Битая грань

ГЛАВА 1

— Саша… Господи! Сколько же мы не виделись? — Катя уставилась на него, стоило переступить порог купе.

Ольшевский усмехнулся, затолкав ее чемодан точно так под столик, как она это в своем купе сделала.

— Точно не скажу, котенок, лет четырнадцать-пятнадцать, кажется. Тебе сейчас сколько? — без всякой ложной скромности разглядывал ее, с интересом замечая, как изменились черты лица и тела.

Выросла девчонка, похорошела — не отнять! И на мать стала похожа, просто капец как. А раньше вылитый отец была.

— У женщин такого не спрашивают, — рассмеялась Катерина. Но и сама на него во все глаза смотрела.

Расплылся в ухмылке, вдруг поняв, что настроение стало порядка на три лучше, чем полчаса назад.

— Блин, Катька! Что за чушь?! Я тебя в музыкальную школу возил, часами сидя под классом, пока ты на пианино бренчала, и учил каратэ тайком от отца, когда ты оставалась в части. Мне все спрашивать у тебя можно! — уверенно отмахнулся от ее отмазки.

— Тридцать…

— Будет через две недели, — закончил за нее. Само в памяти всплыло, автоматом.

Замолчали, с улыбками глядя друг на друга, рассматривая даже. Тысячи мыслей в голове, сотни вопросов на языке, но говорить не хочется. И какое-то горячее чувство узнавания, чего-то своего, теплого и родного из прошлого… Пусть и кранты, какого сложного…

— Этот дебил тебе ничего не успел сделать? — вдруг жестко спросил он, «поймав» ее глаза своим взглядом и не позволяя уклониться, всматриваясь.

— Нет, — Катя скривилась. — Полез, попытался облапать и поцеловать сходу, я оттолкнула и выскочила в коридор. Закричала…

— Надо было на глаза уроду этому давить, — сжал зубы, видя, что она сразу расстроилась, стоило вспомнить. — Я же учил…

— Саш, мне не двенадцать, меня уже не нужно защищать, — вздохнула Катя, но улыбнулась.

— Ага, это типа я по вагону с криком «помогите!» бегал, — хмыкнул он, но спор прекратил, заметив, что ей тема неприятна. — Да и мне тебя не в напряг всегда прикрывать было, котен, — называл ее детским прозвищем, также как-то, самим собой всплывшим в его памяти. — Расстроил он тебя конкретно. Вижу же. Виски хочешь, Катюш? — вдруг заметив и свой стакан, и фляжку, которую бросил на столе, поинтересовался.

— Ух ты! Вот чего мы с тобой не делали вместе, так это алкоголь не пили, — она прямо расплылась в усмешке, и в этот раз, казалось, куда более искренней. — Только, я тебе честно скажу, виски еще ни разу в жизни не пробовала. Думаешь, поможет? — в улыбке и взгляде девушки добавилось смущения. — А так, да. Расстроилась, есть такое… Но не только в идиоте этом дело. Я и до него не особо веселая была. Период у меня сейчас такой, какой-то… непростой, — она растерла лоб рукой, словно и правда старалась стряхнуть усталость. — На работе достали.

— Тем более не помешает. Поможет, — заверил ее Александр. — Давай только кофе тебе еще закажем, а то вдруг виски не пойдет сам по себе с непривычки, — решил Ольшевский, отметив и тени у нее под глазами, и как-то разом поникшие плечи.

Ну, это такое, сейчас у каждого второго стресс. Да и работы легкой не бывает. И все же… задело.

Ему почему-то вдруг все узнать об этой девушке приспичило. Как жила? Что делала? Как сюда, в этот поезд, попала? И чем, вообще, по жизни теперь занимается? Какой университет окончила? Чем увлекается?..

Иронично, если подумать. Ведь долгие годы предпочитал ни о том городе, ни об этой семье не вспоминать. И Катерину не видел с похорон ее отца, с тех пор, как девчонке четырнадцать исполнилось, кажется. Хотя соврал бы, заяви, что не мониторил потихоньку обстановку и не узнавал…

Отвлекаясь от неудобных, да и колючих укоров совести, он вытащил из-под фляжки брошюрку с меню обслуживания в вагонах, и набрал номер.

— Да, девушка, а можно нам два кофе, пожалуйста, — ответили быстро, не отказать, сервис на высоте. — Ты какой, котен?

— Капучино, если есть, — отозвалась девушка, глядя на него с не меньшим интересом, чем он на нее смотрел, наверное.

— Двойной американо и капучино большой, — озвучил заказ Ольшевский. — Может, ты голодная? — уточнил у Катерины, но она покачала головой. Он, сказав номер вагона и купе, нажал отбой. — Так что, Катюша, как жила все это время? Чем занимаешься? Как ты, вообще? — отложив телефон, посмотрел на девушку в упор.

В коридоре сквозь перегородки еще была слышна какая-то суета и разговоры, но их уже не интересовала судьба смутьяна, и чем там все закончилось. Внезапная встреча и возможность вдруг узнать все, что пропустили в жизнях друг друга, показалась куда заманчивей.

— Я? — она, вроде, немного растерялась от такого напора. Скинула кроссовки и подтянула ноги под себя на мягкий топчан. — Ой, а у тебя есть соседи? Вдруг сейчас подсядет кто-то? — переполошилась, начав осматриваться.

— Не нервничай, не будет никого. Я все купе выкупил, специально, чтоб без соседей обойтись, — успокоил ее Ольшевский, продолжая наблюдать, подмечая и эту суетливость, и все те признаки явной измотанности.

— О, час от часу не легче, — криво улыбнулась Катя. — Так я тебе уединение испортила…

— Ну, положим, не ты, а тот дебил, — отмахнулся Александр, все еще приглядываясь к ней. — Ты, котенок, никогда и ничего мне не портила. На самом деле, я дико рад тебя видеть… — искренне говорил, от сердца, хоть и много нюансов было в их жизнях…

А Катерина наклонила голову к плечу, всматриваясь в него взглядом, неожиданно напомнившим Ольшевскому взгляд ее отца — майора вооруженных сил… и одного из самых влиятельных «авторитетов» в былое время в той области, где Санек служил.

Это он во многом дал старт Александру. Он же его и подальше в свое время отправил, поняв, что дела плохи, «порекомендовал» людям в столице, как надежного…

— Ты ни разу не приезжал после смерти отца… — Катя отвернулась к окну.

Не сказала вслух, но ее сомнения в его интересе к их жизням и радости от нынешней встречи прямо-таки завибрировали в пространстве купе. Тишина стала густой, несмотря на постоянный перестук колес вагона, а Ольшевский внезапно испытал какую-то виноватую неловкость.

Ему не за что было перед этой девчонкой извиняться. Да и объяснять что-то Катерине… Никогда не считал, что ей надо вникать в какие-то нюансы. Так ее отец ему велел когда-то, когда Катьке было не больше одиннадцати, и Александр придерживался похожей точки зрения. Не надо оно было ни ей, ни ее матери. Хотя и такой подход не защитил и не спас их не от чего, если подумать.

Именно в этот момент в дверь купе постучали, и, стоило ему подняться и открыть, забежала суетливая девчонка из персонала обслуживания.

— Кофе. Вы заказывали, верно? Вот американо, а это — капучино, — немного устало и торопливо уточнила она, расставляя яркие стаканчики с крышками и что-то сверяя в своем блокноте. Косо глянула на его стакан и фляжку, видно, поняв, что там алкоголь. — Тут полиция сейчас…

— Да, мы в курсе, спасибо, — согласился Ольшевский, не вдаваясь в подробности ситуации. Расплатился.

Девчонка передернула плечами и, тоже больше не разглагольствуя, убежала, бросив на прощание «хорошего вечера». Она свою работу сделала, ей не до тонкостей, видимо.

А в купе одурительно запахло кофе, несмотря ни на что, добавив атмосфере уюта. Его это всегда удивляло в кофе. Не сказать, что Ольшевский так уж любил этот напиток, но вот от запаха — «торчал». Были у него хорошие друзья, которые посмеивались над этой слабостью Санька, но по-доброму. Особенно, когда он тупо заказывал напиток в кафе и просто нюхал. Или у себя в офисе сидел и требовал новую чашку каждый час, не тронув предыдущей. Хотя и пил, конечно, куда без этого? Но просто дышать запахом любил больше.

Вот и сейчас он с удовольствием вдохнул аромат полной грудью… Вдруг поймал внимательный взгляд Катерины в отражении стекла. Она за ним наблюдала тайком? Ну-ну, пусть присматривается девочка. Понятно, что как ни крути, а настороженность после стольких лет — нормальна.

— Я в Киев еще семь лет назад переехала… — продолжая смотреть в окно, где ни черта видно не было из-за темноты, кроме отражения самого купе, обронила Катя, стоило ему сесть на свою полку.

— Да, я знаю. Слышал…

— Тебе что, мама звонила? — обернулась с удивлением и даже какой-то претензией.

Ольшевский на это только кривовато усмехнулся, хмыкнул и покачал головой.

— Нет, Катюш, не звонила. Но слухами земля полнится…

— Ясно, — с какой-то, малопонятной Ольшевскому пытливостью, вновь посмотрела на него долгие мгновения.

Он почему-то напрягся от этого взгляда, неожиданно поняв, что не знает, как реагировать — давно привычный сарказм и поверхностная ирония, всегда выручавшая его и служившая неплохой броней в последние годы, с Катериной не работали, похоже. Он ее слишком давно… «знал»?

Сейчас так не сказать. Не знает он хорошо сидящую перед собой молодую женщину. Но прекрасно помнит девчонку, с которой шутил и смеялся, которой математику помогал решать… И успокаивал в такой ситуации, когда у самого все внутри леденело от ужаса, что никому показать нельзя, когда сам еще, считай, молокососом и пацаном был, только хлебнувшим взрослой жизни. Хотя себе, помнится, капец, каким крутым и серьезным тогда казался…

Те пару суток, выходит, их чем-то слишком плотно и глубоко спаяли, а он и не понял когда-то… Сейчас же то и дело привкус воспоминаний на языке чувствовал.

— А давай свой виски! — вдруг, даже с каким-то залихватским взмахом рукой, улыбнулась Катерина, словно пытаясь сменить и тему, и настроение разговора. Но он четко уловил всю наигранность и принужденность жеста. — У меня такая неделя, что без алкоголя, наверное, и не заснуть. И просто, не выдохнуть сейчас, тем более после этого идиота…

— И то верно, расслабиться никогда не лишне, — согласился, во многом разделяя мысли по напрягу.

У него не то что неделя, последний год какой-то постоянный аврал… Но в подробности не вдавался, не нужно оно ей. Протянул свой стакан Катерине.

— Я не пил еще, бери, будет твой…

Слова повисли в пространстве купе. Снова лишь перестук колес между ними, и этот одурительный запах свежего кофе… А еще память, которую ничем, никакими годами не вытравить.

«… — Я не пил еще из него, твой будет, бери.

— А ты? Другого же здесь нет, Саша, — и растерянный взгляд девчачьих серо-зеленых глаз.

— Обойдусь, котен. Пей, пока горячее, согреешься скорее, — заставляет ее обхватить тонкими дрожащими пальцами старый выщербленный стакан. Вообще не проблема для него, а для ребенка — глобальный кризис сознания, похоже.

— Давай, вдвоем из него пить, — вдруг решительно заявляет Катя, сидя на его руках и грея свои ладони под его курткой.

— Не парься, — подмигнул девочке.

В старом полуразрушенном доме промозгло и холодно. И ему хочется кофе. Но счастье, что хоть какой-то ковш обнаружился, и в колодце вода чистая, но он ее все равно десять минут кипятил…

На ее правом предплечье повязка, которую он кое-как соорудил из своей рубашки, порвав на лоскуты. Обтер с горем пополам кровь и грязь такой же кипяченой водой, как сейчас ей за чай выдать пытался, в душе очень надеясь, что малую на все прививки водили и она теперь столбняк не выцепит…

— А ты знаешь, я вообще не брезгливая, Саш. Давай пить из одного? Тебе же тоже горячего хочется, — она тыкает ему стакан ко рту, едва не расплескав кипяток.

И этот наивный детский взгляд, будто бы он не помнит, что она как раз никогда не пьет из бутылки или чашки, из которой кто-то уже пил.

Но сейчас слишком холодно и промозгло, чтобы ей об этом напоминать. И он ни *рена не знает, сколько им еще здесь сидеть придется. А у них действительно другой посудины нет, этот чертов стакан едва нашел, облазив и халупу, и подвал…»

— Я с тобой стакан делить никогда не брезговала, — Катерина вдруг расплылась в широкой улыбке и из ее глаз исчезли все тени. Тоже вспомнила, видать. — Но сейчас, давай, я лучше в кофе себе добавлю немного, не уверена, что осилю так вот, чистым… А тут почти кофе по-ирландски: и молоко есть, и виски, — она протянула руку к нему с этой бесшабашной улыбкой на все лицо…

Ну точно, как та девчонка в его воспоминаниях! Даже прикусила кончик языка, словно подразнивая его появившимися лукавыми ямками на щеках…

Да, эти ямки он тоже помнил. И как-то отпустило все! Вот мигом. И на душе хорошо, тепло!

— Ну, попробуй, котен, дегустируй, — хмыкнул, расплывшись в улыбке в ответ, не говоря, что лить такой виски в кофе… преступление.

Вдруг понял, что ему все так же нравится потакать капризам этой девчонки. Если Катерине хочется сделать «кофе по-ирландски» в своем представлении, он и сам ей мешать не собирался, да и найдись кто-то, кто подобное бы вздумал, — не позволил бы. Всего лишь за этот позитив и улыбку.

Очевидно, не понимая этого, Катерина взяла протянутый стакан и, сняв крышечку со своего кофе, плеснула туда где-то половину виски… Приличная доза. Но, опять-таки, понимая ее напряг, Санек только хмыкнул.

— Ммм, неплохо, — улыбнулась она, осторожно попробовав напиток. — И сразу так тепло, хорошо… — ну понятно, учитывая, сколько она бухнула виски. — Сказка, — еще поднесла к губам стаканчик, уже смелей.

— Так что, как ты в этом поезде оказалась? — дождавшись, пока Катерина сделает нормально глоток, поинтересовался вновь.

— Командировка… Не поверишь, но все решилось буквально за три часа до отъезда. Потому и в «люксе», других билетов уже не было. Так бы начальница не раскошелилась ни за что в жизни, — эта лукавая улыбка не сходила теперь с ее лица… — Могли и не встретиться…

Виски виноват?

Фиг знает, но и его будто бес попутал… С такой же улыбкой Санек плеснул ей еще виски в кофе, чему Катя не воспрепятствовала. А оставшийся допил сам медленным глотком из стакана, раскатывая алкоголь по языку.

— Судьба, видимо… — сняв крышку со своего кофе, он еще раз глубоко вдохнул, «закусывая».

— До сих пор запах кофе любишь? — еще сделав глоток, кивнула Катя на это.

— Есть такой грех за душой, — хмыкнул он. — Не забыла?

— Выходит, нет, — будто и сама удивлена, пожала плечами Катерина. — А ты куда едешь? По делам или отдыхать?

— Работать, можно сказать. Буду магазин часов открывать во Львове, мы официальные представители торговой марки. Вот, решили расширять географию по стране. Западные партнеры приедут завтра, так что и меня подчиненные потребовали на торжество, — сделал глоток из своего стаканчика и пожалел, пах кофе куда лучше, чем оказался на вкус.

Хотя и так счастье, что зерновой и свежезаваренный. Раньше о такой роскоши в поездах и не слышали.

— Ааа, серьезный бизнесмен теперь, — как-то иначе протянула Катерина, поглядывая на него поверх своего стаканчика сквозь ресницы.

Интересный такой взгляд… Точно виски ударил в голову, набросив на ее серо-зеленые глаза туманную поволоку.

— Типа того, — не спорил Александр.

Скользкая тема, учитывая все то, что было в его прошлом и о чем Катя, если и не знала, то точно догадывалась, как и о своем отце. Да и во Львове у него еще дела имелись, о которых он не собирался ей говорить. Просьба от Горбатенко, губернатора столичной области, провести пару встреч и согласовать с «местными» партнерами общую позицию по некоторым вопросам, имеющим значение для всех.

— Приходи на открытие, завтра в час дня, одна из центральных улиц, легко найдешь. Почетным гостем будешь, — сделав вид, что минутной паузы не было, легким тоном пригласил Александр и, потянувшись к своему пиджаку, аккуратно висящему на вешалке, вытащил из кармана визитку, подготовленную к открытию. — Вот, тут адрес есть, — протянул ей.

— А твой телефон? — вроде шутя, уточнила Катя, но от визитки не отказалась.

— А нужен? — хмыкнул Санек. — Без вопросов, — забрав у нее кусочек картона, который Катерина еще не успела спрятать никуда, да и рассмотреть толком, из того же пиджака вытащил ручку и быстро написал номер на обороте. Свой, личный, а не рабочий. — Звони по любому поводу, котен, — отдал назад визитку.

— Боже, Саша! Ты такой солидный и серьезный теперь, — глядя на это с некоторой растерянностью, которую то ли не захотела, то ли не смогла скрыть, покачала головой Катерина. — Костюм, визитки, официальный представитель крутой часовой компании, владелец магазинов… А я помню кроссовки и рюкзак за спиной…

— И кожаную куртку, чтоб не мокла и не продувало, — рассмеялся он, подхватив ее фразу. — Но я и сейчас в спортивках, между прочим, так что претензия не принимается, — никак не мог прекратить широко улыбаться, будто бы лицо жило своей жизнью. Словно заглотнул и сам этих воспоминаний вместе с кофе под ее удивление.

Или и ему виски в голову ударил, несмотря на всю практику?

— Это не ощущается… Ты другой теперь. Сложнее. И проецируешь успех, какое-то… превосходство, что ли, над всеми, — Катерина продолжала вглядываться в него, будто бы все эти черты рассматривала, качества, про которые ему сейчас втирала.

А Санек все внимательней присматривался к ней.

— Годы идут, все меняется, — вновь не вдаваясь в подробности. Пусть лучше так считает.

— Это точно…

— Тебя это злит? — прямо и открыто спросил, поймав взгляд Кати, «в лоб». Считал, что имеет право.

Да и она право имела, если действительно испытывала негатив.

Только в ответ на его вопрос в ее глазах плеснула растерянность вперемешку с удивлением.

— Нет, Саш. Почему? Ты заслужил, — даже с какой-то горячностью. — Просто чувствуется…

Он промолчал, внезапно поняв, что не знает, как этой девчонке ответить. Попытался хмыкнуть, придав себе бывалый и всезнающий вид, всегда выручавший ранее, но так и не смог прекратить своего изучения Катерины. Только и того, что хмыкнул.

А она дальше продолжала свой капучино с виски пить и на него поверх стаканчика поглядывать.

— Я слышала, ты и галерею открыл? — теперь взгляд Кати светился любопытством.

— Узнавала обо мне? — хохотнул с доброй подколкой.

— Слухами земля полнится, Саша… — ввернула Катя в ответ его же фразу.

— И то правда, — покачал головой по-доброму. — Да, есть. Почти в центре Киева. Заходи как-то, покажу все, — еще отпил кофе, хоть и не особо вкусный. Задумался, не добавить ли и себе еще виски? Но в голове и так шумело, а завтра серьезное мероприятие…

Лишнее. И без алкоголя настроение шикарное.

— А ты — что? — вернул ей интерес.

— А я… по-разному, — как-то без былого запала ответила, уставившись в свой стакан.

— Где работаешь? — учуял колебания. Да и ее ремарку про стресс помнил. Заметил и то, как напрягалась Катерина каждый раз, когда речь заходила про работу.

— Раньше в банке, управляла отделением даже. Сейчас… Помощником дьявола, — невесело, с какой-то мрачностью улыбнулась Катя. — Не в смысле, что плохое что-то делаем, не подумай! Просто, как в книге, если читал, или, может, фильм видел «Дьявол носит Прадо»? Хотя, — тут же перебила сама себя. — Это все девчачье, откуда тебе…

— Я читал, — мягко перебил Санек, зачем-то внимательно впитывая каждое слово. Вдруг необходимым оказалось разобраться и понять, чем ее так работа напрягает? — Такое… Любопытно.

— А, ну вот, — кажется, немного растерялась Катерина, глотнула еще своего капучино. — Я — как та помощница. Вроде и зам директора, а, по факту, все дыры собой затыкаю и тяну сопровождение проектов, иногда и в больницу с начальницей езжу, потому что одной ей некомфортно к врачу, и из химчистки вещи забираю… — Катерина уперлась локтями в столе и тяжело опустила лицо на ладони. — Я так от этого устала, если честно! От каких-то диких истерик и жаргона, словно на базаре в глухом селе! Вот как так бывает, что в бизнесе человек хорошо понимает, а в общении с людьми — ноль полный?!

— В жизни и не такое бывает, — хмыкнул Александр, продолжая внимательно в нее всматриваться.

На секунду замолчали оба, столкнувшись взглядами, застыли, приглядываясь и каждый что-то свое видя, наверное.

Поезд замедлил ход, остановившись на какой-то станции, кто-то из работников стал простукивать и проверять механизмы. Они же все смотрят…

А Катерина, будто только это заметила, вздрогнула, как-то смутилась, суетливо допила кофе в несколько глотков.

— Ладно, спать пора. А то я тебе и так уединение нарушила, теперь еще и спать мешаю. А тут ехать часов пять осталось, не больше… — не глядя ему в глаза уже, вздохнула. — Выйдешь, я переоденусь?

— Без проблем, — не спорил Санек.

Поднялся и вышел из купе, прикрыв двери. В коридоре уже никого не было, да и вагон, казалось, спал. Бог знает, что с тем хулиганом, его не волновала судьба идиота. А вот над таким сюрпризом собственной судьбы задумался с каким-то приятным теплом внутри. Хорошо все-таки, что встретились…