Бисер времени

— Это что получается, ты скидываешь на окружающих всякую муть, а набираешься чего получше?! — не понятно почему вдруг возмутился Ирган.

— Сейчас расплачусь от угрызений совести, — по-прежнему не отрываясь от своего занятия, преспокойно ответствовал его товарищ, — Во-первых, им тоже никто не запрещает набирать чего получше, а то что не умеют, так это их проблема. Во-вторых, то, что я скидываю, на самом деле принадлежит кому-то в мегаполисе. А если это принадлежит не мне, и мне лично не нужно, то на фига я буду это у себя держать? А в-третьих, то, что я скидываю, уже частично перемешано с благоприятным потоком. Так что мне еще спасибо сказать надо.

Ирган удивленно умолк. Посмотреть на это с такой точки зрения ему как-то и в голову не пришло.

— Действительно, чего это я? Поток свободно доступен, платить за него никому не надо… Все дело в умении, а его вполне можно натренировать… — думал он глядя сверху на мегаполис, — Ну ладно, все это конечно здорово, но давай все-таки о том, зачем я пришел, а? — попросил он немного погодя.

— Ну и зачем же ты пришел? — последовал после паузы ленивый вопрос.

— Видишь ли, после того как сын родился, я выжат словно лимон… — вздохнув начал Ирган.

— По тебе заметно. Было, — прокомментировал Мерк, скосив глаза на своего друга, — Но сейчас-то вроде получше?

— Не язви, комик-самоучка, — горько усмехнулся тот, — Сейчас-то получше, но все это ненадолго. Никакая новая настройка не держится больше чем десяток минут, а потом я снова возвращаюсь к прежнему выжатому виду. Словно что-то внутри меня разучилось запоминать испытанные состояния. К тому же, чем дальше, тем такое состояние, похоже, только усугубляется.

Мерк озадаченно молчал. То, о чем только что рассказал Ирган, не вписывалось ни в какие рамки. Ничего подобного с ним самим еще никогда не случалось. Он встал, разминая ноги, и спрыгнув с воздухозаборника стал расхаживать взад-вперед по крыше пытаясь припомнить хоть что-нибудь, что могло прояснить ситуацию.

Вообще то, что человек отдает своему ребенку часть имеющегося у него запаса энергетики среди Идущих не являлось секретом. Но энергосфера его друга действительно была похожа на выжатый лимон, особенно когда тот только появился на крыше. И если эти потерянные силы он передал своему сыну, что в принципе и неизбежно, то почему так много? И почему он не может сменить фиксацию своей настройки? Ответов на эти вопросы не находилось. Но все равно нужно было что-то предпринимать.

— Ты в ближайшие дней пять что делаешь? — наконец спросил он.

— Не знаю, — пожал плечами Ирган, — Я в отпуске… Так что, наверное, дома чем-нибудь буду заниматься.

— Тогда так. Договаривайся со своими домашними, завтра мы с тобой уезжаем из Шимаве, — без лишних обиняков решительно заявил Мерк.

— А ты? Ты же вроде работаешь? И куда уезжаем? — удивленно воззрился на него товарищ.

— С работой я разберусь. А поедем на запад от Шимаве, к Эссемскому хребту. Есть там места, в которых, скажем так, лучше думается, — Мерк хитро улыбнулся, — А сейчас пойдем, выдам тебе кое-что, — и он направился к двери ведущей в насосную.

Очутившись в квартире друга, Ирган с любопытством огляделся. За все время их знакомства он в первый раз бывал в мерковом логове. В принципе это был стандартный, ничем особым не выделяющийся, жилой модуль, рассчитанный на одного хозяина. Единственно, что было не вполне обычно — в квартире был минимум мебели, зато на кухне был полный набор предназначенной для нее электроники, а в углу основной комнаты приютились дисплей и компьютерная консоль с изрядно потертой клавиатурой.

Хозяин квартиры явно не любил возиться с долгой и сложной готовкой, но зато любил полазить по Всемирной Информационной Сети.

— Информация, вот что в наше время правит миром, — мысленно с ехидцей процитировал Ирган фрагмент из запомнившейся рекламы, а в слух спросил, — Ты здесь что, один живешь?

— В основном, — туманно ответил Мерк, выгребая из стенного шкафа в прихожей какие-то вещи.

— Опять чего-то таинственности подпускает, — недовольно подумал Ирган, проходя в комнату и оглядывая ее, — У тебя что, даже телевидения нет?

— Кому нужен этот продавшийся корпорациям источник помоев… Если мне нужны новости или информация, я их найду в Сети. А заливать в свои мозги всякую хренотень из сериалов и рекламных роликов… Нет уж, увольте, — бурчал Мерк вытаскивая из кучи на полу какие-то свертки, — Иди сюда, — наконец позвал он друга.

Протянутый им сверток при ближайшем рассмотрении оказался большим потрепанным экспедиционным рюкзаком. Чуть позже, в придачу к нему, из того же шкафа был выужен такой же потертый термоизоляционный спальный мешок. Поворошив еще немного кучу вещей и отобрав из нее различное снаряжение предназначенное для передвижения и пребывания вдали от благ цивилизации, Мерк принялся укладывать ненужные обратно в шкаф.

С удивлением разглядывая ворох, оставшийся на полу, Ирган вдруг понял, что он, на самом-то деле, не так уж и хорошо знает своего друга, как ему до сегодняшнего дня казалось. В частности он совсем не представлял, зачем Мерку могло понадобиться все это снаряжение, имевшее весьма бывалый вид, да и вообще, что тот мог пользоваться чем-то подобным.

— А почему у тебя рюкзак почти новый, а меня такое старье? — ни с того ни с сего вдруг недовольно заявил он.

— А тебе не все ли равно?! — Мерк вытаращился на него удивленно изогнув брови и язвительно сообщил, — И вообще, не «старье», а можно сказать ценная и даже раритетная вещь. По пройденному расстоянию тебе с этим рюкзаком еще долго не сравняться. Так что гордиться должен, что он у тебя за плечами будет!

— Ладно, хватит поэзии. В общем, тебе надо взять с собой только соответствующую одежду и еду в расчете на одного. Все остальное я возьму сам, — уже более деловым тоном продолжил он, — Завтра с утра я буду тебя ждать на станции монорельсов дальнего следования. Узнаешь в справочной службе, когда отправляется первая сцепка, на которой можно добраться до Эссемского хребта, к этому времени и подходи. Если не договоришься дома, свяжешься со мной вечером и предупредишь.

Ирган согласно кивнул и, попрощавшись с другом, направился домой упаковывать свой «раритет».

— Слушай, — внезапно обернулся он на пороге, — это вообще как? Ничего что я тебя напрягаю со всем этим?

— Ничего, ничего, — разуверил его Мерк, всем видом напоминавший возбужденного хищника почуявшего добычу, — Наоборот хорошо, а то я уже от скуки и бездеятельности стал паутиной зарастать.

На утро следующего дня Ирган уже за час до отправления болтался по перрону и ждал Мерка. Тот появился примерно еще через полчаса в униформе армейского образца, в неизменных высоких ботинках и с набитым до предела рюкзаком, высящимся над головой. Еще издалека он начал иронично улыбаться, глядя на упакованный Ирганом «раритет», на его обувь и одежду. Наконец он подошел и, скинув на землю свою ношу, пожал товарищу руку:

— Ну ладно, положим ни на ноги обуть, ни на самого себя одеть, у тебя действительно ничего более подходящего не нашлось. Но как ты умудрился так криво сложить свой рюкзак, я просто ума не приложу.

И Мерк не вслушиваясь в путаные объяснения друга начал вытряхивать из его рюкзака вещи. Когда, наконец, все было переложено заново, тот оказался почти на четверть свободен. Еще раз окинув его критическим взглядом Мерк не долго думая распаковал свой и стал перекладывать из него часть вещей в рюкзак Иргана.

— Должна же быть от тебя хоть какая-то польза в нашем предприятии, — нагло заявил он в ответ на возмущенное восклицание товарища и, заставив того надеть «раритет», принялся подтягивать регулировочные ремни.

Когда все было подогнано как надо, Ирган подергал плечами и даже несколько раз слегка подпрыгнул, с удивлением ощущая, что в спину ему больше ничего жестко не давит, а сам рюкзак сидит плотно и не болтается из стороны в сторону. И тут к перрону подкатила сцепка из нескольких монорельсовых вагонов, отправлявшихся в западном направлении.

Заняв два места, стоявших последними в ряду, друзья упихали свою поклажу на багажную полку, и бухнулись в кресла, с удовольствием вытянув ноги. Через пару минут вагоны тронулись, и Ирган встал, решив немного приоткрыть окно.

— Лучше погоди немного, потом откроешь, — сказал Мерк, наблюдая за его действиями.

— Да ладно, на улице тепло, не простудишься, — отшутился его товарищ, продолжив свое занятие.

— Ну как знаешь, — Мерк спокойно пожал плечами и откинулся на спинку кресла прикрыв глаза.

Не прошло и десяти минут, как Ирган понял причину такой покладистости. За это время монорельс миновал внешнюю границу Шимаве и добрался до места, откуда начиналась прямо-таки колоссальная свалка, на которую вывозили мусор и отходы, остававшиеся после жизнедеятельности мегаполиса. Хотя сама свалка и не подходила близко к полотну дороги, но первый же порыв ветра, ворвавшийся в открытое окно, принес с собой такой букет ароматов, что Ирган тут же подскочил как ошпаренный, и судорожно принялся закрывать окно.

— Ты что, ни разу не бывал в этих местах? — удивленно поглядел на него Мерк.

Ирган ничего не ответил и только, что-то бормоча себе под нос, мрачно смотрел на унылый пейзаж из мусорных куч. Ему действительно до сегодняшнего дня не приходилось сталкиваться со столь ярко выраженным результатом того, во что выливается пользование жителями их мегаполиса всеми теми достижениями цивилизации, к которым они привыкли. Мерк же тем временем выставил на своем коммуникаторе время будильника и развалился в кресле, явно намереваясь поспать.

Часа через четыре запищал резкий прерывистый сигнал и Мерк мгновенно вскочил на ноги. Быстро глянув на видневшиеся за окнами невысокие горы, он растолкал своего друга, велел ему доставать рюкзаки, а сам пошел к кнопке заказа остановок по требованию.

Не прошло и пятнадцати минут, как монорельс притормозил у одной из остановок, выпустил двоих из своих пассажиров, а затем умчался дальше по своему маршруту.

— Эссем! — довольно потянувшись объявил Мерк, — Ну и как тебе?

— Что именно? Как доехали что ли? — озираясь вокруг, спросил Ирган.

— Да кому какое дело, удобно ли тебе спалось в вагоне или нет?! Вокруг лучше оглянись! — не выдержал его товарищ, — Ладно уж, потопали, — и он закинул за плечи рюкзак.

Спустившись с перрона, молодые люди вышли на небольшую лесную дорогу и направились прочь от монорельсового полотна. Удалившись метров на двести вглубь леса Мерк неожиданно остановился на небольшой поляне и, скинув рюкзак, объявил:

— Так, все. Теперь ты должен найти с этими местами общий язык или, говоря более прагматично, установить с ними энергоинформационный взаимообмен. Если Эссем тебя не примет, то толку от нашего приезда — ноль. Можно будет с порога заворачиваться и топать куда-нибудь еще.

— И как ты это предлагаешь сделать? — полюбопытствовал его товарищ.

— Я не знаю, как это будет конкретно у тебя. У всех это происходит как-то по-своему, это достаточно личный момент. Хотя по моим ощущениям это немного похоже на то, что ты делал на крыше. Но в том-то и дело, что только немного, — последовало невнятное объяснение, — В общем, не буду тебе мешать, пробуй, — и Мерк сойдя с дороги удалился в лес.

— Не буду мешать, ну надо же… Какой ты добрый, однако… Поди туда, непонятно куда, и сделай то, сам не знаю что. А то, что я на минимальном пределе своих возможностей ты случайно не забыл? — лениво думал Ирган, прикидывая с какого краю подойти к выполнению этой странной задачи.

Сначала он попробовал было поступить точно так же, как делал на крыше, но из этого ничего не вышло. Полог леса сам прекрасно впитывал энергетический поток, опускающийся сверху, и не нуждался ни в каких посторонних проводниках, тем более затерявшихся где-то внутри него.

Ирган совсем было отчаялся, но потом внезапно вспомнил, что в любом подобном деле самый первый шаг — это установка «внутренней тишины». Немного воодушевившись, он добился максимального отсутствия мыслей и стал просто сидеть с закрытыми глазами и слушать, как гуляет ветер в кронах деревьев. Внезапно он осознал, что чувствует лес вокруг себя настолько отчетливо, словно тот отделен от него лишь очень тонкой пленкой.

В следующий момент Ирган, словно подчиняясь какому-то неясному зову, сделал глубокий плавный вдох, поднял руки к вершинам величественных сосен на противоположном краю поляны и, собрав остатки всех своих радостных эмоций, с силой выдохнул их к деревьям. Опустив руки, он обнаружил, что мысли теперь у него отсутствовали напрочь, впрочем, как и какие-либо эмоции. Правда, почему-то его это больше не волновало, хотелось только так и сидеть внутри своей тонкой оболочки и слушать звуки леса. Но постепенно в нескольких местах эта пленка стала еще больше истончаться и затем стала словно пористая. Сразу же вслед за этим Ирган почувствовал, как через эти места потек едва-едва ощутимый поток энергии, сначала на выдохе от него к лесу, а затем, на вдохе, — наоборот. Постепенно его внутренний взгляд поднялся над вершинами деревьев и стал скользить вдаль по поверхности лесного покрова. Одновременно появилось необычное и приятное чувство, что он может таким образом заглянуть далеко-далеко, чуть ли не за самый горизонт.

Но тут в нескольких шагах за спиной неожиданно хрустнула ветка и молодой человек, вздрогнув от неожиданности, открыл глаза. То, что это был Мерк, он понял даже и не оглядываясь.

— Ага, как я вижу, у тебя что-то все-таки получилось, — удовлетворенно кивнул его друг.

Не тратя больше слов на пустые разговоры, спутники вновь взвалили на себя рюкзаки и отправились дальше. Оглядываясь на ходу по сторонам, Ирган постепенно начинал понимать, почему Мерк так неравнодушен к этому месту.

Действительно посмотреть было на что. Эссемский хребет хоть и не был самым высоким горным массивом, но уж точно был одним из самых живописных. Лесной ковер, покрывавший его склоны, был по большей части смешанным, и зрелище высоких темно-зеленых сосен, перемешанных с уже позолотевшими березами, было, пожалуй, одним из самых удивительных. Когда же они, переваливая через седловину между двумя горушками и устроив небольшую передышку, налегке прошлись до лысой вершины ближайшей из них, Ирган долго не мог оторваться от грандиозной панорамы волнами уходящего во все стороны зеленого покрывала и самых высоких гор хребта, чьи видневшиеся поодаль верхушки были затянуты бледно-голубой туманной дымкой.

Наконец, когда друзья спустившись с перевала добрались до густого ельника, один только сумрачно-тихий вид которого сразу вызывал чувство неясного уважения, Мерк свернул на едва заметную тропку. Попетляв немного среди деревьев он вскоре вывел своего товарища к полянке на берегу небольшой каменистой речушки.

— Здесь и встанем, — объявил он, скидывая рюкзак и с наслаждением разминая затекшие плечи.

— И что это за место такое? Это в нем думается хорошо? — тут же принялся оглядываться вокруг Ирган.

— Ага, — усмехнулся Мерк, заваливаясь в траву, — Но сначала для информации: Ты сейчас находишься на территории Эссемского национального парка, пребывание на которой без оплаченного разрешения и вне строго оговоренных мест вообще-то запрещено. Так что, если на нас наткнется патруль, могут быть проблемы.

— Ладно, я испугался, — спокойно откликнулся Ирган, в свою очередь избавляясь от рюкзака, — Что дальше?

— Ну а дальше… — рассмеялся его друг, поднимаясь с земли, — Дальше давай распаковываться. Остальное потом, — и Мерк расстегнув свой рюкзак принялся вытряхивать уложенные в него вещи и снаряжение.

Поняв, что товарищ его в очередной раз уперся и больше из него слова не вытянешь, Ирган вздохнул и принялся доставать свои припасы и одежду.

Вскоре на полянке уже красовалась небольшая купольная палатка, укрытая водонепроницаемым тентом под который друзья скидали свои вещи, а неподалеку от нее, на месте уже бывшего на этой полянке маленького старого костровища, горел костерок разведенный Мерком. Впрочем, готовить обед он стал вовсе не на костре, который был скорее номинальным, а на прихваченной с собой горелке, объяснив это тем, что сушняка в этих местах почему-то практически нет, а того, что есть, скорее всего не хватит и кружку вскипятить.

Поглядев на все эти манипуляции, и недоверчиво покачав головой, Ирган убедился, что индикатор на его коммуникаторе показывает зону уверенной связи, и отправился побродить вдоль речного берега, справедливо рассудив, что когда еда будет готова, товарищ его вызовет. Неторопливо шагая по едва-едва заметной тропинке, он направился вверх по течению и, пройдя с десяток минут, набрел на место, где русло делало крутой изгиб, а один из берегов повышался, образовывая небольшой обрыв. Место Иргану понравилось и он, усевшись под одной из сосен, росшей практически на самом краю, облокотился на нее спиной и, свесив вниз ноги, стал смотреть на текущую воду.

Неспешное журчание реки по камням, сопровождавшееся шелестом ветра гуляющего в темных кронах деревьев и невнятными шорохами в густом подлеске, приводило в умиротворенное состояние. Постепенно из всех этих звуков даже стал складываться какой-то незамысловатый плавный мотив…

— Фу, что за ерунда?! Какой еще водопад? — вынырнув из забытья, встряхнулся Ирган.

Он по-прежнему сидел на краю речного обрыва и не покидал своего места. Но в то же время он был готов поклясться, что несколькими мгновениями раньше действительно стоял на берегу совершенно другой реки. Поток, образованный ее водами, широким водопадом низвергался в какой-то, казавшийся совершенно бездонным, водоем с бурлящей в нем мутно-грязной жижей. И лишь малая часть этого потока превращалась в мельчайшие искрящиеся брызги, которые разлетались куда-то в разные стороны.

Молодой человек удивленно почесал затылок и вдруг осознал, что на коммуникаторе, укрепленном на его запястье, уже давно попискивает сигнал вызова. Как только связь наладилась, он тут же услышал язвительную тираду Мерка:

— Ваше высочество, кушать подано, идите уже жрать! Чем ты там занят, в конце-то концов? Передергиваешь что ли? Я уже минут пять пытаюсь с тобой связаться.

— Все, все. Уже иду, — заторопился Ирган, поднимаясь с земли.

Незамысловатая каша, приправленная различными вкусовыми концентратами и терпкий чай с какими-то травяными добавками оказались на удивление кстати. То ли Мерк приловчился так подбирать соответствующее соотношение приправ, что аж слюнки текли, то ли просто молодые люди за день нагуляли изрядный аппетит, как бы то ни было, свой поздний обед они сметали за милую душу. Теперь же довольные и разморенные приятели сидели посреди погружающегося в сумерки леса, неспешно потягивали чай и глядели на пляшущее пламя костерка.

— Ну что? Сейчас-то то самое «потом» наступило? Ты расскажешь, в конце концов, что обещал? — вспомнил внезапно о несостоявшемся днем разговоре Ирган.

— Расскажу, расскажу. Самое время, — усмехнулся его друг и не спеша стал объяснять, — В общем, есть мнение, что горы способны хранить память о тех событиях, при которых они зарождались. Да и о тех, что происходили в их окрестностях в дальнейшем, тоже. Эссемский хребет — это самые старые горы этого мира, так что, по идее, они очень много чего должны помнить, — продолжил Мерк, подбрасывая между делом в костер несколько тоненьких сухих веточек, — А если тебе интересно, не фуфло ли все это, то могу только сказать, что это очень странный горный массив. Во-первых, он не слишком-то доброжелателен к чужакам. Бывало, что люди ходили здесь кругами по несколько суток, хотя территория национального парка не такая уж и большая. Во-вторых, здесь периодически видят каких-то смутных призраков, высоких и словно запахнутых в серые плащи. А в-третьих, одна из местных вершин с языка коренных племен переводится как «Лунный жертвенник». Занимательно, не правда ли? Ну и, наконец, некоторым здесь просто сняться интересные и необычные сны.

— И как? Тебе снились? — тут же навострил уши Ирган.

— Снились. Но о чем, я тебе все равно не расскажу. Так что смирись с этим, — рассмеялся в ответ его товарищ, — Но мне, например, более интересны те призрачные ребята, что появляются в этих местах время от времени. Кстати, жаль, что не ты и не я не поем, а то почему-то бытует устойчивое мнение, что они очень неравнодушны к хорошей песне. Может, могли бы и в гости наведаться.

На этом разговор как-то сам собой иссяк. Приятели молча сидели перед костерком и смотрели на пляшущий лоскуток пламени. Было совершенно спокойно, словно больше и не было тех проблем, что привели их в этот лес. Удивительно, но впервые для вхождения в состояние, практически идентичное так пришедшейся им обоим по вкусу «внутренней тишине», не пришлось прикладывать никаких особенных усилий.

Тени между деревьями понемногу становились все темнее, а веки у двух друзей — постепенно все тяжелее. Костерок почти догорел и решив, что пора бы уже и ложиться спать, Мерк поднял взгляд на сидевшего напротив Иргана.

— Эй, ты чего? — удивленно спросил он товарища.

Тот сидел, как-то неестественно выпрямившись, и вовсю смотрел на что-то, что находилось где-то позади его друга. Скосив глаза Мерк стал осторожно поворачивать голову, чтобы тоже увидать, что же это в конце концов такое творится за его спиной. Когда в поле зрения наконец появилось зрелище, на которое во все глаза пялился Ирган, он сам едва удержал возглас восхищенного удивления.

На противоположном конце поляны стояли двое тех самых полупризрачных типов, о которых он совсем недавно разглагольствовал. Они стояли метрах в четырех друг от друга и словно держали вертикально натянутую блестящую пленку, которая переливалась всеми цветами радуги. Постепенно эта пленка становилась все более прозрачной, и через некоторое время позади нее стали проступать силуэты еще трех существ.

Они чем-то неуловимо напоминали две стоявшие на поляне фигуры, но в отличие от них, явно были плотными, хотя переливающаяся пленка и не давала четко рассмотреть их черты. Потом один из них, тот, который стоял в центре, поднял руку и взмахом сделал жест, определенно приглашающий подойти поближе.

— Это он кому? — шепотом спросил Мерк.

— А что, кроме нас здесь еще кто-то есть? — так же тихо отозвался Ирган.

— Пошли тогда что ли?

Поднявшись со своих мест, молодые люди медленно пересекли поляну и вплотную подошли к странной едва-едва колыхавшейся границе. Два призрачных серых стража продолжали неподвижно стоять по обе ее стороны и никак не отреагировали на приближение друзей. А тот, который стоял в центре троицы по ту сторону полупрозрачного барьера, еще раз приветственно поднял руку и вновь сделал приглашающий жест. За пленкой смутно угадывалась другая лесная поляна. Там был день и утопавшие в ярком солнечном свете густые заросли с какими-то голубовато-зелеными листьями.

— Он что, хочет чтобы мы пошли туда, к ним? — продолжая глядеть во все глаза по-прежнему шепотом спросил Мерк.

— А у них там ничего… симпатично… — последовал вместо ответа рассеянный комментарий его товарища, — Так что? Идем?

И в следующий миг друзья как по команде шагнули вперед…

— Я вижу, Властительница, что ты сегодня весьма неохотно принимаешь участие в нашей беседе. Могу ли я поинтересоваться причиной этого? — внезапно раздался невозмутимый голос д`хагона.

Оторвавшись от созерцания удалявшейся спины Нидуммунда, Ниннурсах повернулась к послу. Поджав губы, она несколько долгих мгновений смотрела в его почти никак не отражающее эмоций чешуйчатое лицо, а затем, отвернувшись, сухо промолвила:

— По-моему ты недостаточно откровенен с нами, уважаемый Джах Х`вей. Это не позволяет мне относится к твоим словам, как к заслуживающим внимания.

— Что же заставляет тебя так считать, Властительница? — незамедлительно поинтересовался д`хагон с ничуть не изменившейся учтивой интонацией.

— Что заставляет меня так считать? — едко усмехнулась Ниннурсах, — Видишь ли, досточтимый посол, тот Мир, который мы были вынуждены оставить, хранил в себе очень небезынтересные истории. В частности, некоторые из них говорили о том, что судьба правивших в нем д`хагонов была именно такова, поскольку они погрязли в делах Тьмы. А о чем же в конечном итоге, скажи на милость уважаемый Джах Х`вей, эти твои рассказы? Обо всех этих бестелесных существах, что потерпели неудачу в соперничестве с другими существами и лишились своей доли Пыли Жизни? Той самой Пыли Жизни, которая, по твоим же словам, есть мельчайшие частицы вещества излучаемого, к примеру, Кха этого Мира? Или может, возьмем другой, более наглядный излучающий источник?! — и Властительница с возрастающим негодованием ткнула пальцем, указуя на поднимавшееся в зенит светило, — И после этого ты будешь утверждать, что все это скопище бестелесных существ, ожидающих милости своего Тирана, не есть та самая Тьма?! Или ты считаешь нас полными дикарями и невеждами, которые за всю свою историю научились лишь проламывать друг другу черепа, и которые вовсе не способны понять, что к чему?!

Однако, в противоположность ожиданиям Ниннурсах, эта ее эмоциональная тирада д`хагона нисколько не обескуражила и в какое-либо замешательство не ввела. Ни один мускул так и не дрогнул на его лице, а голос остался по-прежнему спокоен:

— Вещи и явления, Властительница, мы можем обозначать совершенно любыми названиями, — как-то даже равнодушно начал он, — Сами такие вещи и явления от этого никак не изменяются. Однако это может отражаться на нашем к ним отношении.

Как уже звучало в нашей беседе ранее, в процессе становления Мира в нем скапливается значительное количество тех самых бестелесных существ, о которых ты только что упомянула. Если можно так выразиться, то это своеобразный мусор, неизбежно остающийся после деятельности Тирана в процессе взращивания им Древа Жизни своего Мира. И это действительно неизбежно, Властительница.

Но если существование такого мусора неизбежно, то делать вид, что его нет, есть разновидность наихудшего заблуждения. И уж тем хуже умножать его число своими собственными действиями. А таковое вполне возможно, если не иметь представления о том, откуда весь подобный мусор берется.

К сожалению, употребление обозначений, подразумевающих под собой устоявшееся отношение, зачастую влечет и вполне однозначную реакцию. Возможно, поэтому лучше все-таки придерживаться не столь одиозных названий, — сухо подытожил д`хагон.

— Он определенно не в первый раз отвечает на подобные вопросы, — поняла Ниннурсах, не сводя пристального взгляда с посла, продолжавшего покачиваться в седле со скучающим видом.

— Так ты что хочешь сказать, что скопище тех самых существ это никакая не Тьма? — наконец спросила она.

— Я хочу сказать, что определенные объекты требуют соответствующих правил обращения с таковыми, — холодно проронил Джах Х`вей.

Еще некоторое расстояние было преодолено в полном совместном молчании. Ожидая, что д`хагон вновь обратится к ней первым, Властительница время от времени искоса кидала на него короткий взгляд, но тот, судя по всему, относился к такому числу существ, что предпочитают вообще не вести каких-либо разговоров, если собеседник не выказывает стремления понять то, что ему излагается.

Тем временем взбиравшееся все выше и выше солнце пригревало все жарче, а их отряд наоборот стал плестись все медленнее и медленнее. К тому же легкий утренний ветерок сменился полным безветрием, что вкупе с повисшей тишиной, лишь изредка нарушаемой позвякиванием сбруи на каком-нибудь из животных, вообще создавало впечатление, что все вот-вот уснут. Наконец Ниннурсах не выдержала:

— Что ж, Джах Х`вей, если ты предлагаешь не употреблять подобных терминов, то пожалуй, так и сделаем. А пока, поскольку нам все равно больше нечем заняться, то может, ты все-таки расскажешь мне о том, каким же образом представителям древней расы этого Мира удалось придать устремлениям тех, кто был создан нашими усилиями, то же самое направление, что было присуще им самим?

— Но, Властительница… А как же Властитель Нидуммунд? — не поворачивая головы неуверенно отозвался д`хагон, — Ведь, по его уверениям, этот вопрос представлял интерес и для него тоже.

— Не беспокойся. Все, что Нидуммунд пропустит, я ему потом сама расскажу. Тем более что, по его уверениям, на самом-то деле он каким-то образом знает, что это действительно возможно. Объяснить только не может.

Пожав в ответ плечами, мол, в таком случае — как пожелаешь, посол заявил:

— Тогда, Властительница, для начала нам опять придется вернуться все к тем же бестелесным существам. И если я теперь скажу тебе, что вся та масса таких существ, которая наличествует в пределах этого Мира, в совокупности своей является ничем иным, как его Мер, то что ты скажешь мне в ответ? — и он выжидающе уставился на Ниннурсах.

Со спокойным достоинством выдержав его немигающий взгляд, правительница отвернулась и призадумалась. Ей, ранее весьма смело заявившей о том, что невеждами ее раса не является, теперь предстояло это доказать, и либо согласиться с заявлением д`хагона, либо опровергнуть его, подкрепив свое решение какими-либо доводами.

— Ну, если принимать во внимание твои утверждения о том, что Мер это некая оболочка вокруг Мира, которая не дает ему понапрасну утрачивать излучение его Кха… И если учитывать, что бестелесные существа, нуждаясь в источнике Пыли Жизни, будут как раз стремиться к тому, чтобы занять все доступные излучающие источники в пределах своего Мира… — наконец вымолвила она, и вновь обратив свой взгляд на собеседника, подытожила, — Что ж, при таком раскладе ты прав, и они действительно будут окружать свой Мир своеобразным коконом.

— Ну вот, я уже как Нидумунд начинаю во всем с ним соглашаться, — недовольно подумала Властительница, наблюдая как д`хагон одобрительным кивком выразил свое удовлетворение.

— Теперь позволь мне напомнить тебе, — продолжал тот тем временем, — что обустройство каждого из сообществ существ, населяющих Мир, представляет собой совокупность Мер, Кха и Бхоа, являющуюся подобием точно такой же совокупности самого их Мира…

— Да, да. И точно такой же совокупностью является и каждое из существ в отдельности, — вздохнув пробормотала Ниннурсах, всем своим видом демонстрируя, что все это талдыченье про Мер, Кха и Бхоа ей за последние дни уже изрядно поднадоело.

— Очень рад, что ты этого не забыла, Властительница, — чрезвычайно серьезным тоном, казалось, так и граничащим с издевательством, тут же объявил ей посол.

Нервно вздрогнув и невольно дернув при этом за поводья, отчего ее лошадь, всхрапнув, недовольно мотнула головой, Ниннурсах вперила разъяренный взгляд в д`хагона и собралась, наконец, немедленно выдать этому Джах Х`вею все, что она думает по поводу его самодовольства и наглости. Однако весь вид последнего вроде бы совершенно недвусмысленно говорил за то, что выданная им фраза вовсе не являлась каким-либо нахальным намеком, и, соответственно, никакого очевидного повода предъявлять претензии не было.

Закусив от досады губу и в сердцах прокляв про себя эту, временами весьма неудобную, особенность д`хагона излагать свои умозаключения так, что становилось совершенно непонятно, в действительности ли он имеет в виду лишь то, что было сказано вслух, Властительница сердито отвернулась и вновь принялась слушать.

— …Но даже между теми из существ, что являются представителями сообщества одного вида, соответствующие составляющие Мер, Кха и Бхоа распределяются не в равной степени. Самые крайние случаи будут, конечно же, представлять те из существ, что потеряли либо практически все свое Кха, либо практически все свое Мер. Кто есть первые из таковых существ, мы уже обсуждали. Вторыми же являются сам наместник Тирана, а так же те из существ такого сообщества, что познали наиболее труднодоступные плоды Древа Жизни и наиболее удачно исполняют волю Тирана Мира. Разумеется, такие существа вполне могут позволить себе обходиться без Бхоа, и, как минимум, они могут это себе позволить до тех пор, пока живы те представители сообщества, находящегося на их попечении, которые посредством их передают Тирану Мира часть Пыли Жизни, находящейся в их личных запасах…

— Джах Х`вей, ты меня извини, но все, что ты только что мне рассказал, я уже практически один в один слышала в изложении моего мужа, — решительным тоном оборвала посла правительница, — Что касается всех подробностей беседы, состоявшейся во дворце у Эллаля между вами тремя, то ты можешь быть совершенно твердо уверен в том, что он весьма полно их мне передал. Потому, что у него очень хорошая память и ничего важного он никогда не забывает.

И я тоже, — с легким нажимом добавила она и, выразительно взглянув на д`хагона, закончила, — Поэтому, хотя нам, конечно, ехать еще достаточно далеко и долго, но может ты все-таки будешь рассказывать что-нибудь такое, чего я еще не знаю?

Поджав свои и без того тонкие губы, посол на одно долгое мгновение остановил на ней внимательный взгляд, а затем, выдав один из традиционных согласных жестов, произнес:

— Если, Властительница, ты в том действительно так убеждена, то тогда конечно, мне нет никакой необходимости повторяться.

Что же касательно того, о чем еще и впрямь не упоминалось, то: Если правление наместника Тирана является воистину успешным, то тогда в совокупности Мер-Кха-Бхоа сообщества, находящегося под его опекой, доля существ, полностью утративших все свое Кха, весьма мала.

Другими словами, хотя мы и договорились не употреблять определенных терминов, — по физиономии д`хагона проскользнула едва заметная сухая усмешка, — но если Мер это и Тьма, то в составе такого сообщества эта Тьма не беспросветна. Впрочем, все то же самое относится и ко всей совокупности Мер-Кха-Бхоа, находящейся во власти самого Тирана Мира.

Разумеется, как и сам Тиран Мира, так и любой из его наместников над каким-либо видом существ, будут заинтересованы в том, чтобы в совокупности Мер-Кха-Бхоа, находящейся на его попечении, доля Мер не была довлеющей и не представляла собой Тьму беспросветную совершенно. И некоторое средство для выполнения такой задачи у них имеется, Властительница, — д`хагон замолк и уставился на Ниннурсах одним из тех своих выразительных взглядов, которыми обычно подчеркивал, что собирается сказать нечто, по его мнению, весьма значительное.

— Ну и что же это за средство такое? — устало вздохнула правительница.

— Женщина, Властительница. Женщина есть врата. Врата, ведущие в Мер того сообщества, к которому она принадлежит, — тихим шелестящим голосом сообщил посол, — Посредством этих врат получают новый шанс те из бестелесных существ, на которых пало благосклонное внимание Тирана или его наместника над данным сообществом.

И тем большее число существ сможет получить свой шанс, чем больше Пыли Жизни может оказаться в распоряжении Тирана. В свою очередь, после того как эти существа также станут приносить свои плоды Тирану Мира, количество Пыли Жизни, имеющейся в распоряжении последнего, опять же увеличивается.

Поэтому любая сила, заинтересованная в рождении новых телесных существ, будет стремиться к тому, чтобы заручиться сотрудничеством женщины и привлечь ее на свою сторону.

— Прямо-таки любая? — недоверчиво улыбнулась Ниннурсах.

— Властительница, в этом отношении все обстоит в точности, как я сказал, — совершенно серьезно подтвердил д`хагон, — И любая подобная сила будет оказывать ей всякое возможное содействие. Но нет силы без изъяна, а в каждом преимуществе кроется уязвимость.

Рассеянная улыбка, продолжавшая играть на губах правительницы, мгновенно застыла:

— Что это значит?

— Вся наша деятельность основывается на памяти, на личном или заимствованном опыте. И чем он больше, тем к большему числу препятствий, которые еще могут нам встретиться, мы оказываемся подготовлены. Особенно сильный след в памяти полученный опыт оставляет в том случае, если для его приобретения прикладывались значительные усилия.

При подобном же сотрудничестве двух сторон, та из них, которая по опыту или могуществу во многом превосходит другую, принимает на себя часть работы заведомо большую. Соответственно, для второй стороны происходящие события и совершающиеся действия проходят без всякой истинной пользы, поскольку работы она при этом почти не совершает. И если наступает момент, когда данное сотрудничество прекращается, то такая сторона, поставленная перед необходимостью действовать самостоятельно, зачастую оказывается совершенно беспомощной.

— Хм, кажется, мне действительно известны подобные случаи… — вполголоса пробормотала Ниннурсах, и, постаравшись прибавить своему голосу властных и суровых интонаций, добавила, — И все-таки, Джах Х`вей, я что-то не замечаю, чтобы мы приближались к раскрытию заинтересовавшего меня вопроса.

— На самом деле, Властительница, мы приблизились к нему уже очень близко. Ближе просто не бывает, — с довольным видом откликнулся д`хагон, — Мы уже осведомлены о том, что бестелесные существа нуждаются в Пыли Жизни, а так же знаем и о вратах, посредством которых мы можем войти в соприкосновение с некоторыми из них. Если же теперь мы еще немного поразмышляем над данным вопросом, то обязательно придем к выводу, что на такой источник Пыли Жизни, интенсивность которого будет превосходить интенсивность того, что доступен им обычно, эти существа свое внимание обратят непременно.

Так что все, что нам остается, это заполучить в свое распоряжение именно такой источник Пыли Жизни, а затем отыскать способ, с помощью которого мы смогли бы их заинтересовать и связать с этим источником.

— Ну да, Джах Х`вей, всего-то ничего. Действительно, ни о какой более простой задаче я даже и не слыхала, — язвительно хмыкнула Властительница, — И все-таки, можно чуть-чуть поподробнее, каким же образом все это было проделано?

На этот раз, похоже, сарказм правительницы вывел-таки посла из обычного для него состояния спокойствия. С громким свистящим звуком он раздраженно втянул в себя воздух, на мгновение задержал его, а затем выдохнул так резко, что испуганные лошади разом шарахнулись в стороны. Отчаянным усилием Властительница Срединных Земель успела вцепиться в поводья обоих животных и громкими криками принялась призывать того смотрителя, что ранее сопровождал д`хагона, и что, так и не получив другого распоряжения, до сих пор продолжал свое путешествие невдалеке от них. Лишь ценой значительных совместных усилий им все-таки удалось удержать лошадей и не дать тем вырваться и разбежаться.

— Властительница Ниннурсах, — с подчеркнутой вежливостью обратился к ней д`хагон, когда все наконец-то успокоилось, — если ты потрудишься вспомнить то, какое направление для своих действий избрали представители древней расы этого Мира после того, как потерпели неудачу с организацией открытого мятежа, то ты непременно поймешь, каким именно способом можно выполнить подобную задачу. Поскольку те существа провели данный маневр с совершенством воистину исключительным.

— Да никакого направления они не выбирали. Разбрелись, да и… — отмахнувшись, начала было Ниннурсах, и вдруг осеклась, — О-о-о-о! Неужели? — тихо протянула она, поднимая на посла удивленный взгляд.

Подчеркнуто холодное молчание последнего послужило более чем красноречивым ответом.

— Но почему ты утверждаешь, что этим они придали устремлениям наших подопечных единственное и вполне определенное направление? Почему именно то, которое было свойственно их собственной расе, а не какое-либо другое? — не обращая никакого внимания на его недовольство, продолжала наседать Ниннурсах.

Выдержав подчеркнуто длительную паузу и нарочито тяжело вздохнув д`хагон заявил:

— Это было предопределено. Предопределено самим строением их тел, — и, помолчав еще немного, пустился в новое объяснение, — Как уже не раз прозвучало, бестелесные существа, утратившие свою долю Пыли Жизни, будут стремиться к любому доступному ее источнику. Таким образом, единственное истинное устремление, присущее какому-либо сообществу существ, будет определяться направлением от тех существ, что составляют его Мер, к тем из такого сообщества, в чьем распоряжении находится наиболее интенсивный ее источник, и далее — к такому источнику. При этом самый интенсивный источник, имеющийся в пределах какого-либо Мира, будет находиться, конечно же, в распоряжении Тирана такого Мира.

Представитель же какого-либо сообщества взаимодействует с Тираном своего Мира обычно тем способом, к которому предрасполагает устройство его физического тела. Разумеется, в большинстве случаев данное взаимодействие происходит не напрямую, а через наместника Тирана и тех существ данного сообщества, что познали наиболее труднодоступные плоды Древа Жизни. То есть, таковые выступают как промежуточное и связующее звено.

Представители же вашей подопечной расы и представители древней расы этого Мира относились к существам с практически одинаковым типом физического строения. Соответственно их взаимодействие с Тираном Мира осуществлялось схожим образом. И единственное, что изменилось в отношении ваших подопечных, после вмешательства представителей древней расы, так это то, что после этого связующим звеном между ними и Тираном Мира стали наместник и наиболее совершенные существа той самой, древней расы этого Мира.

— И что же теперь?

— Я считаю, что теперь тебе, Властительница, остается определить, каков тот наиболее интенсивный источник, который может заполучить себе Тиран вашего старого Мира, и сравнить его интенсивность с тем наиболее интенсивным источником, который может заполучить в свое распоряжение Тиран Мира этого. В чью пользу будет такое сравнение, тот и выиграет в итоге возникшее противостояние, — подытожил посол, поглядев на Ниннурсах с таким видом, словно лично для него в этом моменте не было ничего такого, что требовало бы какого-то дополнительного определения.

— И если предположим, что интенсивность такого источника окажется меньше, чем интенсивность того, что может заполучить Тиран этого Мира, — осторожно начала та, — То, что тогда? У нас что, в таком случае не останется никакого способа сохранить преимущественное влияние на своих подопечных?

— Один, пожалуй, есть. Но для этого вам сначала придется уничтожить почти всех представителей созданной вами расы. Исключение следует сделать лишь для тех из них, кто настолько мал, что практически не осознает происходящих вокруг него событий.

Не поверив своим ушам, Ниннурсах ошеломленно уставилась д`хагона. Мысль, что это существо, не так давно излагавшее столь глубокомысленные и изощренные теории, касавшиеся достаточно непростых для понимания вещей, только что, и глазом не моргнув, предложило ей перебить огромное количество других живых и разумных существ, попросту не укладывалась в ее голове.

— Что ж, я вижу, что недаром даже время не смогло стереть сомнительную славу д`хагоновских методов по разрешению кризисных ситуаций, — наконец процедила она, поджав губы и окаменев лицом.

— Властительница, такие действия не являются какой-либо бессмысленной прихотью, — постаравшись добавить своему голосу убедительности, принялся настойчиво втолковывать ей посол, — Ты же знаешь, что древняя раса этого Мира сумела придать устремлениям ваших подопечных вполне определенное направление, а также стала их указующим звеном на пути такого устремления.

После осуществления подобного ухищрения для представителей молодой расы следовать в данном направлении и совершать при этом точной такие же шаги, какие делали прежние хозяева этого Мира, стало делом совершенно не требующим особых усилий и, даже можно сказать, делом естественным. И если Тиран вашего прежнего Мира действительно не имеет в своем распоряжении более интенсивного источника Пыли Жизни, то изменить все это вы будете не в состоянии.

Поэтому единственный шанс для вас сохранить влияние на созданную вами расу, это воспользоваться тем, что помимо подобного устремления всякому сообществу существ приходится подбирать и соответствующий ему уклад своей жизнедеятельности. Вам не дано изменить содержание, но изменить форму вы можете вполне. И можете сами стать таким указующим звеном.

Но внутри вашего сообщества уже наличествует устоявшийся порядок взаимоотношений и почти у каждого из включенных в него существ имеется укоренившееся представление о том, какой именно должна быть их жизнь. Этот уклад и эти представления, хотите ли вы того или нет, сложились не только под воздействием представителей вашей собственной расы, но так же и под воздействием древней расы этого Мира, поскольку если ваши подопечные, попадая в какую-либо затруднительную ситуацию, не получали советов непосредственно от вас, то их устремления в поисках ответов по ее разрешению немедленно принимали вполне однозначное направление.

В конечном итоге вы получили такое сообщество, в котором структурами, созданными непосредственно под вашим влиянием, являются лишь те, что напрямую отвечают выполнению ваших собственных задач. И это означает, что влияние древней расы на ваших подопечных все-таки перевесило ваше собственное, и что линия, по которой пойдет судьба созданной вами расы, с течением времени будет все больше склоняться к пути прежних хозяев этого Мира.

— И в каком же месте, позволь тебя спросить, уважаемый Джах Х`вей, все тобой сказанное объясняет то, что мы должны их всех перебить? — сухо поинтересовалась Властительница в ответ на его разъяснения, — Или ты никогда не слыхал, что разумные существа вообще-то обучаемы?

— Но я вовсе не предлагал уничтожать их всех, — недоуменно развел руками д`хагон.

— Ах да. Всех, кроме самых малолетних. Несомненно, это многое меняет, — с неприкрытой издевкой усмехнулась Ниннурсах.

— Но ведь это действительно так! — воскликнул посол, глядя на нее с откровенным недоумением.

Видимо он и впрямь не мог даже предположить, что кто-то может не понимать совершенно очевидной правильности предложенного им действия. Довольно долго он не мигая таращился на правительницу, а затем отвернулся и, пожав плечами, видимо в ответ самому себе на какие-то свои мысли, заговорил:

— Суть здесь в том, что после того, как существо укореняется в каких-либо представлениях относительно окружающего и относительно самого себя, по-настоящему изменить его не способно никакое обучение. Обучаемым оно будет исключительно в тех границах, что очерчены теми самыми укоренившимися представлениями и соответствующими им привычками и повадками.

Вам же, пожелай вы создать такое сообщество, в котором выполнению ваших замыслов отвечали бы все существующие структуры, придется иметь дело с последствиями как раз таких, давно устоявшихся, взглядов и привычек. И такое положение вещей создает непреодолимые затруднения, поскольку в нынешних условиях нет никакого очевидного обстоятельства, которое говорило бы за то, что в сложившуюся структуру сообщества необходимо привносить значительные изменения. Поэтому пожелай вы что-либо поменять, вы в лучшем случае не получите от своих подопечных никакой поддержки и затеянное окончится ничем, в худшем — столкнетесь с изрядным сопротивлением…

— Не сомневаюсь, Джах Х`вей, что ты действительно сможешь подыскать подходящее обоснование для любого из своих заявлений, — холодно прервала его Ниннурсах.

Поперхнувшись на очередном слове д`хагон замолк, а мгновение спустя недовольно промолвил:

— В таком случае вам лучше сразу же позабыть о всяких своих намерениях касающихся этих существ…

— Достаточно, досточтимый посол. Я более не желаю продолжать наш разговор, — вновь отрезала Властительница Срединных Земель, — И я надеюсь, что мы не опустимся до подобных методов. Хоть вся наша история и представляла собой одно нескончаемое кровопролитие, но мы раса воинов, а не мясников. И я надеюсь, что Властитель Мира будет так же против озвученного тобой способа и оставит его безо всякого внимания.

— Однако, насколько мне известно, в не таком уж далеком прошлом против того, чтобы какие-либо иные силы устранили с его пути всех неугодных, Властитель Мира вовсе не возражал…

— Посол, я сказала: Достаточно!

Не на шутку разозлившаяся правительница бросила поводья его лошади и, оставив д`хагона одного, галопом поскакала в ту сторону, куда ранее направился Властитель Срединных Земель.

Добравшись до передних рядов отряда и резко осадив разгоряченное животное возле ехавших рядом друг с другом Нидуммунда и Эннубиаша, Ниннурсах проигнорировала их удивленные взгляды и коротко поинтересовалась:

— Что у вас здесь?

— Властительница, наш разведывательный отряд принес известия, что тот источник, к которому мы направлялись, облюбовало для водопоя большое стадо животных, — вежливо склонил голову предводитель отряда смотрителей, — Поэтому мы были вынуждены разослать еще две разведывательные группы к двум другим источникам, и сейчас ожидаем их возвращения.

— Понятно.

— Дорогая, а на кого ты оставила Джах Х`вея? — глядя на мрачное лицо супруги, тактично поинтересовался Властитель Срединных Земель.

— На кого! — недовольно фыркнула та, — Не на кого! Я его просто оставила!

— Просто оставила? А как же этикет и законы гостеприимства?

— Нидуммунд, раз для тебя так важен этот самый этикет, то поезжай и сам этим д`хагоном занимайся, — не поворачивая головы в его сторону, упрямо заявила правительница.

Поняв, что толку из подобного разговора не выйдет, Властитель велел Эннубиашу дожидаться разведчиков и, как только те появятся, немедленно поставить его в известность, а сам и впрямь направился к послу.

Приблизившись на достаточное расстояние, Нидуммунд с усмешкой отметил, что поводья лошади д`хагона находятся в руках самого Джах Х`вея. Без всякого сомнения, тот вполне мог бы окликнуть кого-нибудь из смотрителей и обратиться к такому за помощью, несколько из них как раз ехали не так уж и далеко. Однако посол почему-то предпочел действовать самостоятельно, и оставалось лишь поблагодарить судьбу, что лошадь ему попалась довольно покладистая.

Поравнявшись с д`хагоном, Властитель Срединных Земель развернулся и поехал рядом.

— Джах Х`вей, я хочу принести тебе извинения за то, что Властительница Ниннурсах столь поспешно лишила тебя своего общества, — произнес он после некоторого молчания, — Но не мог бы ты прояснить мне, что ее подвигло на это?

— Мы разошлись во мнениях относительно способов разрешения некоторой затруднительной ситуации, — последовало спокойное объяснение.

— И что за ситуация? — не преминул полюбопытствовать Нидуммунд.

— Властитель, мне не хотелось бы заново пересказывать тебе содержание нашей беседы, — уклонился от объяснений д`хагон, — К тому же Властительница Ниннурсах обещала, что она сама сделает это.

— Даже вот как? — удивленно подумал правитель.

— Что ж, может, тогда продолжим наш разговор о Тиранах Миров? — спросил он после длительной молчаливой паузы.

— Да, лучше продолжим наш разговор о Тиранах, — с крайне серьезным видом кивнул посол, — Если ты помнишь, Властитель, мы были вынуждены прерваться сразу, как только затронули случай тех бывших Тиранов или тех потерпевших поражение претендентов, которым удалось сохранить в своем распоряжении какой-либо из источников Пыли Жизни.

Этот случай может в последствии свести течение событий к таким обстоятельствам, при которых позиции Тирана Мира могут быть вновь подвергнуты испытанию на прочность. Но это может произойти исключительно тогда, когда опыт потерпевшего неудачу, но сумевшего сохранить за собой какой-либо источник Пыли Жизни, будет превосходить опыт Тирана Мира.

Обуславливается это исключительно тем, что в процессе обустройства своей жизни телесные существа сталкиваются со многими трудностями и вынуждены искать способы по преодолению таковых. И если такой способ не сможет им предложить Тиран Мира, то их устремления, конечно же, обратятся к тому, кто будет в состоянии это сделать.

В нашем случае это будет как раз тот, кто ранее потерпел неудачу в своей борьбе за место Тирана, но кто сумел сохранить за собой какой-то из источников Пыли Жизни и чей опыт превосходит опыт самого Тирана Мира. Но даже в этом случае очень редко когда такому претенденту удается сполна воспользоваться вновь представившимся шансом и занять столь вожделенное для него место Тирана.

Причина этого кроется в том, что взаимодействие с подобным бывшим претендентом связано со значительными затруднениями, а стремление обременять себя таковыми телесным существам вовсе не свойственно. Поэтому едва события, вызвавшие обращение устремлений телесных существ к бывшему претенденту, остаются позади, как все сразу же возвращается в прежнее русло, предопределенное волей Тирана Мира…

— Что-то мне все это напоминает, — внезапно понял Нидуммунд, одновременно пытаясь осознать, что же именно, — А! Сказка! Та, что Ниннурсах рассказывала. Неужели в этом мире кто-то уже сталкивался с подобным явлением?! Хотя если учесть, какие сюрпризы он способен подкидывать…

Д`хагон же тем временем замолк и в очередной раз уставился вдаль неподвижным и ничего не выражающим взглядом. Прошло довольно много времени, но он, словно зачарованный чем-то, расположенным где-то у самого горизонта, продолжал смотреть вперед и не произносил ни слова. Наконец Властителю Срединных Земель это надоело, и он решил прервать затянувшуюся паузу:

— Джах Х`вей, это что, все?

— Извини, но ты прервался как-то слишком внезапно, — пояснил он, когда посол повернул свою голову и уставился на него с точно таким же выражением, с каким до этого пялился на бесконечные степные просторы.

— Да, это все. Мы сполна обсудили оба случая, которые могут привести к смещению Тирана Мира, — заявил д`хагон и, моргнув, вновь отвернулся, — Теперь, Властитель Нидуммунд, при возникновении соответствующего желания ты можешь поискать, каким именно способом Тиран вашего прежнего Мира может сместить Тирана Мира этого.

— Но ты как будто подобных поисков не одобряешь? — правитель с любопытством покосился на д`хагона, уловив, как ему показалось, легкое недовольство в голосе последнего.

— Мое одобрение или неодобрение в этом вопросе никакого значения не представляет. Если Тиран того Мира, откуда вы пришли, будет заинтересован в том, чтобы такой способ был найден, то твои действия, Властитель, непременно будут способствовать таким поискам. Даже если сам ты так считать не будешь, а в твоих действиях ничто не будет служить признаком подобных поисков.

На этом словоохотливость д`хагона окончательно иссякла, и он вновь замер в седле, направив свой взгляд в сторону горизонта.

— И все-таки что-то в возможности подобных поисков нашего гостя явно отталкивает. Но что? При том, что обо всем, касающемся особенностей, свойственных отношениям между всеми этими Тиранами, их наместниками и всякими там претендентами, он рассказал достаточно подробно и весьма охотно, — думал Властитель Срединных Земель, в очередной раз озадаченный неожиданной переменой в настроении посла, — Сказал не все, что, как это утверждают, всегда было свойственно д`хагонам? Или просто так уверен в том, что мы данного мероприятия не сможем осуществить ни при каких условиях? А может его вообще нельзя воплотить в жизнь?

— Интересно, а пытались ли сами д`хагоны провернуть нечто подобное? — Нидумунд невольно покосился на своего спутника, — Скорее всего, пытались. Слишком уж последовательным выглядит все то, о чем он рассказывал, для того, чтобы быть исключительно умственными упражнениями.

— Неужели на чем-то серьезно обожглись? Но как это выяснить? В самом деле, не устраивать же ему допроса! — и Властитель недовольно поерзал в седле, понемногу начиная разделять то раздражение своей супруги, что вызывал у нее посол…

— Я что-то не понял, Са-Рей он кто, в конце концов, человек или бог? — ярл в отчаянии взъерошил обеими руками свои волосы.

Он и скальд сидели в корчме неподалеку от причалов Иджисса и пытались разобраться во всем скопище иджифетских богов, о которых рассказывал им Хетош. Все остальные нордлинги уже не выдержали этого повествования и под различными предлогами разошлись кто куда. За разговором Турн и Брээгги успели опустошить кувшин какой-то местной разновидности эля и теперь ярл начинал думать что этот кувшин в разговоре явно был лишним.

— Са-Рей — он не человек. Он — полубог-получеловек. В нем божественное Кха, оно с далеких звезд, — оглянувшись по сторонам, тихо начал разъяснять эретликош, — Оно проникает в Рей-Итту когда она зачинает наследника престола. В последствии у нее рождается будущий Са-Рей, к которому перейдет власть, когда тому Са-Рею, что правит сейчас, придет время уйти на небо к Энну и тоже стать одним из богов — Реем.

— Так, так! То есть Кха — это частица звездного огня? — внезапно понял Турн, одновременно припоминая истории Аак-Чалана.

— Да. И не ори так, это не для всяких ушей. Но у Са-Рея, в отличие от других, она особая — со звезд точно указанных богами, — еще больше понизив голос, сказал Хетош.

— Ладно, ладно, с этим разобрались, — вмешался Брэгги, — Теперь повтори про ваших богов, только не про всех, а про основных. А то их у вас столько, что я уже в одних именах и то заблудился.

— Ну, самый первый — это Энну — он верховный владыка на небесах. Даже когда боги жили в наших землях, он очень редко покидал небеса и спускался к нам, — вздохнув начал эретликош, — У него есть жена — Сах-Наммун, она всегда с ним. У них есть два сына — Нидуммунд и Эллаль. Когда боги еще не ушли жить на небо, Эллаль был главным среди богов на земле, он следил за исполнением распоряжений Энну. У него есть жена, Ниенмах, она — главная целительница богов. Нидуммунд — великий мудрец и самый хитроумный из богов. Его жена — Ниннурсах, она покровительница плодородия, мореплавания и семейной верности. Нидуммунд вместе с Ниенмах и Ниннурсах создали человека…

— Стоп, а раньше что, людей не было вообще? — внезапно заинтересовался Турн, — А кто тогда был до этого?

— Давай об этом потом, — не стал отвлекаться Хетош, — не то мы так никогда не закончим. Ну вот, с тех пор Нидуммунд — главный заступник за людей перед Энну. Эти боги — главные, но есть еще особо почитаемые.

Ниенгирш — сын Эллаля. Когда боги ходили по земле, он был искусным земледельцем и следил за порядком на полях и каналах, он же научил людей возделывать земли. Но он и великий воин, которому мало кто осмеливался противостоять. Потом Эннубиаш, он — покровитель умерших и помогает им добраться до Дуата, места, где после суда Энну они ожидают следующего воплощения. Затем Эннунит — богиня плотской любви и битв. Ее так же называют «правосудие» или Шаттор, потому что она несет неминуемое наказание нарушителям закона…

— Богиня любви и войны, как-то это не вяжется между собой, — пробормотал под нос Брэгги, — Все, все, молчу, продолжай, — добавил он, увидев, что Хетош недовольно поджал губы и хочет сказать что-то явно нелестное в отношении скальда.

— Еще есть Джештиннин — богиня-провидица, — продолжил иджифетец, — Она — хранительница тайных знаний и искусства письма. Ну и, само собой, Рей — это отец правящего на земле Са-Рея, который занял свое место среди богов и с небес помогает Са-Рею в управлении страной.

— То есть Рей — он постоянно меняется, так что ли? — озадаченно спросил Турн.

— Да. После того как Са-Рей станет очередным Реем, прежний Рей уходит к звездам, с которых пришло его Кха, чтобы там насладиться заслуженным покоем, — объяснил эретликош, — Постоянно управлять Иджифетом — это тяжелая работа. Только боги, которые основали нашу страну, в состоянии с ней справляться, — добавил он после паузы.

— Слушай, Хетош, ты так много знаешь обо всех этих ваших богах. У тебя голова от этого не болит? — улыбнувшись краешком губ, спросил ярл.

— Она у тебя от этого болит, — и иджифетец, не поняв шутки, постучал по опустошенному кувшину, — Ладно, я пошел. Завтра ближе к полудню я вас здесь встречу и пойдем смотреть на энкурры.

Попрощавшись с Хетошем, Турн и Брэгги расплатились и, покинув корчму, направились к дому, с хозяином которого нордлинги договорились о постое. Поскольку Иджисс был крупным городом с весьма строгими порядками, то о том, чтобы разбить лагерь на берегу реки не могло даже идти речи.

— Да уж, это точно не «Турн чокуль», как в Те-Ти-Улькане, — подойдя к новому прибежищу и критически оглядев его, заявил Брэгги.

— Что поделать… Был бы Хетош сыном правителя, вроде Тоэльт`сина — ночевали бы в каком-нибудь месте получше, — откликнулся ярл и толкнул дверь, заходя внутрь.

На утро следующего дня, забрав у Рейноса оплату за переход в Иджисс и узнав, что купец собирается задержаться в городе на несколько дней, Турн решил тоже не торопиться, чтобы не возвращаться к побережью без кринейцев. Он объявил о решении дружине и сказал, что каждый волен заниматься тем, чем ему вздумается.

— Это не значит, что можно разносить здесь все в щепки, а то ведь Рейноса может рядом и не оказаться, — добавил он после паузы под усмешки своих воинов, — И держитесь на всякий случай подальше от эретликошей.

Постепенно все кроме Турна и Брэгги, у которых была назначена встреча с молодым иджифетцем, разошлись. В ожидании нужного времени Брэгги, по своему обыкновению, принялся наигрывать какие-то мелодии. При этом он временами словно засыпал с открытыми глазами и совершенно выпадал в какие-то сферы, видимые только ему одному.

— Что-то он, сидя вот так, сильно напоминает Аак-Чалана, когда тот рассказывал мне свои истории, — думал ярл, валяясь на своей лежанке и наблюдая за скальдом, — Наверно все-таки хорошие скальды чем-то сродни друидам, только предназначение у них не такое, как у служителей богов.

От нечего делать Турн достал шкуру с картой альвингов, которой его снарядил Ордан, и принялся ее разглядывать. Некоторое время он озадаченно вертел ее и так и эдак, но то, что было изображено на карте, никак не укладывалось в голове.

— Что нашел? — внезапно спросил Брэгги, перестав играть и уставившись на ярла.

— Скорее, чего не нашел… Судя по этой карте, моря, по которому мы приплыли в Иджифет — нет. Земли нордлингов — есть, земли навваэлей — тоже есть, хотя и с очень сильно изменившимися берегами, — начал объяснять Турн, указывая на карте, — А вот где здешние земли — совершенно не понятно. Либо эта карта не полная, либо здешнего моря раньше вообще не было.

— Н-да-а, странно… — протянул скальд, следя за разъяснениями, — Может, стоит спросить у Хетоша?

— Может быть… Кстати, пора бы нам в корчму.

— …Да, о великом наводнении, когда все наши земли были скрыты водой, у нас предания есть, — ответил Хетош, пробираясь через толпу горожан, — Тогда спасся лишь Кшисутрош, со своей семьей. Его предупредил Нидуммунд и от него пошел весь наш народ.

— А про эйтонов? — не унимался скальд, — Ну такие, высокие и страшные, на людей очень мало походят? Я тебе рассказывал, когда на драккаре плыли.

— Нет, про таких ничего нет.

— Странно. А как тогда у вас, из-за чего произошло это великое наводнение?

— Когда боги создали людей, они дали им законы, которым люди должны были постоянно следовать в своих делах. Следуя этим законам, люди быстро достигли процветания, но при этом стали гордыми и самонадеянными, — продолжал рассказывать эретликош, ведя нордлингов через город по направлению к энкуррам, — Они перестали соблюдать данные им законы, перестали почитать богов и погрязли в раздорах. Тогда боги прогневались, и Эллаль потребовал у Энну послать на них великое наводнение, чтобы очистить землю от нечестивцев. Нидуммунд же предупредил только одного человека — того, который продолжал чтить богов.

Турн шел немного позади Брэгги и Хетоша и предпочитал не вмешиваться в разговор этих двух помешанных на древних легендах. Вместо этого он разглядывал Иджисс и сравнивал его с Те-Ти-Ульканом. Пока выиграть ни один из городов в этом сравнении не смог. Иджисс был построен в более жарких землях, и поэтому, по мнению ярла, ему явно не помешало бы больше деревьев на улицах. Но зато вдоль главных улиц города были проложены водные каналы, от которых веяло приятной прохладой, что отнюдь не было лишним. И еще в Иджиссе встречались небольшие рукотворные пруды, понравившиеся Турну. Они были облицованы обтесанными каменными плитами, и устройство этих прудов было таково, что вода в них постоянно находилась в движении и не застаивалась. Дома же в городе были построены или из глиняных кирпичей, или из каменных блоков, но гораздо меньших по размерам, чем в столице навваэлей. Такие вполне могли передвигать и сами люди. Так что, поразмыслив, Турн решил, что в основном столица Иджифета была отстроена людьми самостоятельно.

Внезапно он вспомнил об одном вопросе, который ему хотелось прояснить.

— Хетош! — позвал он, — Ты говорил, что людей создали Нидуммунд, Ниннурсах и Ниенмах. А что, раньше людей не было вообще? И вообще, зачем богам понадобилось создавать людей?

— Да, раньше людей не было. В те времена Эллаль подчинил себе всех младших богов, и они занимались тем трудом, который сейчас выполняют люди, — охотно принялся за новое повествование иджифетец.

Чувствовалось, что парень очень доволен тем, что наконец-то нашел благодарных слушателей и теперь, пользуясь случаем, может пересказывать день и ночь напролет все предания и сказания своей родины.

— Младшие боги трудились день за днем, прокапывая каналы для орошения и благоустраивая земли и города. Но потом они пришли в изнеможение, отказались работать и устроили мятеж, — продолжал тем временем Хетош, — Тогда на совете Энну, Нидуммунда и Эллаля было решено освободить их от возложенного труда. А чтобы было, кому возделывать землю, Нидуммунд предложил создать человека.

— Мятеж, говоришь? — переглянувшись с не менее удивленным Брэгги, переспросил ярл, — И что потом стало с мятежниками?

— После того, как порядок был восстановлен, Энну приказал раскидать их по разным концам земли. А потом, после потопа, о них никто ничего не слышал, — внезапно эретликош остановился, — Дальше можно не идти, к самим энкуррам стража нас все равно не пустит. Пойдем лучше вон туда, — и он повел своих спутников на небольшой холмик, который был совсем близко от их цели.

Обзор с него был хороший, и северяне принялись разглядывать громадины энкурров и более мелкие храмовые постройки непосредственно возле них. Оказалось, что поверхности энкурров были выложены полированными плитами из огромных блоков какого-то белого камня. От них-то и отражалось яркое солнце, из-за чего три величественных сооружения можно было заметить с очень большого расстояния. Несмотря на размеры блоков, которыми были облицованы энкурры, подогнаны они были друг к другу с потрясающей точностью, нордлинги нигде не замечали ни щелей между блоками, ни каких-либо выступов, которые бы нарушали гладкость боковых поверхностей.

— Нет, — думал Турн, — хоть большую часть своей столицы иджифетцы построили сами, это они точно сами построить не могли.

Внезапно двери храма, от которого к Рей-энкурру вела длинная закрытая галерея, открылись. В окружении немногочисленных сопровождающих из них вышла высокая женщина с красивыми тонкими чертами лица и черными, как смоль, волосами до пояса. На ней было длинное чисто-белое платье с ниспадающими просторными рукавами до локтей, плечи ее облегало ожерелье, подобное тем, что носили местные служители богов, но более изящное и выполненное из золота, а на голове был надет золотой обруч с каким-то непонятным украшением впереди.

— Рей-Итта! — восторженно прошептал Хетош, — Солнцеподобная Хашесут!

— Хм… — в замешательстве покосился на эретликоша Турн, — Ну да… Красивая…

По знаку руки одного из стражников к группе, вышедшей из храма, подбежали восемь человек несших на плечах странное сооружение, похожее на высокий резной стул, укрепленный на длинных горизонтальных шестах.

Трое из этой восьмерки заметно отличались от остальных и, увидав их, Турн с Брэгги озадачено переглянулись, а ярл поинтересовался у иджифетца:

— Э-э-э… Хетош, вон те, трое, которые тащат эту штуку на плечах, они что, выкрасились чем-то?

— Нет, это нуи-тши, они как родятся, всегда такие… Эти трое — рабы. Хотя, как рабы, они вообще почти ни на что не годятся. Глупые, никакой сложной работы доверить нельзя. Да и ленивые к тому же… Хуже них только тшу-тха-тши, те вдобавок ко всему еще и упертые, самодовольные и изворотливые…

— Турн, — негромко промолвил скальд, — Так значит это правда, черные люди тоже есть. Неужели все, что рассказывал Аак-Чалан, — чистая правда?

— Похоже, что так, Брэгги…

Тем временем рабы подняли севшую на поднесенное к ней сооружение Рей-Итту, и она вместе с сопровождающими ее стражниками и придворными отправилась по своим делам. На месте, отделившись от группы, остался только какой-то один, еще совсем не старый эретликош с довольно крепким для служителя богов телосложением.

Увидав его, Хетош с лютой злобой прошипел:

— Ашарситх!

Нордлинги удивленно уставились на своего спутника. Некоторое время, молодой служитель богов, нервно сжимая кулаки и играя желваками, напряженно смотрел то вослед удаляющейся Рей-Итте с придворными, то на оставшегося возле ворот храма, а потом сказал:

— Походите пока без меня, потом вечером встретимся в той же корчме, — и быстрым шагом отправился куда-то вглубь города.

— Ну и как это понимать? — почесал за ухом скальд, глядя на удаляющуюся спину их провожатого.

— Похоже, у нашего иджифетского друга имеется большой зуб на этого Ашарситха, — ответил не менее удивленный Турн, — Ну да ладно, пойдем, посмотрим город что ли…

Вдоволь наболтавшись по городским улицам, побывав на местном рынке, перекусив в какой-то корчме, поглазев издалека на дворец Са-Рея, и даже забредя на поля на окраине города, на которых местные земледельцы что-то выращивали, нордлинги вновь вернулись почти на тоже место вблизи центра города. Уже было ясно, что в центре Иджисса все строения или были каким-то образом связаны с нуждами правителей и эретликошей, или были храмами. Остановившись возле одного такого храма, спутники некоторое время молча разглядывали его. Как и все подобные сооружения Иджисса храм был высок и массивен, что сразу создавало впечатление величия и основательности. Но в отличие от остальных, уже виденных, у этого не было дверей, которые могли бы преградить дорогу желающим в него войти.

— Зайдем, поглядим? — спросил Брэгги ярла, который, глядя на храм, ломал голову, для чего его создатели сделали такие маленькие и узкие вертикальные окна, да еще на самом верху стен.

— Ну, раз дверей нет, либо входить не возбраняется, либо непрошеным сюда вообще не ходят, и все об этом знают, — оторвался от разглядывания стен Турн.

— Ну, так входим или нет? — нетерпеливо переспросил его скальд.

— Брэгги, ты иногда бываешь таким нудным! — и Турн устало вздохнул.

— Да! Все скальды либо нудные, либо наглые! — непонятно чем гордясь, объявил тот.

— Ну, пойдем уже, пойдем!

Шагнув в высокий проход, ведущий в храм, Турн сразу поежился от нахлынувшего на него ощущения. Неизвестному зодчему удалось так подобрать соотношение ширины и высоты входного коридора, что у идущего по нему сразу появлялось впечатление своей незначительности перед лицом того, кому было посвящено это место.

Стуча сапогами по каменным плитам, он и скальд поскорее миновали коридор, и шагнули под высокие своды внутреннего помещения, тут же поглотившего все звуки. И сразу же стало понятно, зачем создатели сделали своему творению такие окна.

Узкие прорези, находившиеся где-то под самым потолком, пропускали очень мало света. Таким образом, внутри храма даже в самый яркий солнечный день царил плотный сумрак, и только где-то высоко вверху перекрещивались узкие и блеклые солнечные лучи. Внутри свод подпирали девять квадратных колон с четырех сторон каждой из которых на длинных цепях, свешивающихся откуда-то из-под потолка, висели небольшие и тускло горящие светильники. Сами же стены были расписаны какими-то картинами, но что именно на них изображалось, из-за темноты разглядеть было уже почти не возможно. Вдобавок ко всему из-за толщины стен совершенно не было слышно звуков улицы.

— Темно и глухо, как в могиле, — шепотом заявил Брэгги, сообщая свое впечатление от данного места.

Эретликош, разливавший масло в светильники, висевшие около колон, оглянулся на звук шепота. Увидев двух чужеземцев, он удивленно приподнял брови, но все же ничего не сказал и, закончив свою работу, не спеша удалился в проход сбоку от алтаря.

Кроме этого служителя и двух нордлингов в храме было еще только два жителя Иджисса. Один из них зашел сразу же после Турна и Брэгги и теперь обходил все девять колонн храма, останавливаясь по очереди перед каждой из четырех их сторон и тихо читая нараспев молитвы.

Подойдя к одной колонне, ярл увидел, что колеблющееся неяркое пламя светильника высвечивает знаки, вырезанные в ее камне. Этими символами была покрыта вся поверхность колонны с четырех сторон и снизу доверху, насколько позволял разглядеть свет от светильников. Решив не дожидаться, пока этот иджифетец обойдет все колонны и прочитает все долженствующие молитвы Турн и Брэгги направились прямиком к главному алтарю, к которому уже направлялся второй посетитель храма.

В отличие от колонн, алтарь не был освещен совсем. К тому же выполнен он был целиком из полированного черного камня, и только подойдя к нему поближе, нордлинги смогли, наконец, разглядеть, что же скрывалось в самой глубине сумрачного храма.

На постаменте стояла вытесанная из камня длинная и узкая лодка, нос которой смотрел в глубину совершенно темного прохода, ведущего куда-то в совсем уже непонятную даль. По обе стороны от нее стояли величественные фигуры двух существ с человеческими телами, но с остроухими головами толи собак, толи волков. Каждая из них была высотой в два человеческих роста и стояла со скрещенными на груди руками. Холодный блеск черного камня, от поверхности которого маленькими красными светлячками отражались огни светильников, создавал жутковатое, но в тоже время какое-то печально-торжественное настроение.

Едва Турн подошел к алтарю и встал перед ним, как ему показалось, что фигуры двух божеств одновременно скосили свои глаза и их внимательные взоры скрестились точно на нем. От внезапной и четкой отчетливости возникшего впечатления его тотчас прошиб холодный пот, а по спине побежали мурашки.

Тем временем иджифетец опустился перед алтарем на колени и, сложив руки так же, как это изображали две статуи, склонил голову и начал негромко произносить слова молитвы. Сделав еще полшага вперед, ярл стал внимательно ловить звуки, слетающие с губ этого человека, пытаясь разобраться, с чем же он обращается к этим двум странным божествам.

— Ваппуатх, тот, кто не боится бесконечной пустоты… тот, кто ищет пути в неведомом… — упали подобные тихому ветру первые слова воззвания, — тебя зову… отыщи дорогу… Эннубиаш, тот, кто заботится об ушедших… тот, кто помогает дойти до Дуата…тебя зову… Великие Проводники… не оставьте отца…

— Эннубиаш! — молнией сверкнуло в голове Турна, — Бог-покровитель умерших!

За плечом ярла раздался невнятный булькающий звук, будто Брегги чем-то умудрился поперхнуться. Обернувшись и поймав выражение глаз скальда, Турн резко развернулся и быстро пошел к выходу. Попав на улицу, Брэгги не останавливаясь быстрым шагом дошел до ближайшего из каналов с водой и по плечи сунул в него голову.

— Ну и дела, — криво улыбнулся он, вынырнув из канала, — В этом городе столько храмов, а мы умудрились попасть в посвященный тем, кто имеет дело с мертвецами…

— Ага, можно подумать тебя кто-то туда силком тянул, — отозвался Турн, наблюдая, как по побледневшему лицу скальда стекают крупные капли, — Ну, зато теперь понятно, почему не было дверей…Ладно, пошли дальше. Как водичка кстати? — добавил он усмехнувшись.

— Освежает. Можешь тоже искупаться, если хочешь, — недовольно пробурчал певец.

— В другой раз…

Никуда не торопясь, нордлинги медленно пошли из центра Иджисса по направлению к городским пристаням, у которых стоял их драккар. И сразу же, как только центральная часть города осталась позади, они вновь попали в оживленную толпу. Груженые повозки, группы носильщиков с тюками, уличные торговцы и просто горожане, спешащие по своим делам, все это создавало шумный и постоянно двигающийся поток. Пробираясь через него и глядя на все это, Турн по достоинству оценил запрет на посещение центра Иджисса по каким-либо делам, не касающимся эретликошей или правителей Иджифета.

— Да, все верно, непросто было бы решать государственные дела, не говоря уже о делах богов, если бы к примеру у тебя под окнами орал вон тот зверь, — думал он, глядя как погонщик пытается сдвинуть с места заупрямившееся животное.

Зверь, напоминавший небольшую лошадь с непомерно длинными ушами, непонятно чем вдруг стал недоволен и уселся прямо посреди улицы. Это сразу вызвало бурю негодования у следовавших позади повозки и на ее неудачливого хозяина посыпались упреки и оскорбления. Бедняга принялся нахлестывать свое животное вожжами, а затем вовсе соскочил с повозки и, схватив за упряжь, принялся тянуть его вперед. Но упрямая тварь продолжала упираться изо всех сил и только издавала истошные трубные вопли.

Глядя на все это, молодой ярл только покачал головой, и усиленно работая локтями, стал прокладывать себе путь через образовавшуюся толпу. Наконец затор остался позади и, выдернув из него, застрявшего было, Брэгги, Турн поспешил подальше от этого шумного сборища.

Постепенно удаляясь все дальше от самых оживленных улиц, спутники прошли еще пару кварталов, как вдруг из-за угла одного дома прямо под ноги ярлу выскочил удивительный зверек и принялся прятаться за сапогами Турна от девушки, появившейся следом за ним и с азартом принявшейся его ловить.

Маленький зверь очень напоминал линксов, водившихся в родных лесах нордлингов, только был он с очень короткой шерстью, полностью черный и раза в два поменьше.

— Хотя, может это еще детеныш, — подумал Турн, наблюдая за возней разыгравшейся у его ног.

Наконец маленький упрямец был изловлен и незнакомка, подхватив его на сгиб руки, звонко рассмеялась и, выпрямившись, подняла взгляд на нордлингов.

— О-о-о! — произнесла она, переводя удивленный взгляд с одного на другого, — Вы не здешние?

— Да, мы это… из дальних земель… на севере, — глядя в карие миндалевидные глаза девушки и почему-то запинаясь, пробормотал ярл.

— Меня зовут Дхари, — заявила она, — Как ты все-таки смешно говоришь, — и прыснула в ладошку.

— Я — Турн, а он — Брэгги, — кивнул в сторону скальда Турн.

Брэгги слегка наклонил голову в знак почтения и, как бы, между прочим, отступил на полшага назад, явно предлагая ярлу самому вести дальнейший разговор.

— А это кто? — указал на маленького зверя Турн.

— Это — Читтах, — ответила девушка, — Он — мауш, священный зверь.

— Да? Ты священный зверь? — спросила Дхари своего маленького любимца, заглядывая в его желто-зеленые глаза с вертикальными зрачками.

Священный зверь, конечно же, ничего не ответил и только довольно сожмурил свои круглые глаза и растопырил усы.

— Маушов сделали боги из настоящих читтахов, поэтому они священные, — продолжила девушка, чмокнув зверька в нос, — Настоящие читтахи очень сильные и большие. Вот такие, — и она указала расстояние от земли до середины бедра, — Но мой Читтах мне нравится больше.

— А зачем боги сделали маушов?

— Чтобы маушы охотились на этих маленьких мерзких серых тварей с длинными отвратительными голыми хвостами, — и Дхари передернула плечами, сморщив носик от отвращения.

— На мышей, или на крыс, — улыбаясь, догадался Турн.

— Ну да, я их терпеть не могу, — тоже улыбнулась в ответ девушка, и, сунув Читтаха в руки ярлу, сказала — Подержи-ка его.

Турн подхватил зверька и попробовал придерживать его согнутой рукой, как до этого делала его хозяйка, но видимо, немного не рассчитал свои силы и слишком сильно прижал Читтаха. Маленький священный привереда тут же недовольно взвыл и, зашипев, больно цапнул Турна за руку своими маленькими клыками, а затем принялся отчаянно царапаться и вырываться.

— Ну-ну, не так сильно, ему же больно, — укоризненно сказала Дхари, принимаясь утешать своего любимца, почесывая ему за ушами.

— Ну… я… Да как… — беспомощно забормотал ярл оглядываясь на Брэгги и пытаясь найти у него поддержку. Но скальд только иронично улыбнулся и развел руками.

Тем временем девушка все-таки успокоила Читтаха, а затем достала из-за широкого пояса, которым было подпоясано ее светло-зеленое платье, маленькое бронзовое зеркальце и костяной гребешок, и принялась поправлять прическу, которая растрепалась, пока она ловила своего любимца. Лицо же ее при этом выражало такую сосредоточенность, а действия были настолько тщательны, что Турн, глядя на нее, никак не мог удержаться от того, чтобы не расплываться все шире и шире в улыбке. Наконец ее длинные, вьющиеся волосы были аккуратно уложены, и Читтах перебрался на руки к собравшейся уходить хозяйке.

— А ты не боишься так ходить, совсем одна, вдруг кто-нибудь пристанет? — неожиданно для самого себя ляпнул Турн.

— Ко мне?! Да ты что? — и Дхари изумленно уставилась на ярла широко раскрытыми глазами, — Я же Аах богини Баштис!

— А-а-а… — тупо протянул Турн, отчаянно перебирая в уме все сведения, полученные от Хетоша, и понимая, что не имеет ни малейшего понятия не о чем подобном.

— А, ну да, вы же не здешние, — сжалилась девушка, глядя на его растерянное лицо, — Ну ладно, проводишь меня в храм, я тебе обо всем по дороге расскажу.

Обрадованный ярл обернулся и наткнулся на смеющийся взгляд Брэгги, явно от души веселившегося над происходившим разговором.

— Ну, Турн, — сказал скальд, улыбаясь во весь рот, — Настолько глупый и в тоже время довольный вид имел только Сигги, когда Аак-Чалан сказал ему, что Ай`игель теперь его жена.

Нет, нет, я с вами не пойду, — добавил он, махнув рукой, — Опять куда-то тащиться через полгорода, избавьте боги!

— …Ну вот, это и есть храм, посвященный Баштис — богини радости и веселья, — указала Дхари на сооружение, к которому они подходили по длинной тенистой аллее.

Храм Баштис определенно радовал глаз гораздо больше, чем храм двух богов-Проводников, впрочем, как и положено храму, посвященному богине радости. Был он не такой высокий, но зато со всех сторон его окружала зелень сада. Вдоль аллеи стояли раскидистые деревья, меж которых порхали какие-то мелкие голосистые птахи, а по обеим сторонам от нее за деревьями прятались два больших пруда, облицованных зеленоватым обтесанным камнем и почти сплошь заросших белыми и желтыми кувшинками. Сад время от времени пересекали заботливо посыпанные песком аккуратные тропинки, петлявшие между невысокими кустами. Вдобавок ко всему день уже клонился к вечеру, и вся зелень вокруг начала приобретать какой-то едва заметный золотистый оттенок.

— Красиво, прямо на сердце легче становится…, — думал Турн, шагая по похрустывающему под сапогами песку к входу в храм.

— Послушай, — обратился он к девушке, — ты так и не сказала, что значит «Аах».

— Ну, Аах — это человек, через которого богиня может напрямую общаться с другими людьми, — ответила та.

— То есть Аах это как эретликош?

— Нет, эретликош сначала слушает богов, а потом рассказывает другим о том, что услышал, — сказала Дхари, — а в Аах соответствующий бог или богиня могут поселяться целиком.

— Это как это?! — немного ошалел от такой новости ярл.

— Ну, чаще всего, Баштис как бы занимает часть моего тела и что-то говорит моими устами, — отбирая у расшалившегося Читтаха локон волос ответила девушка, — А я в это время как бы стою чуть в стороне и наблюдаю. Но иногда она занимает мое тело целиком, и тогда я как будто засыпаю на время, а то, что происходило, помню как смутный сон.

— Чудно… — только и вымолвил Турн.

— Ну, вот мы и пришли, — сказала Дхари, когда они миновали два высоких четырехгранных обелиска, и подошли к дверям храма, — Зайдешь внутрь?

— А можно?

— Можно. Пойдем! — и она толкнула входную дверь.

Внутри храм Баштис оказался гораздо просторнее, по сравнению с храмом Эннубиаша и Ваппуатха. Широченный зал с двумя рядами круглых колонн мог легко вместить множество народа, которое наверняка приходило сюда по празднествам, чтобы поклониться богине радости. Яркие мозаики и фрески с насыщенными цветами, среди которых преобладали золотой, голубой и зеленый, изображали именно такие поклонения людей, на которые благосклонно взирала богиня в сопровождении маушов. Сам зал был буквально залит золотыми лучами заходящего солнца, что делало зрелище еще более великолепным.

Стараясь громко не стучать каблуками сапог, как будто боясь вспугнуть разлитое по храму очарование, ярл осторожно приблизился к главному алтарю. Статуя богини изображала сидящую на троне с высокой спинкой женщину с головой мауша и великолепной стройной фигурой. В руках она держала какой-то струнный музыкальный инструмент, а подле ее ног расположились два, вытесанных из монолитных черных каменных глыб сидящих мауша, на головах у которых были закреплены широкие позолоченные чаши-светильники с горящим маслом. Сама же статуя богини была выполнена почти целиком из светло-зеленого камня, и только ее голова была из точно такого же камня, как и мауши, а на ее шее и на руках были застегнуты тонкие изящные украшения из золота.

Подойдя совсем близко, Турн заметил, что, оказывается, глаза Баштис выполнены совершенно из других камней, нежели вся статуя. Приглядевшись попристальней, он понял, что глаза богини были настоящим шедевром зодческого искусства. Каждый из них был выполнен из прозрачного зеленого камня, но, кроме того, сами зрачки глаз были сделаны из какого-то другого черного камня. Сначала ярл подумал, что это такой же материал, из которого выполнена вся голова, но когда луч солнечного света упал прямо на глаза богини, и они словно засветились изнутри, стало совершенно ясно, что черные камни зрачков тоже прозрачные и взгляд смотрящего буквально затягивается внутрь них.

— Ого! Ничего себе! — восхищенно воскликнул про себя Турн.

Внезапно сильный порыв ветра ворвался в храм и пронесся по залу, заставив отчаянно затрепетать огни в чашах.

— Богиня Баштис обратила на тебя свое внимание чужеземец, — тихо проговорила стоящая за его плечом Дхари, — Ты ей тоже понравился.

Несколько секунд висела тишина, затем ярл почувствовал, как руки Дхари обвили его за талию, а сама она прижалась к его спине и положила голову ему на плечо.

— Ты пришел издалека, странник с севера, — сказала девушка бархатным глубоким голосом, совершенно не похожим на тот которым она говорила прежде, — и твой путь еще долго не кончится. Я чувствую, как на тебе сошлось внимание многих богов этого мира. И скоро они вмешаются в твою жизнь, но прежде тебе надо отдохнуть.

С этими словами она потянула его за руку, призывая следовать за собой. Немного озадаченный таким развитием событий, Турн попытался было что-то сказать, но девушка приложила к его губам палец, призывая к молчанию, и вновь настойчиво повлекла за собой в коридор, ведущий к внутреннему двору храма…

Когда перед глазами немного прояснилось, Мерк с удивлением огляделся. Вокруг был бесконечный полумрак странного красноватого оттенка. Позади него, прямо посреди пустоты, висела полупрозрачная арка, проход в которую был подернут голубоватой дымкой и за которой угадывалась выложенная каменными плитами и залитая золотистым светом площадка. А прямо перед ним из-под ног далеко вперед уходила узкая, дугой выгнувшаяся вверх, туманная полоса дороги.

— Тропа Междумирья, — всплыло в голове необычное название.

От неожиданного понимания того, где он сейчас, по всей видимости, находится, в глазах Мерка помутилось, и окружающее стало расплываться. Однако, сосредоточив все свое внимание на том, что было непосредственно под его ногами, молодой человек шагнул вперед и пошел по дороге. Постепенно она обретала все более четкие очертания и с каждым шагом все больше стала напоминать обычный выгнувшийся дугой каменный мост. Вот только ни над одним обычным мостом не висело сияния, переливающегося всеми цветами радуги.

— Это что? Радужный мост? — иронично хмыкнул Мерк, — Как однако восприятие играет… Ну прямо как в древних легендах, чтоб я сдох.

И в следующий момент где-то далеко под мостом раздалось глухое раскатистое ворчание, от звука которого волосы зашевелились от ужаса, а спина мгновенно взмокла от холодного пота.

— Поосторожнее с пожеланиями, молодой человек, — прозвучал в голове чей-то недовольный голос, и тут же этот кто-то, словно рукой схватил его за пояс и дернул, таща вперед по мосту. Да с такой силой, что перед глазами замелькали цветные вспышки.

Следующим что Мерк осознал, было уже то, как он стоит на той самой поляне к которой они с Ирганом шагнули и жмурится от яркого света. Товарищ его находился рядом, с любопытством разглядывая тех троих, что стояли напротив, и лес, посреди которого они очутились. И то и другое зрелища были, без всякого сомнения, весьма примечательными, но трое представителей этого мира все-таки выигрывали.

— А на Тропе Междумирья Иргана рядом не было, это точно… Получается, сюда он добирался какой-то другой Тропой, так что ли? — недоумевал Мерк постепенно приходя в себя и тоже начиная присматриваться к окружающему.

Стоявший в центре был мужчиной в летах с серьезным и спокойным взглядом и с длинными, тронутыми сединой и гладко зачесанными назад волосами. Лицо его было обрамлено аккуратно подстриженной бородкой, а из-под волос, к немалому удивлению Мерка, выглядывали заостренные кончики ушей. Манерой держаться он чем-то неуловимо напоминал и преподавателя Академии и крупного администратора в одном лице. Одет он был в светло-бежевые узкие брюки и такого же цвета длиннополую рубаху с воротником-стойкой. На плечи, поверх рубахи, у него было наброшено странное и явно не предназначенное для прогулок по лесу одеяние — длинная с широкими разрезами вместо рукавов ярко-синяя накидка, на лацканах которой виднелся хитросплетенный узор из переливающихся фиолетовых нитей.

Двое же его спутников были гораздо моложе, даже моложе Мерка и Иргана. Оба они стояли с выражением спокойной невозмутимости на лицах и, сложив руки на груди, смотрели прямо перед собой, поглядывая на двух друзей только краешками глаз. И тот и другой были облачены в одинаковые коричневые безрукавки из материала напоминающего кожу, в такие же брюки, заправленные в высокие мягкие сапоги со шнуровкой, и в длинные зеленовато-коричневые плащи с наброшенными на головы капюшонами.

— Альвинги что ли?! Ничего себе… — только и успел ошарашено подумать Мерк.

Мужчина в центре тем временем приложил руку к груди и произнес:

— Лиард.

Друзья переглянулись и Мерк слегка наклонив голову к Иргану тихо спросил:

— Как по-твоему, это его имя или нет?

— По-моему, да… — неуверенно ответил тот.

— Имя, — тут же раздался прямо в их головах подтверждающий и словно улыбающийся голос.

Быстро взглянув на «академика», стоявшего в центре троицы, Мерк заметил как уголки губ у того действительно слегка дрогнули в короткой улыбке.

— Телепатия?! Безмолвная речь! Вот это да! — взбалмошным мотыльком трепыхнулась мысль, — А дядя-то крут…

— Ирган, — товарищ его тем временем сделал такой же жест и назвал себя.

Мерк спохватился и тоже приложил руку к груди называя свое имя.

Трое новых странных знакомых вежливо наклонили головы в знак приветствия, а затем Лиард что-то сказал своим спутникам. Те сразу как-то расслабились и откинули капюшоны своих плащей. У одного из них волосы оказались черные, а у другого — светло-пшеничные, причем у обоих они были зачесаны назад на такой же манер, как и у их старшего спутника. Оба подошли поближе к Лиарду и светловолосый стал о чем-то с ним разговаривать, а темноволосый стоял рядом, и делал вид что слушает. На самом же деле он все время косился в сторону Мерка и с неподдельным любопытством разглядывал его камуфлированную униформу.

— А ведь эти парни на самом то деле очень молоды, — внезапно промелькнула у того яркая догадка, — По-нашему им где-то лет шестнадцать-восемнадцать наверно…

Словно услышав его мысль, а может и в самом деле услышав, черноволосый поднял глаза и, глядя на Мерка, сверкнул задорной улыбкой. Товарищ его тем временем, перекинувшись десятком фраз с Лиардом, направился к кромке леса и, полуобернувшись, коротким восклицанием позвал зазевавшегося друга. На краю поляны они оба остановились, оборачиваясь к остающимся, прощаясь молча подняли руки, а затем нырнули в густые заросли. По прошествии буквально нескольких секунд их уже было не видно и не слышно.

— Идемте. Не будем терять времени, — снова на безмолвной речи обратился к Мерку и Иргану Лиард.

— А мы как… Лучше говорить или можно просто думать? — с трудом пытаясь выразить свою мысль спросил Ирган.

— Лучше говорите. Но не быстро. Сопутствующая мысль так тоже получается понятней, — улыбнулся «академик» и жестом пригласил друзей следовать за собой.

Шагнув вслед за Лиардом с поляны в объятия голубовато-зеленых зарослей, товарищи обнаружили под ногами тоненькую тропку, по которой и продолжился дальнейший путь. Провожатый их, несмотря на свое странное одеяние и солидный возраст, шел ходко и уверенно, и Мерку с Ирганом только и оставалось, что увертываться от цепляющихся веток и прибавлять шагу. Наконец, примерно минут через десять лес внезапно расступился, и трое путников оказались на обочине дороги, где стояло необычное транспортное средство, напоминавшее сильно сплюснутую и немного вытянутую каплю.

На то, что средство это явно транспортное, бесспорно указывали колеса едва видневшиеся из-под обшивки борта. По кочкам и буеракам на таком определенно было не поездить, но и дорога, у обочины которой оно стояло, своей гладкостью больше была похожа на поверхность стола. Ровностью напоминавшая прямоту лазерного луча она далеко уходила в обе стороны, в зависимости от ландшафта изменяя только свой уровень.

Немного переведя дух молодые люди и их сопровождающий заняли места на сидениях этой машины и вскоре уже катили вперед.

— Куда мы направляемся? — задал наконец давно вертевшийся на языке вопрос Ирган.

— В Тэллироун, — тотчас прозвучало в его голове, — Это город неподалеку. Там сегодня отмечают праздник. Вам будет интересно посмотреть. Возможно, получите ответы на беспокоящие вопросы.

— Откуда Вы знаете что нас что-то беспокоит? — и Ирган с безграничным удивлением уставился на спутника.

— Наши дальние родичи в вашем мире обратили на вас внимание. Наверное, у них есть на то причины. Они и сказали, и попросили помочь, — последовал невозмутимый ответ.

Странным образом, но с каждой фразой общаться с Лиардом становилось все проще и почему-то это совершенно не вызывало какого-либо недоумения. Какая-то часть сознания словно совершенно самостоятельно подбирала соответствующие мыслеобразы и «спотыкалась» только на совершенно незнакомых понятиях.

— Родичи? — с трудом сдерживая нетерпение встрепенулся Мерк, — Эти полупрозрачные ребята — Ваши родичи? И что значит «попросили»? Вы хотите сказать, что они по-настоящему живые? Все осознают и могут влиять на окружающее?

— Молодой человек, — покосился на него Лиард, — С каких это пор одно только то, что у существа нет тела из плотного органического материала, причисляет его к бессознательным и к не воздействующим на окружающее?

Мерк сконфуженно замолчал и уставился в сторону. Действительно, уже одно то, что в это место он попал не без участия тех самых эссемских призраков, могло служить подтверждением слов «академика».

— А почему только мы поехали, а те двое остались? — поспешил прервать повисшую паузу его товарищ, — И кто они такие?

— Это ученики. Они помогали мне проложить Тропу, по которой вы пришли, — в своей прежней невозмутимой манере ответил Лиард, — А остались, потому что так захотели.

— Ваши ученики? — на всякий случай решил уточнить Ирган.

— Не мои. Просто ученики. Эти двое сейчас наблюдают за состоянием данного лесного массива. Одновременно изучают свойства тонких энергий и отрабатывают навыки взаимодействия с отдельными биологическими объектами и биосферой в целом.

Друзья озадаченно переглянулись и вовсе притихли. То, что такие, по меркам их мира, зеленые пацаны, да еще и просто ученики, уже вовсю работают с биоэнергетикой, причем на таком уровне и практически самостоятельно, повергло их в легкий шок.

Машина тем временем набрала скорость, и скоро стала двигаться настолько быстро, что деревья по обе стороны от нее сливались в сплошную темно-зеленую полосу. Причем, хотя некое подобие рулевого устройства у нее и имелось, двигалась она без всякого видимого участия со стороны Лиарда. В ответ на недоуменный вопрос Иргана о способе, которым управляется это транспортное средство, собеседник честно попытался разъяснить его принципы. На двух друзей полился настоящий поток мыслеобразов перемешанных с неизвестными названиями, но объяснение оказалось сильно перегруженным техническими подробностями и непривычными терминами. Единственное, что молодые люди уяснили, так это то, что у машины имеется что-то вроде бортового компьютера, в память которого заложена программа, в соответствии с которой она и выдерживает свой курс. И правильность выполнения которой вдобавок еще проверяется по контрольным устройствам, расположенным в определенных точках вдоль дорожного полотна.

Примерно через пару десятков минут машина с тремя спутниками на борту начала плавно сбрасывать скорость и к моменту, когда впереди над дорогой показалась высокая арка с тянувшимися по ней причудливыми завитушками надписи, двигалась она уже не быстрее бегущего человека.

— Граница города, — пояснил Лиард и, коснувшись каких-то сенсоров на приборной панели, взял управление в свои руки.

Молодые люди тут же принялись вертеть головами, но к их удивлению по обе стороны от дороги продолжали выситься лишь лесные заросли. Впрочем, с каждой сотней метров, подлесок становился все менее густым, а сам лес все сильнее напоминал большой парк, который чем дальше, тем становился все светлее и ухоженнее.

— Мы едем через городской парк? — не выдержав решил проверить свои догадки Мерк.

— Нет, это сам город, — тут же развенчал его соображения Лиард, — Большинство наших городов выглядит именно так.

Друзья коротко переглянулись и только тяжело вздохнули, вспоминая мегаполисы своего мира.

Машина с тремя спутниками тем временем не торопясь катила вглубь города. От основной дороги все чаще начинали убегать в стороны менее широкие ответвления, ведущие к видневшимся за деревьями городским строениям, а невысокие, небольшие и выглядевшие сравнительно новыми дома, по мере продвижения по дороге сменялись все более старыми зданиями. Построенные на значительном удалении друг от друга, те были уже гораздо выше. Величественные и основательные стены самых старых из них даже были выложены из блоков настоящего природного камня. Причем почти каждое из таких зданий имело свой особенный архитектурный облик, а некоторые вообще вызывали чувство настоящего восхищения.

— О! Смотри, — и Мерк толкнул локтем друга указывая на очередное строение, возвышавшееся над кронами деревьев, — Вот в таком бы жить, вон там, на самом верху. Здорово, да?

— У нас в зданиях, располагающихся близко к центру города, не живут, — тут же раздался в голове голос Лиарда расцвеченный «улыбчатой» эмоцией, — В них находятся службы административных и социальных подразделений. Живут ближе к границе города и в его пригородах. Кстати, нам как раз к этому зданию. Там оставим транспорт, — и, свернув на одну из ответвляющихся дорог, Лиард направил машину к указанному строению.

— Здесь находится представительство Департамента Образования, — объявил он, когда машина остановилась, — Хотите взглянуть на город сверху?

— Да! Конечно хотим! — немедленно оживились друзья.

— А Лиард-то похоже действительно какой-то академик, или что-то типа того… — мысленно усмехнулся Мерк, вспоминая свое первое впечатление от их знакомства.

Пройдя через просторный вестибюль Департамента все трое подошли к лифту и на нем поднялись на верхний этаж. Затем Лирад провел своих спутников к винтовой лестнице находившейся в центральной, самой высокой, части здания и уже по ней вывел их на самый верх, где находилась удобная обзорная площадка. Дальше подниматься было некуда. Выше был только длинный шпиль, на боках которого пристроилась ажурная вязь множества каких-то антенн.

С этой площадки сразу было заметно, что Департамент Образования был не самым высоким строением в городе. Во многих местах над покрывалом сочной, с непривычным голубоватым оттенком, зелени возвышались куда как большие громадины. Хотя, вообще зданий в районе городского центра было немного, гораздо большее их количество располагалось на весьма значительном удалении. Но то уже были небольшие малоэтажные дома протяженным, равнораспределенным и практически непрерывным кольцом опоясывавшие весь Тэллироун. Как пояснил Лиард, именно в них и селились его жители. Большинство же населения, по его словам, вообще предпочитало жить в пригородах.

Когда первые восторги прошли и Ирган с Мерком вдоволь нагляделись на открывавшиеся со всех сторон виды, они облокотились на перила и долго смотрели на один, особенно понравившийся. Отсюда был виден большой искрящийся под солнцем фонтан на площади в самом центре города. Именно к этой площади лучами сходились несколько широких дорог, по одной из которых они и приехали вместе с Лиардом. И именно на ней виднелись крохотные точки, по всей видимости — фигурки горожан, число которых понемногу увеличивалось.

— Красиво, — вздохнув сказал Ирган, — и почему у нас не так?

— Или почему мы живем не здесь? — тем же тоном добавил Мерк.

— У нас тоже не сразу так было, — тут же прокомментировал эти соображения их спутник, — Уже достаточно давно наши города были сильно похожи на ваши. Особенно большой скученность населения была пока стояла проблема транспорта и коммуникаций связи. Потом они как таковые отпали и некоторое время прежний уклад жизни сохранялся просто в силу привычки. Ну а потом уже необходимость заставила отказаться и от ненужных привычек, — не вполне понятно закончил Лиард.

— Да уж, бесполезные привычки это полная глупость, — пробормотал себе под нос Ирган, чувствуя, что их новый знакомый в силу каких-то соображений что-то определенно не договаривает.

— А насчет того, почему вы живете не здесь, а в своем мире, то у нас бытует суждение, что, в конце концов, Вселенная каждого помещает туда, где он принесет как можно меньше вреда и может принести как можно больше пользы, — явно для Мерка добавил Лиард.

— Э-э-э… Да? Ну… наверно, — только и смог сказать тот в ответ на такое изречение, и с непонятным упрямством добавил, — Но «может принести» ведь еще не означает «обязательно принесет»?

— Тоже верно, — как-то странно усмехнулся Лиард, икоса бросив быстрый взгляд на своего собеседника.

— Скажите, Лиард, — почему-то немного тушуясь вновь обратился к нему Мерк, — а альвинги, это не вы? Ну… Не ваш народ?…

— Нет. Так называли тех самых наших родичей из вашего мира. Наш народ именует себя фйорринами, — с некоторым любопытством посмотрел на него «академик», — Пойдемте, пора спускаться вниз, праздник скоро начнется, — добавил он после короткой паузы.

Выйдя из здания Департамента и оказавшись на улицах города, трое спутников не спеша направились по одной из узких петляющих дорожек, ведущих к центру. Чем дальше они продвигались к своей цели, тем все чаще попадались им на пути жители города. И к некоторому удивлению двух друзей, среди встречных были не только представители народа фйорринов, причем попадались такие достаточно часто.

— Это кажется вам странным? Почему? Мы не ставим для себя целью отгородиться от окружающего мира. Никто не может существовать полностью обособленно, а уж тем более развиваться, — заметил на это их спутник, — Тем не менее, безоглядно открываться любому стороннему воздействию, особенно если ты не в состоянии его контролировать, есть, по меньшей мере, верх неосторожности. Поэтому мы в обязательном порядке ограничиваем степень проникновения в нашу среду представителей других народов. Как и всего того, что они с собой привносят.

Так что, если кто-то хочет посмотреть на то, как мы живем, что ж, это не возбраняется, — и Лиард развел руками в приглашающем жесте, — Но в институты, составляющие костяк государства, допускается только тот, кто или воспитан в соответствии с обычаями фйорринов с детства, или безоговорочно доказал свое намерение присоединиться к нашему народу.

— И каким же образом? — не преминул полюбопытствовать Мерк.

— Форма доказательства может быть разной, — ответил Лиард, — Принцип же полного присоединения один — отдать все, чем ты распоряжаешься, и выполнять порученное дело ровно столько, сколько оговорено.

— Хм… — кашлянул Ирган, привлекая к себе внимание, — А это не слишком круто?

— Нет. Иначе фйоррины, как самобытный народ, могут попросту прекратить свое существование, а этого мы просто не желаем, — последовал спокойный ответ, — Конечно, когда-нибудь мы все-таки исчезнем с лица этого мира. Но как говорили наши предки: Каков бы мир не был, ничего в нем не случается без причины и никто в нем не появляется просто так. А если кто-то банально растворился в небытии, то это значит, что он оказался неспособен к выполнению серьезных дел и стал впредь для данного мира бесполезен.

— А если наоборот? Если кто-то захочет уйти? — тут же высказал Мерк пришедшую ему мысль и с интересом взглянул на «академика».

— Насильно мы никого не удерживаем. Но тот, кто захочет уйти, должен помнить, что после ухода путь для него в институты нашего государства, особенно управляющие, будет закрыт, — так же спокойно ответил Лиард.

Возразить было нечего. Уж кто-кто, а Мерк и Ирган имели прекрасную возможность убедиться в том, каковы бывают, например, последствия неспособности государства контролировать внешнее проникновение. Жалкие обломки Протектората, народ которого полностью утратил какую-либо реальную самостоятельность и действительную самобытность, служили тому красноречивым подтверждением.

— Вот так-то… А эти фйоррины оказывается весьма серьезные ребята. Всякие сентиментальные сопли им определенно не свойственны… — думал Мерк глядя себе под ноги, — И по сути-то они правы. Ведь, к примеру, если существо становится неспособным противостоять различным внешним воздействиям, неважно явно видимому нападению или незаметному глазом заражению, то как итог — оно прекращает свою активную физическую деятельность. Для того же чтобы успешно противодействовать внешнему воздействию, изменения которого в любом случае неизбежны, существо тоже должно постоянно изменять свои поведенческие повадки. Либо сам его организм должен изменяться и приспосабливаться.

Несколько десятков шагов были пройдены в полном молчании. Тени уже стали понемногу сгущаться, и все больше горожан выходило на дорожку, по которой неторопливо шли трое собеседников. И, судя по тому, как каждый встречный вежливым жестом обязательно выказывал Лиарду свое расположение, «академик» явно был известен. При встрече с ним все вели себя с почтительным уважением, но впрочем, без какого-либо заискивания или подобострастия.

Разумеется, часть внимания обращалась и на молодых спутников Лиарда. К ним тоже обращались взгляды, любопытные и веселые. И им тоже адресовались вежливые жесты уважения. Но совершенно непостижимым образом жителям города удавалось вложить в них легкую долю иронии и ясно дать понять, что эти жесты именно вежливость, а настоящее уважение простым присутствием возле Лиарда нисколько не гарантируется.

— А каких еще правил придерживаются фйоррины в своей жизни? — подал голос Ирган после того как они разминулись с очередной группкой горожан.

— Различных. Есть правила для взаимоотношений с представителями чужих народов. Есть правила регламентирующие внутренние взаимоотношения. Есть и такие, которые установлены для взаимоотношений с представителями Высших Сил. Все они прошли свою проверку временем, и хотя некоторые из них в настоящих условиях может кому-то и кажутся слишком жесткими, своей официальной силы они не потеряли, — ответил ему Лиард и добавил после короткой паузы, — Вообще же наш народ при обустройстве многих сторон своей жизни присматривается к окружающей живой природе. Законы и правила, каковы бы хороши они не были, вводятся искусственно и лишь обозначают ограничивающие пределы, а правят в конечном итоге, конечно же, не законы — правит необходимость. Взаимодействие же всей биологической системы приводилось к своей наилучшей модели долгими тысячелетиями существования и не обращать никакого внимания на такие вещи было бы неразумно.

Мерк вздрогнул от пробежавшего по спине легкого озноба. «Академик» практически подтвердил то, о чем он думал пару минут назад. Словно сам Тэллироун, этот странный город-парк, придавал соответствующий тон размышлениям.