Босиком по пеплу

Глава 24

Мама суетилась, раскладывая на тумбочке продукты, а отец стоял рядом, постукивая пяткой по полу. Им было некомфортно так же, как и мне. В какой-то момент повисла неловкая пауза, но мне не хотелось ее заполнять, как я это делала раньше вследствие своей неуверенности в себе.

— Ну как, есть результаты уже? — подняла голову мама.

В горле запершило, а к глазам подступили слезы, о которых я, казалось, давно забыла. Промолчала и просто отвернулась, продолжая лежать на кровати.

— Ты не отчаивайся, дочка. Даже Москва не сразу строилась, — попытался приободрить меня отец, но получилось откровенно плохо.

— Там хотя бы ясно было, что что-то получится, а со мной нет, — обернулась и привстала, прожигая взглядом стушевавшихся родителей. — Я хочу вернуться домой.

Они переглянулись, а затем строго посмотрели на меня.

— Здесь есть все условия, чтобы поставить тебя на ноги, Кристина, — сурово поджала губы мама, вернув себе пресловутое самообладание. — Мы с отцом много работаем, чтобы оплатить твое лечение, да и дома некому будет смотреть за тобой.

— Я сама смогу всё сделать прекрасно, — буркнула, насупившись и глядя на них исподлобья. — В конце концов, я не ин…

Замолчала, не договорив привычную ранее фразу. Повисла неловкая пауза, где я слышала лишь свое тяжелое дыхание.

— Об этом не может идти и речи, — сказала в ультимативной форме родительница и встала со стула, выпрямляясь и глядя на меня суровым взглядом сверху вниз. — Ты встанешь на ноги и точка.

Несмотря на ее упрямство, голос дрожал и оттого звучал не так уверенно, как она того хотела бы. Отец отвернулся, чтобы я не прочитала приговор в его глазах, и я прикрыла свои, выдыхая воздух со свистом.

— Я говорила с профессором. В общем, к тебе, как будет возможность, подселят девочку, так что одной хандрить не придется.

— Дочь, а может посетишь всё же психолога? — подал голос отец, в котором сквозила надежда на мое согласие.

Они оба не знали, что делать с моей апатией, и даже были готовы надеяться на мозгоправа, которого посоветовал доктор, но я снова легла на кровать и уставилась в потолок. Они просто не понимают, что мне нужна родная обстановка дома.

— А нет ее, обстановки твоей этой, — вдруг буркнула мама.

— Марина, — прошипел отец, одергивая ее, а я подняла на них взгляд, понимая, что свои последние слова произнесла вслух.

— О чем вы? — нахмурилась, ощущая, как в груди екнуло от нехорошего предчувствия.

— А зачем скрывать, Леша, пусть знает, на что мы пошли ради нее. А она лежит тут безвылазно и даже не старается выздороветь, вы только посмотрите на нее, — как обычно, не удержалась родительница и выплеснула на меня добрую порцию яда. Ну да, как же без него. — Будто ее здоровье только нам с тобой и нужно. И не надо так на меня смотреть, Алексей, ты слишком мягко сейчас к ней относишься и хочешь оградить от всего. Может, не скрывай мы подробности, она бы лучше старалась.

Горько усмехнулась, слыша, наконец, знакомую речь. Я уж думала, ее никогда не прорвет, а тут она не выдержала.

— Говори, мама, — просипела, сдерживая слезы.

— Мы продали нашу квартиру и купили на окраине однушку попроще, — поджав губы, кивнула она и сцепила руки в замок перед собой. — Услуги профессора и операция, может, и были бесплатными, но реабилитация и препараты не из дешевых, Кристина. Благо, сослуживцы на работе твоего отца тоже скинулись, да и фирма немалых деньжат подкинула. Ну и тетя Галя, само собой, подсобила. Так что давай переставай хандрить и возьмись за себя, в конце концов.

Ее слова доносились до меня сквозь туманную пелену — глухо и причиняли боль. Чувство вины, которое преследовало меня все эти месяцы, не ушло, а, наоборот, усилилось, ведь теперь выходит, что из-за меня они продали квартиру, которая досталась папе еще от деда и бабушки. Получается, мне толком и некуда возвращаться.

— Хватит, Марина, идем. Скоро у Кристины физиотерапия, не порти ей настроение, — вмешался вдруг папа, хмуро глядя на маму, затем ободряюще на меня. — Не слушай ее, дочь, она просто переживает за тебя, ни о чем не думай, просто лечись, хорошо?

Легче сказать, чем сделать. Их приход разбередил мои раны и разорвал меня в клочья, так что конечные слова отца уже не играли никакой роли. Папа увел маму, а я продолжала смотреть в стену бездумным взглядом. Из-за собственных переживаний не сразу заметила, что они никуда не ушли, а стояли в коридоре и с кем-то говорили на повышенных тонах. Присмотрелась, но не видела их собеседников, однако узнала их по знакомым голосам. Алена и Дамир.

И если последнего я видеть не желала, то вот соседку, видимо, уже бывшую, видеть очень хотела. Связь с прошлым не отпускала, и она сейчас показалась мне тем самым якорем, который способен удержать меня на плаву.

— Ей нужно отдыхать, — донесся до меня суровый голос мамы.

— Марин, я понимаю, что ты не очень рада нашему приходу, но подумай о Кристине. Не лучше ли у нее спросить?

Дальше мама что-то зашипела, но я не расслышала. Сердце мое заколотилось в бешеном темпе, и я приподнялась, снова вытягивая шею и пытаясь посмотреть, что происходит. Ударила зло по ногам, раздражаясь, что теперь вынуждена смотреть на мир лишь со стороны.

— Хватит, Марин, пусть войдут. Кристина взрослая и сама способна решить, принимать ли их, — неожиданно произнес вдруг отец.

— Хорошо, — процедила сквозь зубы мама, но добавила. — Алена пусть заходит, а Дамира наша дочь видеть не желает. Я же сказала тебе, не смей приходить. С первого раза непонятно?

Сказанные мамой слова вогнали меня в ступор, тело аж обдало испариной, а голова слегка закружилась. В этот момент внутрь прорвалась соседка Алена и подмигнула мне, отчего в душе ненадолго потеплело. Она была ярким лучиком и оплотом хорошего настроения, своим появлением заражая и меня, позволяя ненадолго забыться.

— Зверствует мамка, да? — улыбнулась она, демонстрируя белоснежные зубы.

— Оставь свои комментарии при себе, — раздался вдогонку голос родительницы.

В этот момент Дамир снова заговорил, несмотря на причитания матери.

— Я бы хотел переговорить с вами наедине, — обратился, видимо, к моему отцу.

— О чем это? Я сейчас пойду к заведующей и запрещу тебе приближаться к палате моей дочери, понял? Мы все знаем, какой ты на самом деле, и что ты сделал.

— Мам, — позвала ее, ощущая раздражение внутри от того, что она решает за меня. Не то чтобы я хотела лицезреть лицо Загорского, но чувствовать себя птицей в клетке без права выбора мне хотелось меньше всего.

Она перевела свой взгляд на меня и отступила на шаг. Мне показалось, словно это ее капитуляция, но это был всего лишь маневр, чтобы наглухо закрыть дверь, отсекая меня от их дальнейшего разговора.

— Пусть поговорят и решат свои проблемы. Ты не обращай внимания, — произнесла бодро Алена и присела на стульчик около меня.

Ее руки, которыми она обхватила мои, были теплыми, согревали меня в то время, как мои конечности не так давно похолодели от переживаний.

— Очень рада тебя видеть, — прохрипела и слабо улыбнулась, не имея сил выразить эмоции бурно. Не про меня это.

— А я как, ты просто не представляешь, — покачала головой и снова посмотрела на меня пристально. — А ты, я погляжу, совсем пала духом, девочка. Ну-ка, давай рассказывай, о чем плачет твое сердечко. А лучше поведай, о ком.

Поджала губы, усиленно делая вид, что не понимаю, к чему женщина клонит. Продолжала при этом напрягать слух, но всё равно не могла разобрать слов из коридора.

— Я инвалид, — горько ухмыльнулась и пожала плечами. — Что меня может беспокоить больше этого? Обуза своих родителей, без будущего, без образования, разве есть от меня какой-то толк?

— А врачи что говорят? — нахмурилась она и подалась вперед.

С ней я отчего-то становилась словоохотливой, так что и в этот раз выложила всё подчистую. И про неудачи, и про разочарование родителей, которое они неудачно пытались скрыть, и про мнение профессора, считавшего, что всё в моей голове.

— А ты, правда, не понимаешь, или врешь себе? — вместо того, чтобы пожалеть меня, как остальные, она вдруг загадочно улыбнулась.

— Насчет?

— Нужно искать первопричину твоей апатии, девочка. Но скоро эта проблема решится, что-то мне подсказывает, — покачала головой, хитро поблескивая глазами. — А интуиция меня редко подводила.

— Мне не нравятся эти загадки, — буркнула, ведь мне уже осточертело слушать все эти подбадривания, которые по итогу не выливались в результат, а только лишь усугубляли мое плохое настроение и разочаровывали с каждым разом сильнее и сильнее.

— Ох, Кристинка, уж не знаю, что произошло такого между тобой и Дамиром, но ты сама не своя, я же вижу. Думаешь, не помню, как ты сохла по нему?

Так и хотелось крикнуть, что ничего я не сохла, но прикусила в последний момент губу. Ну хоть себе больше не ври, Кристина. Страдала и была влюблена, да, этого отрицать больше не буду.

— Это всё в прошлом. Он… Недостоин моей любви, — процедила сквозь зубы.

— Не горячись. Вам обоим стоит поговорить. А то это выглядит, как сломанный телефон. Родители тебе одно, он им другое, вижу же, что и меня слушать не хочешь.

— О чем нам с ним говорить, Ален? О том что сбили меня на его мотоцикле? — вздернула бровь и глянула ей прямо в глаза. В них не было жалости, и это принесло мне облегчение. Дико устала уже видеть эти эмоции в глазах людей — как родных и близких, так и незнакомых мне.

Судя по тому, как озадачилась Алена, об этом она была не в курсе.

— Слушай, я всё равно считаю, что лучше переговорить с глазу на глаз. Ты бы видела, как он страдал. Столько усилий приложил, чтобы найти тебя.

Не стала комментировать этот бред. Как же, искал. Вчера случайно пересеклись, и теперь он решил, видимо, поиграть в благородного рыцаря, уделить мне немного своего внимания. Если бы не его девица, лежавшая в соседней палате, мы бы никогда и не увиделись снова.

— Мог бы у матери или отца адрес узнать. Набрать нужный номер — дело нехитрое, — пожала плечами. — Давай не будем больше об этом говорить. Хорошо?

Она нехотя согласилась, и дальше разговор проходил на нейтральные темы. Что мне нравилось в соседке, так это ее умение не напирать, а поднимать настроение, заражая своим позитивом. Вот только, когда она ушла, на меня снова навалилась апатия. Не давало покоя появление Загорского, мысли о котором я все эти месяцы заталкивала так глубоко, что уже начала забывать. Пока он не появился в моей жизни снова.

Марина отказалась оставлять нас с Алексеем наедине, так что пришлось взять всю волю в кулак, чтобы оставаться максимально спокойным.

— Я же просила тебя, Дамир, по-хорошему, не приходи и не ищи встреч с Кристиной.

— А у нее спросили? — вздернул бровь, не выдержал и холодно произнес, хотя внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия, что и ответ девчонки был бы аналогичным, судя по взгляду, которым она меня окатила.

— Я, как мать, лучше знаю, что ей нужно, — процедила женщина сквозь зубы, упрямо поднимая подбородок. — А такой, как ты, только расстраивать ее будет. Достаточно мы от вас натерпелись.

Алексей молчал, позволяя женщине высказываться, а я желал остаться с ним наедине в надежде на конструктивный диалог.

— И в чем же моя вина? — задал ей вопрос.

— Это был твой мотоцикл. Считаешь, не виноват? — продолжала она гнуть свою линию, и от ее упрямства мне хотелось биться головой о стену. Куда не кинься, везде клин, словно само провидение решило, что мне нужно сражаться со всеми, чтобы получить свое личное счастье.

— Я ее не сбивал, — глухо протянул, еле сдерживая себя, чтобы виновато не отвести взгляд.

— Но косвенно всё равно виноват. Или отрицать будешь?

Промолчал, ведь она была права.

— Марин, прекращай. Парень прав, за рулем ведь не он был.

— Это еще доказать надо! — выплюнула из себя Марина, а ее муж устало вздохнул.

— Следствие ведь прекратилось за отсутствием улик и свидетелей, — на этом моменте мужчина кинул на меня нечитаемый взгляд, а меня будто кипятком окатили.

— И ты туда же! Защищать этих мажоров будешь? Да они просто откупились и на лапу дали, а мы сейчас всё это проглатывать должны? Всё! Я к заведующей! — рыкнула громогласно и ушла, громко топая ногами.

Мы с Алексеем остались наедине и ждали, когда она скроется за поворотом. А когда мужчина посмотрел на меня холодным взглядом, всё у меня внутри ухнуло вниз. Всё будет не так просто, как я надеялся.