегаполиса и немного об области находящейся в его административном подчинении. Вот здесь, — по экрану промелькнуло несколько страниц, — все что можно найти об Ессе-Лэм и его окрестностях. Вот это — гора, на которой мы были. Узнаешь?

— Ага…

— Кстати… Вот на этом портале есть небольшое прикольное совпадение. Совершенно случайно наткнулся, — Ирган проскользнул по Сети на пару адресов назад, — Видишь?

— Какая-то гора с таким же названием. И в чем прикол? — не понял Мерк.

— Помнишь ты говорил, что никто и никогда не упоминал о том, чтобы в окрестностях Ессе-Лэм случалось что-нибудь необычное? Так вот, в окрестностях этой горы необычное очень даже случалось. Судя по легендам, о которых здесь написано, на ее вершине издревле живет дух какого-то ведуна, давшего клятву охранять сокровища, спрятанные в горе остатками его народа. Причем по некоторым из легенд этот же ведун ту гору и создал.

— Н-да-а… Действительно, любопытное совпадение… Говоришь, ведун? — Мерк удивленно вглядывался в строчки на экране, — Доводилось мне уже как-то пересекаться с теми, кто заявлял о себе как о «наследниках знаний древних ведунов»… — в задумчивости проговорил он.

— И что? — заинтересованно поднял взгляд его товарищ, — Кто такие?

— Да так, одна достаточно многочисленная группа. По их словам, учат людей правильному виденью мира и различным способам работы с биоэнергетикой, Я с ними как-то пересекался, еще до того как с тобой познакомился…

— Чему-чему учат?! — недоверчиво перебил Ирган, — Это каким же это образом?

— Каким-каким? Обычным! Как тебя учат в твоей Академии? Платишь деньги — приобретаешь возможность научиться определенным навыкам, — и Мерк пожав плечами вкратце рассказал об упомянутом процессе.

— Это что, на этом теперь деньги делают?! — по-прежнему недоумевал его друг.

— Ну делают. И что? Сейчас деньги на чем только не делают. И это отнюдь не самый плохой вариант. К тому же, что такого? Люди затратили время и усилия на изучение определенных навыков и овладение ими, и если кто-то хочет получить их помощь в овладении тем же самым, то почему бы ему и не заплатить?

— Н-да? И многому, интересно, ты у них научился? — с любопытством осведомился Ирган.

— Честно говоря, ничему такому особенному. И вообще, не больно-то мне понравилось с ними общаться, — недовольно скривившись отмахнулся Мерк, — Слишком уж как-то все у них, на мой взгляд, помпезно и слащаво. Как бы в самой своей сердцевине эта их деятельность не оказалась банальной «охотой за человеками».