Боец Арнаутов

Глава 1

Боец Арнаутов

Дымилась роща под горою

И вместе с ней горел закат

Нас оставалось только трое

Из 18 ребят

Как много их, друзей хороших

Лежать осталось в темноте

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте

Светилась, падая, ракета

Как догоревшая звезда

Кто хоть однажды видел это

Не позабудет никогда

Он не забудет, не забудет

Атаки яростные те

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте

Пролог

Август 2020 года, Гамбург, Альтона.

Виктор Крамп в принципе был доволен своей жизнью, тем более, если она почти вся ещё впереди. Да и как ему быть недовольным, если он студент Гамбургского университета, двадцати лет отроду, физически сильный и могущий за себя постоять, всё же занятия с 8 лет боксом и рукопашным боем даром не проходят, разумеется, если ты на них не филонишь. Семейство Крампов, довольно многочисленное, приехало в Германию из Казахстана ещё вначале 90-х, когда разрешили выезд из страны. Крампы помнили язык предков, а потому, после переезда в Германию, у них не возникло проблем с общением, а кроме того, они все в короткие сроки смогли найти себе работу. Разумеется, что им вначале пришлось пройти курсы по повышению квалификации, а также подтвердить свои советские дипломы, но знание языка и своей профессии позволило им это легко сделать. Сам Виктор родился в 2000 году, в Гамбурге, и всю свою жизнь прожил в нём, но умные родители, заставляли его дома говорить исключительно на русском языке, немецкий он и так выучит сначала в садике, а потом и в школе, а знание лишних иностранных языков никогда не повредит. В результате, к своим 20 годам Виктор превосходно говорил на русском, немецком, английском и испанском языках. Он с лёгкостью сдал экзамены в университет и получал там стипендию, а в дополнение к ней, ещё и подрабатывал по вечерам, а потому ему не приходилось просить у родителей деньги на карманные расходы. Также он хорошо экономил на жилье, ему не надо было снимать комнату, так как он жил с родителями, правда он честно вносил свою долю за коммунальные услуги, а также за свои деньги регулярно покупал продукты. Всё изменилось одним августовским вечером, когда он уставший, но довольный шёл домой с работы. Виктор подрабатывал в одном небольшом ресторанчике, и сегодня у него была хорошая смена, он набрал почти 50 евро чаевых, что было очень неплохо. Он недалеко отошёл от ресторанчика, когда внезапно услышал сдавленный женский вскрик — Hilfe! Крампы не приняли новые Европейские ценности, для них все эти однополые браки и прочие извращения цивилизованных европейцев были неприемлемы. В таком свете они воспитали и Виктора, и хотя он родился и вырос в Германии, однако благодаря воспитанию родителей, да и других членов их достаточно большой семьи, по менталитету он был больше русским, чем немцем. Именно поэтому, услышав вскрик о помощи, он не раздумывая бросился на помощь неизвестной девушке. В тёмном уголке трое беженцев с очень ближнего Востока зажали молодую девчонку, в темноте было точно не разглядеть, сколько ей примерно лет, но это было и не важно. Всего несколькими ударами Виктор отправил на асфальт всю троицу, и уже шагнул к девушке, что бы успокоить её, когда четвёртый бармалей, до того тихо и незаметно стоявший в тени дома, сделал пару быстрых и бесшумных шагов, а затем резко ударил Виктора ножом в спину. Лезвие ножа достигло сердца, смерть была мгновенной, и Виктор безмолвно рухнул на асфальт. Беженцам было уже не до девушки, они сразу скрылись с места преступления, а перепуганная девушка выскочила на освещённый участок улицы, на которую как раз повернула полицейская машина. Выскочив на дорогу, она отчаянно замахала руками, машина остановилась и из неё вышли двое полицейских. Захлёбываясь слезами, девушка рассказала про нападение на неё и попытку незнакомого парня защитить её. На месте преступления полицейские увидели лишь мёртвое тело молодого парня.

Расследование этого преступления зашло в тупик, в основном из-за того, что в нём были замешаны беженцы, чьи преступления полиция расследовала крайне неохотно. Поняв, что толку от полицейского расследования не будет, отец Виктора, Николай Крамп, провёл собственное расследование. С помощью своих друзей, которые очень хорошо разбирались в компьютерных технологиях, он смог вычислить убийц своего единственного сына. До этого у него родилось четыре дочки, а потому он был вне себя от радости, когда жена наконец родила ему сына и вот теперь он его потерял. По камерам слежения расположенным по близости, его друзья смогли вычислить 23 подходящих по приметам человек, из которых потерпевшая девушка опознала троих. После этого было гораздо легче, его друзья вычислили всех четверых, но идти с этими сведеньями в полицию Николай Крамп не стал, справедливо пологая, что полиция ни чего делать не станет, а потому он решил сам отомстить убийцам своего сына. Срочную Николай служил в ДШБ, причём полтора года провёл в Афганистане, как раз застав его, вот и теперь, главное, было выследить убийц сына. Он подловил их возле старого дома, предназначенного на снос. Вырубив всех четверых, он затащил их в подвал дома, который не имел окон, после чего привёл их в чувство. Просто убить вырубленных ублюдков он не хотел, ему было надо, что бы эти уроды знали, за что именно их сейчас будут убивать. Николай забил всех четверых насмерть, после чего ушёл, в другом конце Гамбурга он снял свою старую обувь, в которой пошел на месть, а также куртку и штаны и всё это выкинул в мусорный бак, после чего уехал домой. Тела беженцев нашли через полторы недели, но того, кто это сделал так и не нашли. Хотя сына ему это не вернуло, но по крайней мере он притушил свою месть и боль.

Глава 1

Май 1941 года, воинский эшелон, Саратовская область.

— Товарищ старшина, вроде очухался.

Именно это я услышал, когда пришёл в себя, у меня очень сильно болела голова, а кроме того почему то пахло углём, а пол подо мной мерно покачивался и был слышен перестук колес. С трудом разлепив глаза, я чуть было снова не потерял сознание и было от чего, вроде только что я был в Гамбурге, а тут лежу, судя по всему на нарах в теплушке, а вокруг меня люди в старой красноармейской форме, ещё с петлицами, а в приоткрытую дверь вагона видно проносящиеся мимо него деревья, вернее они то как раз стоят на месте, а проносится мимо них вагон.

— Ну что Виктор, очнулся? Ну ты нас и напугал.

— А что случилось?

Хоть и с трудом, но я смог это выдавить из себя.

— Упал ты крайне неудачно, эшелон тормузнул, ты не удержался на ногах и головой о край нар ударился.

— А я кто такой?

— В смысле кто такой?

— В прямом, кто я такой и где я?

— А ты что, не помнишь?

— Нет, ничего не помню, ни кто я, ни где я, ни какой сейчас год.

— Во дела… Это как же ты так своей головой стукнулся… Ладно, с этим пускай начальство разбирается, а ты Виктор Николаевич Арнаутов, 1920 года рождения, боец Красной Армии, сейчас, после призыва на действительную военную службу едешь в эшелоне к месту этой самой службы.

— И куда?

— В Ровно, в 19-й мотострелковый полк, 19-й танковой дивизии.

Вот тебе бабушка и Юрьев день, я честно говоря в последнее время подсел на книги про попаданцев, уж больно интересно в большинстве писали про них. Было правда там и супер пупер мега нагибательство, это когда герой получал особые способности и магическую силу, не скрою, читать конечно интересно, но уж больно это на читерство похоже. Гораздо интересней было, когда кроме послезнания, у героя ничего нет, как он выкручиваться будет, будучи совершено простым человеком. И вот чего я больше всего не мог ожидать, так это то, что вдруг сам окажусь на месте такого героя. Честно говоря, я даже не знаю, радоваться мне этому или печалится. С одной стороны вроде потерял привычный мне мир, со всеми прелестями жизни, плюс на носу самая страшная и кровавая война в истории человечества и ещё неизвестно, смогу я её пережить или нет. А с другой стороны чистый воздух, чистые, не испорченные химией и генными модификациями продукты, да и какое будущее у меня было в Германии, судя по политике правительства, это либо пациенты психушки дорвались до власти, либо вражеские диверсанты уничтожают чужую страну. Если мои родители уехали из Казахстана в Германию, то чувствую, лет через двадцать уже мне наверное пришлось бы снова уезжать из Германии, но уже в Россию. А что делать, если немцы обречены благодаря своему мудрому правительству, которое вовсю пропагандирует однополые браки и независимость от детей. Да и так, в среднем у немцев 1–2 ребёнка на семью, а у мусульман не меньше трёх, а то и больше. На фоне естественного прироста и убыли населения, мусульмане вполне могут достигнуть 50 процентов населения страны, а тогда образование немецкого халифата необратимо. Не удивлюсь, если после этого всех этих извращенцев начнут вырезать, ведь официально ислам не приветствует однополые отношения.

Гомосексуальные отношения в исламе, по мнению большинства мусульманских богословов, являются запретными (харам) с отсылкой к коранической притче о народе Лута (Содом и Гоморра), а также хадисам (преданиям), повествующих о словах Мухаммада о наказании в виде смертной казни за гомосексуальные отношения

Вот и пришлось бы уезжать от всего этого бедлама, в который постепенно превратилась бы Германия. Да, вот бы фюреру немецкой нации рассказать, что будет с его страной и народом, а лучше показать, думаю худшей пытки для него не придумать. Ладно, это всё лирика, а пока пора думать о дне насущном. Похоже попал я сюда с концами, так что придётся жить теперь в этом времени и в этом теле, кстати о последнем, пока трудно сказать, но вроде тело мне досталось неплохое, позже, когда появится для этого возможность, проверю, чего я могу. А пока надо изображать амнезию, я ведь ни каких реалий этого времени считай и не знаю, да даже цены на товары для меня тёмный лес. Спалюсь мгновенно на любой мелочи прекрасно известной аборигенам, так что только амнезия, это сразу спишет все вопросы о незнании мной нынешних реалий. А так просто постараюсь выжить на предстоящей войне, хотя и труса праздновать не буду, но вот пытаться изменить историю не намерен. Все эти командирские башенки, песни Высоцкого, автоматы Калашникова и промежуточные патроны пожалуйста без меня, мне бы войну пережить, а затем мирно и спокойно жить.

Через десять часов, когда эшелон остановился на станции и стал пополнять воду и уголь, старшина отвёл меня к фельдшеру, который сопровождал эшелон. Мне осмотрели голову и перебинтовали её, также старшина сообщил и о потери мной памяти вследствие удара, но начальство решило, что это не помешает мне служить. Я ведь не уже подготовленный специалист, меня ещё всему должны обучить, а раз я всё понимаю, говорю, пишу, то и служить смогу, а чему надо, меня научат. Так что мы вернулись в нашу теплушку, и на этом всё успокоилось, а через три дня, когда мы прибыли в Ровно, я был почти здоров, правда ссадина на голове ещё не зажила, но и перевязывать её уже было не надо. Всё же хорошо, что я не получил сотрясение мозга, но всё равно мне было непонятно, вроде травма не такая опасная, почему же мой предшественник судя по всему умер, раз я занял его тело. Пользуясь моментом, я старался узнать побольше об этом времени, а потому внимательно слушал разговоры своих сослуживцев, сам при этом молчал. Вот так и ехали три дня, не торопясь, с длительными остановками на станциях, но наконец ближе к вечеру эшелон прибыл в Ровно, где нас уже ждали грузовики, которые и отвезли нас в расположение части. По приезде, нас накормили ужином, а затем отправили всех в баню, где мы с радостью и помылись. Затем всех вместе загнали в одну из казарм, распределение по частям будет завтра, а меня отвели к военврачу, который осмотрев меня и задав несколько вопросов, признал меня годным к строевой, что явно обрадовало начальство, а меня отвели назад к другим новобранцам. На следующий день нас распределили по подразделениям и через три дня мы уже принимали присягу. Затем стали выдавать оружие, мне досталась обычная трёхлинейка, причём явно было видно, что она уже юзаная, а сразу за мной, явно деревенскому парню, старшина дал новенькую СВТ, от которой парень старался открестится, как чёрт от ладана. Из книг я знал, что обычная пехота СВТ не любила, за частые отказы, правда и отказы в основном были от незнания и несоблюдения правил ухода за винтовкой. Вот наши моряки, да и немцы кстати тоже, те СВТ любили и уважали, вот и я, хоть и не был знаком с СВТ, решил поменяться с сослуживцем.

— Товарищ старшина, а можно мне поменяться, мне СВТ, а ему трёхлинейку.

Поскольку оружие ещё не успели записать в красноармейские книжки, то старшина согласился, надо было видеть радость парня, когда он открестился от светки, а я был рад, что её получил. Как за ней правильно ухаживать узнаю, а вот в бою она будет предпочтительней трёхлинейки, стрелять проще и быстрей, да и боезапас больше. Кстати о птичках, с СВТ мне дали два запасных магазина к ней, но я умудрился выпросить у старшины еще два вместе с подсумком под них, так что теперь у меня будет пять магазинов к СВТ, а это 50 патронов в готовности. После выдачи оружия, старшина, по моей просьбе, показал, как правильно разбирать и регулировать самозарядку. Я сразу, не отходя от кассы, разобрал и собрал её с десяток раз, пока точно не запомнил весь процесс, а заодно и отчистил её от консервационной смазки, полностью приведя её в боевое состояние. Надо будет потом ещё её пристрелять, но это позже, на стрельбище. Ждать стрельб пришлось неделю, но мне на это дело выделили двадцать патронов, а винтовка уже оказалась пристреляна, и бой был точным. После стрельб, я сразу, как только мы вернулись в казарму, разобрал и почистил СВТ. Тут сразу два в одном, и оружие в порядке держать и лишний раз попрактиковаться в его разборке и обслуживании, пока это у меня на уровне автомата не закрепится, так что я и с закрытыми глазами смогу её разобрать и собрать.

Я ещё в Гамбурге регулярно ходил в стрелковый клуб, записался туда, как стукнуло 18 лет. Жаль, что из-за состояния моих финансов я не мог позволить себе купить собственное оружие, приходилось стрелять из клубного. С какой завистью, я смотрел на других членов клуба, у кого было собственное оружие, которое хранилось в оружейных шкафах клуба. Нет, были конечно относительно недорогие модели, всего в пять сотен евро, но у меня пока были другие приоритеты на наличность, хотя я всё же планировал через годик — другой наконец обзавестись собственным оружием, и винтовкой и пистолетом, а пока стрелял из клубного оружия. Я конечно был не снайпер, но на дистанции до 200 метров промахивался не часто, но и стрелял в основном по неподвижным мишеням или приближающимся ко мне, так что неудивительно, что отстрелялся я вполне неплохо, но и многие другие новобранцы тоже хорошо отстрелялись, в основном городские. Не потому, что деревенские мазилы, а просто в городе можно было стрелять в тирах, там даже активно сдавали на Ворошиловского стрелка, причём не только парни, но и девушки, а в деревнях этого не было.

Все уже знали, что я из-за несчастного случая потерял память, а потому и не удивлялись моим вопросам про вполне обыденные вещи. Вот так и шла моя жизнь почти месяц, до самого начала войны. Писать письма с предупреждением и пророчить начало войны среди сослуживцев я не стал, ничем хорошим для меня это не обернётся, а толку с этого всё равно не будет, вот я и не возбухал по этому поводу. Я, пока была такая возможность, вплотную занялся собственным организмом. Мой предшественник, земля ему пухом, за своим телом следил, так что было оно здоровым и подтянутым, но вот некоторые группы мышц у него были не развиты, что я и исправлял, пока была такая возможность. Также занимался и рукопашным боем, правда к сожалению это был бой с тенью, так как спарринг партнёра у меня не было, зато я нашёл кое кого другого. В нашем батальоне, в соседней роте, оказался парень, уже слегка в возрасте, лет 25, который неплохо управлялся с ножами, в том числе и в бросании ими, вот он меня и стал обучать. Я сам не курил, но довольствие мне полагалось, вот я ему своё табачное довольствие и отдал. Ещё в орудийных мастерских, которые были рядом, мне сделали хорошую финку и два швырковых ножа. Отец мне как то говорил, что была в СССР универсальная валюта в виде огненной воды, да мне как то не верилось, а тут убедился на личном опыте. Короче и финку и оба ножа мне сделали за две бутылки водки, а ножи кстати были самые простые. Лезвие длинной с ладонь и рукоятка просто обмотанная узким кожаным ремнём, но правильно сбалансированный, так что при броске нож летел лезвием вперёд. Вот за оставшийся месяц мирной жизни я и старался успеть как можно больше, а именно постараться довести своё тело до идеала и более или менее освоить бросание ножей, что мне в принципе удалось. Конечно до моего учителя мне далеко, но по крайней мере я уже хорошо попадал в мишени. Зная, что будет, я не сомневался, что минимум раз мы в окружение попадём, а там умение метать ножи может мне очень пригодится, может это даже мне жизнь спасёт, кто знает. Другие бойцы стали посмеиваться надо мной, за то, что я всё своё свободное время проводил на спортплощадке, но я просто не обращал на них внимания. Как говорится, спасение утопающих дело рук самих утопающих, и чего обижаться над покойниками, ведь что бы выжить в предстоящей войне, нужны будут все силы и умения, но ведь не скажешь это им, сразу донесут особисту, так что тут уже бог рассудит, кому жить, а кому умирать. Был и боевой выход, примерно через три недели, как я прибыл в часть, наш батальон подняли по тревоге белым днём и на машинах отправили прочёсывать лес. Наш интендант на двух полуторках поехал за чем-то на дивизионный склад, а на обратном пути его попытались перехватить. Одну машину неизвестные смогли остановить, а вот вторая, с интендантом, умудрилась прорваться, и в первом же встречном селе с телефоном интендант дозвонился до командира полка и сообщил ему о происшествии. Нас сразу посадили в грузовики и через час мы уже были на месте происшествия. Кроме пустого грузовика с мёртвым водителем там уже ни чего не было, но среди бойцов батальона был один охотник, что хорошо умел читать следы, вот он нас и повёл в лес. Мы шли за ним почти два часа, прежде чем не нагнали банду. Увидев, что их нагоняют, бандиты бросили добычу, которая оказалась продовольствием, и припустили прочь, однако мы их не теряли из вида. Рассыпавшись, бойцы припустили вперёд и вскоре стали раздаваться выстрелы, брать живыми бандитов ни кто не собирался. Ещё с полчаса мы их преследовали, пока не добили последних, у нас было только трое легкораненых, а мы сами убили 18 бандитов. У пары раненых, смогли узнать, кто они, оказались украинскими националистами, а потому по приказу командира батальона их просто добили. Может и жестоко, однако по-моему совершенно правильно, горбатого только могила исправит, а такие твари не перевоспитываются, так что я только одобрил приказ командира, кстати одного из них я добил сам, причём штыком, решил патрон сберечь.

Вот так и бежало время, причём очень быстро, а я ждал начало войны, больше ни чего не делая, даже в ночь с субботы на воскресенье 22 июня спал, как и все в казарме, а что, от границы достаточно далеко, так что побудка авианалётом мне не грозила. А там всё как по канону, нас даже по тревоге подняли не рано утром, а только после завтрака, а до того всё было тихо и мирно, короче, как обычно. Вот потом всё закрутилось, нас бросили вечером в составе всей дивизии на Луцк, вот только из-за технических неисправностей и действия немецкой авиации из 163 танков осталось боеготовыми всего 45, плюс к ним 12 бронеавтомобилей. На следующий день наша дивизия пришла на поддержку 135-й стрелковой дивизии, атаковав 14-ю немецкую танковую дивизию и даже сумев потеснить её в районе села Войница. Однако наш успех был недолог, ближе к вечеру немцы сами контратаковали нас, нанеся нам удар в левый фланг, в итоге мы вместе со 135-ой стрелковой дивизией были вынуждены отойти, потеряв большую часть оставшихся танков. Отступали мы назад на Ровно, при этом в бою погиб командир корпуса генерал-майор Кондрусев, а также были ранены командир дивизии и все командиры полков.

Не буду врать, когда нас бросили в бой, мне было страшно, тут не в окопе сидеть, отстреливая немцев, как мишени в тире, тут самому в атаку идти пришлось, но бог миловал и меня даже не зацепило. Конечно вначале меня стало трясти от выброса адреналина, я даже прицелится толком не мог, но довольно быстро дрожь прошла и я стал стрелять, правда не стремился палить куда-то в ту сторону, нет, стрелял по немецким солдатам, когда их видел. Что интересно, я ведь тоже немец, хотя сейчас и в теле простого русского парня, но тем не менее, я и грамма сочувствия к своим соотечественникам не испытывал. Для меня они были врагами и ни как иначе я их не воспринимал. Жаль, что я не знал где и какие наши и вражеские части находятся, а также что и как будет, только общие сведенья, которые мне сейчас особо без надобности. К вечеру немцы сами перешли в контратаку и мы были вынуждены отступить назад, в сторону Ровно. Вскоре, а именно 1 июля, мы снова нанесли контрудар в направлении на Дубно, но успеха не имели, более того, на следующий день мы сами попали в окружение.

Это реальная хроника произошедших событий. С этого места и начинается путь бойца Арнаутова.

Наш батальон оставили в заслоне, что бы дать остаткам дивизии возможность отойти. Немцы преследовали нас, наступая буквально на пятки, и именно мы и должны были задержать их, дав остальным возможность уйти. Времени, что бы отрыть нормальные окопы у нас не было, так что всё, что мы смогли выкопать, это индивидуальные ячейки, причём для стрельбы лёжа, так что потери у нас были довольно большими. Я успел отрыть себе ячейку, благо, что лопаты были у всех, ещё не успели их бойцы пролюбить, так что хоть что-то хорошее у нас было. Прошло не больше десятка минут, как впереди показались немцы. Десяток полугусеничных бронетранспортёров и густая цепь пехоты, которая шла перед ними. На наше счастье, у нас было артиллерийское прикрытие, весьма хлипкое, но какое есть. Один из пушечных бронеавтомобилей БА-10 сломался, и его решили бросить, а что бы он хоть как-то смог ещё нанести противнику урон, его оттащили в рощицу за нами и замаскировали. За прошедшие бои он основательно порастратил свой боезапас, но пара десятков снарядов у него ещё осталась, вот он, когда появились немецкие бронетранспортёры, и открыл по ним огонь, когда немцы достаточно приблизились к нашим позициям. Хорошо, что дрожь и тремор у меня прошли, и я спокойно стал выцеливать здоровенного немца, который шёл прямо на меня. Плавно тяну спусковой крючок, хлопает моя СВТ, и согнувшись, немец, в которого я целился, падает, а я уже ищу себе другую цель. Вокруг стоит грохот, свистят пули, а у меня все мысли только об одном, что бы пронесло. Вот следующий немец, снова целюсь, плавно тяну спусковой крючок, выстрел, ещё один несостоявшийся рабовладелец отправляется в мир иной. Вон там работает немецкий пулемёт, укрылся за подбитым бронетранспортёром и наш БА-10 до него не достаёт, пулемётчик в мёртвой зоне. Тщательно целюсь, выстрел, и пулемёт замолкает. Бронеавтомобиль тоже не стоит без дела, его пулемёт работает во всю, все немецкие бронетранспортёры уже горят, это нам ещё повезло, что у немцев нет танка. Но вместо него прилетает авиация, видимо немцы нажаловалась на нас, вернее на бронеавтомобиль и несмотря на то, что тот стоял в рощице, но видимо лётчик всё же смог его разглядеть, а там свист бомбы, взрыв, и остатки БА-10 уже во всю пылают. Тут вокруг нас начинают рваться мины, а вот это уже паршиво, насколько я знаю, от мины и окоп не спасёт, она падает отвесно, и тут без крыши не спастись, если она на тебя падает. Я честно говоря при этом стал молится про себя, хотя никогда не был религиозным, и всё, что я хотел, это только что бы мина упала в стороне от меня. После обстрела, немцы снова попытались нас атаковать, но были встречены огнём, правда на этот раз гораздо более слабым, чем раньше. Не пожелав нести потери, они снова вызвали артиллерию, и на этот раз по нам стали работать гаубицы. Затем был близкий взрыв, и очнулся я, только когда кто-то тронул меня. Очумело оглядевшись, увидел бойца со своей роты, затем не вставая, а то хрен его знает, может немцы рядом, стал себя ощупывать, а то состояние такое, что и рану могу не заметить. Слава богу оказался цел, затем осторожно глянул в сторону противника, там только догорали подбитые ранее немецкие бронетранспортёры, да валялись убитые немецкие солдаты. Боец показал мне рукой направление в тыл, и я понятливо кивнув ему, пополз туда. По сути мы выполнили приказ командования, задержали немцев, а теперь могли отойти. Всего от нашего батальона осталось примерно с полсотни человек, а командовал нами наш ротный, остальные командиры погибли. Подхватив вещмешки, мы быстрым шагом двинулись прочь, не пройдя и километра, были вынуждены срочно убраться с дороги, по которой шли, так как впереди показались немцы. Нас просто обошли другие немецкие части, так что мы оказались в полном окружении. Большинство бойцов впало в панику от такого известия, только я был спокоен, ну окружение, так оружие при нас есть, да и патронов ещё немного осталось, а тут на местах боёв их пополнить не такая большая проблема.