Босиком по пеплу

Глава 20

Вертел в руках очки Кристины и сидел на твердой скамейке, ожидая, когда закончится операция, и хоть что-то станет ясно. Неизвестность пугала больше всего, вымораживала кровь и выкручивала внутренности. Я много раз сам попадал в аварии, но никогда еще не испытывал такого страха. Ужаса. За чужую жизнь, которая была мне далеко не безразлична.

— Боже! — вдруг воскликнул женский голос.

Поднял голову, прищуриваясь и пытаясь разглядеть приближающуюся женщину. Марина, мать Кристины. Рядом с ней бежал ее муж, Алексей.

— Что с ней? Где она?! — заголосила женщина, дрожа и привалившись к мужу, который держал ее за руку, не позволяя упасть.

Встал, пытаясь взять себя в руки и донести информацию до родных Кристины. Всё прошло, как в тумане, даже не помню, что говорил. Ожидание затягивалось, позволяя холоду растекаться по конечностям.

— Следователь Туманов, — раздался в какой-то момент знакомый голос мента, с которым я уже говорил. — Вы родители Кристины Завгородней?

Разговор с Завгородними не занял много времени, а когда Марина услышала сакральные слова, сорвалась с катушек.

— Водитель скрылся с места ДТП. Нам удалось выяснить хозяина мотоцикла. Загорский Дамир… — следак даже договорить не смог, как мне стали прилетать женские удары, словно это я был за рулем мотоцикла.

— Это всё ты виноват! Ты! — кричала изо всех сил, скатываясь в бездумную истерику. — Арестуйте его, чего вы стоите?

Я прикрыл голову рукой и молча принимал всё, что на меня обрушивалось.

— Марина Петровна, успокойтесь, за рулем был не Дамир! — прикрикнул Туманов, привлекая к себе внимание.

— Что произошло? — голос отца Кристины звучал глухо и потерянно.

— Кто-то сел на мой мотоцикл и сбил Кристину на пешеходном переходе, — пустым взглядом глядя на стенку, пояснил то, что знал сам.

Дальнейшее ожидание казалось мне вечностью, а тикающие, как назло, настенные часы заставляли нервничать. Дергал ногой, сам того не замечая, и стискивал в руках эти долбанные очки, которые отобрал у одной из подружек Дины. Последняя даже не удосужилась прийти и узнать, что с Кристиной. Вот она, цена дружбы гнилой Ахметовой.

Вырвался нервный смешок, я оперся локтями о колени, опустив голову и сцепив ладони в замок на затылке. Сердце отбивало ритм тук-тук-тук, и этот звук успокаивал, вот только ненадолго. Как только открывал глаза, видел перед собой белый кафель и тут же вспоминал, что навсегда отпечаталось в моей памяти. Сломанное тело девчонки, которой я не успел сказать о чувствах, раздирающих мне грудную клетку.

Жаль, что так поздно понял, как она мне нужна. Что дышать не могу, если не дразню ее или не вижу рядом. Что готов убить любого, кто ошивается рядом. Ведь обижать ее могу только я. Криво ухмыльнулся, ощущая горечь в горле. Да, Загорский, только обижать ты и способен. Встреться мы год назад, может, всё сложилось бы по-другому. Скрип открываемой двери пронесся мимо сознания, и я не обратил бы на него внимания, увлеченный воспоминаниями о лежащей в луже крови Крис, как вдруг услышал ее имя из чужих уст.

— Вы родные Кристины Завгородней? — прозвучал усталый голос седовласого врача.

— Да! — выкрикнул и подорвался с места, а затем осекся, когда первыми к мужчине подбежали ее родители.

Словил на себе нечитаемый взгляд ее отца и отвел свой. Стиснул челюсти, понимая, что по факту я сейчас для девчонки никто. Как юридически, так и в глазах ее семьи. Сжал ладони в кулаки и молча слушал, что вещает врач.

— Угроза жизни миновала, но она находится в критическом состоянии. Будем держать ее под наблюдением в реанимации.

После желанных слов выдохнул в облегчении и прислонился спиной к стене, ощущая, как дрожат конечности.

— Я слышу в ваших словах но, доктор, — подала голос Марина.

В ее тоне отчетливо слышался страх и что-то еще, чего я не мог понять в силу того, что у меня не было детей. Подспудная обреченность неизбежного, что ли. По тому, как тяжело вздохнул врач, я понял, что опасалась женщина не зря. Даже дышать перестал, ожидая его ответа.

— У вашей дочери компрессионный перелом тела двенадцатого грудного и первого поясничного позвонков, а также нижний глубокий парапарез.

— Она сможет ходить? — взял себя в руки Алексей, пока его жена хваталась за сердце и еле держалась на ногах, находясь в предобморочном состоянии.

— Пока она не пришла в себя, утверждать точно мы не можем, нужно будет провести осмотр, так что всё, что сейчас можно сделать — это ждать, — тихо ответил врач, чье имя я не запомнил, а вот его лицо выглядело таким равнодушным, что мне хотелось выть.

Понимал, что мимо хирургов каждый день проносятся чужие жизни и сотни безликих лиц, но легче от этого не становилось. Для меня Кристина была не левой девчонкой, попавшей в передрягу. Она была моей.

— Если дело в деньгах, то в них проблем нет, — выдвинулся вперед, не в силах больше ждать и молчать. — Вы только скажите…

Многозначительно осекся, глядя мужику в глаза, вот только они не зажглись огоньком интереса, как я ожидал, а вот выражение лица посуровело.

— А вы, собственно, кто, молодой человек? Брат?

— Нет, у нас только одна дочь, — начал было говорить отец Крис, но его перебила Марина.

— Мы сами разберемся! Не лезь! — посмотрела на меня волком, словно именно я виноват во всех их бедах.

Сказать мне на это было нечего. Прикусил губу, ощущая во рту солоноватый привкус крови, и отступил, сделал шаг назад. Сейчас не время лезть в их семью, хотя хотелось взять всё в свои руки и разнести здесь всё до основания. Если бы это помогло Кристине…

В этот момент тренькнул телефон. Пропущенный входящий от отца. Говорить с ним желания не было, так что я положил трубку обратно в карман.

— Если надежда есть, то в любом случае необходима будет долгая реабилитация, но сами понимаете, денег это будет стоить немало, — устало тронул рукой переносицу врач, продолжая разговаривать с Завгородними.

Я стоял позади, внимательно вслушиваясь в каждое слово, и заметил, каким сочувствующим взглядом глядит на нас всех медсестра, топтавшаяся около доктора. Молоденькая еще, не успела заматереть и очерстветь душой. Слова мужика звучали для меня абракадаброй, но кое-что я вычленить смог.

— Всё обратимо, верно? — задал главный вопрос, который не давал мне покоя.

На этот раз никто затыкать меня не стал, все желали знать ответ.

— Обнадеживать не хочу и скажу сразу. Один процент — это почти ничего. Ходить ваша девушка вряд ли сможет. Наша задача — максимально привести ее состояние в норму. Организм испытал стресс и…

Дальше его уже не слушали. Марина пустилась в истерику и плач, не контролируя себя, а Алексей удерживал ее, не позволяя разбить голову о стену. В этот момент снова завибрировал телефон, но мне было не до этого. Врач попрощался, но никто ему не ответил.

Я уткнулся лбом в белую стенку и отсчитал до десяти, прежде чем позволил себе вернуться в реальность. Ладонь прострелила боль, которая отрезвила. Глянул вниз и увидел, как сломанные стекла очков впились мне в кожу до крови и порванной ткани. Дернул губой, вспоминая, откуда у Крис они появились, и выкинул сломанные окуляры в мусорку. Я куплю ей новые. Эти всё равно были несчастливые.

Очередное треньканье взбесило. Пришло сообщение, игнорировать которое я не стал. Провел по экрану телефона пальцем, ввел код и открыл СМС. Отец, как всегда, решил напомнить о себе не вовремя.

Ни привет, ни как дела. Как обычно, сразу к делу. Отвечать не стал, смысла не было. Тут нужен только разговор с глазу на глаз. На пути к выходу подошел к кассе и оплатил всё, что нужно. Сомневаюсь, что ее родители потянут такие суммы. Даже приплатил той медсестре, чтобы докладывала мне о состоянии Крис. Та отнекивалась и краснела, но деньги я ее взять заставил. Так мне было спокойнее.

— Если вдруг что-то понадобится для лечения, сразу пишите мне, — уговорил ее и медленным шагом, словно нехотя, двинулся наружу. Хотя так и было, удаляться от больницы дольше необходимого у меня не было желания. Всё, чего я сейчас хотел — это увидеть Кристину, уверить, что всё будет в порядке. Вот только знал, это будет чистым враньем.

Подъехал к отцовскому дому и напрягся, увидев знакомый автомобиль его друга, Янковского-старшего. Отца Виктора. Нехорошее предчувствие закололо в груди, я насторожился, но вышел из салона, заблокировал дверцы авто и двинулся к входной двери.

В доме царила тишина. Гулкая и подозрительная. А затем я услышал голос отца, исходящий из гостиной.

— Мы замнем это дело. Приплатим деньги, и они не станут настаивать на возбуждении уголовного дела.

В ушах от его низкого голоса заколотился пульс. Голова закружилась, и я остановился, вслушиваясь в дальнейший разговор.

— Мальчика можно понять. Он узнал, что его родители разводятся, но девочку тоже жаль, — слова мамы били наотмашь своей жалостью.

Но я такие эмоции себе позволить не мог. Догадка резко прострелила разум, пульс ускорился, а затем я шагнул внутрь. Родители сидели на диване, а напротив в двух креслах расположились Банковские — старший и младший.

— Я убью тебя! — прорычал, догадываясь, кто угнал мой мотоцикл.

Виктор поднял на меня осоловелый взгляд, полный вины и раскаяния, но меня он не трогал. Я кинулся на него и ударил кулаком в лицо, слыша хруст сломанного носа, а затем меня оттащили, не позволяя больше приблизиться к этому уроду.

— Я сдамся, — его голос ворвался в сознание сквозь пелену агрессии и криков мамы, но я услышал не с первого раза. — Это всё моя вина, я сдамся.

— Не тебе, щенок, решать. У твоего деда предвыборная кампания на носу. Ты хоть представляешь, какие заголовки пойдут? — набычился его отец Дмитрий.

— А что, ваш развод с матерью не будет скандалом? — поднял голову к отцу Виктор и усмехнулся тому в лицо. — Только представь заголовки. Дмитрий Янковский пошел по рукам, его новая любовница моложе его на двадцать лет. Что, первую любовь забыть не можешь, замену всё ищешь? Кишка тонка вер…

Договорить ему не дали. Его отец дал ему оплеуху и заставил замолчать, вот только Виктор посмотрел на него волком и будто проглотил готовые вырваться слова. Отвел глаза, казалось, скрывая что-то еще, но в суматохе и панике никто этого не заметил. И пока он вытирал платком нос, с которого шла кровь, остальные продолжали разговор.

— Дима хочет скрыть причастность своего сына к аварии, а мы тут каким боком? — оскалился, глядя на отца.

Он посмотрел на меня грузным взглядом и покачал головой.

— Твой мотоцикл уже фигурирует в деле. Думаешь, нашу фамилию не будут полоскать во всех желтых газетенках?

— Моя девушка может стать инвалидом, а всё, что тебя волнует, это СМИ? — выдохнул в неверии.

— Ты сбил дочку Ахметовых? — уже совершенно другим тоном спросили у Виктора.

— Всё с вашей Диной в порядке, — хмыкнул, ощущая горечь во рту.

— Тогда о ком ты говоришь, сынок? — снисходительно улыбнулся отец, не выходя из себя, хотя я слишком хорошо знал его, чтобы обманываться. Он был в ярости.

— О моей невесте, — выплюнул, глядя на всех них с ненавистью.

Мать, как обычно, молчала, но смотрела на меня больными глазами, умоляя не перечить отцу.

— Ты, видимо, плохо слушаешь мои советы, — качнул он головой. — Не хочешь жениться на Дине, что ж, неволить не буду, но и об этой своей зазнобе забудь. Вы с Виктором отправитесь на восток, месяца на три, пока всё не уляжется.

— Я никуда не поеду, — стиснул кулаки, продолжая сверлить его ненавидящим взглядом.

То, как он пытался продавить меня своим авторитетом, не работало уже давно.

— Если ты хочешь, чтобы мы оплатили этой девчонке лучших врачей, то подчинишься, Дамир — процедил сквозь зубы отец, глядя на меня черным немигающим взглядом.

И именно в этот момент я понял, какая глубокая пропасть лежит между нами. Принял решение нехотя, порываясь ударить отца в лицо и разбить то в кровь, но мысли о Кристине не давали этого сделать. Я понимал, что моих призовых за гонки не хватит на всё, что потребуется для реабилитации.

— Я подчинюсь, — здоровье Крис ставил выше собственной ненависти, которая поднялась из глубин и грозила затопить меня с головой. — Но знай, с этого момента ты мне не отец.

Видел, как дернулась его щека, как он застыл на месте изваянием, но после лишь кивнул, принимая мои слова без возражений. Я же повернул голову в сторону Витька, которого хотелось закопать живьем, но пока я пережду, и когда Крис ничего не будет угрожать, он пожалеет, что родился на этот свет.

— Договаривайся с ее отцом. К ее матери даже подходить не смей, понял? — последние слова Виктора, который перестал спорить и равнодушно встал с кресла, направляясь к выходу.

— Этим делом займутся наши лучшие адвокаты, так что закрой рот и иди давай.

На этой ноте Ланковский-младший грузно ушел, а вот я остался стоять оплеванный. Хотелось действовать и что-то решать, но отец был прав. Все мои счета могут быть в миг заморожены, и тогда Кристине не окажут лечения. А если она не сможет ходить, то никогда меня не простит. Не зря сразу договорился с медсестрой. Пусть буду вдали, но в курсе всего, что происходит. Стиснув кулаки, пошел собирать вещи. Три месяца, Завгородняя, не больше. А затем я вернусь к тебе.