Бордель: Когда зайдёт солнце

Над небесами

“Сердце матери — бездна, в глубине которой всегда найдётся прощение” -

Оноре де Бальзак.

Вокруг шумно, но мысли вертятся где-то далеко, за пределами этой вселенной. Дети бегали вокруг, кричали радостно под волнительные вздохи мамочек. Темноволосая девушка тихо пристроилась на пустующих качелях и уже полчаса смотрела куда-то вдаль. Голову примостила на железку, ногами отталкивалась от земли и покачивалась то вперёд, то назад. Со стороны она выглядела спокойной, возможно немного поникшей, пока внутри неё творился ураган эмоций. Там были и горе, и желание покинуть этот мир сейчас же, и наваждение, и некая эйфория. Настолько сильная, что приятные чувства просыпались в ней. Прошло уже полторы недели с той роковой ночи, когда жизнь решила повернуться, не понять, какой стороной.

Одиннадцать дней в голове вместо хороших или плохих мыслей была пустота. Зато событий полно. Самоанализ запустился уже в который раз, и она начала вспоминать, как проходила каждый день с болью на сердце.

Телефон постоянно трезвонил. Чаще всего звонил Гарри. Особенно первые три дня, но затем, как только наступили выходные, и он скорее всего отправился на лечение, ни сообщения, ни одного звонка не было. Возможно он хотел что-то спросить или сказать, что она забыла какие-то вещи, а возможно ему нужна была помощь. Но даже мягкотелость и желание помочь всем вокруг не заставили её поднять трубку. Тереза знала, что только услышит его голос, только попробует соврать, что всё в порядке, он поймёт. Он хриплым голосом спросит, что случилось, и её прорвёт на те слёзы, которые напрашиваются постоянно.

Серые глаза перемещаются на источник громкого плача. Девочка с красивыми светлыми волосами сидела около песочницы. Конечно же, сразу подоспела мама, намереваясь утешить дочь. Только сейчас Тереза заметила небольшое красное пятнышко на коленке. Ушиблась, видимо, когда вылезала их песочницы. Нервно отведя глаза, ртом она хватала воздух, не желая видеть эту картину. Плевать, насколько это душещипательно. Плевать на всё. Ведь сейчас неволей в голове всплывали её собственные воспоминания о маме. О родной, любимой и утерянной.

— Ты как раз вовремя пришла! — вспомнила, как радостно удивилась встрече с Камиллой. Тогда она только готовилась к церемониалу, к похоронам, и не воспринимала всё серьезно. В серых глазах играл даже какой-то интерес, — Бабушка вроде разобралась с надгробным камнем и словами на нём, а я выбираю гроб и цветы. Что думаешь? — рукой девушка указала на варианты гробов, — Мне нравится белый, но только всё-таки кажется, что это чересчур, напоминает о больнице. Чёрный, конечно, классика. А вот коричневый не был её любимым цветом. Хотя какая теперь разница?

Подруга непонимающе смотрела на щебечущую Терезу и пыталась вникнуть в суть проблемы. Да только она ведёт себя так, будто устраивает семейный ужин или что-то наподобие. Камилла продолжала стоять и таращиться.

— Вот и я тоже тихо стою и не могу понять, что лучше. — Хмыкнула, завершая свой же монолог, девушка.

— Может, ты лучше поедешь домой? Зачем торопиться? Свидетельство в больнице ещё не готово, место на кладбище не выделили.

— Раньше начну, раньше закончу. — Неохотно она ответила, уже развернувшись к гробам.

— Звучит, как оправдание. Мы обе знаем, что это твой излюбленный способ уйти от проблем. Просто закрыться и делать вид, что всё в порядке и это ни капельки тебя не тронуло. Но это не могло не тронуть, Тереза… — жалость высунулась наружу, и её девушка приняла, как пощёчину. Все её жалеют.

— А что мне делать? В комнате тихо, и лишь слышно, как бабушка плачет. Я не могу там находиться. Господи, а вопросы Тима? Он постоянно спрашивает про небеса и рай…

— Им ведь тоже тяжело. Тимоти потерял маму так же, как и ты. А бабушка потеряла дочь. Она звонила мне кстати, сказала, что ты не разговариваешь с ней, игнорируешь вопросы и просто запираешься в комнате. Тереза, давай поговорим.

— Мне нечего ей сказать. Я ей даже в глаза посмотреть не могу, — недовольно, устав от назойливости подруги, девушка лишь ещё раз вспомнила натянутое молчание между ней и бабушкой. Так легче — притворяться, что ничего серьёзного не произошло.

— Я понимаю, через что ты сейчас проходишь. Я потеряла брата, помнишь эту историю? — Тереза сразу вспомнила про Кевина, младшего брата Камиллы. Несчастный случай, в воде запутался в водорослях и утонул, — Мне тоже казалось, что если мы с родителями не поднимаем эту тему, то Кевина не существовало вовсе, но не это не так. Чем раньше ты найдёшь себе опору, тем быстрее оправишься.

— Оправлюсь?! — переспросила резко и грубо, — Кам, ты сейчас серьёзно?

Глаза наполнены искренним непониманием, а в это время подруга также искренне не осознаёт причину злости. Пройдя через боль потери, она как никто другой понимала, насколько паршиво сейчас Терезе. И это ощущение непередаваемо. Словно время замирает, пока в голове ты создаёшь образ иллюзии, пока ты надеешься, что этот кошмар вот-вот закончится. Ты откроешь глаза и окажешься в другом мире, лучшем, чем эта реальность.

— Мы говорим о моей маме, Кам. Я потеряла не собаку и не просто друга, это моя мама. Я никогда не оправлюсь от этой потери, потому что её больше нет рядом. — Девушка смахнула образовавшиеся слёзы.

— Тогда почему ты так торопишься, будто ничего серьёзного не произошло? За прошедшие дни ты ни разу не плакала. Ни разу не показала настоящие эмоции, хотя сейчас твои же слова доказывают обратно. Впусти боль, перестань торопиться.

Гарднер опустила глаза, не зная, стоит ли говорить одному из самых близких ей людей правду, которую, безусловно, она заслуживала. А причина проста. Только заикнётся, подруга сразу станет уговаривать, приводить сильные и верные доводы. Плевать, скрывать нет смысла, да и не великий это секрет.

— После сдачи всех экзаменов, я подам документы в Нью-Йорк и уеду сразу. Если результаты будут плохими, то заплачу с тех, что вернула больница. На первый год должно хватить. — Пожала безразлично плечами, оглядывая небольшой показательный мемориал. На самом деле, в голове всплыл Гарри, который когда-то не пожалел денег и так просто заплатил за лучшее лечение её маме. Впустую, правда.

— Зачем такая спешка? Впереди целое лето, чтобы обдумать все варианты.

— Я не хочу находиться здесь, в Калифорнии. А там, чем меньше я буду видеть её вещи, сталкиваться с горюющими глазами бабушки, тем быстрее начнётся новая глава моей жизни. — Выложила самый идеальный план своего будущего, — Так лучше.

— Не станет лучше. Там ты не превратишься в новую Терезу.

— Я не спрашивала твоего мнения, Камилла. — Холодно отрезала и уже развернулась уходить, но подруга не дала сделать и шага больше.

— Разве ты не видишь, что идёшь по протоптанной дороге? Ты совершаешь те же самые ошибки, что когда-то совершила я. Убегаешь из дома, надеешься на чудо где-то там…

— Мы с тобой явно разные, и твои ошибки не станут моими. Тем более я не бросаю вас, мы будем созваниваться, есть ещё видео-связь. Хватит делать из этого трагедию.

— Ты потеряла маму, это и есть трагедия. И лучше, если кто-нибудь будет рядом с тобой.

— Вот именно, что я потеряла маму! И я имею право на излечение, право на свободный выбор! — Тереза протестовала изо всех сил, и Камилла теряла позицию, — Мой выбор — уехать и избавиться от этой боли. Боль пройдет, и всё наладится.

— Неужели дело только в этом? — усмехнулась подруга, видя всё насквозь, замечая каждое изменение в родной душе, — Может в нём?

— Он в прошлом, и на этом всё закончилось. — Отрешённо произнесла, как бы не вкладывая в слова даже грамма чувств, но голос сквозил болью, рана открыта, — Кам, у меня мама умерла, и мне правда больно. Поэтому прости, я не хочу ни с кем разговаривать, кроме темы похорон…

Бросила со слезами на щеках и быстро прошмыгнула к двери. Вызвать в ней эмоции довольно легко, но не тогда, когда она их прячет под самой плотной ширмой. Ничего не поменялось с того момента. Тереза продолжала себя убеждать, что делает всё правильно, и нет никого, кто сможет заставить её остановиться и отказаться от якобы бредовых идей.

Это было не единственное воспоминание, где Камилла играла важную роль. Но оба раза не доигрывала. После похорон, во время которых Тереза не проронила и слезинки даже тогда, когда гроб опускали, когда Тим рядом вырывался из рук бабушки, подруга решила всё-таки ещё раз завязать разговор.

Под высоким дубом, откуда было видно целое поле, в ряд усеянное надгробными плитами, стояла темноволосая. В чёрном строгом платье, глаза спрятала под солнцезащитными очками. Невозможно понять, что в её голове происходит, какая мысль сменяет другую. Камилла всё же отважилась подойти и нарушить аудиенцию.

— Привет, — прошептала и сразу положила руку на плечо девушки. Та никак не отреагировала, лишь продолжала мять сумочку в руках, — Ты снова спокойна… Чересчур. — Отрезала под конец, убрав руку.

— Каждое движение отдаётся болью, голова просто раскалывается. — Поморщилась недовольно и шагнула прям под тень дерева, — Так что говори немного тише.

— У тебя похмелье? — спросила то, что первое пришло в голову, и метко попала.

— Ещё какое, — пальчики опустились в сумочку, а затем выудили мини-версию бутылки водки. Камилла шокировано наблюдала за тем, как она откручивает крышку.

— Лучше не стоит, Тереза. Это не поможет твоему состоянию, только отложит похмелье на час-два. — Казалось, будто мама воспитывает ребёнка и направляет в правильное русло, касательно, правда, алкоголя.

— Я сама знаю, что мне поможет, могу и без твоих советов обойтись! — Закатив глаза, темноволосая полностью опустошает бутылочку.

— Хорошо, я поняла. Ты стала самостоятельной девушкой, но у меня кое-что есть для тебя.

Потерявшись на миг в серых безразличных глазах, Камилла не сразу достаёт милый белый конверт, в адресате которого стоит имя: «Терезе». Девушка сразу улавливает красивые буквы и имя своей матери.

— Что это? — холодно, потеряно отзывается, пряча пустую бутылку в сумке.

— Ты не стала дослушивать последние слова своей матери, ушла с этого момента сюда, но она написала тебе письмо. — Протянув подруге единственную ниточку, ведущую к её маме, Камилла надеялась на просветление в этих потухших глазах.

— И что теперь? — закатила в ответ глаза, — Это ничего не поменяет, и её последние слова в этом письме только сильнее надавят на затягивающиеся раны. — Приняв на удивление конверт, Тереза медленно зашагала к месту, которое уже закапывали. Очки пришлось натянуть, так как остатки похмелья давали о себе знать, — Тебя больше нет в моей жизни, — горько произнесла и кинула поверх гроба конверт, его тут же накрыла первая горстка земли.

Столько ошибок было совершено за это время, что не счесть. И с каждым днём стыд всё сильнее и сильнее приливал к её юной головке. Сейчас, пока она находилась в эпицентре проявления любви между матерью и ребёнком, рана открывалась. Конечно, Тереза вспоминала о тех днях, когда в её жизни ещё не было ни Тима, ни кого-то другого, только мама. Они также проводили свои беззаботные минуты в парках, где кормили белочек, покупали любимый десерт, собирали дома пазлы, готовили вместе пироги и прочие вкусности. На носу должен быть выпускной, экзамены и предстоящее поступление. Что хочет она? К маме.

— Тереза? Ты меня слышишь? — внезапно до неё донёсся, как откуда-то сверху, тёплый голос. Пустые, не отражающие ничего толкового, глаза обратились к говорящему. Это был Энди. Он тепло смотрел на неё, давно уже зная о всех бедах подруги, — В порядке?

— Да, — на автомате ответила, почти не моргая. Выглядела она, как робот. Хотя больше похожа на испуганного, потерявшегося ребёнка. Глаза выпучила, говорить боялась.

— Ты не выглядишь хорошо… Уверена, что всё в порядке? — парень сделал ещё один шаг к качелям, пока серые глаза впивались в его лицо с целью найти подвох.

— Нет, конечно. Я не знаю, как точно себя чувствую сейчас, да и вообще за всё это время.

— Опустошённость, горе и отчасти отрицание. Вот, что ты можешь сейчас чувствовать.

— Скажи честно, тебя послала Камилла? Нет в этом ничего страшного, я ценю её поддержку и заботу, но ты не обязан толкать речи.

— Нет, она меня не посылала. — Энди откинулся на качели и толкнулся назад. Он казался беззаботным и понимающим одновременно, — Были тут некоторые дела, родители послали, ещё Калеба встретил. Камилла ему все уши прожужжала по поводу тебя и выпускного. Ты серьёзно не пойдёшь?

Тереза молча покосилась на него, тяжело вздохнула и выпытывала из себя ответ.

— Не вижу смысла. Хочу уже поскорее отчалить из этого города и забыть про проблемы.

Парень внимательно следил за еле пробивающимися эмоциями на её лице. Определённо она в депрессии, масштабы которой сложно оценить. Надо что-то делать.

— Тереза, — в голосе его сквозила нежность, — неужели ты действительно думаешь, что побег равноценен исцелению? Нет, это равноценно тому, как ты прячешь голову в песок. Будь ты отсюда за тысячи миль, боль последует за тобой. Не от места зависит твоё исцеление, а от того, как скорее ты отпустишь маму и двинешься дальше. Морально, — он как бы подчеркнул последнее слово, намекая, что не физически надо отдаляться, а духовно пора перейти на уровень осознания всей фатальности.

Девушка смотрела на него внимательно, слушала каждое слово, не дыша. Ведь Энди так нахально озвучил то, что у неё было на уме. И отвечать она не стала. Просто в голове даже слова не собирались в какие-то понятные людям фразы.

— Ты только ухудшишь положение. Ведь сейчас вокруг тебя есть люди, которые в любую минуту придут на помощь, — он продолжил говорить, уверяя себя, что достучится, — Камилла, бабушка, Калеб… Я… — парень был нежен в каждом слове.

— Да, спасибо. Я ещё подумаю, — впервые она искренне хоть кому-то улыбнулась.

— Мне пора, — Энди встал с качели, — И я всё-таки надеюсь, что ты удовлетворишь потребность Камиллы и пойдёшь на выпускной. Она так переживает.

Готовая и неготовая отпустить парня восвояси после небольшой, но важной эмоциональной взбучки, Тереза окликнула его.

— Энди, — серые глаза потребно обратились к нему, — Ты уже нашёл, с кем пойдёшь?

— Нет, ты с самого начала учебного года была той, кого я хотел пригласить.

— Это желание ещё в силе? — усмехнулась тихо девушка.

— Да. — Кивнул в ответ, — Тереза, ты пойдёшь на выпускной со мной?

— Конечно, пойду…

Получив в ответ счастливую улыбку юноши, темноволосая облегчённо выдохнула. Жизнь будто вновь начала окрашиваться в цвета. Жить можно, дышать — тоже. Ещё раз окинула взглядом песочницы, посмотрела на мамочек и побрела в сторону дома. Всё-таки ей и правда стыдно за неподобающее поведение в сторону бабушки, надо было сесть и поговорить. Так должна была поступить умная, мудрая Тереза. Пора такую Терезу возвращать обратно. Но сначала сделать некоторые шаги на пути к исцелению, о котором говорил Энди. И она знала, с чего начать.

Бабушка ещё не вернулась из магазина, а Тим был чем-то занят в своей комнате. Поэтому девушка аккуратно ступала к комнате, куда никто за долгое время не решался войти. Комната мамы. Там всё по-прежнему. Небольшая спальня озарялась полуденным солнцем. На столе лежали полугодовые рисунки Тима, которые он радостно рисовал для мамы перед её отъездом в больницу. Тогда она твердила, что болезнь лечится, тем более на ранних стадиях.

Смахнув слёзы, Тереза отказалась предаваться ностальгии по прошлым дням. Достала с балкона коробки, сложила их и начала с двух. Маркером взмахнула и подписала: «Вещи мамы». Надо освободить эту комнату, бабушка может сюда переехать из гостиной, где только тело нагружает на этом дешёвом диване.

Она аккуратно складывала каждую блузку, футболку, каждую дорогую вещицу её сердцу. Слёзы застилали глаза, и девушка не могла поверить, что действительно с болью на сердце делала это сейчас, своими собственными руками.

— Что ты делаешь? — звонкий голос послышался со стороны двери. Тереза как раз убирала любимые книги мамы, которая так или иначе их перечитывала.

— Прибираю вещи мамы, — не посмотрев на брата, девушка всё также продолжала заниматься делами.

— Нельзя их выкидывать, — требовательно обратился Тим.

— Я их не выкидываю, что ты? — сестра отложила всё в миг и поспешила к брату, — Надо освободить комнату, а эти вещи мы унесём на балкон. Хочешь что-то взять в память о маме? — она указала рукой на комнату.

— А что тут есть? Хочу что-то красивое, блестящее… — мечтательно проговорил Тим.

— Где-то было её кольцо. — В голове всплыл образ одного из самых драгоценных подарков от мамы. Серебряное массивное кольцо с тёмно-синим камнем. Перед отъездом в больницу она сняла его с указательного пальца и передала дочери со словами, что оно приносит силу.

Затесавшись в воспоминаниях, девушка так и не смогла вспомнить, куда же его подевала. Потеряла? Или где-то выронила. Давно его не было. Обыскав всю мамину комнату, затем и свою, она только сильнее разволновалась и решила, что нельзя распространять это чувство на брата, поэтому достала из шкатулки небольшую серебряную цепочку с крестиком.

— Это, конечно, не кольцо, но ты же знаешь, мама была верующей католичкой. Вещь никогда не снимала, храни, и она придаст тебе силы… — повторила когда-то наставление матери и вложила в ладонь брата аккуратное украшение.

— Тереза, — боязливо Тим обратился к сестре, та подняла свой вдумчивый взгляд, — а ты веришь в жизнь после смерти?

— Да, я думаю, наша мама наблюдает за нами с небес. За тобой и за мной, а в самые сложные наши периоды всегда рядом, просто теперь мы её не видим.

— И сейчас она тут? В комнате? — он огляделся и снова посмотрел на сестру.

— Она всегда рядом, Тим. И будет до тех пор, пока она здесь… — положила руку на грудь брату, — В твоём сердце.

— Бабушка говорила, что в наших сердцах не только родственники, но и тех, кого мы полюбили не по крови. Как ты полюбила Гарри, — невзначай задел старую рану. И это было похоже на удар под дых. Больно. Тяжело. И надолго.

— Мы с ним больше не общаемся, — только и нашла, что ответить.

— А он мне звонит, раз в три дня точно. Спрашивает, как у меня дела, как у тебя. Я ему не говорил про маму, ведь так нельзя.

— Тим, — уже строго обратилась она к нему, руки твёрдо легли на плечи и сжали, — обещай мне, что больше никогда не заговоришь с ним. Ни на одно сообщение, ни на звонок отвечать нельзя. Он нам не друг, — медленно, но Тереза строила крепкую стену между ней и Гарри. Хотя долго ей стоять и не надо, спустя, может, пару недель, она уедет из этого города и забудет того, кто приносил в жизнь и самое светлое счастье, и самую дикую боль. Эта рана на сердце никогда не пройдёт, никогда не затянется. Сердце не починить и не отремонтировать.

Комментарий к Над небесами

Вы также можете подписаться на меня в Wattpad, там больше моих историй!

https://www.wattpad.com/user/Lion_official