Большие каникулы

ДЕКАБРЬ

Я ДУМАЮ, ВЫ СО МНОЙ СОГЛАСИТЕСЬ: самое прекрасное время года — это зима. Но не бесснежная, с гололедицей. А настоящая, какой ее изображают на календаре, на страничке «декабрь»: с глубоким снегом, с исчезающей вдали лыжней… Только в этом году календарь меня обманул. II мне ужасно досадно. Надо же, чтобы это случилось как раз в декабре. Вот, я переворачиваю страничку: «ноябрь». На рисунке — ветер, дождь, облетающие листья. Все — как было на самом деле. «Сентябрь» — отягощенная плодами яблоня. Так оно и было. А вот еще: «август» — дети купаются. И как же сам я купался весь август в нашем пруду!

А сейчас — где же снег? Правда, дня два тому назад в воздухе начали кружиться снежники. Четверть часа я, не отрываясь, следил за тучами. И за снежными звездочками, которые сеялись с неба. А вокруг кружили вороны. И каркали! И я так жалел обо всех снежниках, падавших в лужу, в колодец или даже на мой нос! Я бы хотел, чтобы все они ложились на землю, одна к другой, чтобы вырастали целые сугробы, высокие-высокие, прямо на глазах! Но не прошло и четверти часа, как снегопад прекратился. Только на поле еще лежал тонкий слой снега, пальца в два, весь в темных пятнах кочек или засохших кустиков… С тех пор снегопад начинался еще несколько раз. Увидев случайную, заблудившуюся в воздухе снежинку, я тут же включал радио и ловил прогноз погоды. И когда говорили: «Температура падает» — на душе у меня становилось теплее. Но потом — все та же история: «Снегопад в горах»… Все в горах да в горах! А на юго-востоке страны? Ну, хорошо хоть, что температура падает… Просыпаясь раным-ранешенько, я видел, что дорога замерзла, канава — как стеклышко, все лужи тоже. Но какая в том радость: от речки я видел это издали — шел пар. «Не замерзла», — говорил я себе. И выбегал с коньками на канавку, что проходила возле нашего дома. Но не успевал я сделать два-три захода, как било восемь, и я должен был идти в школу. Перед домом нельзя было оставаться ни в коем случае. Мама не позволила бы. Я брал сумку с книгами и коньки и шел вверх по улице, к школе. Всюду, где виднелся хоть крошечный глазок льда, я останавливался, быстро привязывал коньки и… Вж-ж-ж! Но часам к десяти лед начинал размякать и постепенно оправдывались слова нашего учителя, утверждавшего, что «лед — это тоже вода». Тогда я шел в школу.

Пробовал я кататься и на санках с горки, что за селом. Из дому я очень ясно видел, что на ней там и сям белеет снег. Но стоило санкам набрать скорость, как они тут же застревали на какой-нибудь кочке. А потом — попробуй-ка их вытащить! Через несколько дней — вот вам и декабрь! — растаяла и эта снежная корочка. Остались лишь полоски снега вдоль заборов, так, в ладонь толщиной. Санки скользили по ним, но надо было сидеть так, чтобы они шли на одном полозе, и стоило им забрать немного влево, как я тут же врезался в изгородь. Представьте себе: в живую изгородь, из колючих кустов!

Ну, а о лыжах уж, конечно, и говорить не приходится. В этом декабре редко удавалось найти дорожку, на которой поместились бы обе лыжи. Как только одна лыжа начинала скользить, вторая попадала в грязь и — хлоп! — я тыкался носом. А потом — сами посудите: легко ли на лыжах по бесснежной пашне и по межам! Так от них скоро ничего не останется!

И так уже ослабло крепление, пряжки болтаются, а два-три шурупа совсем потерялись. Ребята смеются надо мной. Но разве я не прав? Посчитайте сами: 3..5…8…10 декабря! — и ни следа настоящего снега! Я было уже решил, что его нынче вообще не будет. Вечерами я досиживал до одиннадцати часов, чтобы послушать прогноз погоды. «Снегопад в горах»… «В горах лежит снег». Ух!.. А на юго-востоке, наверное, снега опять не будет, — думал я. — Хорош декабрь! И на следующий день… снова отправлялся на канаву.

Но — о чудо! — вчера поутру просыпаюсь, а кругом белым-бело! Щенок носится по двору, как сумасшедший, роет снег, катается по нему, чихает. Куры не смеют носа показать из курятника. Снег лежит отменный, одиннадцать с половиной сантиметров, но рыхлый, нельзя кататься ни на санках, ни на лыжах. Я пошел в школу. Там все время поглядывал в окно и радовался: снег шел, не переставая! Но с девяти часов мне больше не пришлось смотреть в окно: учитель математики вызвал меня к доске. Домашнее задание я не написал, а об общем наименьшем кратном даже и не слыхал. Правда, и об общем наибольшем делителе тоже. II о битвах персов с греками — по истории, и об обстоятельстве образа действия — по грамматике. Честно говоря, все это было не очень приятно, но я думал: «Еще час — и я полечу с горы на лыжах!» Какое значение имеет общее наименьшее кратное? Хорошо, что пришла зима! И какая зима! Вечером все село узнает: «На юго-востоке страны идет снег». Снег!

Наконец, прозвенел звонок. Мы все встали. Первым у выхода был я. Но выйти оказалось не так-то просто. Мне на плечо легла рука классного руководителя:

— Андрей, ты останешься после уроков… до двух часов… и после обеда — с полчетвертого. Ты отстал по всем предметам.

Что было делать? Я остался в классе. И после обеда пришел…

…Часа в четыре на улице раздались веселые крики ребят, а классный руководитель задавал мне одну дробь за другой…

Я ловил себя на том, что, посасывая химический карандаш, гляжу в окно. Вдалеке, возле слив, что росли на опушке леса, виднелись движущиеся точки: лыжники! Пять… нет, шесть! Теперь они поднимаются… Остановились… Спускаются! Ух ты, как летят!.. Один упал. Кто бы это был? Отсюда не различишь… Судя по шапке, это, пожалуй…

— Числитель… — послышался голос учителя.

— Да… числитель…

Я вернулся домой поздно вечером, с черной тоской в разбитом сердце и с фиолетовым зубами. И сразу взялся за числитель и знаменатель, за обстоятельство образа действия. Просидел я до ночи. В одиннадцать часов по радио сообщили: «На юго-востоке страны — обильный снегопад».

— Ну и пусть… Эта зима — сплошной обман…

Я смотрю на листок календаря. Он не обманывает. На полях лежит глубокий снег, но эти дроби — они такие трудные! Эх, почему мы не учим их весной? Почему как раз в декабре… когда идет такой густой снег?!