Боец Арнаутов

Глава 16

Глава 16

Для начала, заняв оборону на удобном участке местности, Рудаков остановил дальнейшее продвижение противника, после чего наконец связался со штабом фронта. К его счастью в штаб фронта уже доложились и другие командиры бывших тут частей, так что когда Рудаков прямо заявил командующему, что сбить немцев и оттеснить их снова за Днепр невозможно, то Кирпонос не стал требовать от него невозможного. Не желая терять хорошо подготовленную, вооружённую и опытную дивизию в заранее обречённых попытках, он приказал только держать оборону. Обстановка тем временем складывалась препаршивая, на западе 2-я немецкая армия повернув на юг от Смоленска, который к этому времени был уже взят немцами и двинулась по восточному берегу Днепра к Киеву.

Смоленское сражение продолжалось до 10 сентября 1941 года, а сам Смоленск был захвачен немецкими войсками еще в середине июле, хотя бои в городе шли до 28 июля.

Возникала реальная угроза полного окружения не только Киева, но и всего фронта. Несмотря на ожесточённое сопротивление, немцам всё же удалось 12 октября замкнуть кольцо окружения и вся Киевская группировка наших войск оказалась в котле.

В реальной истории это произошло 15 сентября, но сейчас всё идёт по-другому.

По мере того, как немцы в районе Кременчуга перебрасывали всё больше сил на восточный берег Днепра, их напор всё больше усиливался, а у нас начались перебои со снабжением, что напрямую отражалось на нашей боеспособности. По ночам бойцам приходилось ползать на нейтралку и собирать у немцев патроны к трофейным пулемётам и огонь из них вести очень экономный. В итоге дивизии всё же пришлось начать отступление, так как не выдержали наши соседи, и отойдя со своих позиций, они открыли наши фланги. В такой обстановке оставаться на месте значило попасть в плотный котёл, после чего немцы просто дождались бы окончания у нас боеприпасов и легко добили бы нас, а потому Рудаков и отдал приказ дивизии отходить. Вот так пятясь и неся потери, мы были вынуждены отступать в направлении Киева, хорошо ещё, что наши части пока ещё держались у Канева, не дав немцам расчленить фронт надвое, но как долго это будет продолжаться было неизвестно. В любой момент оборонявшие его войска могли отойти, но к нашему счастью это произошло, когда мы уже его миновали, но наше положение всё равно нельзя было назвать хорошим. Если к трофейным пулемётам патроны мы ещё могли хоть как-то добывать, то вот боекомплект к трофейным танкам нет, это случалось очень редко и получалось, что вроде как танки у нас есть, а стрелять из них по сути нечем. Вот так и оказалось, что 14 октября 1941 года мы были в Згуровке, куда со всем своим штабом к этому моменту и прибыл командовавший фронтом генерал Кирпонос. В этом не было ни чего удивительного, так как мы всё время поддерживали со штабом радиосвязь. А причиной прибытия сюда Кирпоноса со своим штабом были именно мы, здраво рассудив, что у нас не смотря на уже понесённые в боях потери не только одна из самых боеспособных дивизий фронта, но и достаточно опытная, имеющая опыт действия в тылу противника. Кроме того Кирпонос приказал оборонявшим Киев войскам тоже отступить сюда, так что взорвав за собой все мосты через Днепр, и тем самым задержав на некоторое время противника, вместе с ним тут были ещё три стрелковые дивизии и неполный танковый батальон. Хорошо, что он догадался прихватить с собой достаточно топлива и боеприпасов, так что когда мы сюда подошли, то смогли заправить всю нашу технику и пополнить боекомплекты к нашему оружию. По прибытии, Рудакова сразу дёрнули к Кирпоносу, но он перед этим провёл серьёзный разговор с Арнаутовым, обсуждая с ним возможные действия дивизии. Мы как раз встали на отдых, когда Рудаков дёрнул меня к себе, вместе с ним был и Ильичёв, а собрались мы в лесу на большом поваленном дереве.

— Лейтенант, какая по твоему сейчас обстановка?

— Жопа, товарищ генерал, причём большая.

— Это я и без тебя знаю, можешь что сказать по существу?

— А что именно?

— Арнаутов, а может ты из евреев, откуда у тебя отвечать на вопрос вопросом?

— Так что именно вам нужно, товарищ генерал?

— Анализ сложившейся обстановки и рекомендации к нашим действиям.

— Тут два варианта, остаться и хулиганить в немецком тылу или пробиваться к своим. Правда в случае, если мы останемся, то так хулиганить, как было до этого, у нас не получится. Во-первых, немцы уже можно сказать учёные и моментально среагируют на наши художества, а во-вторых, у нас не получится активно пополняться людьми, вооружением и боеприпасами. Армейских складов тут не так много, а пунктов сбора трофейного вооружения нет совсем, так что очень скоро мы сядем только на те боеприпасы и топливо, что сможем снять с уничтоженных нами немцев и наших боеприпасов там точно не будет.

— Значит прорываться к своим?

— Да, но при этом можно и даже нужно попутно пустить немцам кровь. Двигаться только ночью и по возможности исключительно лесами, знаю, будем дольше выходить, зато та у нас больше шансов не просто выйти к своим, а сохранив при этом дивизию и технику. Сейчас это очень важно ещё и потому, что по сути дорога противнику на Москву открыта, наших частей там минимум и если немцы ударят на столицу сейчас, то остановить их будет нечем, так что даже одна полнокровная дивизия будет очень много значить.

— Почему полнокровная, у нас и так есть потери, а будет их ещё больше.

— Товарищ генерал… вы забыли, как мы пополнялись до этого? Мы ещё встретим много наших разбитых частей, впрочем как и одиночек и небольшие группы бойцов, а технику пополним из трофеев, по крайней мере немецкую.

— И какие у нас шансы на успех по второму варианту?

— Достаточно высокие, но всё равно остаётся вероятность форс-мажора, но думаю не очень высокая.

По прибытии, Рудаков сразу отправился к Кирпоносу, где в здании сельсовета и произошло совещание командования.

— Здравия желаю товарищ генерал-полковник.

— Здравствуй Игорь Петрович, проходи, догадываешься, зачем я тебя вызвал?

— Думаю да товарищ генерал, как нам всем к своим выходить.

— Правильно думаешь, и как хочешь действовать?

— Для начала мне необходимо знать сколько топлива у нас есть здесь и сейчас, а также где и сколько его есть поблизости. Бросать технику нельзя, а без топлива она не поедет, да и с ней мы получаем мобильность, иначе придётся разбиваться на отряды и пытаться просочится через немцев к своим по отдельности.

— По топливу, вся техника полностью заправлена и есть запас бензина примерно на одну заправку, со складами хуже, всё было сосредоточено западней, тут армейских складов практически нет, если только будет что на местах.

— По боеприпасам?

— Также, по два боекомплекта и всё, сейчас тебя ещё заправим и пополним и будет чуть меньше.

— По силам?

— Три стрелковые дивизии и танковый батальон, половина БТ с Т-26, половина Т-34, всего 32 машины.

— Дивизии на колёсах или пешие?

— Смогли найти транспорт, правда перегруз страшный, хотя сейчас тебя пополним, и немного машин освободится.

— Я товарищ командующий уже проигрывал варианты наших действий со своими командирами.

— И что?

— Шанс выйти к своим есть, правда двигаться придётся в основном ночью, но так будет надёжней.

— Хорошо, тебе отдых нужен?

— Нет, только время на дозаправку и загрузку боекомплектов в технику, думаю часа 2–3 это займёт.

— Хорошо, тогда пополняйся и выступаем.

Пока мы заправляли технику топливом и грузили боекомплект, нас догнала дивизия. Которая обороняла Канев, вернее дивизией она была исключительно на бумаге, а так от неё за время боёв остался в общей сложности полк. На их счастье у них оказался транспорт, правда был он безбожно перегружен, бойцы в кузовах машин даже не сидели, а стояли, что бы побольше народу поместилось в кузове, но всё же они смогли нас догнать. С учётом такого пополнения пришлось ещё немного задержаться, пока заправляли их машины и частично перераспределяли людей по другим машинам, задержались ещё почти на полтора часа, но с другой стороны лишние силы нам не помешают. В итоге с места тронулись только в шестом часу дня, дожидаться темноты не захотели, это завтра, как рассветет мы встанем на днёвку, а сейчас даже если и засветимся перед противником, то за ночь успеем достаточно далеко удалится отсюда. Первой двинулась наша разведка, причём внешне это было немецкое подразделение, шесть мотоциклов и четыре бронетранспортёра, причём один из них был коротыш с 37 миллиметровой пушкой, а второй зенитным с 20 миллиметровой зениткой. Именно разведка и сообщила нам об очень вкусной цели, как раз время было уже около девяти часов вечера. Впереди на ночёвку встал немецкий моторизованный полк, а нам как раз нужно было пересечь достаточно большой открытый участок пути. Как только я получил сообщение от разведки. То тут же доложил об этом Рудакову и одновременно с этим у меня в голове родился дерзкий план о решении наших проблем с немецкими боеприпасами для нашей трофейной техники и с недостатком транспорта для бойцов. Хотя мы и перекрасили уже все наши бронетранспортёры в наш камуфляж, да ещё и большие звёзды на их бортах нарисовали, но общие очертания техники и пыль, которая хорошо покрыла боевые машины частично скрыв её расцветку, давали нам неплохие шансы приблизится к противнику на близкое расстояние. Также у нас были свежие бронетранспортёры из последних трофеев, которые мы в нынешних условиях просто не успели перекрасить. Было их немного, всего три десятка, но на передовую группу вполне хватит.

Немцы на ночёвку встали побатальонно, тремя рядом расположенными группами и к этому моменту даже уже успели установить палатки, а вся их техника стояла рядом, выстроенная в три ряда вдоль дороги. Были у них даже танки, правда немного, всего полтора десятка, пять четвёрок и десятка троек, не знаю почему именно так, по идее им полагался тогда и танковый батальон, а не рота, но может там потери были большие или это вообще левые танкисты, решившие вместе с ними переночевать или их полку придали на время. Короче я не стал ломать себе голову кто именно эти танкисты и почему они здесь. Немцы уже поужинали и в основном расползлись по своим палаткам, лишь небольшое их количество ещё шароёбилось по своему лагерю. Часовые равнодушно смотрели на проезжавшую мимо них колонну вермахта, моя задумка сработала полностью, передняя группа на ещё не перекрашенных бронетранспортёрах успокоила часовых и они не сразу сообразили, что последующие окрашены в камуфляж противника. Тут нам на руку сыграли и начавшиеся сумерки, которые также скрадывали краски, так что когда до немецких часовых дошло, что на последующих бронетранспортёрах раскраска противника, а особенно большие звёзды на их бортах, то было уже поздно. Как только передние бронетранспортёры достигли начала немецкого лагеря, а мы получилось нагоняли немцев, то все бронетранспортёры разом повернули на немецкий лагерь и заработали их пулемёты. Охрану у техники смели мгновенно, она даже и пикнуть не успела, а затем из кузовов наших бронетранспортёров посыпалась наша пехота и присоединилась к потехе. И хотя немцы ещё не успели раздеться, и оружие у них тоже было под рукой, но против брони и массированного пулемётного огня они ни чего сделать не смогли. От своей техники они оказались отрезаны, а других укрытий тут не оказалось, ведь ночевать они встали в поле. Дорога как раз проходила через большой открытый участок, тут даже пшеница уже оказалась убранной, так что спрятаться тут было решительно невозможно. Все наши потери составили 11 убитых бойцов и три десятка раненых, причём тяжёлых из них оказалось только семеро, зато мы помножили на ноль целый немецкий моторизованный полк. Вскоре к нам подошли и наши остальные силы, а мы тем временем занялись сбором трофеев. Себе мы взяли только полтора десятка танков, а полторы сотни бронетранспортёров и две сотни грузовиков отдали в сопровождающие нас дивизии, чем сразу решили все их проблемы с нехваткой мест. Даже раненые теперь не должны были тесниться, как сельди в бочке. В качестве приятного сюрприза оказались полсотни грузовиков с припасами. Десять машин везли продовольствие, которое тоже не будет лишним, так как такая масса народу, которая сейчас у нас была, потребляла много продуктов ежедневно. Два десятка машин везли бочки с бензином, так что почти ещё одна заправка у нас теперь была, а это лишние полторы — две сотни километров, и на двух десятках оставшихся машин были боеприпасы. Десять грузовиков с патронами, один с гранатами, и девять со снарядами, из них пять машин были забиты 37 миллиметровыми и четыре 50 и 75 миллиметровыми. Также тут были 24 немецкие противотанковые пушки калибра 37 миллиметров, которые Кирпонос распорядился взять с собой, хотя у нас были свои 45 миллиметровые противотанковые орудия, но брать к ним снаряды сейчас было негде, так что трофейные немецкие были хорошей заменой нашим орудиям. При необходимости достать новые снаряды для них, не должно было составить большой трудности для нас. Быстро управившись с трофеями, составив новые экипажи к танками и найдя водителей на трофейные бронетранспортёры, перераспределили людей и часов в 11 вечера тронулись в путь. Поскольку сейчас нам предстояло по большей части двигаться по открытой местности, то даже не смотря на наступающую ночь, вперёд двинулась разведка переодетая под немцев. Я для движения подготовил две передовые группы своих разведчиков, первая, рядившаяся под противника, как и говорил состояла из шести мотоциклов и четырёх бронетранспортеров, два обычных длинных, один из которых был командирским с рацией, коротыш с 37 миллиметровой пушкой и зенитных с одноствольным флаком. Вторая группа была уже заточена под нас, те же шесть мотоциклов, только пулемёты там заменили на наши ДП, пулемётная бронемашина БА-20, грузовик ЗИС-5 с бойцами, полуторка с счетверёнными зенитными Максимами и замыкал их уже пушечный БА-10 с рацией.

Майор Любимов, начальник штаба полка, в данный момент исполнял обязанности его командира после гибели в бой командира полка, подполковника Рыжова, да и от самого полка к этому моменту остался неполный батальон, да прибившийся к ним медсанбат. Они встали на ночёвку на окраине леса, а именно тут по простой причине, родник, а в случае опасности они легко могли скрыться в лесу. Только-только начало светлеть, когда часовые его разбудили, по дороге к ним приближались немцы, не смотря на едва начавшийся рассвет, можно было достаточно легко различить очертания немецкой техники, четыре характерных немецких бронетранспортёров. Приказав тихо будить бойцов, майор принялся в бинокль изучать приближающегося противника. Немцев не много, а кругом ещё достаточно темно, так что можно подпустить их в плотную, а затем забросать гранатами, после чего добить уцелевших, а у них возможно найдётся хоть немного продовольствия, поскольку его бойцы уже день ни чего не ели, последние припасы отдали раненым. Не доехав примерно с полкилометра до леса, немцы остановились, причём они даже слегка съехали с дороги и стали чего то ждать, правда чего они ждали стали видно уж минут через 10. Вдали показалась большая колонна техники, теперь стало ясно, что нападать при таких условиях на противника, это подписать себе смертный приговор. Любимов уже хотел отдать приказ уходить, благо, что противник про него ни чего не знал, но тут его поразило некоторое несоответствие в приближающейся колонне. Впереди, метрах в трёхстах от неё двигались две наши бронемашины и два грузовика, один с зенитной установкой, а второй с бойцами и мотоциклисты, которые ехали перед ними были в нашей форме. Даже того скудного света, что сейчас был, хватило майору что бы разобрать, форма на вторых мотоциклистах наша, да и следовавшая за ними колонна была довольно странной. Впереди двигалось с полдесятка наших пушечных бронеавтомобилей, а за ними немецкие бронетранспортеры, но с довольно заметными белыми звёздами на их капотах, причём в нынешних сумерках он различал только большие белые звёзды на них, вернее окантовка из белого цвета по краям. Тем временем дозорная группа в нашей форме поравнялась с такой же но на немецкой технике и в немецкой форме, на несколько мгновений остановилась, а затем двинулась дальше. Решив рискнуть, Любимов приказал трём бойцам под командованием сержанта Кузнецова перегородить дорогу, просто встав на ней, но не самой опушке, а метрах в трёхстах от неё. Своим же бойцам приказал засесть с обоих сторон дороги и приготовить гранаты, в случае чего он просто сначала забросает ими противника, а потом добьёт ружейным огнём. А выйти бойцам велел по простой причине, если они появятся внезапно перед возможным неприятелем, то тут вполне возможно, что от неожиданности неизвестные сразу откроют по его бойцам огонь. Если же их увидят заранее, то если это свои, то стрелять они точно не будут, а если противник, то бойцы ещё могут успеть скрыться в зарослях. Как и рассчитывал майор Любимов, когда неизвестные увидели его бойцов, то открывать огонь с ходу не стали, а остановились, правда настороженно навели своё оружие и на его бойцов и на лес вокруг них. Вперёд двинулся один мотоцикл и остановился метрах в десяти от бойцов, после чего после короткого разговора, сержант Кузнецов махнул рукой и на дорогу не торопясь вышел уже лейтенант Кожевников. Недолго переговорив с неизвестными, лейтенант Кожевников пошёл к нему.

— Товарищ майор, это разведка механизированной дивизии генерал-майора Рудакова, а там дальше двигается сама дивизия. Разведчики сказали, что если мы хотим к ним присоединиться, то надо ждать у обочины, они сообщат начальству.

Любимов приказал всем собраться тут и ждать, а вскоре их достигла и основная колонна дивизии. Мимо них непрерывным потоком двигалась техника, в основном вся трофейная, но перекрашенная в наши цвета. Майор уже начал беспокоится, когда рядом с ним остановился угловатый немецкий легковой автомобиль и сидевший там лейтенант, узнав кто тут главный, произнёс.

— Товарищ майор, ждите конца колонны, там едут пустые грузовики, они вас и заберут и не задерживайтесь, у нас мало времени.

Любимову ни чего не осталось делать, как ждать обещанный ему транспорт, а поток техники и не думал заканчиваться. Мимо всё шла и шла техника, трофейные бронетранспортёры, грузовики, танки, правда половина из них была наша, тягачи с орудиями и снова грузовики, правда теперь пошли уже наши, потом снова танки и трофейные бронетранспортёры, правда теперь уже в немецкой раскраске. Колонна всё шла и казалось ей нет ни конца, ни края, наконец снова показались немецкие грузовики и тут три десятка из них стали тормозить. Выскочивший из немецкой открытой легковушки капитан приказал быстро грузится и не задерживать колонну. Первыми погрузили раненых, затем и бойцы полезли в кузова немецких грузовиков, закончили, когда показался уже край неимоверно длинной колонны техники, замыкали колонну два десятка немецких бронетранспортёров. После этого ехали часа четыре, пока наконец грузовики не остановились в лесу. Рядом снова оказался тот же капитан, он приказав бойцам Любимова пока отдыхать, сказал самому майору ехать с ним к начальству. Тут рядом остановились два грузовика с полевыми кухнями и повара. Даже не отцепляя их, принялись готовить обед, чему бойцы Любимова очень обрадовались. Сев в машину к капитану, Любимов поехал с ним, ехали они минут двадцать, а по краям дороги стояла техника и артиллерия, наконец они выехали к небольшой полянке, где стояли два штабных автобуса, причём один из них был немецким, а также грузовик с будкой, над которой торчали штыри антенн. Когда майора завели в штабной автобус, то он узнал командующего фронтом генерала Кирпоноса.

— Кто такой?

— Майор Любимов, начальник штаба энского полка, правда сейчас временно выполняю функцию его командира, да и от полка остался неполный батальон, плюс по дороге к нам присоединился выходивший к нам медсанбат, там пара сотен человек.

— Сколько у тебя людей?

— Боеготовых две с половиной сотни человек.

— Вольешься в дивизию, вместе с которой двигаешься, у них некомплект личного состава.

— Товарищ генерал-полковник, это означает расформирование полка, а его знамя при нас.

— Вот как, спасли знамя, молодцы, тогда усилишь эту дивизию, как отдельное подразделение, всё, свободен.

Майор Любимов вышел от командующего и отправился искать своего временного командира, правда искать его и не пришлось, он оказался тут же. Доложившись, Любимов стал думать, как ему добраться назад, топать на своих двоих два или три километра он не хотел, но тут ему повезло, его подвезли на мотоцикле разведчики. Вернувшись к себе он сообщил последние новости своим командирам, потом был обед и отдых до вечера, в путь они вышли незадолго до начала сумерек и из леса выехали уже в темноте.

Двое суток нам удавалось относительно тихо двигаться к Брянску, было несколько стычек с немцами, но каждый раз это были небольшие подразделения противника. Нам даже удалось по дороге немного пополнить запас топлива в колхозных МТС, но там были сущие слёзы. От захваченных немцев мы примерно знали положение на фронте, и когда до своих оставалось около полусотни километров, у нас на пути встала пехотная дивизия вермахта. К сожалению подойти незаметно нам не удалось, немцы смогли нас засечь, правда определить сколько нас всего у них не получилось. Прекрасно понимания, что сейчас время играет не за нас, Рудаков принял решение атаковать сходу, несмотря на возможные потери в технике. Если ждать ночи, проводить разведку, а на следующий день атаковать, то во-первых, немцы за это время успеют отрыть окопы, а во-вторых, подтянуть сюда дополнительные силы. Единственное, что сделал Рудаков, это вызвал второй танковый батальон, шедший с Кирпоносом. Там было два десятка Т-34 и даже пяток КВ, которые к нашему удивлению с честью выдержали весь этот путь, правда они несколько раз вставали из-за поломок, но технари буквально в кратчайшие сроки возвращали их в строй и они догоняли колонну. Пустив тяжелые и средние танки в первой волне, остальные танки и наши пушечные бронеавтомобили пошли за ними, а там и бронетранспортёры с пехотой. На наше счастье у немцев тут оказались в основном противотанковые 37 миллиметровые орудия и лишь немного 75 миллиметровых пехотных орудий. Не смотря на все свои усилия, немцы не смогли из них остановить наши танки, максимум что им удалось, это сбить гусеницы десятку танков, но их потом вернули в строй в течение часа. Зато обнаружившие себя орудия мы мгновенно уничтожали, а немецкая пехота не имея укреплений принялась отступать, прекрасно понимая, что остановить нас в чистом поле без действенных противотанковых средств они не смогут.

Говорят не бегай от снайпера, умрёшь уставшим, тут вместо снайперов была бронетехника, от которой на открытой местности также было не убежать. Благодаря отсутствию у противника действенных противотанковых средств и нормальных укреплений, мы сбили немецкую дивизию легко. Уничтожить её всю у нас не получилось, немцы просто разбежались по округе, а гоняться за ними у нас не было времени. Правда за пехотной дивизией оказалась моторизованная, и там были танки, так что ближе к вечеру нам пришлось штурмовать небольшой лесок, в котором засели немцы. Вот тут мы и применили нашу артиллерию, весь передний край немецкой обороны в леске скрылся за пеленой разрывов, а наши танки не теряя времени рванули вперёд, и когда огонь артиллерии перенесли вглубь леса, то танки оказались уже перед немцами. Артударом удалось уничтожить или вывести из строя примерно треть немецких орудий и танков, но остальные остались в строю. Хотя мы появились у них буквально перед носом, но они смогли взять свою плату за своё уничтожение. Учитывая, что бой шёл буквально на кинжальной дистанции, немецкие орудия пробивали броню наших Т-34, правда и сами быстро гибли от ответного огня наших танков. Тут сказалось наше банальное преимущество в технике. У немцев уцелело около трёх десятков танков, а у нас их было около шестидесяти, да плюс почти три десятка БА-10 вооруженных 45 миллиметровой пушкой, которая на такой дистанции пробивала даже броню немецких четвёрок, которых оказалось всего несколько штук, а остальные танки были тройки и двойки. Немецкие бронетранспортёры оказать нам достойного сопротивления не смогли, вооружённых 37 миллиметровой пушкой было не больше десятка, а остальные были с пулемётами, так что разобравшись с танками, наши танкисты принялись их активно жечь. Вот с пехотой пришлось немного повозиться, она успела немного укрепиться и даже местами отрыть небольшие окопчики, но тут подошли наши бронетранспортёры с десантом и принялись массированным огнём давить противника. Немцы продержались около часа, после чего дорога к своим оказалась свободна и колонна не теряя времени рванула вперёд, к тому же мы каждую минуту ожидали налёта немецкой авиации. Под конец пикировщики прилетели, но массированный пулемётный огонь с земли трассирующими патронами быстро отбил у немецких лётчиков желание бомбить нас с пикирования. После того, как четверо юнкерсов воткнулись в землю, а ещё несколько потянулись назад с заметным дымком, оставшиеся быстро отбомбились с высоты и свалили. Главное, впереди были леса, где нас было трудно заметить с воздуха, тут нас просто подловили на открытом участке. Мы двигались всю ночь и уже под утро, переехав мост через небольшую речку вышли к большому селу, вызвав при этом нешуточную панику как у местных жителей, так и у небольшого подразделения нашей армии, которое тут охраняло мост через речку. Поскольку нам в принципе всё равно нужно было становится на днёвку, то Рудаков остановил свою дивизию в близлежащем лесу, при этом успокоив местных. Остальные дивизии двигались дальше и останавливались там, а я выслал разведку, как назад, так и вперёд и по краям, а то выйдут немцы нам во фланг и будет у нас жопа. Кирпонос со штабом и охраной пока остановился в селе, и хотя телефонная связь тут действовала, он связался с командованием по рации, причём не голосом, а ключом, сообщив, что вышел из немецкого окружения и не один.

Известие, что генерал-полковник Кирпонос смог выйти с пятью почти полнокровными дивизиями из окружения и закрыл немцам дорогу на Москву, несколько разрядило панику в верхах. Для уточнения обстановки к нему был послан генерал Василевский, но всё равно ставка изыскивала дополнительные силы на случай, если немцы смогут прорваться через Кирпоноса. Кирпонос же требовал себе топливо и боеприпасы, а также продовольствие.