Боец Арнаутов

Глава 18

Глава 18

Вера Столярова с удивлением смотрела на то, как молодой и очень симпатичный лейтенант разведчик кивнул своим бойцам и двое из них, подхватив связанного немецкого офицера потащили его в сторону. Вместе с ними увязалась и здоровенная собака лейтенанта, а вскоре с той стороны, куда они удалились послышались жуткие крики, которые вскоре смолкли.

— Сержант! Это что такое было?

— Ничего особого товарищ политрук, обычный полевой допрос пленного, когда надо быстро получить от него нужные сведенья.

— Но ведь у нас запрещены пытки сержант!

— Я вас умоляю, товарищ политрук, во-первых, скажите это товарищам из госбезопасности, а во-вторых, самим немцам, они почему-то массово практикуют пытки среди захваченных в плен наших бойцов и командиров. Как говорит наш командир, подобное лечится подобным, а на любой террор надо отвечать ещё более жёстким террором, ибо только так можно научить противную сторону соблюдать правила.

— Я доложу об этом вопиющем случае начальству, когда мы выйдем к своим!

— Не зарекайтесь, товарищ политрук, для начала надо выйти к своим, и это не угроза вам, мы в рейде, гарантий, что мы в итоге выйдем к своим, нет. Случиться может что угодно, но если мы всё же благополучно выйдем к своим, на что я надеюсь, то товарищу лейтенанту всё равно ничего за это не будет.

— Почему?

Политрук действительно сильно удивился, когда услышал заявление сержанта.

— Так начальство прекрасно знает, как в рейде потрошат языков, тут не до сантиментов, если бы немцы сами соблюдали правила ведения войны, возможно и было бы по-другому, а так, раз они сами пытками выбивают у наших пленных сведенья, так нечего обижаться, что и к ним применяют такие же способы.

Вскоре крики немца стихли, а спустя минут десять вернулся и лейтенант с бойцами, пленного немецкого офицера с ними не было. Пришедший лейтенант спокойно уселся обедать, за время его отсутствия один из его бойцов успел разжечь костёр и приготовить обед в большом котелке. Вера во все глаза смотрела на лейтенанта, но тот вёл себя совершенно обычно, как будто не при нём только что пытали и потом убили человека, пускай и врага. А то, что немецкого офицера убили, Вера ни сколько не сомневалась, раз он не вернулся назад, значит его после допроса убили. Ей немного стало жутко, а ведь внешне этот лейтенант такой симпатичный, она вполне была бы не против при других обстоятельствах, что бы он за ней приударил. Ещё её очень пугала его собака, хорошо ещё, что она с ранеными ехала в крытом грузовике, а собака вместе с лейтенантом в трофейном бронетранспортёре. Через час они тронулись в путь, правда перед этим лейтенант долго изучал немецкую карту. Они ехали с остановками до самого вечера, после чего остановились в лесу на ночевку, правда лейтенант оставив половину своих бойцов, куда-то ушел, но через пару часов вернулся. Собрав своих людей, он тихо с ними о чём-то посовещался, после чего оставив тут одного бойца, с остальными снова ушёл и вернулся только через четыре часа, в середине ночи. Вера с ранеными уже спали, их разбудил звук запускаемых моторов. Спали они в кузове грузовика, на подстеленном под кусок брезента лапнике, так было и помягче и потеплей. Ехали они не долго, не больше получаса, после чего заехали на территорию какого то склада. После чего спокойно стали открывать ворота ангаров и таскать что-то к стоящей у одного из ангаров паре немецких грузовиков. Пока почти все бойцы что-то таскали, сержант Бурыгин подошёл к Вере и спросил, вам что-то нужно, одеяла, медикаменты, кстати у вас своих котелков нет, пойдёмте, возьмёте себе. Вера сначала не поняла, куда именно её позвал сержант, а тот спокойно двинулся к зданию, судя по всему конторы. Вот когда они зашли во внутрь, Вере стало по настоящему жутко. Они прошли в большое помещение, из которого немцы устроили казарму, и тут Вера увидела самих немцев, все они были в исподнем, только вокруг каждого тела уже натекла большая лужа крови, и на их телах все нательные рубахи были в крови. Вера так и застыла истуканом от увиденного, а сержант спокойно стал собирать одеяла не испачканные кровью немцев. Только когда сержант подошёл к ней со стопкой чистых одеял, Вера отмерла.

— Кккак?…

Только и смогла она спросить сержанта.

— Привыкай дочка, если выживешь, то и не такое увидишь, тут правил нет, не след конечно тебе такое видеть, но это уже не от нас зависит.

Наконец Вера пришла в себя и подхватив переданные ей одеяла пошла к машине, а одеяла действительно были нужны. Погода уже была холодной, и хотя тент грузовика защищал от ветра, но всё равно было холодно, особенно если ты неподвижно лежишь или сидишь. Вера вернулась к грузовику и дала полученные от сержанта одеяла Пискунову и Самсонову, а тут появился и сержант, он тащил три чистых от крови матраца. Выкинув из кузова лапник, разложили прямо возле кабины матрацы и накрыли их одеялами, а затем вторыми укрылись, правда сержант сказав, что сейчас вернётся, ушёл, и вскоре принёс ещё три чистых одеяла и три немецких овальных котелка с крышкой, кружкой и ложкой. Укрывшись парой одеял Вера с ранеными вскоре пригрелись и уснули и проснулись, только когда машина снова поехала, только на этот раз ехать было гораздо комфортней, так как, во-первых, было мягче, а во-вторых, теплей. Снова остановились только утром, после чего приготовили быстро завтрак и лейтенант со своими бойцами заснул на три часа, после чего они встали и снова тронулись в путь. Вера заметила, что к ним прибавилось ещё два грузовика, видимо те самые, что стояли у ангара и в которые бойцы лейтенанта что-то грузили. Через пару часов они остановились в лесу, и лейтенант с парой бойцов ушёл, а вернулся назад через полтора часа, после чего они снова тронулись в путь. Проехали правда не долго, вскоре грузовик остановился и сначала послышалась немецкая речь, а затем началась внезапная перестрелка, которая впрочем длилась не больше нескольких минут, затем послышались громкие приказы лейтенанта. Грузовик снова тронулся, но проехал немного и остановился, но двигатель глушить не стал. Вера рискнула выглянуть из кузова своего грузовика, услышав, что лейтенант не скрываясь командует своим бойцам на русском, Вера решила, что опасности сейчас нет и она может спокойно выглянуть из грузовика. Она увидела позади автомобильный мост и несколько тел немецких солдат на нём, а бойцы лейтенанта споро таскали ящики из нового грузовика куда-то под мост. Минут через десять оттуда выбрался один боец, и колонна сразу тронулась в путь, а как только она отъехала метров на пятьсот, позади раздался мощный взрыв, и мост взлетел на воздух, а колонна лейтенанта двинулась дальше. Дальше так всё время и было, колонна непрерывно была в движение, а позади них взлетали на воздух мосты, склады, порой немецкие орудия. Один раз бойцы лейтенанта ночью сожгли целую танковую колонну, сняв часовых, они затем облили танки бензином и подожгли их, после чего тихо скрылись. Так продолжалось целых две недели, за это время раны сержанта и политрука почти полностью затянулись, по крайней мере политрук Самсонов уже мог достаточно спокойно ходить сам, сержант Бурыгин срезав молодое деревце с подходящей веткой, сделал ему импровизированный костыль, обмотав рагулину куском ткани, так что политрук спокойно мог на неё опереться. Затем они почти на день остановились в лесу, и лейтенант с большинством своих людей ушёл, а вернулся он только под вечер, но не один, вместе с ним был немецкий офицер и толстый портфель. Как оказалось, это был немецкий полковник, причём не простой, а штабист и вёз он важные документы. После этого они ехали всё ночь, стараясь как можно дальше уехать от места захвата полковника. Затем они почти двое суток стояли в лесу дожидаясь пары бойцов ушедших разведывать путь, а затем всё время продираясь через заснеженный лес наконец выехали к своим, Вера даже и не поняла, как это случилось. Просто на следующей остановке в деревне. Она увидела, что кругом свои, правда на людей лейтенанта смотрели настороженно и хотя оружия у них не отобрали, но вокруг было много наших бойцов. Потом правда приехали из штаба фронта и подтвердили, что лейтенант наш, после чего пленного немецкого полковника с его портфелем посадили в машину штабного командира, а колонна лейтенанта примкнула к штабным. На немецкие мотоциклы сели наши бойцы, за ними ехала пулемётная бронемашина, затем эмка штабного, потом полуторка с бойцами и уже за ними бронетранспортёр и четыре трофейных грузовика лейтенанта с его бойцами. Когда приехали в штаб фронта, лейтенант вместе с штабным командиром и пленным полковником двинул в штаб, а бронетранспортёр с грузовиками куда-то уехали. Сама Вера с Пискуновым и Самсоновым попала к особистам, но проверили их быстро и отправили всех троих в медсанбат, Веру служить там дальше, а сержанта с политруком долечиваться. Кстати политрук доложил таки, что лейтенант Арнаутов, как они позже узнали его фамилию, пытал и убил пленного, на что старший политрук из особого отдела сказал только одно: — Так этому немцу и надо.

Можно сказать, что наш рейд прошёл вполне удачно, от жандарма я узнал много чего интересного, правда он вначале, как истинный ариец попробовал изобразить из себя неприступную скалу. Пришлось сбить с него спесь и самоуверенность и в этом мне снова отлично помог Хан. Уже привычно привязав немца к стволу дерева, сначала попытался поговорить с ним по хорошему, но в ответ услышал обычный немецкий бред про сверхлюдей, так что пришлось быстро опустить его на грешную землю. Сначала короткая разминка с немцем в качестве боксёрской груши, потом, когда он отдышался и смог нормально говорить, сломал ему мизинец левой руки и достав нож, легко отрезал палец. Подождав, пока немец не закончит кричать, предложил ему не играть героя и честно ответь на мои вопросы, но тот упёрся рогом. Пришлось начать срезать с него одежду, причём так, что бы кончиком ножа оставлять на нём неглубокие порезы. Немец кричал, ругался, но держался, и лишь после того, как я предложил ему смотреть, как сейчас моя собака будет при нём есть отрезанные части его тела, он сломался, особенно когда я предложил начать с его мужского достоинства. Затем последовал продуктивный диалог, лейтенант рассказал всё что знал, разумеется отпускать я его не собирался, но и глумится над ним тоже. После того, как он всё рассказал. Я дал ему выкурить сигарету и налил ему кружку немецкого шнапса, а после, когда он её выпил ударил резко ножом в сердце. Умер немец почти мгновенно и почти безболезненно, а я с Ханом и бойцами вернулся к лагерю. От немца узнал много полезного и прежде всего мы наведались на склад сапёрного снаряжения. Там вырезав персонал в прямом смысле этого слова, принялись грузить на бывшие тут же два грузовика запасы взрывчатки и детонаторы, а затем и понеслось. Буквально через пару часов выехали к автомобильному мосту, встали правда перед ним на приличном расстоянии и сначала сходили на разведку, а затем просто заехали на мост и перестреляли его охрану из десятка немцев. Мы кружили по округе и рвали всё, до чего только могли дотянутся. Так мы куролесили пару недель, пока не израсходовали всю взрывчатку и не поставили на уши всех окрестных немцев, после чего пришлось спешно сматываться. Хотя мы и старались, но противник всё равно пёр вперёд, и наши усилия хоть конечно его немного и притормозили, но вот только к сожалению остановить не могли. В очередной передряге, которая возникла из-за отступления, мы смогли не просто перейти к своим, а переехать, правда пришлось послать вперёд пару бойцов. Впереди как раз в деревне стал на новые позиции наш батальон, ну как наш, не нашей дивизии, а нашей армии. Вот к ним и послал бойцов, а то мы на немецкой технике и в немецкой форме, как увидят нас, так огонь и откроют. Пришлось моим орлам тихонько умыкнуть лейтёху взводного, когда тот неосторожно сунулся в лес. Тот вначале знатно перетрухал, когда его, зажав ему рукой рот, дёрнули за дерево. Потом правда, когда продолжая зажимать ему рот рукой, сержант Пухов тихо проговорил.

— Тихо земеля, свои, я сейчас руку уберу, кричать не будешь, ты если понял, моргни два раза.

Лейтенант моргнул и Пухов убрал с его рта свою ладонь.

— Мы дивизионная разведка, дивизия генерала Рудакова, были две недели в рейде у немцев тылу, сейчас на трофейной технике с жирным языком выходим к своим. Нас два мотоцикла, бронетранспортёр и четыре грузовика и три десятка бойцов. Мы сейчас к вам в деревню заедем и станем ждать представителя штаба фронта, а ты своих предупреди, что бы с дуру огонь не открыли.

— Хорошо, только оружие сдайте.

— Не, так не пойдёт, можете просто нас потом окружить, а мы будем спокойно ждать начальство. Да вам самим позвонят, связь с начальством есть?

— Только со штабом полка.

— Кого вызывать, мы сейчас со своими по рации свяжемся, и вам от нас вначале позвонят, а потом из штаба фронта, так что долго ждать не придётся.

Лейтенант назвал позывные полка, после чего пошёл докладывать о нас командиру роты. Парни вернувшись назад, сообщили позывные полка, и наш радист связался с нашей дивизией. А дальше, как и говорили, сначала наш штаб напрямую связался с командованием полка, а чуть позже к ним дозвонились и из штаба фронта, сообщив о нас, а мы как раз к этому моменту и появились у деревни. Не смотря на подтверждение из штабов, отнеслись к нам очень насторожено, но слава богу огонь не открывали и разоружатся не требовали, хотя на мушке держали, а мы спокойно ждали у разведённого костра, а то холодно, а немецкая форма не греет. Лишь когда прибыл представитель штаба фронта, мы смогли двинуться дальше. Пленного полковника отдали сразу штабному вместе с документами, всё равно он за нами будет числится. Часть пути проехали вместе с представителем штаба, первым ехал пулемётный БА-20, за ним штабная эмка и за ней полуторка с бойцами охраны, а позади них пристроились и мы, а то ехать дальше на трофейной технике без сопровождения было чревато открытием дружественного огня. Вскоре нас встретили представители нашей дивизии и мы разделились, поехав к себе. В штабе дивизии пришлось подробно изложить все наши похождения в течение этих двух недель, это заняло пару часов времени, так что пока мои бойцы отдыхали, я строчил рапорт в штабе. А вечером была баня, настоящая деревенская, вот там я и расслабился наконец, мы у немцев с собой пива прихватили, часть разумеется выставил начальству, как обязательный оброк, но и мне с бойцами вполне хватило.

За эти две недели, что я провёл в рейде, дивизия отступила, соседи не выдержали немецкого удара и отошли, оголив наши фланги, так что пришлось отойти и нам, так как в противном случае мы рисковали попасть в окружение, когда немцы ударят по нашим оголившимся флангам. Хотя мы продолжали отступать, но как я понял, сейчас обстановка была намного лучше, чем в моём мире. И вот интересно, где я, то что в прошлом понятно, но вот только что это за прошлое, моего мира и я своими действиями в нём меняю историю, или это всё же параллельный мир, поди угадай. Мы отошли к Калуге, а на календаре было 3 ноября 1941 года, все принялись рыть укрепления, в чём нам активно помогали горожане, но мороз уже успел неплохо проморозить землю и для облегчения работ мы выложили по контуру окопов и землянок с блиндажами дрова, после чего подожгли их. За пару часов дерево прогорело, но зато достаточно неплохо отогрело землю, после чего можно было достаточно легко копать. Укрепления построили буквально за пару дней, и всё что нужно выкопали и брёвна с досками достали и уложили, как надо. Я ка раз обживал свою новую землянку, когда последовал приказ немедленно взять десяток бронетранспортёров с десантом и двигаться в Москву. Хотя меня не посвятили в причины такого приказа, но прикинув предстоящее событие решил, что нас решили показать на параде, особенно трофейные бронетранспортёры. Я думал, что нас отправят по железке, но фиг вам, получите индейскую национальную избу и распишитесь. Ехать предстояло своим ходом, хотя по железке путь занял бы всего часа три, край четыре, а так нам дай бог, если часов за семь доедем. Выехали небольшой колонной, впереди два мотоцикла, за ними бронетранспортёр, моя легковушка, а за тем оставшиеся девять Ганомагов. С наступлением холодов ремонтники перекрасили всю нашу технику в белый цвет, правда оставили достаточно большие красные звёзды в жёлтой окантовке, так что хоть какая гарантия, что не примут сходу за противника.

Николай Порфирьевич Соломин, председатель колхоза, сидел в правлении, когда к нему в кабинет, безстука, ворвался Васька Чеботарёв и сходу заорал — Немцы!

— Васька, какие немцы?

— Самые настоящие Николай Порфирьевич! Я в лесу был и их увидел, там с десяток бронетранспортеров едет и мотоциклы тоже, я напрямик на лыжах побежал, а им в обход по дороге ехать, но вот-вот у нас будут.

— Точно немцы, Васька, ты не чего не путаешь?

— Да точно вам говорю, Николай Порфирьевич, немцы это, у нас полугусеничных бронетранспортёров нет, да и легковушка там тоже необычная едет, её ни с чем не спутать.

Чертыхнувшись, Соломин стал срочно звонить в район, предупредить о появлении противника. Только он успел сообщить об этом, как послышался шум моторов. Выскочив из здания правления, Соломин с Чеботарёвым спрятались за сараем соседнего дома и смотрели, как мимо проезжают выкрашенные в белый цвет немецкие бронетранспортёры. К их большому удивлению, немцы останавливаться в деревне не стали, а просто проехали мимо.

В Наро-Фоминске была паника, из деревни неподалёку позвонил председатель и сообщил о колонне немецких бронетранспортёров, а войск в городе считай и не было. Комендантская рота и истребительный батальон, а остальные части были тыловыми и оказать помощь в обороне города не могли. Сам сообщив о противнике наверх, комендант быстро вызвав истребительный батальон и комендантскую роту, после чего погнал всех на окраину и велел там занимать оборону в домах. Не прошло и часа, как вдали послышался шум моторов, а вскоре показались и бронетранспортёры. Комендант внимательно изучал подъезжавшего противника в бинокль и не сразу заметил нарисованные на бортах техники красные звёзды в жёлтой окантовке. С одной стороны немецкие бронетранспортёры, а с другой стороны нарисованные на их бортах красные звёзды, и что думать? Приказав сержанту из комендантской роты с двумя бойцами выйти им навстречу и прояснить обстановку, он внимательно наблюдал, что будет дальше.

Сержант Пономарёв, получив приказ командира роты, только выругался про себя. Его вместе с парой бойцов по сути посылали на верную смерть, но и не исполнить приказ он не мог. Всё, что он мог сделать, это встать открыто у водосточной канавы, что была рядом с дорогой. Сейчас воды в ней не было, только снег, это давало ему и бойцам шанс уцелеть, когда немцы откроют огонь. Лучше было заранее встать тут, что бы его заметили ещё издали, а то если появится, когда они будут близко, то можно и не успеть упасть в канаву. Его с бойцами заметили, но к удивлению сержанта не стали абсолютно ничего делать, а как ехали, так и продолжили ехать. Только когда колонна подъехала почти в упор, она остановилась, а сидевший на мотоцикле немец в белом маскировочном костюме неожиданно спросил его на чистейшем русском языке.

— Что-то случилось товарищ сержант?

На мгновение замерев от неожиданности, сержант Понамарёв наконец спросил.

— Вы кто будете?

— Сводный отряд генерал-майора Рудакова, получили приказ выдвинутся в Москву с десятком трофейных бронетранспортёров.

Поняв, что это свои на трофейной технике, Понамарёв лишь виртуозно выругался, чем озадачил мотоциклиста.

— Сержант, с тобой всё в порядке?

— Теперь да, тут какой-то паникёр сообщил, что к городу двигается колонна противника.

— Понятно, давай я сейчас нашего командира позову, пусть он сам с твоим начальством поговорит, а то я так понял, вы нам горячую встречу подготовили.

— А как иначе, если сообщают о немецкой колонне на подходе к городу.

Комендант с удивлением смотрел, как сержант спокойно о чём-то разговаривает с немцев в белом маскировочном костюме. Вот этот немец соскочив со своего мотоцикла побежал назад к легковой машине и что-то там говорит, а затем из неё вылезает ещё одна фигура в маскировочном костюме и с нашим ППД, после чего подходит к сержанту, перекидывается с ним несколькими словами, а затем вместе с сержантом идёт к ним.

Когда ко мне подбежал боец и сообщил, что нас приняли за вражескую колонну, я только порадовался, что у местного командования хватило ума сначала всё уточнить и только потом открывать огонь. Вылезя из своей машины, я подошёл к стоявшему на дороге сержанту с двумя бойцами.

— Лейтенант Арнаутов, веди сержант к своему начальству, а то не дай бог у кого нервы не выдержат и он откроет стрельбу.

Сержант послушно повёл меня к НП коменданта города, им оказался трёхэтажный кирпичный дом чуть позади, из которого открывался отличный вид на дорогу. Там я встретился с майором.

— Лейтенант Арнаутов, первая гвардейская механизированная дивизия генерал-майора Рудакова.

— Майор Селезнёв, комендант Наро-Фоминска, товарищ лейтенант, можно посмотреть ваши документы?

— Конечно, пожалуйста.

Майор тщательно изучил моё удостоверение, долго его вертел в руках, разве что на зуб не попробовал, а затем наше предписание прибыть в Москву, но я не возмущался, а терпеливо ждал. Я мог его понять, в его городе появляется колонна вражеской техники, пускай на ней и нарисованы звёзды, а вдруг это немецкие диверсанты. Наконец майор вернул мне моё удостоверение.

— Ну и напугали вы нас лейтенант, сначала позвонили и сказали, что к нам движется колонна вражеской бронетехники, а затем и вы появляетесь.

— Понимаю товарищ майор, я думал нас по железной дороге отправят, но начальство решило, что мы и своим ходом прекрасно доедем.

— Ладно товарищ лейтенант, можете ехать дальше.

— Товарищ майор, а вы о нас, вернее о колоне противника на верх сообщали?

Майор явно замялся, но всё же честно ответил мне.

— Да, тоже отзвонился.

— Тогда наверное я у вас задержусь на пару часиков, у вас поесть можно? Как раз пока поедим, технику дозаправим и немного отдохнём в тепле, наверху паника прекратится, а то действительно где под дружественный огонь попадём.

— Афанасьев! Проводи товарища лейтенанта с его бойцами в столовую и скажи, что я распорядился их накормить.

Попрощавшись с майором, который двинулся к себе сообщать начальству отбой тревоги, я вместе с подбежавшим к нам лейтенантом вернулся к своей колоне. Лейтенант сев на мотоцикл, позади водителя, стал давать ему указания куда нам ехать. Ехали недолго, минут десять, а там и столовая. Нас по распоряжению майора накормили и мы поев, еще с час отдыхали в тепле, после чего дозаправив технику двинулись дальше. Больше к счастью подобных инцидентов до самой Москвы больше не было, правда на окраине нас тормознул патруль. Хорошо, что за оружие они хвататься не стали, но вели себя насторожено, а я, связался от них с комендатурой Москвы. Правда связывались патрульные, пост был стационарный и с телефоном, а что бы не вызывать лишних подозрений, предложил старшему поста самому дозвонится в комендатуру, после чего взяв телефонную трубку, доложился о себе. Нам пришлось ждать больше часа, пока к нам не приехала эмка сразу с двумя командирами, один из особого отдела, а другой из комендатуры. Они внимательно проверили не только мои документы, но и документы всех остальных бойцов, после чего велели нам ехать за ними, чему я честно говоря был очень рад. Ни я сам, ни кто из моих бойцов Москвы не знал, так что хоть мы и имели на руках адрес, куда нам надо было приехать, вот только как туда ехать не имели ни малейшего представления. Я рассчитывал узнать путь у встречных, а тут так удачно подвернувшиеся проводники. Нас ещё несколько раз тормозили по пути патрули, но провожатые быстро решали все вопросы и вскоре мы уже въезжали на территорию воинской части расположенной в самой Москве. Там нас представили начальству, выделили места для нашей техники и для нас самих в казарме, после чего был ужин и отдых, я разрешил своим бойцам, кто захочет, сразу лечь спать и большая часть последовала этому разрешению.

На следующий день нас заинструктировали вусмерть, так что ни кто из нас уже был не рад, что нам предстоит участвовать в параде на 7 ноября. Я оказался прав в своём предположении, вот только и я сам был этому уже не рад. Это мозговыносительство продолжалось большую часть дня, а затем у нас изъяли все патроны, не только у пулемётов и карабинов, но даже у пистолетов. В принципе я понимал такие меры предосторожности, а то вдруг всё же госбезопасность пропустила какого врага народа, а тот на параде и попытается убить вождя народов. Все боеприпасы мы оставили в своей казарме, нас проверили на наличии их и после этого мы двинулись к своей технике. На улице было холодно, но и мы были в этот раз не в тонкой немецкой форме, а в нашей, так что не особо мёрзли. Заведя моторы, двинулись в составе достаточно большой колонны, ведь не только мы одни были на технике, зато теперь можно было не опасаться, что нас снова тормознёт какой слишком бдительный патруль. Ехали мы около часа, после чего стали в общую колонну, правда одними из первых, и наконец поехали. Первыми ехали оба мотоцикла, за ними моя машина, в которой сняли брезентовый тент и я ехал стоя на заднем сиденье, держась левой рукой за спинку сиденья водителя. За мной, посроившись в две колонны ехали бронетранспортёры, а в них тоже стоя, бойцы. Я понимал. что сейчас, на фоне наших неудач на фронте и постоянных отступлений. Участие на параде трофейной техники должно было поднять боевой дух населения и армии, впрочем до первой большой победы оставалось уже не долго.