Боец Арнаутов

Глава 17

Глава 17

Пока суть, да дело, Кирпонос занялся устройством обороны, так как кроме его выведенных из котла войск, других значимых соединений нашей армии, стоящим за ним и способных остановить противника просто не было. Протекающая тут речка, хоть и не большая, но достаточно глубокая и топкая неплохо дополняла строящуюся оборону. Наличие поблизости лесов решало проблему с брёвнами для укреплений, а кроме того, на все ближайшие лесопилки отправили людей за досками, укреплять ими окопы, так что оставшимся работникам этих лесопилок пришлось забыть про отдых, они даже ночевали на них, не возвращаясь домой. Прекрасно понимая, что от качества возводимых укреплений зависит их жизнь, бойцы работали на совесть, благо, что шанцевого инструмента хватало, как впрочем и топоров с пилами, так что блиндажи делали даже не в три, а в четыре или даже пять накатов. С раннего утра, сразу после побудки и завтрака, до самого отбоя вечером лишь с короткими перерывами на обед и ужин, бойцы строили укрепления. В этом им по мере своих сил помогали и местные жители, в частности они тоже валили деревья, обрубали им сучья и потом везли на строящиеся позиции готовые брёвна. Оборону сразу строили в две линии, с окопами полного профиля, ходами сообщений в тыл, крытыми пулемётными точками и даже крытыми огневыми позициями для стрелков. Вывезенная тяжёлая артиллерия заняла позиции возле предполагаемых мест прорыва, у подходящих транспортных развязок, а кроме того Кирпонос распорядился выделить дополнительно по пехотной роте в охранение и по немецкой трофейной противотанковой батарее. Расчётов к трофейным орудиям не было, но это не являлось проблемой. Вокруг расположения артиллерийских позиций отрывались окопы полного профиля с капонирами для противотанковых орудий, а в случае прорыва противника в расположение дивизиона, артиллеристы просто поменяют свои гаубицы на трофейные орудия. Это противотанкисту будет сложно стрелять из гаубиц, так как там нужно углы возвышения высчитывать, а противотанковые орудия всегда бьют прямой наводкой. Как бы то ни было, но немцы дали нам аж целых четыре дня форы, прежде чем попытались двинуться на Москву. Первые достаточно робкие попытки противника продвинуться вперёд были с лёгкостью отбиты. К этому времени бойцы успели отрыть две линии окопов полного профиля, укрепить их досками и местами даже сделав перекрытия для защиты от миномётного огня, и заканчивали строительство блиндажей и огневых точек. Сами земляные работы выполнили всего за два дня, благо, что как рабочих рук, так и строительного инструмента, в качестве лопат, топоров и пил было в избытке. Затык, правда небольшой, вышел в заготовке и транспортировке брёвен их не успевали заготовить в необходимом количестве, но к тому моменту, как немцы всё же двинулись вперёд, армия Кирпоноса заканчивала перекладку землянок брёвнами. По уму, при строительстве землянке следовало выкладывать внутри настоящий сруб, так надёжней. Но на это не хватало, как времени, так и брёвен, а потому стены землянок укрепляли, как и окопы досками, а сверху просто укладывали брёвна и засыпали их землёй. На пулемётные и огневые точки клали обычно один ряд брёвен, а на них наваливали ветки и сверху также засыпали землёй. Успели даже сделать миномётные позиции, рыли большой капонир, правда разделённый примерно двухметровой земляной стеной с широким проходом и затем одну половину капонира закрывали брёвнами. В случае обстрела миномётные расчёты могли быстро перебежать из открытого капонира в расположенную буквально за земляной стеной землянку. Для того цейтнота, в котором оказался Кирпонос, построенные укрепления были просто отлично оборудованы.

Единственные, кто всё это время не строил оборону, была разведка, пока все остальные лихорадочно зарывались в землю, мы тщательно изучали территорию за речкой, пользуясь тем, что противника там пока ещё нет, и нам ни что и ни кто не мешает. Правда порыть землю пришлось и нам, но только строя несколько схронов в будущем немецком тылу, да прокладывая пару телефонных линий. То, что радиоразведка у немцев работает не просто хорошо, а отлично, мы уже знали, а потому я и предложил пока ещё есть такая возможность, проложить пару телефонных линий, тщательно их замаскировав. В числе наших трофеев были и немецкие телефонные провода вместе с самими аппаратами, вот в местах, где оборону держать очень неудобно из-за затопления, мы и проложи телефонные кабеля, зарыв их в землю у берегов на приличное расстояние и только в лесу, тщательно их замаскировав, пустили потом кабеля по верхушкам деревьев. Сами точки установки аппаратов тщательно замаскировали, сделав там небольшие землянки, так что передавать сведенья можно будет спокойно, не опасаясь, что их подслушают и засекут наши разведгруппы. Чем регулярно засылать в тыл к немцам разведку для сбора данных, проще сразу оставить там несколько групп, переодетых в немецкую форму и снабжённых достаточным запасом продовольствия. Эти группы должны были только собирать сведенья о противнике, ни как себя не проявляя, тут языки не особо будут нужны, а если даже его и возьмут, то выпотрошат где в тихом месте и там же потом аккуратно прикопают, а все добытые сведенья передадут по телефону. Всего таких групп было шесть, и километрах в трёх от будущей линии соприкосновения к каждому, из двух идущих к нам кабелей подключили ещё по два кабеля, так что в итоге получилось шесть пунктов связи, по одному для каждой группы. Кстати для строительства схронов и пунктов связи выделяли бойцов, правда не тех, что будут потом тут держать оборону, а с других мест и везли их туда в закрытых машинах, так что если потом они и попадут к немцам и даже расскажут, про строительство схронов, то вот показать их места, а тем более отвести их на место не смогут. А вот у меня за это время случился конфликт с каким то левым майором. По заданию своего прямого начальника, майора Доброва, повёз в тыл какие то документы, видимо важные, так как Добров отправил их не с обычным посыльным, а со мной. Ехать надо было почти на сотню километров в тыл, с собой я взял только водителя и одного бойца, так как лишних людей не было, ну и разумеется со мной был и Хан, он крайне не охотно оставался один и всегда, при любой возможности, старался быть со мной. В его полезности я убедился уже давно, а сам он был довольно молчаливым псом, лишний раз не гавкнет, так что я брал его с собой в рейды весьма охотно. Тут была простая поездка, а потому он и улёгся рядом со мной на заднем сиденье, а боец сел спереди рядом с водителем. Дорога была вполне проезжей, уже подмораживало и грязь, скованная первыми морозцами, вполне держала машину. Кроме двух раз, когда нам на открытых участках пришлось прятаться от немецкой авиации, других осложнений не было. Приехав по месту назначения, я с бойцом двинулся отдавать документы, а мой водитель помчался в скворечник, так как его на подъезде припёрло, но он мужественно вначале нас довёз до места назначения. Пришлось по первости немного покружить, так как места мы не знали, но патруль подсказал. Мне пришлось немного задержаться, так как у меня не только забрали бумаги Доброва, но и коротко расспросили, так что когда через полчаса я вышел к своей машине, то увидел там маленькое столпотворение. Стоявший около моей машины незнакомый майор громко орал на моего водителя, а рядом стоял бледный боец, не мой, и баюкал свою правую руку.

— Товарищ майор, в чём дело?

Увидев меня, незнакомый майор тут же переключился и похоже начал по новой, но уже выговаривая мне. С трудом, поскольку половина слов была нецензурной, я всё же понял, что этот ухарь увидев пустую машину, так как мой водитель в это время пугал скворечник, он решил в наглую отжать трофейный автомобиль. Вот только ни сам майор, ни его водитель не увидели Хана, тот хоть и здоровенный, но после нашего ухода во весь свой немалый рост растянулся на заднем сиденье и снаружи просто не бросался в глаза. Всех моих бойцов он знает по запаху, а тут, когда внезапно в машину сел чужой, он рявкнув, ещё успел и цапнуть незваного гостя за руку, правда к счастью неизвестного бойца не сильно, даже до крови ему руку не прокусил и тут же отпустил, но этого хватило, что бы незадачливый боец пулей вылетел из машины успев при этом закрыть дверь, что бы то чудовище, что неожиданно оказалось в машине не дай бог не вылезло наружу. Майор обалдело смотрел на это представление, а тут и мой водитель наконец нарисовался, счастливо облегчившись в скворечнике и избавившись от революции в своём животе. Когда он увидев незнакомцев у своей машины, спросил что им тут нужно, майор просто взорвался. На основании того, что ему машина нужней, он хотел её в наглую отжать, и не будь в машине Хана, ему вполне это могло и удастся, так как бодаться с майором моему водителю было не с руки. Вот именно в этот момент я и появился возле своей машины. Поняв в чём дело, я тоже вызверился, с самого детства не выношу таких ухарей, что так и норовят попользоваться чем за чужой счёт.

— Товарищ майор, если вам так понравилась такая машина, то просто сходите к немцам в тыл и добудьте себе такую, как это сделали мы.

Когда майор услышал это, то я даже испугался, что его Кондратий хватит, и так уже достаточно красный от своего ора, он покраснел ещё больше, хотя казалось это уже не возможно, а его глаза просто выпучились. После этого он еще оглашал окрестности своим ором, который в большей своей части состоял из сплошных ругательств, а всё это время стоял рядом с демонстративно скучающим видом, что ещё больше распаляло майора. Наконец. Когда он стал выдыхаться, я скучающим голосом спросил.

— Всё, концерт по заявкам радиослушателей закончен? А теперь майор послушай меня, я конечно могу просто прибить тебя как муху и списать это на немецких диверсантов, их тушки даже потом найдут рядом, но не хочется о такую падаль руки марать. Я поступлю проще, просто сообщу о тебе генерал-полковнику Кирпоносу, который сейчас тут командует, а вот что он потом с тобой сделает, и в какую дыру сошлёт не знаю, хотя можно посоветовать отправить тебя в передовой отряд, который немцев будет в ловушку заманивать, правда там одни добровольцы будут, так как по сути они все смертники, но для тебя сделают исключение.

Услышав это, майор тут же заткнулся, поняв, что наехал на кого-то из ближнего круга нового командующего. Разумеется, что ни какого отряда для заманивая немцев в ловушку не было, но откуда это было знать майору, так что мой блеф вполне удался. И кстати, на счёт немецких диверсантов я не шутил, при необходимости вполне организовал бы такое майору, отожми он в итоге мою машину. За своё я кого угодно порву, и ведь одно дело когда это действительно очень нужно, а тут майор клюнул на необычную трофейную легковушку, да ещё к тому же и полноприводную. Короче решил по нахалке захапать понравившуюся ему машину. За что и получил от меня отлуп по полной программе.

Майор Варзанов просто влюбился в эту машину с первого раза, как только её увидел. К штабу подъехал небольшой немецкий легковой полноприводный автомобиль, но перекрашенный в наш трёхцветный камуфляж. Из машины вышел лейтенант и в сопровождении бойца прошёл в штаб, а пулей выскочивший из-за руля водитель убежал в туалет. Майор зайдя в штаб, спросил у дежурного, что за лейтенант к ним приехал, и услышав, что это простой армеец привёз с передовой бумаги в разведотдел успокоился. Сейчас он вызовет своего водителя и просто прикажет ему забрать машину, а там быстро сделает ей новые документы и новый номер и всё, пусть потом этот лейтенант хоть бесится, но ничего сделать уже не сможет. Через пять минут прибежал его водитель и они вышли из здания штаба, после чего водитель попытался сесть в машину, вот только не успел он сесть, как тут же и выскочил, баюкая свою правую руку, а из машины послышалось рычание. В тот же момент майор увидел на заднем сиденье машины здоровенную собачью голову, которая скалилась, показывая внушительные клыки. Тут прибежал и водитель машины, а Варзанов, чувствуя, что машина уплывает от него, с руганью напустился на прибежавшего водителя. Хотя незаметно отжать машину не получилось, но ещё можно было попробовать надавить званием, и заявив, что ему машина нужней, в наглую её отобрать. Пока лейтенант его найдёт, всё уже будет оформлено и ему придётся вернутся ни с чем, но тут из штаба вышел и сам лейтенант. На все угрозы и ругань майора он демонстративно, что еще больше злило майора, не обращал внимания. Наконец, когда ему это надоело, он приблизившись к его голове, тихо, так что бы услышать это мог только сам майор, пригрозил ему, причём больше всего Варзанова испугал спокойный, словно скучающий тон лейтенанта. Он говорил так, словно это был какой то пустяк, сначала пригрозил ему просто пристрелить его, сделав это так, как будто поработали немецкие диверсанты. Однако больше его испугало обращение к новому командующему, который пробившись из немецкого окружения, сейчас налаживал тут оборону. Значит наверное этот лейтенант привёз сюда бумаги из штаба Кирпоноса, а если это так, то он вполне сможет через него исполнить свою угрозу и назначить его командовать отрядом, который будет заманивать немцев в ловушку и шансы уцелеть там будут минимальными. Это действительно будут смертники, как и сказал лейтенант. Не смотря на всё своё желание получить эту машину, майору пришлось отступить, конфликтовать из-за этого с начальством он не хотел.

Пока ехали назад, я вполне успокоился, чего только стоило вспомнить, как мгновенно побледнел этот майор, услышав про шанс стать командиром отряда смертников. От багрово красного, до мертвенно бледного и спустя за какую-то минуту, не увидь это сам, ни за что не поверил бы услышав про такое от других. К себе приехал уже в вечерних сумерках, доложился Доброву, что отдал его бумаги по назначению и пошёл к себе. Рассказывать о придурке майоре не стал, да и ответки от него не ждал, сциковат оказался товарищ майор, так что он будет молчать, да и дойди дело до официального разбирательства, то налицо будет факт попытки завладения чужим транспортом. И я не ошибся, так ни чего мне и не было, ссыканул майор на меня жаловаться, что я ему угрожал, а вскоре мне стало не до этого случая.

Вначале немцы попытались прощупать нашу оборону, хорошо, что мы за те несколько дней, что они нам дали передышки, успели с помощью местных жителей устроить неплохую полевую оборону. Хотя наступали заморозки, но земля ещё не успела промёрзнуть, так что копалось легко. Вначале немцы пустили обычную разведку, но после того, как её в полном составе уничтожили, провели разведку боем. Двигались они сразу по нескольким дорогам, но их отбили достаточно легко даже без участия тяжёлой артиллерии и не показывая противнику всю нашу артиллерию и танки. Ещё день после этого немцы подтягивали свои силы, а затем попробовали прорваться, но снова неудачно. Кроме потерь среди атакующих, они понесли потери и среди своей тяжёлой артиллерии. Не желая раньше времени раскрывать все свои козыри, мы пока скрывали наличие в немецком тылу своих разведчиков. Сразу отследив места расположения немецкой тяжёлой артиллерии, не теряя времени передали координаты их размещения по телефону своим, так что, когда немцы устроили артналёт по нашим позициям, им сразу прилетело в ответ, как будто их вычислили по стрельбе.

Нашу дивизию Кирпонос решил оставить в резерве, хотя тяжёлую артиллерию использовал по полной. Еще он организовал несколько манёвренных групп. Которые в случае необходимости могли быстро придти на помощь другим частям, и это пришлось делать уже на следующий день. Немцы рвались к Москве, и хотя пока они не могли задействовать все свои силы, так как им было нужно ликвидировать ещё остающиеся в окружении наши части, но долго так не продлится. Кирпонос понимая, что его оборону могут в любой момент прорвать, так как не смотря на то, что он и вывел с собой несколько дивизий, но сил у противника всё равно больше, а потому мобилизовав местных жителей, принялся готовить новую линию обороны километрах в двадцати позади своих нынешних позиций. Он лично выезжал на место, что бы определиться на натуре, где лучше всего оборонятся. Понимая всю важность этого направления, ставка по мере сил присылала подкрепления, и первым из них стала дивизия народного ополчения из Москвы. Поскольку пока фронт держался, Кирпонос направил х в помощь местным жителям готовить новые укрепления. Строили их основательно, окопы полного профиля, основательные блиндажи, крытые огневые точки, капониры для миномётов и артиллерии и проволочные заграждения. А мои орлы долго не выдержали просто сидеть и наблюдать, но действовать стали с умом. Так для начала они заминировали складированные снаряды одной из немецких батарей, и когда наша артиллерия по их наводке стали гвоздить по немцам, подорвали их, как будто это прилетел наш шальной снаряд. Также подорвали несколько мостов, но не у передовой, а смотавшись на полсотни километров в немецкий тыл, типа это действуют партизаны или диверсанты, но там, а не у самой передовой.

Я всё это время скучал в тылу, но наконец начальство дало добро и мне на рейд по немецким тылам. Взяв свой взвод, я в одну из ночей перешёл линию фронта, причём мне в этом помогли наши парни, которые отслеживали действия противника у него в тылу. Сняв часовых, они подали нам сигнал и мы прошли, причём оставив такой след, будто это наша группа из немецкого тыла вернулась к своим, они даже командира немецкого батальона, что находился на этом участке захватили в плен. Мы специально взяли с собой несколько бойцов, которые этого немца и прихватили с собой назад, так что налицо была вылазка наших разведчиков за языком, которая успешно произошла. Немцы так ни чего и не заподозрили, а мы в немецкой форме и с немецким оружием за ночь прошли десяток километров и встали на днёвку в лесу. Отдохнув несколько часов, пошли дальше, нам нужен был транспорт, но захватывать его прямо у передовой я не хотел, зачем внимание к этому привлекать. Тут ведь наши ребята оставались, что все действия противника отслеживали, так что не стоило напрягать противника возле передовой. Пройдя ещё километров десять, захватили большой немецкий грузовик, и хотя пришлось набиться в него как сельдям в бочку, но влезли все. Через час удалось захватить ещё один грузовик с мотоциклом, немцы изволили обедать на природе, остановились на привал и разведя костёр, обедали. Мы просто подъехали к ним и пользуясь тем, что рядом ни кого другого не было, из трёх ручников за минуту положили всех, после чего провели контроль, нам подранки ни к чему. Трупы немцев закидали в их грузовик и отъехав на несколько километров выкинули их в лесу, закидав ветками. Сейчас не лето, так что вонять они не будут и если их тут и найдут, то только случайно, так что время у нас есть, а потом это будет уже не актуально. Большим минусом было то, что мы не могли греться у костра, если наша форма пропахнет дымом, а так и будет, то выдать себя вблизи за немцев станет проблематично, от них дымом тянуть не должно. С большим сожалением вспомнил о совсем недавнем времени, когда было тепло и считай под любым кустом можно было спокойно спать. Сейчас так не получится, теперь для ночёвки придётся искать большие ели с ветками до земли, они образовывали естественный шалаш. Там и мягкая подстилка из опавшей хвои и ветки защищают от ветра и дождя, так что вполне можно спать, подстелив под себя брезент и укрывшись одеялом. Но это позже, а пока мы двинулись дальше, меня интересовали фельджандармы, от них я мог быстро узнать о близлежащих частях и графике движения по дороге. Повезло нам через пару часов, два мотоцикла и бронетранспортёр стояли на перекрёстке дорог, а главное, мы их заметили первыми. Правда сейчас, в отличие от того времени, когда мы куролесили в немецком тыле, у нас были вполне подходящие для проверок документы. Отправляясь в этот рейд мы получили в разведотделе армии немецкие документы, настоящие, правда слегка подправленные под нас, так что рутинную дорожную проверку должны были пройти спокойно. Ненадолго остановившись, надо было подождать, пока жандармов не минует небольшая немецкая колонна, мы двинулись прямо к ним. В тентах грузовиков заранее проделали небольшие прорези, и когда мы подъехали к жандармам, то я вышел из головной машины и быстро оглядел немцев. Определив старшего, не доставая документов мгновенно двинул его кулаком в челюсть вырубая нокаутом, благо, он оказался совсем рядом после чего рухнул на землю рядом с ним. В этот самый момент в прорези высунулись пулемёты и открыли по немцам огонь, одновременно с этим из грузовиков стали выскакивать мои бойцы. Они бегом бросились проводить контроль немцам, для этого у них были Парабеллумы, как раз пистолет для рядового и унтер-офицерского состава вермахта. Перекидав тела немцев в кузов, так как оставлять явные следы я не хотел, мы уже собрались ехать, как от недалёкой опушки вышла женщина в нашей военной форме и замахала нам руками.

Военфельдшер Вера Столярова с самого утра искала еду, недалеко отсюда была небольшая деревенька, вот только что бы к ней пройти, нужно было перейти дорогу, а на ней расположились немцы, патруль. В этом месте лес подходил к дороге достаточно близко, а затем снова на приличное расстояние между дорогой и лесом было большое открытое пространство, а Вера уже знала, как опасно на них выходить днём. Сил было мало, и она решила ждать здесь, пока немецкий патруль не уедет и затем перейти дорогу. Она отломив несколько толстых еловых лап подложила их перед уже сильно облетевшим кустом и легла на них, так хоть от земли не будет тянуть холодом. Она лежала так уже несколько часов, испытывая сосущую боль в животе. Вот показалась очередная колонна немцев, небольшая, мотоцикл и два грузовика, колонна встала у поста, из переднего грузовика вышел офицер, а затем началось непонятное. Офицер сначала ударил другого немецкого офицера, командира патруля и сразу упал на землю, а от машин раздались пулемётные очереди и немцы из патруля стали падать на землю. Одновременно с этим из грузовиков выпрыгнули немецкие солдаты и бегом бросились к патрульным и сразу раздались хлопки пистолетных выстрелов. Вера открыв глаза смотрела на происходящее, она ни чего не понимала, почему одни немцы стали стрелять в других немцев, но всё прояснилось, когда упавший немецкий офицер встал и стал громко отдавать команды на русском. Хотя расстояние до них было приличным, но Вера имела хороший слух и услышав русскую речь поняла, это наши разведчики, а когда они стали забрасывать тела убитых в грузовик окончательно в этом убедилась. Поняв, что это её шанс не только достать еду, но и вообще выйти к своим, она решительно пошла к ним.

Я с удивлением смотрел на подходящую к нам женщину, вернее молодую девушку. Измождённая и худая, она тем не менее всё равно оставалась красивой. Когда она достаточно подошла, спросил:

— Кто такая, что тут делаешь?

— Военфельдшер Столярова, выхожу к своим. Вы мне поможете?

— Ладно, чёрт с тобой, лезь в грузовик, только не в тот, куда мы жмуров покидали, и запомни, без приказа даже свой нос из машины не показывай. Поняла?

— Поняла, только как к вам обращаться?

— Товарищ лейтенант.

— Товарищ лейтенант, у меня тут двое раненых неподалёку.

— Чёрт! Далеко? И как серьёзно они ранены, а то мы только в рейд вышли.

— С километр отсюда в лесу, а ранены не тяжёло, один в руку, а второй в ногу, он идти почти не может.

— Ладно, веди к своим раненым, да, у них оружие есть? Две винтовки, только патронов к ним не осталось, а что?

— Да как то не хочется пулю от своих получить, значит так, сейчас с тобой пойдут четверо моих бойцов, только не рядом с тобой, а немного позади. Сначала предупреди своих раненых, что с тобой свои, разведка, но в немецкой форме.

— Хорошо.

Вера быстро пошла назад к раненым, которых уже неделю старалась вывести к своим. От осознания, что теперь ей и раненым помогут у неё казалось появились новые силы. Минут через пятнадцать она вышла к небольшому родничку, рядом с которым в густых кустах и укрылись сержант Пискунов и политрук Самсонов.

— Вера, ну что, нашла что поесть?

Это обратился к ней политрук Самсонов.

— Лучше товарищ политрук, своих нашла, разведчиков, только вы не пугайтесь, они в немецкой форме.

— А это точно наши?

— Точно, документы они конечно не показали, но на моих глазах уничтожили немецкий патруль.

Тут среди деревьев показалось четверо в немецкой форме, они несли с собой брезентовые носилки.

— Спокойно славяне, свои, дивизионная разведка, старший сержант Бурыгин.

— Товарищ старший сержант, мы сразу к своим двинем?

— Должен вас огорчить, мы только вышли в рейд, так что придётся вам поездить с нами, сами понимаете, из-за вас мы рейд прерывать не будем. У вас кстати воспалений ран нет, а то у нас трофейные медикаменты есть, вон и военфельдшер присутствует.

— Нет у них воспалений, у меня хоть лекарства и закончились, но я за ранами слежу, они чистые, их только перевязывать надо и следить за ними.

Развернув носилки и положив на них политрука, разведчики двинулись обратно к дороге и машинам. Дошли быстро, погрузили раненых в грузовик, и небольшая колонна тронулась в путь. Ехали около часа, после чего сделали остановку в лесу, разведя небольшой костёр, принялись готовить обед, а заодно выкинули из второго грузовика тела немецких жандармов. Пока готовился обед, водители поменяли номера на новой технике, их взяли с собой от старой трофейной техники. Кроме того вооружившись краской и кисточками замазали на двух мотоциклах и бронетранспортёре жандармов старые тактические знаки и нарисовали новые. Не хотелось как-то проколоться на мелочи, а то вдруг кто слишком глазастым окажется и увидит, что на технике различные тактические знаки. А пока бойцы занимались делами, я вытащил пришедшего уже в себя немца и потащил его в сторону потрошить, а вместе со мной двинул и Хан. Оставлять его одного, когда я выхожу в рейд не хочу, да и он похоже снова обретя хозяина, не горел желания оставаться один.