Блин комом

Глава 16 Сложности на ровном месте

— Почему ты хотел, чтобы дела у зимующих орков были не ахти? — спросила меня ехавшая на плече Аливеолла. Мы с ней вдвоем направлялись к становищу, представляющему из себя скопище тяжелых шатров из шкур, в центре которого были ровные ряды огромных вытянутых землянок, из которых поднимался пар.

— Есть традиции для визитеров в зимний период, — пояснил я ей, — Можно отплатить за гостеприимство работой, рассказами или услугой. Так вот, я бы лучше поработал на свежем воздухе, чем сидел бы днями напролет с зимним шаманом племени, укуриваясь какой-нибудь дрянью и трепя языком.

— А услуга? — поерзала та задницей, сползающей вбок.

— Такое редко бывает. Видишь занесенные снегом землянки, откуда пар идёт? Там спит зимним сном почти всё племя. Вон три землянки отдельно — там воины спят, на случай набега врага или хищников. На ногах зиму проводят только один из младших шаманов и бездетные орчанки с орками, еще не заслужившими право на шатер, семью, сон и кровь. Ну и старшим над этим колхозом один орк-ветеран. Зимний вождь. Сидят в общем, баклуши бьют всю зиму и сон родичей сторожат. Ничего им не нужно.

Я провалился по грудь в некстати подвернувшуюся яму и выскочил из нее длинным прыжком. Приземлившись и получив подзатыльник от вампирессы, пойманной хвостом, я поймал почти ускользнувшую мысль за хвост и спросил:

— А за что тебя Светлана то гоняла?

— Пустяк! — махнула рукой вампиресса, — Ювелира я трахнула… пару раз. А она возьми и взбесись. Как будто сама с ним не спит!

— С этим крысенышем? — я изумлении выпучился на беловолосую вампирессу.

— Ну да, — хлопнула она кроваво-красными глазами, — В первую же ночь они и покувыркались. Он еще пытался твою Киру щупать, но Ёж пообещал этому Волюку отрезать все, не нужное для оплодотворения, если тот продолжит.

— Я с ним поговорю…, — многообещающе оскалился я, пробираясь к главному шатру широкими прыжками.

«Вы вступили во временное поселение «Шугашыыс». Принадлежность — племя Зуан Хобый. Ваши возможности ограничиваются Пределом Расы».

В шатре воняло спертым орочьим потом, орочьими портянками и самое противное — хозяином шатра, снежным вождем. Упитанный и лоснящийся орк пребывал в самом цветущем возрасте, но не физической форме — его живот вольготно разлегся на разжиревших ляжках, а лицо уже напоминало рожу гигантской зубастой жабы. По случаю жарко натопленного шатра, мужик сидел полуголый, лишь в штанах и легкой распашонке, но вид состроил деловой и важный.

Вампирессу аж к целому зимнему вождю не пустили, оставив в женском шатре, что меня не особо озаботило. Объясняться с пузаном все равно пришлось бы мне. Едва я успел рассказать, мне нужны лишь тепло и кров для десятка разумных на несколько дней, как толстый орк хлопнул себя по колену и выдал:

— Услугой заплатишь, бесчестный. В лесу колдун сидит, наших мертвых ворует. Убьешь и получишь, что хочешь. Понял?

— Ты кого бесчестным назвал? — проявил я бдительность в деле сохранения собственного доброго имени, а заодно поинтересовался, — Колдун вас морит? Многих убил? Смертный или бессмертный?

— Нет смерти — нет чести, — пожал плечами пузан и ухмыльнулся, глядя мне прямо в глаза, — Колдун такой же, как и ты. Живым зла не делает, мертвых уводит. Убьешь его.

— Нафиг я тебя пошлю, — не долго думая определил я политику партии, — Дров в лесу нарублю и проживем без вас. Что ж вы за орки такие, что никто за предков не умер?

— Бабу свою назад не получишь, — процедил темнеющий лицом толстяк, нагибаясь вперед, — Лодку твою сожжем. Только встань!

Я ухмыльнулся и встал, нависнув над пузатым зеленокожим. Тот тут же истошно заорал какую-то бессмысленно звучащую команду, свирепо выкатив на меня глаза. С улицы начали раздаваться крики боли. В шатер ворвались два здоровенных зеленых парня в мехах с растерянными мордами лица и здоровыми одноручными топорами в лапах.

— Если ты кого-то послал с огнем к моей лодке… эти орки мертвы, — поведал я пузану, начавшему бледнеть, продевая большие пальцы обеих рук за ремень штанов, — А моя баба может сожрать все ваше племя. За час. Но я ей приказал никого не убивать.

— Мы под защитой! — процедил бледный зимний вождь, сжимая и разжимая кулаки, но не делая попыток встать.

— Ты что, дурак? Я тебе угрожаю? — непритворно удивился я и обратился к одному из ввалившихся молодых орков, — Эй, парень, подними-ка правую руку!

— С бессмертными не положено, — забормотал он, вращая головой так, как будто его что-то душило.

— Вы тут совсем озверели, что ли? — задал я риторический вопрос, в ответ на который оба лоботряса с топорами сделали по молодецкому удару мне в грудь. Отобрав у них железки и закинув в угол, я с изумлением вытаращился на троицу орков, нарушающих все и каждый из впитанных мной с молоком орочьей матери принципы. Лааадно.

Поймав за ухо одного из молодых, я выкрутил его посерьезнее, заставив изогнуться от боли, и сообщил так и продолжающему сидеть пузатому «вождю»:

— Ты говно. И гостеприимство твое — говно. Я пошел ссать на твой шатер.

Вот сейчас все и проверим. Скулящий орчонок хоть и вымахал втрое шире меня, но сразу сломался от боли и послушно указывал дорогу, тыкая пальцем в широко раскинувшийся шатер, украшенный парой свежих роскошных шкур. Сзади волокся второй молодец и переваливался с ноги на ногу пузан с разъяренно-испуганным взглядом. Процессию замыкала Аливеолла, переломавшая ноги нескольким балбесам, пытавшимся ее схватить.

Подойдя к шатру пузана, я повернулся к нему:

— Я ж сейчас на твой шатер мочиться буду. Ты что, даже не будешь умирать за свой дом?! — знания, полученные в расовом и классовом сценарии, диктовали, что орк обязан убить оскорбителя только при намеке на подобное. Легчайшем намеке.

— Ты — не настоящий! — завизжал орк, тряся головой и выкатив глаза. Из его пасти полетела слюна, — Вы вне правил чести!

— Как и ты, раз стоишь и визжишь как свинья, — резюмировал я, достал необходимое и принялся орошать шатер. Не сбоку, а прямо на матерчатый полог входа.

Аливеолла засмеялась. Ну, сильнее оскорбить этого пузатика уже не получится при всем желании. Я посмотрел на молодежь, не отрываясь от своего занятия — в глазах ярко-зеленых парней горело странное выражение, но почему-то я был уверен, что пойди я к шатрам их матерей — они бы кинулись умирать.

— Остановитесь! — к нам изо всех немногих сил торопился очень старый орк. Опираясь на кривую и тонкую палку, увенчанную гроздью побрякушек, закутанный в лохмотья старик подковылял к нами, разбрасывая лаптями снег, и встал, пытаясь отдышаться. Тусклые выцветшие глаза, скрытые за надбровными дугами и спутанными седыми волосами, уставились на меня как на врага народа.

— Тупой верзила! — прокаркал старик мне, отдышавшись. Он начал тыкать палкой в сторону темного от злости пузатого орка и пенять мне, — Его прадед был последним, кто проливал кровь за честь! Восемьдесят девятую зиму орки не воюют! Протри глаза! Где черепа у шатров?! Где шрамы по убитым в бою братьям у орков?! Где рабы других рас в стойбище?!

Ох.

Я растерянно оглядывался, пока старик продолжал на меня напирать. Действительно, простые шатры из растянутых шкур, на которых не видны символы воинов племени. Потемневшие от времени деревянные тотемы без единой косточки и черепка. А столбы, к которым обычно орки привязывают рабов? Они же должны быть в центре стойбища, чтобы замерзших было удобнее оттаскивать к боевым псам племени? Тех же зимой кормить надо…

Лежбища боевых псов тоже не было. Офигеть. Это вообще… орки?

— Судя по твоему обалдевшему виду — тут многое не так, как должно быть? — привлек мое внимание голосок Аливеоллы. Вампиресса ткнула пальцем в курящиеся паром землянки и внятно проговорила, — Вот там нет ни одного орка!

Зимний полдень после этих слов резко перестал быть томным.

В руках обоих молодых орков появились тяжелые охотничьи копья, тут же пущенные ими в ход против вампирессы. Пузатый «зимний вождь» кинулся в прыжке на меня, а шаман что-то каркнул, ткнув в мою сторону посохом с побрякушками. Быстро. Чересчур быстро для орков.

По «железной рубашке» на моих ребрах заскрежетал короткий нож. Пузан взвыл и отскочил, доставая из собственного инвентаря здоровую шипастую булаву, но не успел. Закончив тормозить, я просто ударил плохо пахнущего орка ногой в плечо, не сдерживая силу и Ки. Опустив ногу, я достал из воздуха свой большой двухметровый гарпун и воткнул его в что-то завывающего шамана. Надрывные заклинания сменились хрипом и агонией.

Аливеолла, в отличие от меня совершенно не страдала гуманизмом — оба зеленокожих балбеса старательно куда-то ползли, таща за собой внутренности и стремительно теряя насыщенный оттенок кожи. Оглянувшись по сторонам и не увидев приближающихся воинов и сторожей племени, я добил смертных. Что тут вообще происходит!?

Иногда отсутствие прямой и явной угрозы заставляет обезьяну внутри тебя проявлять любопытство. Вместо того, чтобы как можно быстрее покинуть недоброе и подозрительное место, ты начинаешь… интересоваться. Пытаться понять. Суешь нос в разные щели, с риском, что его отхватит по самые плечи затаившийся противник, который бы ни за что не высунулся, реши ты уйти.

В раскрытых орочьих землянках лежали Бессы.

Там не было нижнего «традиционного» слоя из глаатов, животных, которых предпочитали пасти орочьи племена. На глаатах должны были располагаться спящие члены племени, закрытые сверху шкурами, на которых, впоследствии, сыпалась земля и снег. Вместо стандартной лежки зеленокожих тел, в выкопанных в земле канавах лежали Бессы, залитые какой-то прозрачной студенистой жидкостью, от которой поднимался пар.

Люди, гномы, орки, полурослики, эльфы. Мужчины и женщины. Невинные и преступники.

— Кирн, во что мы вляпались? — тихо спросила озирающаяся по сторонам вампиресса. В руках девушка сжимала обратным хватом два не виданных мной у нее ранее кинжала — длинных, целиком черных, с изгибающимися в разные стороны лезвиями. Крисы.

— Пока — ни во что. Наверное, — рассудительно ответил я, принимая решение, — Сейчас быстро убиваем тут всех бессмертных и валим отсюда со всех ног!

— Не выйдет, — покачала головой дель Каприцциа, — Из леса сюда бегут. Быстро. Один живой и с ним что-то еще.

— На тебе Бессы, на мне — лес, — поставил задачу я и рванул со всех ног в указанном вампирессой направлении, на ходу натягивая на себя последний плащ анонимности. Каких-то вопросов и мыслей уже не было. Я Бесс, а те, кто умеют и могут складировать бессмертных в такие братские могилы, чтобы хранить их как консервы — однозначно враги Бессов. Нужно дать вампирессе несколько минут, а затем свалить из этого подозрительного места со всей скоростью, что сможет выдать Бенедикт.

В лесу действительно сидел бессмертный-«колдун», в чьей власти действительно оказались трупы орков. Немного, всего пара десятков седых, сгорбленных, с выцветшей зеленой кожей, одетых в погребальные саваны. Они стояли сейчас между мной и самим Бессом, выглядевшим совсем не по колдунски. Молодо выглядящий эльф был среднего роста, худ и обряжен в белый шерстяной костюм, поверх которого была накинута белая пушистая шуба. Лицо бессмертного не выражало никаких эмоций.

«Аарон Йолк. Эльф. Колдун. Уровень 177». Сталь. Убийца. Садист. Гробокопатель.

Я ничего не понимал в колдунах, но вот его зомби меня насторожили достаточно, чтобы взглянуть и на их Статус.

«Одержимый труп орка. Уровень 85»

Будет весело. Это, блин — не зомби! Это одержимые демонами трупы, пялящиеся на меня, как студент на колбасу, с горящими глазами и оскаленными зубами.

Одержимые кинулись на меня молча, быстро и страшно. Двое в лоб и еще пятеро в стороны, стараясь окружить. Справедливо расценив, что переговоры завершены, не начавшись, я сделал резкий прыжок вперед и вверх, бросая в колдуна один из своих малых гарпунов.

Отличная идея, эффективное исполнение. Это как встав на холме, выстрелить в человека без брони из крупнокалиберной снайперской винтовки.

Неудача. Один из одержимых трупов, стоявших возле колдуна, взмыл в воздух, принимая гарпун на грудь. Удивиться я не успел, труп прыгал далеко не один — еще двое в прыжке догнали меня снизу и сжали мои ноги в захват собственных лап, дергая в разные стороны. Я мешком свалился на землю, судорожно пинаясь ногами. Кости одержимых хрустели и выворачивались из суставов, но протянули достаточно долго, чтобы меня облепила половина своры. Их замерзшие ногти и зубы стали скрести меня, пытаясь прокусить укрепленную кожу и разрывая броню.

— «Стойкость повышена на 1»

— «Прием «Железная рубашка» получил уровень. Текущий уровень — 56»

Вот счастье-то…

Где-то полминуты я тщетно пытался вылезти из наваливающихся на меня одержимых, а те тщетно пытались пробить мою «рубашку», попутно сдирая с меня броню, и, что самое обидное — трусы, но, как говорится, любому счастью приходит конец. Трупы неожиданно прыснули от меня во все стороны, а оставшиеся двое, которых я переломал сильнее всего, наоборот, прижались ко мне поплотнее… рванули как гранаты.

БУМ.

А вот это «рубашку» пробило. Оглушенный, я крутанулся на спине, выворачиваясь и вставая на одно колено, и тут же сделал «Путь Ветра» в сторону, затаив отчаянную надежду, что пространство впереди меня будет относительно свободным. Успешно. Мазнув рукой по глазам, оттирая их от промороженной, престарелой и одержимой орчатины, я нашел взглядом спокойно стоящего колдуна, чертящего пальцами в воздухе слабо светящиеся знаки. Возле Бесса, на которого не попало ни одной капли крови из взорвавшихся трупов, спокойно стоял одержимый и скалился на меня. В его груди торчал мой гарпун.

Кусочки кости пробили кожу и мышцы неглубоко, но в сотне мест сразу, от чего я сейчас испытывал жуткую жгучую боль. Вполне мог сдохнуть, если бы пробило шею, но одержимые были куда ниже меня и основной урон пришелся на уровень таза и бедер. Хотя, за мной не заржавеет, истекаю кровью только так.

Колдун снова спрятался за своих рабов, посылая в моем направлении всего троих. Я кинулся им навстречу, достав пару лежавших с самого «Ямато» мачете. Взмах, отскок, уклонение, взмах, взмах. Одержимые с разрубленными черепами разваливаются в разные стороны… взрываясь и шпигуя меня дополнительной порцией косточек и мертвой плоти.

— «Стойкость повышена на 1»

— «Прием «Железная рубашка» получил уровень. Текущий уровень — 57»

Остаюсь на ногах, мотая головой, и тут же получаю в грудь багрово-черным выплеском законченного Бессом заклинания. Оно вспухает вокруг меня туманным облаком того же цвета. Плюю на все и вся, делая «Путь Ветра» в направлении колдуна, и взрываюсь вертящейся каруселью. Тело делает оборот, хвост со свистом летит над землей, выполняя прекрасно показавшую себя в прошлом силовую подсечку, а длинные тяжелые клинки в руках слепо бьют по разным плоскостям пару секунд. Ощутив в конце выходки, что еще жив и даже могу шевелиться, прыгаю вверх и вперед, стараясь разорвать дистанцию.

Красное на белом. Колдун зажимает плечо, из которого толчками выплескивается кровь. Сразу, как-то почти без участия сознания запускаю в его сторону второй малый гарпун, определив, что рядом с ним нет ни одного из одержимых. После чего лихорадочно верчу головой, понимая, что почти два десятка я точно не положил, а значит…

«Путь Ветра». Снова бессознательно, просто не желая получить третий раз орочьими костями в тело. Тем более те, что уже есть, продолжают раздирать мою плоть при каждом движении. Угадал. За моей спиной слышится строенный взрыв. Оборачиваюсь, ловлю взглядом бело-красную фигуру и мы одновременно с ней выполняем одинаковые движения, с размаху метая друг в друга каждый свое. Я — пару побывавших в деле мачете, колдун — бесформенный сгусток черноты.

Он промахивается, я попадаю одним из клинков. Секунду смотрим друг на друга. У колдуна разрублено плечо, в животе гарпун, а мачете ушло по рукоятку чуть выше паха. Я — голый, целиком покрыт кровью с торчащими из-под кожи косточками орочьих трупов. Бесс действовал как механизм, неотвратимо и эффективно, допустив, по сути, лишь одну ошибку, когда атаковал меня каким-то сложным заклинанием, похожим на проклятие. Если бы он знал, что мне чхать на любую магию кроме прямого урона…

Все четверо одержимых бегут на меня прямо в лоб, без всяких хитростей и уловок. Отвечаю им тем же, метнув в наступающую стаю несколько цепей, и проскакиваю мимо восставших трупов к едва стоящему колдуну. Простой, прямой, точный удар кулаком в лицо, усиленный точным и быстрым всплеском внутренней энергии. Череп Бесса взрывается кроваво-красной пылью.

Слышен единовременный взрыв одержимых трупов за спиной. Хана цепям. Жалко.

Сесть на землю, превозмогая вспышки боли — не так уж сложно. Пытаться провалиться в медитацию, прямо после боя насмерть, зная, что каждую секунду безвозвратно тратишь кровь — куда сложнее. Сижу, стараюсь…

Вижу машущую руками Аливеоллу, бегущую ко мне. Вспоминаю лицо Аарона Йолка — оно было абсолютно бесстрастным даже когда Бесс едва не падал от фатальных ран. Я слишком часто видел такое лицо в последнее время…

Это был Слуга. И после того, как его одержимые разорвали всю мою одежду, он видел мое имя.

Просто прекрасно…