Боец Арнаутов

Глава 12

Глава 12

Хорошо, что перед тем, как Рудаков отправил бойцов веселиться на немецких коммуникациях, я узнал, что среди наших трофеев оказалось два десятка ящиков с бронебойно-зажигательными и трассирующими патронами для винтовок. Я как узнал про это, то меня сразу и торкнуло, просто вспомнил одну книгу, где наши бойцы оказавшись в окружении, с помощью таких патронов успешно жгли немецкую бронетехнику и машины. Сейчас практически вся немецкая техника ездит на бензине, а на бронетехнику немцы навешивают канистры с топливом, что бы увеличить радиус её действия. Это у нас на танки навешивали дополнительные съёмные топливные баки, которые обычно перед боем снимали, если конечно успевали, а вот у немцев такого не было, поэтому они и использовали канистры с топливом, которые просто вешали на борта бронетехники. Я когда про это вспомнил, сразу помчался к Ильичёву с Рудаковым и рассказал им. Начальство услышанному очень обрадовалось, так как теперь можно было жечь технику противника без использования артиллерии и с расстояния. Кроме того на каждую роту выделили по два 82 миллиметровых миномёта с солидным запасом мин. После того, как мы знатно порезвились на немецких аэродромах, готов дать голову на отсечение, что их охрана значительно усилена, в том числе и за счёт противотанковой артиллерии, хотя не удивлюсь, если они ещё для этого и танки привлекут. Наших исправных танков они тоже немало захватили, так что наверняка усилят ими оборону своих аэродромов, так что ни о каком прямом штурме речь больше идти не может. Да и ночью, думаю, у них вырезать охрану больше не получится, а вот с расстояния в несколько километров нанести по ним миномётный удар вполне реально, после чего сразу смазать пятки салом, пока разъярённые Гансы им на хвост не сели.

Батальонный миномёт калибра 82 миллиметра имел дальность стрельбы в 3 километра, так что вполне можно было с достаточно безопасного расстояния нанести миномётный удар по противнику и сразу уехать, разумеется, заранее разведав пути отступления и при необходимости заминировав дорогу.

Бойцам пришлось удалиться на достаточно большое расстояние от места временного лагеря бригады, тут и для обхвата большей территории и для того, что бы противнику было трудней вычислить место нашего временного базирования. Хорошо, что я постарался набрать как можно больше целой немецкой формы, так что теперь небольшие автоколонны из полутора десятков немецких грузовиков с водителями в немецкой форме не должны были вызывать у немцев подозрения. На всякий случай ещё в каждом грузовике, возле борта сидело по два бойца в немецкой форме, ну и среди них, разумеется, были люди знавшие немецкий язык. В тридцатые годы в СССР многие учили немецкий язык, а среди такого количества наших пленных, найти знающих немецкий язык не составило большого труда. Всё это давало нашим группам очень хороший шанс без проблем передвигаться по оккупированным территориям.

Рота старшего лейтенанта Рябова без проблем отъехав примерно на сотню километров от лагеря, нашла удобный участок для засады. Десяток лучших стрелков, с трассирующими патронами, засели на участке леса длинной метров в двести, рядом с дорогой. Сама рота расположилась примерно в километре от места засады, но не просто так, а также организовав засаду на небольшой полянке, это если разозлённые немцы бросятся в погоню за стрелками. Дождавшись появления колонны противника двигавшейся в сторону фронта, бойцы открыли огонь по бензобакам грузовиков. Один за другим грузовики стали загораться, а из их кузовов посыпались немецкие солдаты. Немцы сразу стали открывать ответный огонь на подавление, но десятка три грузовиков уже во всю пылали, а пара десятков немцев получила ожоги. Поскольку задачи стоять насмерть у бойцов не было, то они прекратив стрельбу, отползли немного назад и затем побежали к своей роте. Обозлённые нападением гитлеровцы организовали преследование, пара взводов немцев бросилась в погоню, благо, что им, хоть и плохо, но удавалось увидеть убегавших бойцов, так что они не прекращали погони. Бойцы едва успели перебежать поляну и скрыться в лесу, как на неё выскочили немцы. Подпустив их метров на 50, старший лейтенант Рябов приказал открыть огонь. Почти два десятка ручных и станковых пулемётов, бивших в упор, в течение считанных секунд положили всех преследовавших его бойцов немцев. Километр не такое большое расстояние, даже в лесу, так что немцы на дороге отчётливо услышали звуки боя, после чего командир немецкого батальона, который и двигался на этих машинах к фронту, приказал уже всему своему батальону выдвинуться на звук боя. Когда он достиг небольшой лесной поляны, то увидел только трупы своих солдат, а когда их стали хоронить, то при попытке забрать одно из тел, прогремел мощный взрыв, убивший и ранивший ещё с полтора десятков его солдат. Ругаясь, как пьяный боцман, и проклиная коварство русских, командир немецкого батальона приказал все оставшиеся тела сначала оттаскивать с помощью верёвки, что значительно увеличило время погребения его погибших солдат. В результате сроки переброски его батальона были полностью сорваны, а он сам понёс значительные потери.

Аналогичным образом действовали и другие роты, так что буквально за несколько дней почти всё снабжение на достаточно большом участке фронта оказалось почти полностью парализовано, а ведь кроме этого были подорваны ещё шесть железнодорожных мостов, и уничтожен десяток различных складов. Всё это заставило немецкое командование ещё больше увеличить силы, посланные на обнаружение и уничтожение русских, орудовавших в их тылах. Свою роль сыграли и миномёты, с их помощью были уничтожены ещё шесть десятков немецких самолётов на двух аэродромах. Хотя лётчики и обслуживающий персонал понесли не очень большие потери от этих обстрелов, но вот самолётам и другой технике хорошо досталось, а кроме того на этих аэродромах были уничтожены запасы бомб и топлива, что ещё больше, хоть и на время, снизило немецкую активность в воздухе. А в общем результате немецкое командование было вынуждено остановить на этом участке фронта своё наступление. Взбешённый до крайности такими известиями командующий группой армий «Юг», генерал-полковник фон Рундштедт, приказал даже снять часть войск с передовой, так как наступление всё равно пришлось прекратить из-за остановки подвоза к передовым частям топлива и боеприпасов. Приказ был однозначен, пройтись частым гребнем, но найти и уничтожить наглых русских, что стали разбойничать в немецком тылу, почти полностью нарушив всю логистику. Правда тут была одна проблема, леса, их было много, а многие были ещё и достаточно большими, и мало того, что там можно было укрыть целую армию, так ещё они сильно ограничивали возможность применения техники. Да и авиация тут могла помочь мало, так как лётчикам было мало что видно из-за деревьев.

Штаб Юго-Западного фронта.

В штабе Юго-Западного фронта сразу заметили и остановку немецкого наступления и снижение активности на участке фронта почти в четыре сотни километров. Кроме того, несколько снизилась и активность противника в воздухе, а авиаразведка, которая всё же проводилась, хотя и с большим трудом и опасностью, зафиксировала уничтоженные колонны противника на дорогах. Если учесть, что кроме отряда полковника Рудакова, других крупных и организованных частей Красной армии, к тому же целенаправленно бивших по тыловым коммуникациям противника не было, то автор творящихся в немецком тылу безобразий был ясен. Главной проблемой было полное отсутствие связи с отрядом полковника Рудакова, а посланные в немецкий тыл разведгруппы или погибали, или не могли найти отряд. Все прекрасно понимали, что шанс найти отряд невелик, он ведь не стоял на месте, а постоянно передвигался, и хотя в штабе знали, что зачастую он просто маскировался под немецкие колонны, но ведь не будешь спрашивать у каждой немецкой колонны, а вы случайно не отряд полковника Рудакова. Вполне возможно, что разведчики уже встречались с ними, когда подразделения отряда просто проезжали мимо них. Кстати, несколько групп взяли себе на вооружение тактику отряда, они изначально были одеты в немецкую форму и вооружены немецким оружием, а перейдя линию фронта, захватили немецкий транспорт. Таким образом они смогли быстро перемещаться, но встретится с полковником Рудаковым так и не смогли, зато полученная передышка позволила войскам лучше укрепиться на занимаемых рубежах и подтянуть резервы.

То, что немцы активно зашевелились, стало видно буквально через несколько дней, на дорогах появились многочисленные посты, да и колонны с солдатами стали двигаться не только в сторону фронта, но и обратно. Только это им не особо помогало, если патрули уничтожались вообще на раз, а что могли сделать один — два десятка солдат против полноценной роты, то небольшие отряды уничтожали из засад, а более крупные хорошо трепали. Изначально засады хорошо подготавливались, сразу по двум вариантам. Если разведка докладывала о достаточно небольшой группе противника, то в засаде на дороге участвовала вся рота, и немцев уничтожали полностью. Если подразделение противника было большим, то у дороги оставляли группу стрелков с зажигательными и трассирующими патронами, которые открывали огонь по бензобакам машин и канистрам с топливом на танках и бронетранспортёрах. После обстрела, группа стрелков уводила за собой погоню к месту засады в лесу, где в подходящем месте немцы попадали в огненный мешок. Немцы урок усвоили очень быстро, патрули на дорогах исчезли, не захотели попусту терять людей и технику, которую бойцы прихватывали с собой, так что очень скоро в каждом отряде появилось по несколько бронетранспортёров, в некоторых до десятка. Преследовать наших бойцов тоже стали только большими силами и не все вместе, а рассредоточившись по лесу, но всё равно несли большие потери, хотя и у нас без потерь не обошлось. Также прекратились колонны наших пленных, но тут сыграла свою роль и то обстоятельство, что немецкое наступление остановилось. Тем не менее за счёт окруженцев и ещё одного лагеря военнопленных, Рудаков довёл состав своего отряда до бригады, хотя вместе со всеми средствами усиления уже вполне тянул на механизированную дивизию. У него получилось два полнокровных пехотных полка, причём один из них полностью вооружили трофейными бронетранспортёрами, танковый батальон, усиленная рота бронеавтомобилей, пять артиллерийских полков, из которых два противотанковых и три полка дивизионных орудий калибра 76 миллиметров, плюс миномётный полк тяжёлых миномётов. И это не говоря о батальонных миномётах, которые были приданы в прямое усиление пехоте.

Через неделю все отряды вернулись в расположение и хотя с потерями, зато не с пустыми руками, в итоге они притащили ещё под сотню трофейных бронетранспортёров, что позволило начать вооружать ими второй полк. Также привезли и нашу форму, паре отрядов попались наши склады, вот они и набрали её про запас, благо, что тащить её надо было не на своём горбу. Новая форма как раз пришлась в пору, так как надо было обмундировать пополнение, а запасы подходили к концу. Также с собой привезли и запас топлива, которое захватили у немцев, а кроме того продовольствие. Построив всю бригаду, Рудаков похвалил их за успехи, он уже со своим штабом подсчитал всё, что за эту неделю смогли сделать отряды и остался очень доволен этим результатом. Вот это он и озвучил бойцам, что за неделю они в общей сложности уничтожили около дивизии противника, почти четыре сотни грузовиков, захватили сотню бронетранспортёров и пять десятков мотоциклов. Потери всех отрядов за это время составили 164 человека, что просто несопоставимо с тем уроном, который они сами нанесли немцам. После этого, подполковник Рудаков скомандовал выступать, стоять долго на одном месте он не хотел. Разведка тоже не била баклуши, под видом немецких патрулей, она очень хорошо изучила достаточно большой участок территории, и теперь Рудаков знал места, хорошо подходившие под засады. Теперь, когда под его рукой появились достаточно большие силы, он решил не размениваться по мелочам, тщательно продумав и проверив пути отступления, он взялся за уничтожение крупных подразделений противника. Первой ему на зуб попался 66 пехотный полк 13 танковой дивизии 1 танковой группы. Этот полк немцы бросили на прочёсывание местности, вот Рудаков и подловил его на марше. Сначала вся артиллерия бригады открыла по нему огонь, уничтожая грузовики и бронетранспортёры с пехотой, а также приданную полку артиллерию, которую буксировали грузовики. Минут через пятнадцать, когда абсолютно вся техника противника вовсю полыхала на дороге, вперёд двинулись танки вместе с бронеавтомобилями и трофейными бронетранспортёрами. Они огнём своих пулемётов и орудий, подавляли очаги сопротивления, а пехота, которая шла за ними, принялась добивать выживших немецких солдат. В итоге через час 66 пехотный полк был уничтожен полностью, а на дороге остались лишь трупы немецких солдат и горящая техника. Рудаков, собрав бригаду, немедленно двинулся прочь, причём лесами, так что когда через пару часов тут показалось новое немецкое подразделение, то кроме трупов своих камрадов они не обнаружили тут ни чего. За остаток дня бригада удалилась на 60 километров от места боя к следующей точке засады, где на следующий день всё повторила, поймав в ловушку ещё один немецкий полк. За неделю таким образом бригада Рудакова уничтожила ещё три полка, после чего пришлось забравшись в чащу довольно большого лесного массива и на время затаится. Причин такого решения было две, во-первых, заканчивались боеприпасы, в основном к артиллерии и миномётам, а во-вторых, техника требовала качественного обслуживания, в основном танки, которые стали от интенсивного использования ломаться. Кроме того немцы, осатаневшие от чудовищных потерь в собственном тылу, вовсю рыли носом в поисках бригады. Бойцы, после всего сделанного, были на максимуме боевого духа, после горечи поражений, они увидели, что противника можно бить, и это делают не мифические богатыри, а они сами, и всё, что для этого нужно, лишь грамотное командование.

Я, уже привычно двигался по дороге в своём бронетранспортёре, спереди ехали четыре мотоцикла с колясками, позади меня шёл наш БА-10, в немецком камуфляже и с крестами на бортах, а позади два с половиной десятка грузовиков и замыкал нашу колонну ещё один бронетранспортёр. Типичная немецкая колонна, которых сейчас на дорогах было много, зато после наших покатушек по немецким тылам, не было видно фельджандармов, так как именно они были нашими наипервейшими целями и мы очень хорошо сократили их количество в отдельно взятой части вермахта. Похоже немцы чуть осмелели за прошедшие три дня, так как за это время не случилось ни одного нападения на их колонны, вернее обстрелы были, но одиночные и редкие, а немцы, уже наученные горьким опытом с дороги не уходили, и стрелков не преследовали. А искал я боеприпасы, мы почти под ноль расстреляли снаряды и мины, да и для стрелкового оружия тоже очень хорошо поиздержались, так что для успешной дальнейшей деятельности нам были необходимы боеприпасы. Топливом и продовольствием мы затарились очень хорошо, так что ни каких проблем с ними не испытывали, а пока не пополним боекомплект, дальнейшие массовые акции отменялись. Уехав примерно на полсотни километров от места нашего временного пребывания, добрались до городка областного значения, где расположились немецкие интенданты. С одной стороны отсутствие фельджандармов значительно облегчало нам жизнь, армейцы не особо замарачивались проверками на дорогах, а с другой стороны мы потеряли хороший источник сведений о противнике. Вот и пришлось прибегнуть к альтернативному источнику сведений, а именно немецким тыловикам, правда тут надо было самим двигаться к ним. Вот и приехали мы к этому городку, правда совсем наглеть и размещаться в нём я не стал, мы остановились лагерем в лесу, километрах в трёх от города, а в город я двинул на легковушке, которую специально взял для такого случая, причём это был обычный кюбельваген. Да, за это время мы захватили десятка полтора этих машин, в основном их себе разобрали командиры, но одну машину, причём в варианте амфибии я отжал себе. Прямо и заявил, что мне она требуется для разведки, правда так я ехал в бронетранспортёре и то, исключительно по причине того, что в нём была рация. После того, как мы встали лагерем, я оставив тут Хана и посадив за руль Шниперсона, как бойца хорошо говорившего по-немецки, поехал в город на кюбельвагене, а что, всё, как положено, офицер и водитель. Немецкие марки у меня были, причём не оккупационные, а рейхсмарки, так что для начала мы заехали в ресторанчик, который тут работал, грех было упустить такой случай вкусно поесть, а кроме того, был большой шанс найти того, кто мне нужен. Уже когда я заканчивал свой обед, в ресторанчик зашёл капитан интендантской службы и сходу заказал себе шнапса. Сразу подходить к нему я не стал, а спокойно доел свой обед, и заказав большую кружку пива, стал не торопясь его потягивать. Немец в свою очередь не спеша накачивался алкоголем, так что примерно через полчаса, когда интендант уже прилично принял на грудь, я наконец подсел к нему. Уже захмелевший немец оказался рад компании, так что напоить его вусмерть не составило большого труда. Уже под вечер, закинув пьяного немца себе на плечо, я вывел его из ресторана и посадил на заднее сиденье машины, после чего сам сел спереди и Шниперсон поехал на окраину, где были развалины фабрики. Выезжать из города под вечер я не рискнул, могли тормознуть на посту, слишком это будет выглядеть подозрительно. На фабрике оказался большой подвал, вот туда я затащил немца, после чего связал его. Сейчас разговаривать с ним было просто бесполезно, а время у меня было, так что приказав Шниперсону спать, сам остался караулить до середины ночи. Потом разбудив товарища, оставил его на часах, а сам лёг спать. Утром немец проснулся около 8 часов утра, разумеется, после хорошей пьянки с больной головой. Сначала немец ни чего не понял, когда проснулся, я же решив побыстрей привести его в чувство, сунул ему открытую бутылку пива, которое вчера купил в ресторане с собой. Правда по причине того, что руки немца были связаны, пришлось самому держать бутылку, пока он опохмелялся. После того, как интендант немного пришёл в себя, объяснил ему, что то, как он умрёт, зависит только от него, быстро и легко или медленно и мучительно. Немец сломался сразу, а я немного подумав, решил его не убивать. Он не был идейным, умирать за фюрера и Рейх отнюдь не спешил, так что, подумав, я решил сделать из него агента. Такой трус сам признаваться не станет, а вот если его заинтересовать, причём не только его собственной жизнью, но и деньгами, то он будет исправно работать на нас. Денег у меня было много, мои бойцы, в отличии от остальных, найденные у убитых немцев деньги не сдавали, так как нам по роду нашей деятельности они могли понадобиться, вот к примеру, как сейчас. Короче руки немцу я освободил, потом он отметил на моей карте все нужные мне места, а именно склады имущества РККА, которые достались немцам и места сбора трофеев, которые, он, как интендант знал. Дав ему две тысячи марок и заставив его написать расписку за получение этих денег, а также бумагу о согласии работать на советскую разведку, отпустил. Также предупредил его, что если он расскажет об этом гестапо, то рано или поздно его достанут и умирать он будет медленно и мучительно, а если продолжит сотрудничать, то будет получать деньги за своё сотрудничество. Я прекрасно понимал, что я сам уже навряд ли снова с ним встречусь, но зато, когда мы выйдем к своим, это очень пригодится нашей разведке. Подчас интенданты знают больше, чем командир части, так что этот источник информации довольно ценный. Я даже не просто отпустил этого немца, а подвёз его до центра города, что бы он не опоздал на службу, после чего уехал. Из города выехали с небольшим осложнением, было немного подозрительно, что в такой обстановке, мы едем одни без охраны, но удалось отбрехаться, что буквально в паре километров от города, остановилась на ночлег моя часть, короче прокатило, так как на посту стояли обычные армейцы, а не фельджандармы. Хотя я конечно рисковал, документы у нас были откровенной липой и стоило к ним присмотреться, как это сразу станет видно, но пронесло. Вернувшись к своему отряду, сразу двинулись в путь, в сорока километрах отсюда был сбор трофейного тяжёлого вооружения, вот там, уничтожив охрану, мы и забили грузовики под завязку. Пришлось использовать старый трюк, найти километрах в десяти подходящее место и перевести туда все нужные нам боеприпасы, после чего всё тщательно замаскировать. Правда кроме боеприпасов я забрал с собой ещё 6 противотанковых орудий ЗИС-2, калибра 57 миллиметров и два боекомплекта к ним, кстати всё, что было. Читал я про эти орудия, и хотя по официальной версии их сняли с производства, как избыточно мощные, однако я думал, что из-за избыточной стоимости и сложности. Эти орудия были намного дороже и сложней обычных сорокопяток, а на тот момент у немцев тяжёлых танков не было, вот высокое армейское начальство и решило сэкономить. А я прикинул, что эти орудия можно оформить, как отдельную батарею, приписав её к штабу бригады и кидать на наиболее ответственные участки обороны. За счёт своей мощности, ЗИС-2 вполне было можно ставить не в рядах пехоты, а метрах в 300 — 400 позади линии окопов, там их будут искать в последнюю очередь, так что если их хорошо замаскировать, то противник не сразу их обнаружит, зато они смогут с лёгкостью бить все танки немцев в лоб, даже средние четвёрки.

На данный момент танков Т-4 ещё не так много, всего на середину 1941 года с начала производства в 1938 году, произведено около 1000 машин, а лобовая броня у них в основном 30 миллиметров, правда уже начали выпуск новых моделей с лобовой бронёй в 50 миллиметров. Что касается противотанковых ЗИС-2, то лично мне странно, зачем надо было конструировать новое, гораздо более дорогое и сложное в производстве орудие, если можно было пойти уже проторенным путём. Так в конце 1931 года конструкторы завода №8 установили в кожух 37 миллиметровой противотанковой пушки построенной по лицензии немецкой фирмы «Рейнметалл» новый, 45 миллиметровый ствол и немного укрепили лафет. Так что мешало ещё раз увеличить калибр орудия и переделать немного под новый ствол старый лафет, это по любому при той же длине ствола, как на ЗИС-2 не отразилось бы на бронепробиваемости, зато технологичность осталась бы той же и стоимость выросла ненамного.

Короче с собой я взял 6 из 7 имевшихся ЗИС-2, все остальные орудия и боеприпасы, которые мы не могли взять с собой заминировали, и когда отъехали на безопасное расстояние, подорвали, по принципу — так не доставайтесь вы никому. С собой взял только один боекомплект к ЗИС-2, второй оставил с другими боеприпасами, которые мы припрятали. Логика была проста, батарея ЗИС-2 будет при штабе, как последний козырь командования бригады при прорыве немецкой бронетехники, так что воевать им придётся меньше, чем другим, а потому пока и одного боекомплекта хватит. Вот когда приедем забирать остатки снарядов, тогда и заберём второй боекомплект вместе с ними. Когда приехали в бригаду, обрадовал начальство новой, усиленной батареей. Вначале Рудаков с Ильичёвым не поняли, зачем они нужны, у нас и так уже орудий, как у дурака фантиков, но после того, как я популярно им объяснил, что эти орудия могут с двух километров пробить практически любой немецкий танк в любом месте, то кардинально изменили своё мнение. Наши сорокопятки в основном могли взять немцев в лоб с полукилометра, и то не всегда, так что приходилось подпускать их для уверенного поражения на близкую дистанцию, а тут можно было бить немцев с любого расстояния.

Обеспечив бригаду снарядами, двинулся за патронами, правда пришлось сначала взять с собой колонну грузовиков, и довести её до схрона со снарядами, там они загрузились и тронулись в путь, правда не в бригаду, а к месте нашего следующего лагеря. Рудаков хотел после того, как бригада пополнится боеприпасами, снова знатно пошуметь на немецких коммуникациях, после чего уйти в сторону для новой передышки, вот туда он и велел перевезти снаряды, что бы не таскать их туда — сюда за собой. Также будет и с патронами, которые мы должны достать, часть привезём в бригаду, а часть к месту нового лагеря.

Прибыв на пункт сбора трофеев, озадачено почесал затылок, его охраняла рота немцев, видимо они всё же сделали необходимые выводы и стали усиливать охрану не только своих складов, но и места сбора трофеев. Пришлось весь день наблюдать издали за немцами, смотря, сколько их всего. Раньше тут похоже были какие то склады с ремзоной, навесов и сараев хватало, вот в одном из капитальных сараев немцы и сделали себе казарму. Хорошо, что я человек запасливый, или как в шутку говорит Фролов — ещё тот куркуль. Это я к чему, а к тому, что у меня в группе на каждого бойца было по десятку гранат, пять эфок и пять эргэдешек. Короче ничего экстравагантного я изобретать не стал, ночью сняв часовых, просто забросали сарай, переделанный немцами под казарму гранатами. Окон там хватало, так что бойцы тихо подобравшись к окнам, приготовили гранаты, а затем по команде закинули в окна по пять гранат, три эргедешки и две лимонки, после чего стали ждать. Разумеется всех немцев этими гранатами не убили, зато они, немного очухавшись, стали ползать по казарме, оказывая помощь раненым, вот именно в этот момент бойцы и закинули туда оставшиеся гранаты, после чего, примкнув к винтовкам штыки вошли во внутрь. Не глядя, они стали всех немцев тыкать штыками, так что зачистка прошла полная, ни кого живого не осталось, не помогло противнику усиление охраны. К моему удивлению и тут наших пленных не оказалось, так что пришлось нам самим разбираться с трофеями. Конечно основным были патроны, но и оружие кое какое я прихватил с собой, будто чувствовал, но взял с собой три десятка грузовиков. В итоге я взял с собой ещё около тысячи СВТ, так что можно было довооружить второй полк, вернее его пехотную составляющую. Кроме винтовок, тут нашлось ещё 11 ДШК, которым я обрадовался, а особенно тому, что пять из них были на зенитных станках, ну и 9 зенитных установок М4, это было хорошее пополнение к уже имевшимся у нас. Грузовики под них мы найдём, зато теперь точно можно будет отбиваться от немецких стервятников, теперь считай в каждом подразделении будет минимум одна зенитная установка, а то и две.