Большой день в жизни Кости

18. ПРИВАЛ

Место для привала выбрали на полянке в тени высокого вала.

До чего же было весело устраиваться на зеленой свежей траве, расстилать куртки, доставать завтраки! Всем ребятам вдруг ужасно захотелось есть, и все сразу устали. Но сейчас можно и устать и проголодаться, потому что Петр Гаврилович здесь и никуда не уйдет. Вот он сидит на камушке и, собрав кожу на лбу глубокими складками, что-то с усилием пишет в блокноте.

— Левой пишет, — заметил Костя, — правая, наверно, ранена была.

— Где ножик? У кого соль? — перекликались ребята. Шуршала бумага, кто разворачивал колбасу, кто — хлеб… Словно сами побывали здесь во время боев, сами наглотались пыли и дыма, словно это для них пропыленные сухари с лярдом казались пирожными — с таким азартом набрасывались они на еду! Блестящие красные помидоры, розовая колбаса, толстые куски пышного белого хлеба — все эти привычные вещи казались сейчас чем-то необыкновенным, каким-то счастливым чудом!

А когда появились посреди закусок два больших термоса, голубой и розовый, с блестящими крышками, с цаплями и хризантемами, ребята закричали:

— Чай! Ура! Чай пить будем!

Защелкали, высыпаясь из Лидиного мешка, пластмассовые стаканчики: красные, зеленые, желтые… И скоро, застилая залоснившиеся лица ребят, поднялся над яркими стаканами уютный чайный парок. Как было весело у подножия вала! Настоящий праздник еды и питья! А кто же главный на этом празднике? Конечно, Петр Гаврилович! Все руки тянулись к нему. Кто с бутербродом, кто с помидором, кто со стаканом чая. Но Тамара Васильевна опередила ребят. Растопырив пальцы, она держала лист бумаги. На листе — горкой нарезанный хлеб. На хлебе — кружки колбасы. Рядом — помидор, огурец и яйцо. Они лежали непрочно, все время стремились скатиться с листа, и поэтому Тамара Васильевна шествовала особенно осторожно и торжественно. Щеки у нее стали совсем красными от волнения.

— Вот, пожалуйста! — и она протянула Петру Гавриловичу свое бумажное блюдо, радуясь и гордясь, что угощает такого дорогого гостя.

— Ну что вы? Это слишком много! — сказал Петр Гаврилович, однако положил свой блокнот в карман и обеими руками принял у Тамары Васильевны ее угощение. — Столько мне и в детстве не подавали, — он засмеялся коротким добродушным смешком, — когда я нищенком был!

Ребята услышали слово «нищенок» и насторожились, удивленные. Как это «нищенок»? Разве такой герой мог быть когда-нибудь нищим? А Петр Гаврилович пристроил у себя на коленях бумажный лист с едой, вынул складной нож и одним махом разрубил на ладони яйцо прямо со скорлупой. Потом он ловко поддел кончиком ножа обе половинки яйца так, что скорлупки остались цельными лодочками, посолил яйцо солью из бумажки и начал его есть, закусывая хлебом и огурцом.

— Удивляетесь, что нищенком был? — спросил он, покончив с яйцом и принимаясь за колбасу. — Сейчас вам все расскажу.

— Попейте чаю сперва, — сказала Тамара Васильевна, подавая ему красный стакан с горячим чаем.

— И чай есть? Хорошо! — обрадовался Петр Гаврилович. — Это что же? Наградной чай, что ли? За то, что я рассказы вам рассказываю?